Родительский дом книга В одиночестве смысла нет

                Родительский дом
                «Надо продлевать жизнь, а не старость»
                И. Мечников
    В здании омского вокзала не протолкнуться. Монотонный мелкий дождь, начавшийся ещё вчера, загнал всех в зал ожидания. Если бы не светящееся табло, расположенное под балконом второго этажа, то люди, наверное, в суете просто перетолкали бы друг друга локтями. Голосовое оповещение о прибывающих и отъезжающих поездах было прерывистым, хриплым и почти не слышным из-за гула толпы.
Елизавета и Григорий Филимоновы встречали родню из Томска. Десять лет сестра Лизы не могла приехать в гости  по  разным причинам. Получив «выходное пособие», как она выразилась, сестра с мужем, слегка поссорившись с дочерью, решили навестить своих родственников. Пенсию Лидии назначили небольшую, и она, проработавшая около 30 лет заведующей в заводской столовой, обиделась на  государство. И решила, что на море денег съездить не хватит, а в деревню к сестре - достаточно. Захватив на всякий случай  сберегательную книжку (на непредвиденные расходы), Лидия с Фёдором поехали на её родину - в деревню. Попутчики, семейная пара, попались доброжелательные и разговорчивые. Вера с Николаем ехали в столицу нашей родины из Бийска. Два дня пролетели быстро. На прощание семьи обменялись телефонами и адресами - на всякий случай. Наверное, каждому человеку нужны такие поездки, причём именно в поезде на далёкое расстояние, чтобы найти «свободные уши» и выговориться. Поехал человек дальше, попрощались, как близкие люди, а душу друг перед другом очистили и  обиды с тревогами забрали с собой.
       - Хоть наша Сибирь и большая по территории, но мы живём недалеко, может, и встретимся. У нас охота и рыбалка отменные. Звоните, будем рады! - сказал Николай, прощаясь на перроне. Мужчины обнялись.
       - Счастливого вам пути и отдыха!  - Лида тоже обняла Николая на прощание.
Веру отговорили выходить в дождь, и она, улыбаясь, махала рукой из окна купе.
Встреча сестёр на вокзале стала бурной и плаксивой. Мужчины  отошли в сторонку и курили.
        - Хватит дождя добавлять! Поехали, чтобы засветло доехать, да и водка стынет! - пошутил Григорий. -  Лиза, Лида, хватит! Как скотчем обоих приклеили! Разомкнули руки, наговоритесь ещё!
- Одно слово - бабы! От счастья плачут, от горя ревут. Дал же им бог столько слёз в глазах! - поддержал Фёдор.
       - Не бабы, а женщины! - возразила Лиза.
   - Ну да! А вы себя в зеркале видели?  - скорчил гримасу Фёдор. - Вот дома отмоем, тогда и посмотрим, какие вы красавишны! Гриша прав, поторопимся, дорогие. Дорога скользкая, да и похолодало к вечеру. 
Окна в машине запотели, и только в ветровое стекло чуть-чуть удавалось разглядеть огни большого города. А на трассе и вовсе ничего не видать. Дождь усилился, порывистый ветер бросал в стекло гроздья воды.
  - Сейчас «успокоительное» включу, а то до дому не доедете, щебетуньи! – проворчал Григорий.  - Федя, крутани музыку! Километров 30 ехать до дому.  Два дня ещё такой погоды, а потом синоптики пообещали лето, тогда по грибы пойдём или на рыбалку.
Женщины примолкли, слушая знакомые мелодии, и успокоились.
Филимоновы по деревенским меркам считались людьми небедными. Помимо большого личного хозяйства, оба, пока работали, зарплату получали неплохую. Елизавета Петровна копила деньги на старость и на благоустройство старого родительского дома. У дома был крепкий фундамент и стены, срубленные из брёвен, которые, несмотря на суровый климат, и через 50 лет пахли здоровой древесиной. Но, согласно новым веяниям моды, стены заново проконопатили, утеплили и обшили сайдингом. Поменяли окна и кровлю, провели тепло и водопровод. Теперь, по сравнению со старыми соседскими домами, их жильё стало самым красивым на улице. В деревне остались одни старики, дети которых уже сами были пенсионерами. До города всего 60 километров, а возвращаться в свои пенаты молодые пенсионеры не спешили.
Дети Елизаветы и Григория тоже уже семейные, внуков им нарожали. Вернулась в деревню только младшая дочь. Что-то не заладилось у Маринки с работой и любовью. Живёт она не в старой деревне с родителями, а в посёлке, построенном для проживания обслуживающего персонала. Работает в местном санатории врачом-терапевтом. Санаторий расположен в сосновом реликтовом бору всего в двух километрах от старой деревни. Деревня Чернолучье  расположилась вдоль берега могучего Иртыша. Может, эта река уже не так могуча, как в старину, но до сих пор судоходна и богата рыбой.
Лидия и Фёдор Мамонтовы уже более 15 лет живут в Томске, в старом благоустроенном доме хрущёвской застройки. Фёдор старше Лиды на 8 лет, и у него есть проблемы с сердцем. Их единственная дочь Валюша  вышла замуж за подводника и живёт  в военном городке возле Мурманска. У неё двое детей-дошкольников. Пока Мамонтовы не стали пенсионерами, одиночество не ощущалось, а теперь оба всё чаще стали вспоминать свою родню и места беззаботного детства. К Ермолиным приехать ближе всех - менее тысячи километров, которые по нужде люди и пешком проходят. А вот до дочери доехать уже расстояние в пять раз больше, да и денег трудно набрать. Конечно, и Валюша скучает, и внуки не знают бабушку и дедушку. Но, как говорят, рады бы в рай, да грехи не пускают! Положение военного неустойчиво, поэтому ехать к семье дочери неразумно. А вдруг переведут на новое место службы?
 Тайное желание переехать в Омск у Мамонтовых возникло давно. Но куда? Лида хочет иметь домик с удобствами в деревне, а Феде всё равно. Его родня вообще в Саратовской области живёт. Были у них проездом три года назад. Старики померли, а брат с сестрой намекнули, что такая обуза им не нужна. Потому что сами живут небогато и с работой как везде: сегодня есть, а завтра  хоть на паперть выходи! Народ там другой, неприветливый и молчаливый. С распахнутым тулупом в мороз навстречу не бегут, чтобы согреть!
Полгода  назад созвонились с Елизаветой и спросили, можно ли их летом навестить. Реакция была неадекватной: Лиза сразу заплакала и сказала, что об этом не спрашивают, а просто едут, хоть в ночь, хоть в полночь! Вот они только в августе собрались.
 Лида надеялась ещё поработать, но обострился артрит, и Фёдор два дня держал её взаперти, чтобы на работу не сбежала. Она поплакала, переболела и успокоилась. Позвали друзей и отметили  этот новый этап жизни.  К ним на праздник от Филимоновых приехали племянники - Марина и Павел с женой. Томск им показался угрюмым и неухоженным.
   - У нас три беды в городе: экология, васюганская мошка и комары. А ещё  клещи, будь они неладны! Если б не они, жить было бы легче. Уже скоро ни одного человека без укуса этой напасти не останется, больных полно.  Городишко старый, но не последний по стране. Уровень жизни, как жена говорит, среднестатистический. А дороги – беда, как и по всей России! - как бы оправдывался  Фёдор, проводя с  гостями обзорную экскурсию. Он огорчённо вздохнул.
   - А мне нравится! Уникальная архитектура старых деревянных домов и набережная красивая. У вас течёт река Томь, а у нас – Омь. И города по названию схожи. Экология, конечно, у нас не намного лучше. Скоро главной достопримечательностью Омска станет онкологический диспансер, а уж Любочка и сантехник Степаныч потом! Вы же были у нас? А не хотите к нам поближе переехать?  - спросила   дядю  Марина. – Где родился, там и пригодился. Мечников писал, а я запомнила, что надо продлевать жизнь, а не старость.
   - Ну да! – откликнулся Паша. – Фёдор Иванович, а ведь проблема решаема.
   В варежках пальцам теплее, чем в перчатках. Надо тётю Лиду этой идеей заразить. Да и мамка успокоится, если вы будете рядом. Вместе  весело шагать по просторам, по просторам! - пропел он, ласково обняв жену Юлю.
- Идея ваша, может быть, и хорошая, а вот головная боль будет моя! – улыбнулся Фёдор. – Говорят, один переезд приравнивается к пожару!
   - Столетняя практика. Сейчас всё намного проще. Вызвали спецфирмочку перевозчиков, и они всё погрузят и перевезут хоть в Африку, даже разгрузят на новом месте. Только денежку отстёгивай!
После этого разговора прошло 10 лет.
 Встретили Мамонтовых в Омске лучше некуда! Такого гостеприимства и внимания к себе они давно не ощущали: и баньку для них истопили, и ужин не наспех приготовленный. Фёдор смотрел на жену, и ему казалось, что она забыла про всё! Да и у него в груди «скворчало» от ощущения неподдельной доброты и радости.
 Два дня никуда не ходили. Сначала женщины вместе готовили и строили планы, а Григорий с Фёдором смотрели телевизор и попивали пивцо. На второй день, насытившись, сначала возились во дворе, а потом зависли в гараже. Нашлись общие интересы.
Через два дня, как и обещали синоптики, природа успокоилась, вернулось лето.
- Мы с тобой сходим вечером к Марине, а мужчины моторку взялись чинить. Думаю, мой непоседа рыбалку задумал. Завтра дети приедут после обеда. Вы же, думаю, не на неделю к нам приехали?
   - Два дня практически в доме провели, а мне кажется, что я здесь живу и никуда не уезжала. Тяжело мне, сестра, хоть и давно живу в Томске. После  Новосибирска я так не тосковала. Тогда и ездила чаще, и моложе была, – заплакала Лида. - А ты возвращайся! Когда мы уезжали на учёбу или по надобности, как наша мама вслед говорила, помнишь?
   - Ищи добра на стороне, а дом люби по старине! Идём с набитым чемоданом на автостанцию, а она выйдет за калитку и уголком головного платка слезу тихонько вытирает и торопливо крестит вслед, читая молитву. Домой зайдёт и свечи жжёт у иконы до тех пор, пока весточку не получит, что доехали.
    - Не помню. А что, мама настолько в Бога верила? В церковь не ходила, да и не было её  в деревне. А Библию иногда вечерами читала. Изредка, пока не  болела, ездила куда-то в церковь. Много прибауток и частушек всяких знала. Про твоего непутёвого ухажёра, Валерку, говорила: «Дьявол знает, чем занять пустую голову». Не любила она его! Ох и бедовый был парень!    
      -  Ты случайно не знаешь, что с Валерой? Я ведь думала, с ума сойду от того, как он мне нравился! Моя первая любовь! Если бы они не уехали, то я бы за него замуж пошла! – сказала Лида.
     - У нас как в деревне: если человек когда-то жил здесь, то даже через 20 лет кому-нибудь его биография известна будет. Луганову тётю Машу помнишь? Валеркины родители рядом с ними жили. Так вот, лет 12 назад он приехал в Чернолучье на отдых и пошёл на свой дом посмотреть. Домик их сейчас снесли, а тогда он уже разваливался. Сел на лавочку и голову руками обхватил. А бабка Луганиха у себя в палисаднике траву полола. Увидела, что мужчина долго сидит, ну и подошла к нему. Потом рассказывает всем, что это Валерка Зубов приходил: седовласый, красивый, костюм и туфли дорогие. Едва его узнала. Говорила, что богатым стал, жену похоронил и родителей тоже. Старухи позже рассказывали, что Валера потом дважды приезжал на машине. С шофёром в каждый дом на его улице по пакету гостинцев раздали. Просил не обижаться и его родителей помянуть. Не помню точно, сколько прошло времени, но весной три главных улицы в деревне заасфальтировали. Мы такой грандиозной стройки давно не видали. Мой Григорий тогда уже главу нашей администрации возил. Говорит, что Зубов на свои деньги эти дороги построил. Лично доходы и расходы контролировал. Наша дорога – его детище. Говорили, что уехал Валера после этого на работу в Москву. Может, слухи, а может, правда! Вот жизнь! Если парни боевые, то пробивные! А умные да тихие – ни богу свечка, ни чёрту кочерга! Одно достоинство у умных - порядочность. Но Валерка достоин уважения и памяти.
Что-то взгрустнулось, сестрёнка!  Для меня лично самый красивый чужой город не так хорош, как моя деревня и мой дом.  Мы с Григорием одно время как оголтелые были! Как отпуск – так мы путешествовать! В Германию к  Вейберам два раза ездили. Там на автобусных маршрутах всю Европу объехали. Работали и скотину на продажу выращивали. Дураки! А теперь кряхтим да плачем по ночам. Ноги вывернуты «коленками назад» и руки в шишаках! Зато я была в Париже! – Лиза отвернулась.
      - Ну что теперь, расстраиваться? Надо подлечиваться! – Лида обняла сестру. - Не молодеем, к сожалению. Смотри, как в доме весело от солнышка! Мы с тобой в родительском доме! Как в Париже-то, понравилось?
     - Везде хорошо, где нас нет. Знаешь, Лидочка, на Эйфелеву башню  я бы могла и по телевизору посмотреть! Пошли в поле, на волю. Пока дойдём - и Марина домой придёт. А ты сможешь 2 километра пройти или на автобусе поедем?
       -  Только пешком - надышаться на год чистым озоном. По полю или лесу, мне без разницы.
       - Чтобы лёгкие очистить, нужно не менее 12 дней хвойным воздухом дышать. Выдержишь?
      - Легко! – ответила Лида. – У Фёдора моего  теперь, как и  у меня, отпуск бессрочный, но поедем домой, наверное, в двадцатых числах. Билеты, говорят, дешевле будут.
Лида пока не хотела затевать разговор про переезд. Вот приедут Лизины дети и внуки, тётя Клава, тогда по обстановке и будет решение. Узнать нужно про цену жилья, а ещё остаться в этой деревне по возможности. Как к этому отнесётся родня?
Не спеша, сёстры шли по бору. Такая благодать, что даже говорить много не хотелось!  Сквозь тяжёлую зелёную крону сосен падали с неба  солнечные лучи, похожие на большие стрелы. Хвойный воздух уже просто не вмещался в лёгкие. Птицы и белки, которых здесь изобилие, попрятались. Тишину нарушали неугомонные пчёлы и кузнечики. Тропинки широкие, вытоптанные не за один год, поэтому идти было легко.
    - Как я могла уехать от такой красоты и за столько лет не найти время, чтобы полюбоваться всем тем, что так любила?! «Замороженные» мы какие-то становимся в этих суетных и душных городах. Полулюди или полуроботы. Смотри, какое интересное дерево! – Лида подошла и встала возле сосны.
     - А я иду и думаю, заметишь или нет! Это наша достопримечательность. Две обнявшиеся сосны – символ любви и верности. Их так и прозвали в народе любовниками. Любовники они для тех, кто роман на отдыхе заводит, а местные их неразлучниками называют. Столько здесь плакало обиженных женщин, а сколько влюблённых! Молодожены не к памятнику воинской славы приезжают, а сначала к этим обнимашкам! Когда эти деревья маленькими были, мы тоже с тобой под стол пешком ходили. Я люблю здесь гулять. Иногда приду и поплачу, если мне плохо. Сяду вон на тот пенёк и отдыхаю.
    - Лиза, у вас всё хорошо с Григорием? Можешь не отвечать, если не хочешь. Я, честно, твоего мужа боюсь. Как глянет исподлобья, словно раздевает донага! Он тебя не обижает?
 - Сейчас угомонился, возраст своё берёт. Пил одно время сильно и гулял. Сейчас говорит, что он пьяница, а не гуляка. Любить и петь заставить нельзя. Разные мы с ним. Я  больше молчу, а Гриша тот ещё балабол. Что я тебе рассказываю, ты же знаешь! А взгляд у него коршуна-стервятника! Такие птицы слабых мышек сразу видят. Вытерпела его характер, выпестовала и, как мне казалось, перевоспитала. Но, как мой внук говорит, когда его обидят: «Фигушки вам!». Ещё и дулю свернёт!
- Сама говорила, что в деревне всё и про всех знают. Что, ни разу не донесли?
- Был такой случай. Давай присядем и отдохнём. Ты, Лида, не против?
      - Я чуть-чуть обалдела от озона. Наркотик природный! Отдыхаем! Пойдём вон на ту полянку. А клещи у вас есть?
- Вообще есть, но все курортные зоны обрабатывают. Не бойся.
Сёстры сели прямо на землю среди цветов.
- И смех и грех! Я, конечно, ревновала Григория по молодости, но виду не подавала. В компании он неугомонный: и жнец, и на дуде игрец. Однажды жду мужа с работы, а его всё нет. Он тогда, в посевную, на грузовике работал. Калитка стукнула, я сразу к окну. Валентина Егоровна, первая сплетница, бегом к крыльцу бежит. Я на крылечко вышла. Егоровну если в дом запустить, то часа три будет чай пить и про всех докладывать. Платок с одной стороны съехал; волосы растрёпаны; запыхалась и говорит:
    - Гришку ждёшь? Они там с Матюшиным  за базой машину поставили. Я видела, как Люська Федянина к ним почти полуголая залезла. Я часа полтора у Ивановны на складе была. Вышла, значит, а машина стоит! Я к ней. Думаю, спрошу, что случилось? Мало ли, сердце или ещё что! А они, стервецы, боковые окна в машине какими-то тряпками занавесили. Дверь подёргала, а её, похоже, изнутри держат. Там они, Лизавета, с этой потаскушкой! Смотри, что делается! Среди бела дня! Смотри сама, а я побёгла!
  - Егоровна, не может быть!
      - Вроде баба ты хорошая! Решай сама. Не пойманный - не вор! А ты Люську знаешь! У неё бутылка водки в руках была. Посылали Федянину за пойлом, наверное. Мужики работают за деньги, а она другим местом промышляет. Ну, я побёгла!
       - Она и правда бегом пробежала. А я села на крылечко, и сердце зашлось.  Первая мысль - побежать и узнать. Вторая - а как же я и дети? Забежала в дом и, скинув фартук, пошла посмотреть. Сумку на руку повесила, вроде как мимо пройду, а в душе всё от обиды клокочет! Перед базой оглянулась - никого нет. Я уже почти бежала. И правда, стоит машина моего Григория. Я только к ней, а та рванула с места. Пришёл он поздно, водкой пахнет. Я с Павликом прилегла и спящей притворилась. Два дня его избегала и всё ждала, что сам заговорит.
      - Так, значит, донесла, ведьма старая! Мы на трассе Люську подсадили.  Были с Матюшиным в машине, а Люська  догола разделась и к нему со своими услугами, – оправдывался Филимонов. - Выпили водки. Я ушёл, а когда вернулся, то она ко мне стала липнуть. Не могу я с такими бабами, потому что брезгую. Прости, Лизонька! Витька потом признался, что у него с Люськой тоже ничего не получилось! Вот, можешь мне голову отрубить или выгнать!
Топор принести?
       - С такими, как она, ты не можешь? А с другими? С городскими бабами можешь? От них навозом не пахнет? – я не выдержала и  заплакала.
Месяца три Гриша как заведённый по двору бегал и с хозяйством сам управлялся без напоминаний. А я наблюдаю и думаю: он так свою вину заглаживает или семья ему дорога? Егоровне же я благодарна. Наверное, отшептала бабка моего мужика от измен, да и пить стал меньше. Павлику тогда всего 5 лет было. Утомила? – спросила Лиза сестру. - Долго я мучилась. Значит, он мне может изменить, если захочет или приспичит?! Но помирились. Любила я его, да и кому нужны мои дети? Соседка, с которой много лет спустя я  поделилась своей мукой, как бы отпустила мне мою многолетнюю обиду, сказав:
     - На вас Бог оглянулся! Вы с самого начала жили всем на зависть. А плутовство да мужское «баловство» прощать трудно. Но ведь у нас, баб, глаза красивых любят, а уши комплименты мимо не пропускают. Так  и живём, сами придумывая и любовь, и страдания.
Послушала я соседку, и боль начала уходить. Теперь об этом вспоминаю с юмором.
    - Я тебя всегда самой умной и мудрой считала. А у нас все разборки громкие, как в итальянской семье. Свёкор мой ревновал жену, хотя сам аж до смерти на любую бабу глаза выкатывал. Свекровь терпеливая была, любила тоже его сильно. Слышала один раз на даче, как они ссорятся из-за соседа: долго с ним Антонина Петровна, оказывается, про малину разговаривала! Он заорал, а свекровь ему так спокойно и говорит:
       -  Старые мы уже, а ты всё, дорогой, бесишься! Надоело мне всё до жути! Все мы грешны, но все живём под одним Богом. Вот перед ним и буду ответ держать. Живём - грешим, умрём - ответим! Возьми тетрадку, дорогой Семён Макарович, да запиши свои грехи для покаяния. Про чужие юбки не забудь рассказать! Может, Бог тебя простит. А я устала от твоего мракобесия. Возле себя тебя не держу, а другой уже не буду! - она встала и ушла в дом, а свекор аж дар речи потерял.
      - Пошли, Лида, осталось немного. Я давно наблюдаю за семейными парами. Поскольку я молчу про свою семью и чужие тайны ни с кем не обсуждаю,  женщины часто плачут у меня на плече. Семейная жизнь -  это терпение. Если выстоишь в определённые периоды недопонимания и  недовольства, значит, жизнь продолжается. Я тоже не подарок. А сколько нервов отняли работа и
дети! Права твоя свекровка, все мы не без греха! Грехом только что считать, так  до сих пор и не знаю толком, а может, оправдываю себя, - вздохнула Елизавета.
     - Ты права. Только умные всё учатся, а дураки и так всё знают. Моего Фёдора молодым помнишь? Начитанный, эрудированный, аккуратный до тошноты, а сейчас… Почти 30 лет вместе, а он всё старые анекдоты и байки рассказывает. Скучный, ворчливый стал. Подай, помой, принеси, помолчи и попроси. Одни ценные указания на букву «П». Подойти и спросить жену, что её волнует? Никогда! А ведь не старые ещё! Везде одна. Иногда с подругами общаемся, а муж со мной никуда не ходит. Неужели все так живут? Еле уход на пенсию пережила, даже петь разучилась, – пожаловалась Лида. 
       - Ничего, сестра прорвёмся! Посмотри, сколько баб одиноких: молодые, а уже одни. А наши мужья ворчливые, порой несправедливые, зато с нами и живые. Надо теперь беречь то, что имеешь. Дети отдалены, а эти «любовники» с нами рядом. Ну, вот и пришли.
   Посёлок, в котором живёт Марина, небольшой, застроенный двух- и трёхэтажными панельными домами. Их немного, есть и индивидуальные постройки. Дворы благоустроенные, возле подъездов цветы, асфальтированные проезды и тротуары. Дом Марины, как и все вокруг: возле каждого подъезда - ярко окрашенные лавочки с гнутыми спинками, зелень, клумбы...
Лиза открыла сумку, долго в ней копалась и, виновато улыбнувшись, сказала, что ключи и телефон оставила дома.
             - Не переживай, у меня есть телефон. Говори номер, – сказала Лидия.
             - Я его не помню. Скажи, а времени сколько?
              -  Пять вечера.
     - Рано пришли, я виновата. Пойдём на детскую площадку, там лавочка удобная. Марина минут через 40 придёт.
                - Всё нормально. Я разуюсь, пусть ноги отдохнут.
Сёстры удобно расположились на детской площадке в тени двух огромных сосен. Лавочка оказалась очень удобной, с высокой спинкой. Во дворе никого не было в рабочий день. Женщины сидели в тишине, закрыв глаза и подставив лица ласковому солнышку.
Тишину разорвало громкое мяуканье двух кошек, выскочивших из подвального окна. Ощетинившись, они готовы были порвать друг друга.  Кошка, которая поменьше, ударила лапой  по морде другую, более крупную.  Та не ожидала оплеухи, но через какое-то мгновение приготовилась к прыжку. Однако, резко развернувшись, побежала вдоль подъезда и скрылась за углом.
- Это же Маринкина Маруська! Опять хахаля завела! А это Лазаревский кот Кузьма за угол убежал. Красавец под 5 кило, окрас серый, порода сибирская, –
прошептала Лиза. – Но у них всё как у людей. Смотри, смотри! 
Маруська, сообразив, что Кузьма ушёл, сорвалась с места и побежала за дом. Теперь только  было слышно, как она громко мяукает. Зовёт его! Кошка дважды обежала дом вокруг и вернулась к подъезду. Сидела на крылечке, но мяукала уже тихо и жалобно. Потом запрыгнула на лавочку и легла, свернувшись в клубочек. Наверное, плакала, потому что изредка было слышно её мяуканье.
       - Я в шоке! - прошептала Лида. - Это что, любовь? А он, серый паразит, с достоинством! Ещё спорят про мужское и женское начало! Интересно, чем Кузьма её обидел? А она плачет, да?
   - Думаю, про эту кошачью любовь даже  фильм можно снять. Кузька здесь в любовниках  у всех кошек в округе. Тётя Галя Лазарева, хозяйка его, говорила, что как март (ну когда кошачьи свадьбы начинаются), так те сядут штук шесть на поребрик напротив их квартиры и плачут. Такой ор стоит! Только самая ленивая кошка к нему не прибегала! Тётя Галя рассказывает, что несколько раз, когда у неё и соседей нервы сдавали, она кошек с балкона водой поливала. Так они разбегутся, а потом снова - «парад красавиц»! Мы вместе с Лазаревой работали, хорошая тётка. Мужа давно нет, а этот кот-ловелас - её семья. Говорит, что благодаря его лечению ходит прямо, не сгорбившись.
         - Я в поезде прочитала заметку в журнале, что в Индонезии есть корова-целитель, которая своим шершавым языком людей лечит. Снимает мигрени и сердечные боли. Очередь к ней на лечение стоит! А что кошки лечат, знаю точно. Причем разные породы к разным местам прикладываются. Лечат только те, которых никто не обижал с самого рождения. Кошки всю свою жизнь помнят обиды, нанесённые человеком.
     - У меня к коровам святое отношение. Потом расскажу. Марина идёт, дождались! Сейчас выговор обеспечен. Спасай! Ничего про ключи не говори, ладно?
10 лет прошло с тех пор, как Марина с братом приезжали в Томск. Лизина дочь тогда была 18-летней красивой, худенькой и очень восторженной девушкой.
    -  Я бы тебя, Мариночка, не узнала и прошла мимо! Роскошная женщина! Здравствуй, красавица! – сказала Лидия, крепко обнимая и целуя племянницу. – В нашем роду все симпатичные, но такой красоты ещё не было!
-  Хватит хвалить, а то на третий этаж от таких комплиментов не поднимусь
А почему сами не поднялись? Давно ждёте?
   - Да нет, только подошли. У Лиды с непривычки ноги устали, вот и сели отдохнуть, - ответила мать.
    - Я так вам рада! Отдохнули? Пойдёмте на чай! – Марина торопливо пошла  к подъезду. Увидев свою кошку, всхлипывающую от обиды, хотела забрать её с собой, но та вдруг соскочила и умчалась за угол дома.
                - Что это с ней? – растерялась хозяйка.
   - Трагическая любовь. За чаем тебе такое расскажем, не поверишь! Нагуляется и придёт вечером. Любовь-морковь у неё! - ответила Лиза.
     - Проходите в дом, мои двери открыты, буду песни вам петь и вином угощать! - пропела Марина негромко, пропуская женщин в квартиру.
Они и правда угостились вином и чаю попили. Рассказали всё про Маруськину любовь.
     -  Оказывается, что даже у животных без любовных страстей не обходится! А этот наш «домовёнок Кузя» раньше часто драный соперниками приходил. Значит, отвоёвывал своё первенство! Ещё тот обольститель! Мама вам, наверное, про него рассказала? – обратилась Марина к тёте и рассмеялась: - Ко мне здесь один отдыхающий клеится: симпатичный, уважительный, очень приятный мужчина. Одна беда  - смотрит на меня женатыми глазами!
             - А как ты это определила? – удивилась Лидия.
    - В  левом глазу - похоть, а в правом - жена со скалкой в руках и дети! Были бы глаза чёрные - в них не понять, а у него голубые! Врать не научился ещё! - улыбнулась племянница.
     - Вот, Лидочка, учись, пока ещё не поздно, у молодёжи! А мы до сих пор только сердцем живём! - рассмеялась Елизавета. - Ладно, пойдём домой или поедем?
- Только лесом! Спасибо, Мариночка! Ты завтра придёшь? – спросила Лида.
   - Очень хотела бы, но я завтра дежурю. Встретимся ещё. Сына привезу от бабушки - и придём, когда буду выходная.
Лес готовился к ночному отдыху. Воздух был просто перенасыщен запахом всего, что в этом лесу жило и росло. Женщины шли медленно, разговаривать не хотелось. Когда, пройдя половину пути, они остановились у дерева любви, Лиза, тяжело вздохнув, подошла и обняла дерево. Несколько минут стояла с закрытыми глазами. Лиде показалось, что она разговаривает с ним и плачет.
      - Вот так каждый раз! – сестра тайком вытерла набежавшую слезу. – Ничего не могу с собой поделать. Моя Маринка возле этого дерева такой счастливой была и здесь же счастье своё и потеряла. Муж Славка сказал ей, что в командировку на три дня уезжает. Не помню куда, Марина через месяц родить должна была. Ну, раз он уехал, дочь решила к нам приехать, а Славе не сказала. Придумала эту поездку после того, как он уехал. Я её ещё отругала за то, что в таком состоянии одна поехала. Я в контору ушла, а Марина ещё спала. Пришла, а на столе записка: мол, к подружке Вере пошла. Звоню, а дочь не отвечает. Я переполошилась, два часа телефон долбила, потом Григория уговорила и пошла её искать. До этого дерева дошли, а она лежит под ним без сознания. Григорий в ближайший дом отдыха рванул, а я её пытаюсь в чувство привести. Фельдшер и Григорий прибежали, укол вкололи. Марина очнулась. Отец её на руках на дорогу вынес, и стали мы попутку до больницы ловить. А тут и роды начались! Привезли в городской роддом. Врачи забегали, дочку сразу в смотровую забрали. У неё документов нет: с собой она их взяла, но нужно за ними в Чернолучье, к нам домой ехать. Григорий уехал. 12 часов Мариночка моя мучилась, а к утру родила сына. Ближе к утру я и до мужа её дозвонилась. Я двое суток провела в больнице. Марина пришла в себя, но увидела я её только через 3 дня, раньше не пускали. Вячеслав приехал и сидел вместе со мной. А когда нас в палату запустили, дочка сказала ему:
     - Спасибо тебе, любимый, за сына! Я с тобой ни одного дня не останусь. Мама, помоги выйти этому мужчине. Он не отец, он стервец и предатель! У моего сына будет моя фамилия. Чтобы твоего духу со мной рядом никогда не было, а мой сын не знал твоего имени и не помнил запаха! Мама, убери его!
Я не понимала, что произошло. Зять вышел молча, а у дочери началась истерика. После больницы она переехала к нам (в городе у них было съёмное жильё). Свекровь тоже ничего не поняла, но Марина пообещала, что внуку не будет запрещать с ней общаться. Только через год я узнала, что случилось. Подруга её жила там же, где мы с тобой сегодня были. Встретила Марина тогда своего «командировочного» мужа у этого дерева, страстно целующегося с молодой женщиной. Просидела вот за теми кустами смородины, пока эта парочка не собралась уходить. Окликнула его. Слава, увидев её, схватил свою любовницу за руку и почти побежал прочь. Видел, наверное, что жена возле дерева оседать на землю стала, но не вернулся! С тех пор Марина эту тропинку обходит. 
  - И что, Слава не покаялся?
      -  Каялся! И нас просил образумить дочь! А она права: предавший раз, да ещё в самом начале семейной жизни, предаст ещё не раз! Свекровь её вообще в панике была. Марина ей при мне сказала:
- Всю жизнь жить рядом с человеком, который нас променял на страсть, не буду! Рассматривать себя в роли жертвы - тоже. Я его очень любила, и мужчин у меня до него не было. Но теперь поняла, что если буду всю жизнь
чувствовать себя несчастной, то и счастливой никогда не стану. У меня есть сейчас маленькое счастье – мой  сынок Тимоша, а там время покажет. Екатерина Семёновна, я вас люблю и буду любить. Тимка к вам тянется. Вы  моя родня, мы вам рады.
Марина в хороших отношениях со свекровью до сих пор. Мальчик часто у неё гостит. Я не противлюсь, понимаю, что изменить что-то не в силах. Да и надо ли обижать прекрасную женщину за то, что её сын - « редиска», то есть нехороший человек? Прошу тебя, сестра, ты у Марины ничего не спрашивай. Захочет - сама расскажет. Смотри, какая честь, нас встречают!
              Навстречу шли мужья.
   - Что-то вы, дорогие наши, не торопитесь домой! – Григорий подхватил Лизу под руку.
   - Вот видишь, Лида, скучает без меня! Скажи при всех, что любишь? – Лиза, смеясь, заглянула ему в глаза.
- По старой памяти, как по грамоте. Пойдём домой, дорогая, а то кушать хочется. А всё, что было, мы уже съели, – смутившись, ответил мужчина.
            - Не съели, а закусили! – поддакнул Фёдор и икнул.
            - Опять вся любовь через желудок! – рассмеялась Лида.
За ужином все много шутили и вспоминали прошлое, перебивая друг друга. А потом Григорий достал с верхней полки лото и предложил вспомнить, как они  в молодости играли всей семьёй по вечерам. Игра шла азартно и весело. На кон ставили по одному рублю за карту. Григорий всё проиграл и был собой недоволен. Спать легли только в два часа ночи.
Гости приехали в час дня:  Павел с Юлей и детьми – Гришей и Олей; старшая дочь Люба – с сыном Ильёй и дочкой Машей; тётя Клава – младшая сестра матери Лизы и Лиды. Только Гриша был школьник, а остальные – дошколята. Самый маленький и весёлый был Илюшка.
Дом сразу ожил, зашумел и заволновался каждым своим уголком. Дети знали, какая комната предназначается для мальчиков, а какая - для девочек.  Пока взрослые здоровались да обнимались, четыре наряженных и красиво причёсанных куклы, чинно сидевшие в зале, были раздеты Олей и Машей догола. А в другой комнате из огромной коробки на пол вывалили все игрушки мальчики. Они выбирали для себя оружие и машинки.
- Всё, дорогие бабушки и дедушки, вашей тишине и чистоте полный каюк!
- Банда малолетних хулиганов из славного города Омска прибыла и  успешно высадилась в бабушкином доме в деревне Чернолучье! - отрапортовал
Павел, приложив по-военному руку к голове.
         - Десант мощный! - рассмеялся Фёдор. – Смотри, Григорий, сейчас диверсии в моде. Как бы нас не пленили!
     - Ничего страшного. Бабушки уберут, может, талия появится! - пошутила тётя Клава. –  Моих внуков надо в первую очередь накормить. А то ваш десант и всю вашу кулинарную красоту снесёт: ни полюбоваться, ни поесть не сумеем.
      - Для них у нас отдельный стол, - ответила Лиза. – Накормим. Слава богу, есть чем!
За разговорами и едой просидели четыре часа. В доме стало душно, и детей решили положить на дневной сон. Больше всех сопротивлялся Гриша, пока ему не пообещали, что сходят с ним на речку.
       - Капризничал больше всех, а заснул первым,  - сказала Юля. – Я принесла чайные чашки. 
Стол накрыли заново в деревянной беседке, обвитой красивыми листьями дикого винограда.
    - Мне кажется, что я вас всех вижу во сне, - тихо сказала Лида. - Только теперь осознаю, что одна пчела немного мёду натаскает. Вон вас сколько, а у нас с мужем теперь развлечение – телевизор да лёгкие скандальчики. Вы далеко, внуки наши по скайпу растут. Боимся заболеть и одни остаться. У нас на такой случай бытует поговорка: на обеде все соседи, а пришла беда - они прочь, как вода. Страшно становится!
    - Прибивайтесь к нашему берегу, давно пора возвращаться. Кстати, часть этого дома твоя. Родители так отписали, – сказала Елизавета.
     - Глупости не говори! Вы здесь живёте и будете до скончания дней жить в своём доме. Обновляете и обихаживаете его, а тут - здравствуйте, я ваша тётя! – возмутилась Лида. - У нас в Томске квартира. За дочкой гоняться по России нам не по возрасту, а куда переехать? Всё бросить? Не 40 лет.
    - Ты же говоришь, что вам здесь нравится климат. Вот и приезжайте! Нам с Григорием такою громадину скоро и убирать тяжело будет. Дети обеспечены и живут лучше нас. Их дети учиться в городе будут. А мы? Марина может в любое время тоже уехать. Вот и выходит… - Лиза заплакала. – Извините, но я всё чаще об этом думаю.
      - Вы вообще о чём речь ведёте? Делите сейчас шкуру неубитого медведя!  – Тётя Клава сердито стукнула кулаком по столу. – Лида, продавайте квартиру. Здесь отдельное жильё купите, может, не сразу. А я бы ваш дом на двух хозяев разделила, чтобы у каждого своя входная дверь была. А с деньгами всё само собой решится. Обновили вы дом, Григорий, в прошлом году, вот и разделите расходы.
                - Зачем вы так, тётя Клава, я же ни на что не претендую!  - возразила Лида.
      - Ты и не претендуй, пока не решилась! А делайте всё вместе, по справедливости - и расходов будет меньше. Что толку, если вы в Омск приедете, или здесь, но на другом конце деревни будете жить? Думайте, девчонки. Хотя все вроде свои, да всякий человек любит себя!  Пойду тоже  маленько вздремну. Не обижайтесь на меня, пожалуйста, устала я. Молодому  - игрушки, а старому – подушки! - тётя Клава улыбнулась и пошла в дом, опираясь на палочку.
             - Как она похожа на маму! – заметила Лида. – Она тоже с палочкой ходила.
     - Так, дорогие, не разводите сырость! Столько воды не пьёте, сколько выливаете! Давайте выпьем по сто грамм и успокоимся. А бабушка мудрый совет дала. Думайте! – сказал до сих пор молчавший Григорий. - А где Фёдор?
     - Он тоже в дом ушёл. Устаёт. Давай, сестра, не будем портить вечер. Мы приехали в гости. Это всё от грусти по прошлому и из-за эйфории от счастья! Лиза, давай выпьем за тебя, Григория и вашу семью! А где молодёжь?
     - Наша взрослая молодёжь! Люба с малышками уснула, а Павел с Юлей на речку ушли, – подняла рюмку Елизавета. - Лида, а тётка права: зачем из одного городского смога в другой переезжать? Переезжать надо туда, где живая природа и люди добрые живут. Смотрите, наши ребята накупались, идут. Надо заново чайник вскипятить, я сейчас.
Она ушла в дом.
     - Остались закоренелые пьяницы – ты да я! Лида, вы отдыхать приехали? Вот и отдыхайте! Мужик у тебя потрясающий! Пьём с тобой за вас с Фёдором.
После ужина Павел с семьёй уехали, прихватив тётю Клаву, а Любовь с детьми осталась.  Женщины с детьми пошли погулять на речку и в лес. Мужчины категорически отказались от прогулки.
     - А кто нас охранять будет? – спросила Люба у отца.
     - Есть у вас защитник. Илюша, ты сможешь женщин защитить от Кощея бессмертного? – спросил тот внука.
               - Да, деда. Я сейчас! - Илья побежал в дом.
 Вышел вооруженный: два пистолета в руках и ещё автомат через плечо.
      -  Ну вот, а вы переживали! У меня такого оружия нет! Смена растёт!
      Молодец! – Филимонов потрепал внуку волосы и что-то прошептал на ушко.
Мальчик молча кивнул головой и первым выбежал за ворота. Все ушли.   
        - Хороший растёт пацан. А я не знаю, когда своих внуков увижу. Женихов Наталье в нашем городе не хватило! С одной стороны, хорошо, что зять военный, а с другой, нам к ним никак не прибиться. Я уже не смогу часто переезжать, а их после Нового года могут опять перевести. И что их так часто тасуют?  Наташка только определится с работой - и опять срываться!  - грустно произнёс Фёдор. – Пойдём в дом. Прости, Григорий, но я больше пить не могу ничего кроме чая.
Мужчины явно симпатизировали друг другу, да и по характеру были похожи.
Как всё прагматично устроено в природе! Воздух соснового бора ничем не заменишь. Вечерние шорохи и дорожки, усыпанные мягкой хвоей, в другом лесу тоже не встретишь. А у реки своё очарование. И самое главное, всё это настолько успокаивает твою нервную систему, что ты становишься ленивым, спокойным и чуть-чуть безразличным «зомби».
Лида Любу не видела много лет. Училась та в Москве, поэтому не было возможности встретиться, а в Омске жила всего 5 лет. На заработанные в Москве  деньги Любовь купила себе квартиру, а через год вышла замуж и родила двух детей. Муж трудится в какой-то компании, а сама пока сидит дома – работает мамой. Родиону часто приходится ездить в столицу нашей родины по работе, потому что там основной офис.
Тихая и спокойная Люба почти не вмешивалась в сумбурный разговор женщин и бдительно следила за детьми, особенно за неугомонным и любопытным Илюшей. Да, по сути, они втроём даже не присели на этой прогулке. Но в жизни нет ничего лучше, чем устать от маленьких ребятишек.
На следующий день Илья умудрился повиснуть на лямке шортиков на заборе палисадника. Он долго играл машинками в песке, насыпанном между двумя огромными кустами георгинов. Все потеряли бдительность - ребёнок занят игрой. За ограду не выйдет, потому что щеколда тяжело открывается. Собаку заперли в сарай. Деды ушли на рыбалку. Машенька ещё спит. И вдруг дикий крик! Женщины чуть друг друга не опрокинули. Висит чумазое создание, зацепившись лямкой за столбик, по другую сторону забора, и вопит на всю улицу! И в то же время стреляет из водяного пистолета в огромного гуся. Гусь страшно шипит, вытянув длинную шею, но не подходит.
Мать Ильи прибежала первой и стала пытаться снять его, но не догадалась, что нужно выйти со двора. Лиза выскочила за заборчик и стала прогонять гуся, а тот так разгоготался, что остальные, хлопая большими крыльями, помчались к нему. Лидия и Люба еле сняли его. Илюша упал в руки бабушки. Стая зашипела и кинулась на них. Пострадала, конечно, бабушка - её всё-таки щипнул здоровенный гусь.
Несёт Илью мама на руках, а тот кричит:
     - Я его по****ю! Я больше него! Опусти! – вырывался из рук внук, но не плакал. – Я уже большой!
     - Это надо же, забор выше него, а он лезет! А чего тогда орал, как сумасшедший, раз большой?! Пистолет догадался схватить! А твоей любимой бабе Лизе за тебя досталось. Ты хоть знаешь, с кем воевал? Зачем на забор полез? - спросила его мать.
     - Знаю! Гуси-лебеди! Они Иванушку склали (украли), а я бы его спас! - ответил мальчик. - Они злые!
     - Грамотный какой! Спасатель! Пошли в дом. Я буду лямку пришивать, а ты в углу постоишь. Куда бежит, куда лезет! - возмущалась Люба. - А если бы гуси тебя пощипали?
              Они ушли, а на женщин смех напал.
      - Машуню нашу ни видно ни слышно, а этот  шустрик! Лида, вот ругаем его и смеёмся, а ты помнишь, как  мне за тебя попало, когда ты телёнка напугала? Ещё та плутовка была! Меня наказывали всегда, а тебя прощали! Как же,  папина любимица и самая маленькая!
                - Лиза, я не помню. А сколько мне лет было?
       - Тебе было 5 или 6 лет. Я за тобой, как говорила мама, приглядывала. Это было нечто! Я следила за самой непоседливой и шкодной девчонкой, за шалости которой получала от родителей по полной программе. Не знаю, исправил тебя возраст или нет, но вруша и ябеда ты была наипервейшая!  Шучу! А я тогда в свои неполные 10 лет даже корову умела доить. Мама, уходя на работу или в магазин, всегда ставила перед всеми детьми задачи, после исполнения которых мы могли под присмотром Вали сходить на речку покупаться. Купаться было просто некогда, потому что за невыполнение поручения ждало наказание.
В тот день Валя убирала в доме, я мыла посуду, а ты спокойно играла. Мы с тобой до прихода  мамы должны были в этот день прополоть ещё две грядки в огороде. Мама всегда на заборе сушила старое платье, которым мыла пол. Ты всё время крутилась и играла возле телёнка. Телок был спокойный  и не брыкастый. Зачем-то ты стащила это платье с забора и одела его на рожки телёнка. Он, напугавшись, кинулся бежать, опрокидывая по пути всё, что ему попадалось  под ноги, и при этом страшно трубя. Глаза-то закрыты тряпкой!  Корова не была привязана. Она выскочила из сарая и кинулась спасать своё дитя, громко мыча! Валя выбежала и стала с криками бегать за ними, а мы за ней. Вся эта дико орущая компания бегала по огороду, сметая всё на пути! Не знаю, что было бы дальше! Тётя Катя, соседка, выскочив на крылечко своего дома, кинулась на помощь. А что было спасать? Грядки  нам полоть уже не надо было! Телёнок ещё опрокинул молоко, и вообще еле успокоились. Плачем. Валя тоже испугалась, ей было всего 13 лет. Папа первым пришёл с работы, но так и не понял толком, кто, что и как, и не стал разбираться, кто виноват. А мама, увидев, что натворили в её огороде, конечно, очень расстроилась.  Пока  мы с сестрой Валей хором рассказывали, что случилось, ты улизнула с глаз долой.  Хватились, а тебя нет!  Весь двор и сарай обыскали! Какие здесь испорченные грядки, если девчонка малая пропала?! Соседей всех переполошили. Не знаю, сколько времени тебя искали, но нашёл дядя Семён, тёти Катин муж. Случайно нашёл. Я не помню, но мама говорила, что ты спала в какой-то канавке, прижав к себе деревянную куклу. Наказали, конечно, нас с Валей, а тебя…  Потом все соседи рассказывали про случившееся, как смешную байку. Маме пришлось заново поправлять, подсаживать и подсеивать на грядках. Папа настоял, чтобы мама уволилась. Оставлять детей одних после этого родители боялись. Мама была прекрасная швея и работала потом на дому. Представляешь, эта маленькая девчонка хотела телёнка нарядить! А «наряды» вне очереди получили мы с Валей.
   - Я не помню! Что дразнили тебя Лизой-подлизой, помню! И всё время вы с Валей прогоняли меня из своей комнаты, а я на вас маме жаловалась. Это было! Слушай, а ведь могло быть и трагично с этим телёнком?
     - Конечно! Коровы особенные животные: слушают с удовольствием музыку; отличают разные вкусы; хорошо знают красный цвет и его оттенки. Если корова по какой-то причине вдруг разлюбит, то она будет избегать встречи с бывшем партнёром. Общаются они между собой кивком и  поворотом головы, а мычание это - страдание. Умное животное - корова!
       - Откуда у тебя такие знания?
       - Лида, ты забыла, что я ветеринар по образованию и деревенская.
       - Я же и говорю, что ты  чудо! Какая я, по сравнению с тобой… 
- Ничем не хуже мамули! Такая же умница и красавица! –  сказала Любовь, обняв тётю. – Я теперь поняла, кто передал гены  моему сыну Илюшке. Не пацан, а глазовёрт! Еле усыпила. Маринка придёт скоро. Мама, ты не обижайся, но утром мы уедем. Завтра приедет мой «грозный муж».
                - Что, и правда он такой грозный? – поинтересовалась Лида.
                - Нет, нормальный. Это я так сына пугаю. Пока у нас всё хорошо.
        - Давайте что-нибудь свеженькое приготовим, – предложила Лиза. -  Я блинов напеку, а вы зелень приготовьте.  Маринка, да и мы все всегда блины любили. Я быстро на двух сковородках! Девочки, а где наши дедушки?
                - Они уже часа два как ушли с удочками.
     - Совсем бдительность потеряла! – рассмеялась хозяйка, одевая фартук. – Я к «станку»! В дом практически и не заходили, сидим с сестрой на веранде и лясы точим. А время полдничать!
Марина пришла через час с сыном. Тимофей – красивый и кудрявый мальчуган с синими большими глазами. Поздоровался как мужчина, протянув худенькую ручку.
     - Меня зовут бабушка Лида. Я приехала с дедушкой Федей к вам в гости. Мы будем с тобой дружить? – спросила женщина, присев перед малышом на корточки. – Сейчас блины будут готовы. Ты любишь блинчики?
Мальчик молча кивнул головой. Увидев вышедшего из дома Илью, забыл сразу про маму и бабушку. Они обнялись совсем как взрослые и зашли обратно в дом.
     - Разрушительная группировка в сборе! Предводитель, к сожалению, уехал. Держитесь, бабушки и мамушки! – засмеялась Марина. - Здравствуйте все! Мама блины печёт? Запах до центра деревни. Не зря приехали. Лариса, потом сходим на речку?
     - Обязательно, только дедов дождёмся. Дедушка выдаст им по дощечке, гвоздям и молотку, и тогда часа два будем свободны.
             - А Машенька где? – спросила Марина у Любы.
     - У нас, настоящих женщин, свои игры. Машенька куклу опять раздевает. Баба Лида новую куклу привезла, а баба Лиза свой полосатый мешок с лоскутами на пол вывалила! Скоро придёт.
     - Может, моделью или модельером станет, – сказала тётя.
      - Белошвейкой. Все шьём для себя, а дальше… - Люба не закончила разговор.
Калитка с шумом распахнулась, и во двор, шатаясь и цепляясь за калитку, зашли рыбаки.
      - Ну, как улов? На тройную уху наловили? – спросила Марина отца, обнимая. Здравствуйте, Фёдор Иванович!
       - Ой, Маринка с внуком пришла! Вот, доча! - отец протянул пластиковое
ведёрко, в котором плескалось несколько рыбёшек. – Не клюёт, зараза, жарко!
Покачиваясь, Григорий повернулся к Фёдору. Тот подтвердил, молча кивнув  головой. Подошла Лиза:
               - Нарыбачились, значит? Рыба не клюёт, а вы где наклевались? 
     - Там, на речке! - махнул рукой Гриша, счастливо улыбаясь. – Всё, всё, всё! Девчонки, держите мать! Федя, заноси! – распорядился он.
             - Есть, товарищ командир! – Фёдор трусцой побежал обратно к калитке.
Он вернулся с полным ведром крупных стерлядок и щук. Они ещё били хвостами. Мальчишки, только услыхав стук калитки, выскочили во двор.
      - Ух, ты! Баба, смотли, какие живые! Деда, так много! - восхищённо закричал Илья. – Тимка, смотли!
     - Тащи, Тимофей, ведро или таз. Пусть ещё поживут! Ну что, вы и правда поверили? Голодной куме одно на уме. Молодец, Фёдор, есть в тебе артистический талант! Трезвые мы и очень голодные. А водочки по соточке, матушка моя, мы заслужили. Блинами твоими, Лизавета, и у реки пахнет. Лида, отнеси на кухню стерлядок, жена моя знает, что с ними сделать, а мальчишкам шурагаек запусти в воду. Видишь, тащат вдвоём ведро, - распорядился Григорий. - А уху приготовим вечером, костерок разведём. Сейчас мы ополоснёмся и переоденемся. Надеюсь, до завтра никто не уедет?
              - Нет, папа, – ответила за всех Марина. – Не уедет никто.
     - Цирк уехал, а клоуны остались. Ещё и из томского цирка приехал народный артист. Фёдор, молодец! Спелись?  -  беззлобно проворчала Лиза. - Видишь, сестра, как у нас здорово! Один начудит, другой намудрит! Театр на дому и в город ехать не надо! Пойдём, Лида. Смотрите, чтобы мальчики живьём рыбу не съели. Люба, Машенька идёт.
 - А мне нравится ваша суета! Жизнь чувствуется, а не тоска у телевизора. А Федя-то мой ведь подыграл! Господи, спасибо тебе, что помогаешь нам в делах наших! – Лида давно не чувствовала себя такой спокойной и счастливой.
На следующий день «молодежная команда» уехала после обеда. Сразу стало тихо, и даже небольшой бардачок, оставленный суетливыми гостями, вызывал чувство одиночества и неподъёмной разрухи вокруг.
     - Каждый раз, когда они уезжают и мы с Гришей остаёмся одни,  я всё острее ощущаю усталость и  старость. Вот говорили, что время быстротечно и это «миг между прошлым и будущим», а я просто думала, что в этом что-то есть, и не более. Дети – радость, внуки – вторая молодость. Своих проблем и проблем детей было много, но именно они не давали замечать, что дни короче, а ночи длиннее! Оказывается, что в организме уже образовался букет болезней. И постепенно душа ленится и пустеет. Вставать утром не хочется, а ночью спать  не можется!  - рассуждала Елизавета. – Хозяйство держали огромное, работа была ответственная, всё время на людях. Придём домой и до одиннадцати часов вечера ещё дома работаем! Усталости не чувствовалось. Спорить или ссориться друг с другом тоже не было времени. А сейчас можем по два дня без видимой причины не разговаривать. И нет раздражения от молчания, да и любви тоже. Другая какая-то стала эта любовь! Называется ангедония, то есть  утрата получения удовольствия. Я иногда даже записываю мудрёные слова вон в ту синюю тетрадь.
       - А я думала, что одна такая на земле. Мысли такие же, как у тебя, – задумчиво  ответила Лидия. – Ничего, сестра, прорвёмся! Третий сорт – не брак! От добра, моя родная, добра не ищут! У нас с тобой, слава богу, мужья живые и рядом, дети и внуки есть. Я тебя много лет хочу спросить про нашу Валю. Вы же всё равно знаете, что случилось, и думаю, мне можно через столько лет рассказать. Лиза, если можно, но потом. Сейчас поспи, а я во дворе приберу. Уже хватит  мне бездельничать. Мужики наши ваш сеновал облюбовали для дневного сна. Я очень рада, что они подружились. Когда сливаются два сердца, сарай им кажется дворцом. Шучу! Но что им так нравится в сене?
     - Вот уйдут мужчины на ночную рыбалку, а мы с тобой на свежескошенном сене полежим. Омолаживающие процедуры примем. Запах – вина, сухих цветов и травы. Масок со скрабами для лица не надо после сеновальных процедур! Пойду-ка я, сестра, отдохну, пока предлагают.
Лида не будила Елизавету. Желание узнать про старшую сестру Валентину у неё возникло, когда Лиза рассказала случай из их детства. Когда случилась беда, Лида была на практике на Дальнем Востоке. А когда приезжала в Омск, то все молчали как партизаны. Переводили разговор на другую тему, а мама сразу уходила или в другую комнату, или во двор. Что за потрясение они испытали?
Лидия  прибрала двор, вымыла беседку и в доме всё убрала. Сестра проснулась в 8 вечера, проспав 4 часа. Подошли мужья. Они ездили по пути на Любиной машине в город за запчастями. Идея поехать на озеро на два дня не покидала их ни на минуту. Ужин был приготовлен, поэтому суета закончилась.
На следующий день женщины решили прополоть огород, чтобы была возможность съездить в город на экскурсию и побродить по магазинам. Мужчины ушли в гараж. Вечером все собрались на ужин. Как приятно мирно и спокойно беседовать с людьми, которые довольны друг другом!
       - Жукова тётя Тоня всегда житейские заботы называла сорняками. Ты
ёё не помнишь? – начала рассказывать Лиза за ужином. - Я не понимала, что это шутка и даже под предлогом ходила посмотреть её огород. Он меньше нашего на две трети оказался. Она, когда устанет от проблем, начинает подруг зазывать: «Хватит сорняки полоть. Пора и водочки попить, и песенки попеть. Перемыть косточки друг другу – святое дело! Побойтесь Бога!».  И представляешь, бабки всё бросали, наряжались - и на посиделки. Как они пели! Хор знаменитый или капелла со своими руладами были бы на конкурсе на третьем месте, а они на первом! Так что мужики едут на рыбалку, а мы с сестрой - в город. Заодно и внуков посетим. Бросаем, сестра, сорняки - и в загул! А вы за добычей, мужчины! Будет курочка, сварит и дурочка! А сейчас спать! – распорядилась хозяйка.
      - Лида, она у нас молчунья, а здесь прямо талант раскрывается. Вторая Луганиха! - сострил Григорий. – Какие-то выдержки великих людей собирает.  Не удивлюсь, если писать начнёт!
       - Мои гуси, курицы и поросята про это знают, а больше и поговорить дома не с кем. С тобой рядом онеметь можно! Лучшие друзья моего мужа  - телевизионный ящик и политики с шоу, а я так, приложение к кухне! – разозлилась Елизавета. - Гостей бы постеснялся!
       - Шуток не понимаешь? – огрызнулся муж. – Я спать пошёл. Спокойной ночи всем!
Ещё только рассвет занимался, а мужчины уже начали собираться. С вечера они, казалось бы, приготовили всё, а теперь сверяли с перечнем, перекладывая и пересчитывая вещи с грохотом и падениями. Встать пришлось и жёнам. Уехали в 7 часов утра, разбудив деревню рёвом мотора. Самый сладкий сон был нарушен.
      - Туманы начинаются. Нам ехать рано, а ещё живность покормить надо. Сейчас принесу одеяла и простыни, и полезем на релаксацию на сеновал. Возражения не принимаю! - сказала Лиза сестре. - Идём готовить лежанку.
Сёстры проспали. До следующего рейсового автобуса было два часа, но они вдвоём едва успели скотину и птиц накормить и себя в порядок привести.
Город за эти годы настолько преобразился, что Лидия Петровна с трудом узнавала дома и улицы. Хотя, положа руку на сердце, она и раньше ориентировалась плохо, но центр города знала. Женщины погуляли по скверам и исторической части города, посидели в небольшой кафешке на берегу реки. Визит к Любе был отложен.
На следующий день поехали раньше. Сходили в музей Врубеля и краеведческий музей, немного прогулялись по магазинам и, купив гостинец внукам, приехали к Лизиной дочери.  Встретили их хорошо, и муж Любы искренне обрадовался новому знакомству.
      - Всё, завтра отдыхаем дома, – сказала Лидия после окончания визита. – Я так активно давно не отдыхала. Ноги разболелись и голова. 
- Сегодня вечером позвонит Марина. Я её попросила переговорить с главным врачом, чтобы вы смогли немного оздоровиться на нашей минеральной воде и грязях. Ходить лесом в санаторий даже ближе, чем к ней домой. Фёдор твой согласен.
    -  А почему я узнаю об этом последней? Это же дорого!
    -  Это наш секрет и подарок тебе от мужа. Цена будет со скидкой, а может, и бесплатно. Старость нужно продлевать, а лечиться вовремя успевать. Главное, ехать никуда не надо! Прошлую резвость нашим ногам и уму не вернуть, а об упущенной выгоде потом жалеть будет поздно.
       - Я тебя люблю!  Как ты умеешь убеждать! Упущенная выгода… - проворчала Лида и заплакала. - Сроду бы не догадалась так сказать!
       - А плачешь почему?
       - От счастья и внимания! Как мне с вами легко!
       - От счастья нужно или петь, или плясать, а ты ревёшь! Прошлого не вернёшь, а за будущее уже пора бороться! Отдыхай по полной программе.  Хочешь неприятностей - так ты мне их закажи… Ой, мой правильно заметил, что  меня как прорвало! Столько у меня невысказанного и сокровенного в душе накопилось, что сама себе удивляюсь! 
Марина позвонила вечером и сказала, что договорилась:
    -  Всё нормально, тётя Лида, послезавтра врачи посмотрят. Платными будут только снимки и кардиограммы. Я вас жду и возражения не принимаю!
     - Твоя дочь такая же командирша. А я так и осталось плаксой, да к тому же стала ещё и  жалобщицей! Не успела пожаловаться, а вы уже всё решили, –удивилась Лида.
       - Знаешь, я нашла единственное отличие у нас с тобой. Я деревенская, а ты городская. Я чуть-чуть врачеватель и вижу любое человеческое недомогание. У тебя глаза, извини, как у больной коровы. Пошли, несмелая сестра моя, полечимся моим травяным настоем. Имеем право!  - сказала Лиза портрету Григория, стоявшему в рамке на комоде, и рассмеялась. -  Вот так и живу! Сама себе режиссёр!
Мужчины вернулись с богатым уловом. Оставшаяся половина дня была занята
обработкой рыбы и приготовлением пирогов, ухи и заморозки.
В санатории Мамонтовых осмотрели и назначали процедуры. После первого дня процедур они стали сами ходить  через лес туда и обратно. Лидия Петровна с трудом восстановила в памяти места своего детства. Тогда и деревья были меньше, и трава выше, да и игры в лесу для них были не так часты. Родители всегда брали их в лес на сбор грибов и ягод, которых тогда было в изобилии. Природа и правда не только восхищала её теперешнюю, но и лечила. Фёдор стал более разговорчив и внимателен. Им обоим показалось, что дни несутся галопом. Куда спешат? Они пребывали в состоянии полного умиротворения.  Пару раз все вместе съездили в город. Мамонтову Омск понравился. По величине и населению он больше их полупровинциального старинного Томска, но намного уютнее и светлее.
Билеты обратно купили только на шестое число, через полторы недели. Уезжать не хотелось. Лиду мучил вопрос, который она боялась снова задать: что же случилось с Валей?
Лиза сама предложила сестре перед отъездом прогулку по берегу Иртыша. Они спустились к реке по довольно крутому склону и присели на большое поваленное дерево. За прибрежной полосой рос молодой ивняк.
      -  Это моё потаённое и любимое местечко. Думаю, что понравится, – сказала сестре Лиза. – Я не хочу, чтобы лишние уши знали то, что так волнует тебя. Фёдору не надо это знать. Валя наша пропала при очень странных обстоятельствах. Если честно, она была из нас троих самая красивая. Мама, когда ей исполнилось 18, сшила ей шикарное платье из тафты. Они ушли втроём на танцы в дом отдыха. Возвращались все вместе, парни с ними были. Валя отошла в кустики по малой надобности вдвоём с Наташей Семёновой - и обе пропали. У нас нет провалов земли и землетрясений, а они как сквозь землю провалились! Ребята звали, кричали, искали, потом подумали, что девушки вернулись сами домой, их не дождавшись, и ушли.
Утром мать с отцом побежали в милицию, а там Семёновы! Искали три дня, завели уголовное дело. Опросили всех приезжих, строителей (то ли чеченцев, то ли армян, которые новый клуб строили), но все были на месте. Даже в реке искали. За давностью лет поиски давно прекращены. Но вот слух прошёл, лет через 5 после их пропажи, что их переправили в Турцию и продали в бордель. Откуда? Наташу вроде бы наш матрос в трюме вывез. Вернуться в деревню она побоялась. Может, и правда! Рыскали одно время по деревне на чёрных машинах нерусские качки. К Семёновым заходили, и наш дом не обошли стороной. Говорили, искали кого-то. Столько лет прошло, а я до сих пор их боюсь. А 10 лет назад к нашему дому подошла женщина, долго стояла и смотрела на дом. Я как раз окно на кухне мыла. Мне бы сразу выйти, а я за штору спряталась. Одна дома была, испугалась! Потом она что-то повесила на штакетник и ушла. Я пока в себя пришла; пока из дома вышла, поборов навалившийся страх; пока посмотрела на «подарок»… Женщина эта на забор цепочку золотую с крестиком повесила. Церковным, на обратной стороне написано «спаси и сохрани». Меня вдруг осенило, что это Валя! Я за ворота, а она в другом конце нашей километровой улицы. Я закричала: «Валя, Валентина!». А она подобрала длинную юбку и, не оглянувшись, бегом. У меня, веришь, ноги отнялись! До сих пор себя за трусость корю! Только и помню зелёный шарф на голове и длинную юбку. Худенькая, закутанная вся… Прости! – вытерла слёзы Елизавета. – Родителей уже в живых не было. Подавать в розыск тоже боюсь, девчонки у меня.
       - Значит, Валя тоже боялась. Да и не факт, что это она была.  Не казни себя, пожалуйста! Я бы тоже испугалась. А  может, это кто-то другой? Валя весточку передала? Думаешь, она до сих пор под прицелом?
        - Поговаривали, сбежать было практически не возможно. Не у нас одних девчонки пропали, как потом выяснилось. Из них проституток делали и за это огромные деньги получали. А если после побега ловили, то убивали. Документов у них не было. А Чёрное море пересечь - это не суша. Семёнова говорила, что даже ближайшие монастыри под пистолетом проверяли. Страшное время было. Вот такая неразгаданная правда.
Молчание прервал сильный треск веток. Кто-то тяжело дышал за спиной. Сёстры боялись повернуться. Большая собака перескочила рядом стоящий пенёк. Пристально посмотрела на растерявшихся сестёр и побежала дальше, тщательно обнюхивая прибрежный  песок.
     - Ты эту собаку знаешь? - спросила Лида сестру, оглядываясь по сторонам. – Что-то мне боязно. А вдруг это сигнал свыше? После такой страсти в любую мистику поверишь. Ты видела её глаза? Посмотрела – как раздела и запомнила нас с тобой точно. 
     - На нашей улице точно такой собаки нет!  - ответила сестра. И мне не по себе стало, странно. Я под старость лет тоже стала в знаки судьбы верить.
     -  Пошли отсюда быстрее, да и ветерок поднимается,  – поёжилась Лида.
Когда они поднялись наверх, у тропинки мирно стояла собака, которая выскочила из кустов. Овчарка не залаяла, не зарычала, но проводила их до самой калитки. Исчезла так же быстро, как и появилась, вильнув серым хвостом.
    - Ба, хоть не отпускай! - засмеялся Фёдор. – Смотри, Гриша, кобеля  здорового за собой привели. Значит, ещё ничего бабёнки-то наши.
  Он курил на крылечке и видел собаку.
     - Что, совсем…  - Лида не нашла нужных слов. У неё похолодели руки. Она  почувствовала, что теряет сознание.
     - Лиза, что с ней? Я же пошутил! - испугался мужчина, подхватив золовку.
       - Гриша, тащи тонометр и валерьянку, а её положи на лавочку.  Собака нас напугала! - закричала Лиза, у которой вдруг потемнело в глазах. – У неё глаза человеческие…
 Очнулись обе  на диване все залитые водой и лекарством. В ногах сидел кот и, не мигая, глядел на женщин. Мужчины расположились рядом на стульях с телефоном в руках. Первой  пришла в себя Лиза.
      -  Вот, не можем вызвать «скорую помощь», а Марина тоже недоступна! – Григорий сам был бледен, у него дрожали руки. - Вы что, белены объелись? Где вы были? Что случилось?
    Лиза поднялась и пощупала пульс у Лиды. Глаза её уже были открыты. 
     - Устали мы. Неси воды и хватит нас поить валерьянкой!  Мы живы. Срочно, Гриша, беги за бабой Нюрой Ершовой, пригласи к нам. Федя, а ты с нами останься. Если она не сможет прийти, значит, принеси её! – крикнула Лиза вслед мужу.
  Филимонов пришёл с запыхавшейся старухой, ведя её под руку. Та, увидев испуганных женщин, приказала принести мыло, воды, спички, белую бумагу, а мужчинам - выйти из дому. Из кармана фартука баба Нюра достала какую-то  очень пахучую траву, свечи и полчаса или больше  колдовала над смятыми и сожжёнными белыми листами бумаги. Окропляла сестёр травой, макая её в воду, не переставая, бормотала молитву и осеняла размашистым крестом. Потом женщины читали вслед за ней молитву, крестясь. Пот мешал таинству, и баба Нюра смахивала его рукой, не вытирая. Закончив, она, обессиленная, упала в кресло и сразу задремала. Напуганные сёстры боялись шелохнуться. Тишину в доме нарушали только настенные часы.
Через час все мирно пили чай в доме. Идти на веранду женщины категорически отказались. Старуха сидела с ними и молча прихлёбывала чай с вареньем. Молча же встала, перекрестилась и сказала:
    - Вовремя я пришла. Не бойтесь никого, но на то место больше не ходите, а дерево пусть мужчины на воду сбросят. Закройте рот на замок и никому до самой смерти ничего не говорите. Храни вас Бог! За гостинец спасибо! – Лиза, не думая, складывала в пакет всё, что стояло на столе. - Григорий, проводи меня, а то темно больно. Ты мужчина, с тобой мне не так страшно. -  Баба Нюра исподлобья посмотрела на Фёдора. - Вы  пока тоже из дому не выходите до самого утра. С Гришкой ничего не случится, обернётся он быстро.
Ершова троекратно перекрестила всех остающихся в доме.
  Григорий  пришёл минут через десять. Разговор не клеился. Мужчины так и не поняли толком, что случилось, но были тоже напуганы произошедшим. Все разошлись спать.
 На следующий день мужчины после завтрака ушли опять в свой гараж, а сёстры ходили расстроенные, боясь что-то спросить друг у друга.
     - Я за тебя очень испугалась! - нарушила молчание Лиза. – Когда сама почувствовала неладное, поняла, что только Ершова нам поможет. Про её способности вся округа знает. Надо молчать! У нас ведь как: что знает кум, знает кумова жена, а по ней и вся деревня. Вот она нас и предупредила. Сейчас ещё больше завистников стало, чем раньше. Работы нет, а значит, денег нет. Пенсии с гулькин нос, вот и творят, что ни попадя: и колдуют, и заговаривают, и наговаривают. Даже подруге, с которой в одни куклы играли, доверять нельзя. Я, конечно, тоже в шоке, но думаю, что тот, кто это сотворил, после бабы Нюры к нам в гости придёт. Если не сегодня, то завтра. Вот и посмотрим. Она сняла с нас всю нечисть, спасая молитвой, крёстным знамением и верою в Иисуса Христа, распятого на кресте. А это значит, что будем жить долго и счастливо! Забудь и успокойся, а то мужики наши  нам покоя не дадут.  Григорию она наверняка что-то шепнула, поэтому с ними тоже будет всё хорошо. Гриша Фёдора твоего успокоит. Мама всегда говорила, что от одной искры может деревня сгореть, а от одной сплетни человек может погибнуть. Мудрая была, хоть и полуграмотная. 
       - Может, тётя Нюра нам потом расскажет, что это было? – спросила Лида.
       - Раз сказала, что надо рты заклеить, значит, и сама забудет и будет молчать, чтобы возврата не было. Надо мужчинам напомнить про дерево. Столько лет к нему ходила - и ничего! – пожала плечами Лиза.
Женщины пришли в кухню.  Фёдор разогревал завтрак и кипятил чай.
       - Ваше дерево уже под Краснояркой плывёт. Всё, наши дорогие, забыли всё! Мы же сегодня в Красноярку к кумовьям собрались, а вы на часы смотрели? – вступил в разговор вернувшийся Григорий. – На машине или пешком? Семь километров ходу.
       - Давайте туда пешком, а обратно посмотрим, - предложил Фёдор. – Женщины, вы как?
       - Как Лида решит. В лесу машин нет. Гриша, а давай пойдём через  дома отдыха, километра три срежем. Только там часть лесом идти, а часть пути -
полем!  - сказала Лиза.
       - Я согласна. Когда ещё доведётся… - согласилась Лида. 
       - Попросим Володю, сына ихнего, он нас по просёлочной дороге обратно привезёт. Сейчас согласуем с ними. Нам ночевать нельзя, а то свиньи нас съедят, а птицы заклюют! - Григорий отошёл, чтобы позвонить.  - Всё! Кум уже за нами едет. Говорит, что тёще снедь везёт, а ещё у них водка стынет. Собирайтесь, вам понравится! Вот такой мужик!
Поездкой и новым знакомством Мамонтовы остались довольны. Живя замкнуто, они  были ошеломлены доверчивым приёмом и искренней радостью, с которой их встретили незнакомые им люди. За два часа они про них узнали абсолютно всё. А стол был накрыт, как будто вот-вот на порог их дома прибудет почётная делегация во главе с президентом (так сказал Фёдор, прощаясь).
Обратно их привезли, потому что мужская часть компании самостоятельно передвигалась уже с трудом. Пока женщины суетились в доме, мужики ушли спать на сеновал. В доме долго горел свет: сёстры не могли уснуть и обсуждали предстоящий отъезд. О странном происшествии они больше не говорили.
Лида готовилась к отъезду с неохотой. Каждый день, помогая сестре управляться по хозяйству, она вместо лекарства принимала порцию удовольствия. Хлопоты её не обременяли, и даже лёгкая усталость приносила чувство удовлетворения. Григорий любое недопонимание, мгновенно реагируя,  превращал в шутку: по-простому, по-свойски, но без обид. Лидия даже не подозревала, что Фёдор способен так легко общаться с её роднёй, а с Григорием они стали, будто братья-близнецы. Мамонтов с удовольствием помогал что-то ремонтировать и перетаскивать, а рыбалка их сблизила окончательно!  Снова приезжали все городские, приходила Марина. Большое застолье было накрыто по поводу проводов  Мамонтовых в Томск.
Утром перед отъездом Лида пришла попрощаться с живностью.  Ей очень нравился один большой гусь: не только самый крупный, но и самый красивый из стаи. Оперение у него одного было пятнистым, остальные все белые. Как только гусь заметил, что кто-то подошёл к ограждению, сразу же громко заорал. Лидии показалось, что прозвучало что-то очень похожее на женское  имя Ира. Подошла Лиза с ведром корма.
       - Мне показалось, что этот гусь прогоготал имя Ира. Он так жалобно на меня смотрит! - сказала она сестре.
       - Этот гусь -  наша местная знаменитость. Он жил у соседей, звали его Газя. Так назвал его внук тёти Изи. Мы тогда все выпускали гусей на вольные хлеба. Птицы чётко знали, в какой дом им возвращаться, поэтому никто не боялся, что они куда-то уйдут. А у нас  появилась  гусочка необыкновенная: вся белая, а одно крыло серое. Она выросла, но была мельче всех, любопытная и общительная. Вот Газя и заприметил её. Она часто прибивалась  в соседскую стаю, хотя иногда её гусыни прогоняли. Звали её Ира. Ребятишки, особенно Гришанька наш, всё время её звали. Мы сначала с соседями смеялись над Газей. Он подходил к нашему забору, как только их выпускали, и орал до тех пор, пока наша Ира не выбегала за ворота. Представляешь, она как услышит свое имя, так начинает метаться. Потом заметили, что и за воротами эти гуси вместе. Найдёт он что-нибудь и опять орёт: «Ира, Ира!» - и никого не подпускает. Дрался он за свою гусыньку и за корм для неё. Вот однажды тётя Изя и предложила нам забрать к себе влюбленного. Надоел каждодневный крик, да и других гусынь он перестал обслуживать. Купили мы Газю.
А нам пришлось продать им своего петуха, который полюбил их курицу. У них такие красотки были - цветастые пеструшки. Так петух на дух не переносил, когда к его любимой кто-то подходил. Мог даже напасть. Куры бывают хитрыми, агрессивными и ручными, у них хорошая память. Так когда курицу удалили из курятника, то думали, что тот петух помрёт. Несколько дней  он был в стадии настоящего горя! Знаешь, я теперь очень осторожно к ним отношусь. А Ира подавилась чем-то и сдохла. Гусь отличный, зовут его теперь  Радость. Но по-прежнему иногда зовёт свою Иру! - Лиза зашла в гусятник и погладила Радость, потом взяла его на руки. Он притих и успокоился. - Однолюб ты мой! Мы в своей жизни порой разобраться не можем, а здесь драмы гусино-куриные. Умное, шумное, прожорливое и весёлое хозяйство.  Тяжело и дорого их держать: не столько роса с неба, сколько пот с лица. Я за твою помощь очень благодарна! Уедете вы завтра, и опять я одна останусь!
       - Ну почему же одна? Григорий, дети, внуки рядом! Вот я точно одна, у Фёдора - телевизор, а у меня - никого рядом. Кошку или собаку в квартире завести не могу, потому что аллергия на шерсть. Хорошо, что скайп теперь есть, два раза в неделю общаемся с Наташей. Разница во времени большая, – возразила Лида. 
       - Вот и переезжайте к нам! Делить нечего: дом есть, будет на два входа, перестраивать особо не надо. Только двери прорубить, да так, по мелочи. А у наших детей свои заботы. Павел в город зовёт жить, а мы пока с Гришей против. Да и помощь наша не денежная, а продовольственная. Внуки растут на чистых продуктах. Грустно!
       - Мы подумаем, - пообещала Лида.
Вечером устроили прощальный ужин. Фёдор, извинившись, вышел в другую комнату и через минуту вернулся с небольшой коробочкой в руках.
     - Наши дорогие родные, – начал он. -  Мы очень рады более близкому
знакомству с вами. Замечательно отдохнули и даже подлечились! Как говорится, лучше не навязываться и не привязываться, но, если честно, я очень привязался к вам. Такое ощущение, что стал моложе лет на 10! Мы с Лидией Петровной хотим вас отблагодарить за радушный приём и дарим вам смартфон.  Теперь наши любимые сёстры будут чаще общаться почти вживую. Оформлен  он на Григория, поэтому никаких проблем в случае чего. Примите от чистого сердца! Марина обещала помочь в обучении. Всё, как говорится, схвачено, за всё уплачено!
Установилась тишина. Фёдор протянул коробочку Елизавете Петровне. Нарушил молчание Григорий:
       - За этот подарок большое спасибо! Но, Петровна, его не обмытым нельзя оставлять! -  он обнял Фёдора и поцеловал в щёку Лидию Петровну. - Мы ждём подарков от судьбы, как дети! Спасибо, родные!
Лиза стояла с коробочкой в руках и плакала.
        - Ну что за плакса такая! Давай подарок мне, а вы с Лидой вместе идите за едой, рюмочками и так далее. Вцепилась в неё, как в родную! – пошутил Филимонов. - Ну вы и тихони! Фёдор Иванович, а где же ты мой паспорт взял?
         - Мы с Мариной его выкрали! У неё знакомая в магазине, так она и оформила нам всё чин-чинарём!
       - Гриша, как же мы завтра поедем на вокзал, если ты добавишь рюмочку? Тебе же за руль!
        - Поезд в 11 часов вечера, а утро вечера мудренее. У меня тост: дай нам Бог прожить на этом свете в своём уме и на своих ногах! Спасибо ещё раз!
Разошлись поздно.
С утра небо начало хмуриться, побежали подозрительные серые тучки. Днём выглянуло ленивое солнышко. А к вечеру всё небо затянуло тучами и закапал дождь.
        - Приехали в дождь и уезжаете опять в дождь. Природа подаёт сигнал, что надо вам  оставаться! – Лиза  сидела грустная и задумчивая. – Вроде дождя не обещали. А кошка вчера хвост лизала и голову прятала - это к дождю! А где Григорий бродит?
        - Звонить кому-то пошёл. Я их с Федей в гараже видела, что-то искали вдвоём, - ответила Лида. - Подружились. Двое из ларца!
Мужчины пришли довольные друг другом.
        - Всё решено. Кум приедет за нами - и обратно к нам с ночёвкой. Мы
завтра с утречка с ним на рыбалку,  –  сказал Григорий. – Дождя завтра не будет, по Интернету посмотрели. Мы ещё раньше, когда в гости к ним ездили, договорились.
          - Какой-то ты подозрительно говорливый, муж мой. Что расслабились? Давайте пить чай!
На вокзал приехали за час до отправления поезда. Ничего не изменилось.  Дождь опять загнал пассажиров под крышу. Молчали, потому что перекричать шум было невозможно. Мужчины вышли покурить, а сёстры остались караулить багаж.
       - Смотри, если будет прохладно, ночью оденься теплее. По всей Сибири циклон с усилением ветра. В купе хоть дверь можно прикрыть. Лишь бы попутчики нормальные попались. Приедете - сразу позвоните. Как мне не хочется вас отпускать! Если чем обидели, простите! - заплакала Елизавета.
       - Всё будет хорошо. Перестань слезу точить. Так тяжело на душе! Мы обязательно приедем ещё, ведь ты мне так и не рассказала, почему не ешь говядину! - пошутила Лида. -  Ну вот, состав подали на первый путь, хоть не тащиться через подземку.
  Через 10 минут объявили отправку. Женщины ревели почти навзрыд.
    - Мы вас ждём не в гости, а навсегда, - подвёл итог Григорий. - Надо жить вместе, будем делить и радость, и горе пополам.  Думайте! Если о возрасте и болезни не думать и выкинуть из головы, то их как будто нет. Счастливо доехать!
      - А вам счастливо оставаться! У меня никогда не было брата, а ты… Бабьё одно кругом, – Фёдор крепко обнял свояка и тайком смахнул слезу. – Спасибо за всё! 
Пока поезд не набрал скорость, пожилые люди махали им вслед. Лида плакала долго и безутешно. Соседей по купе не было, до самого Томска они ехали вдвоём. Ночью ей снились дети, таскавшие за хвост поросёнка; деревья, обнявшие друг друга; собака, которая говорила человеческим языком... Фёдор разбудил жену, когда она во сне громко закричала.   
Томск тоже встретил их дождём и сильным ветром. Жизнь пошла своим чередом. Звонили друг другу теперь каждую неделю. Они благодарили создателей скайпа, поскольку видели друг друга. Дочь Наталья и её муж не только одобрили их желание поменять место жительства, но после некоторого раздумья даже стали на этом настаивать. Решение родителей жить в разделённом доме детям тоже показалось наилучшим.
        - Мамочка, нас переводят или в Калининград,  или в Питер. Ребятки
подрастут, и мы сможем гостить с ними у вас в деревне, на свежем воздухе и деревенской еде. Это же здорово! Я теперь общаюсь со всем кланом Филимоновых. Спасибо вам, что вы есть! -  говорили они по скайпу. – Ты плохо выглядишь, перестань терзаться! Твои любимые мордашки уже спят, к сожалению. Вы у меня ещё молодые. Пока!
Осень и зима показались Мамонтовым длиннее, чем предыдущие.  С наступлением весны они стали искать риэлторскую  контору. Помогла подруга, вспомнив, что её двоюродная сестра занимается куплей и продажей квартир. Риэлторы пришли, посмотрели жильё и заключили договор, но сказали, что рынок недвижимости  «стоит» и  нужно ждать. В апреле Фёдор уехал  к Филимоновым, чтобы  помочь с перестройкой дома.  Лидия  осталась одна. Она должна была приготовить всё к переезду и избавиться от лишних вещей.
     - Какие мы скопидомы! – жаловалась она сестре. – Хочу что-то выбросить, прижму к себе - и два дня раздумий  и  воспоминаний!  Нашему накопленными годами богатству никто не завидует, потому что нечему. Может, мебель продать или отдать?
       - Накопленным годам и мудрости тоже никто не завидует. Кровать и прочее купим новое. И будет у вас, Мамонтовы, новая жизнь! – смеялась Лиза над волнениями сестры. – Я точно такая же. Чтобы на тряпки старое платье порвать, кругами вокруг хожу, пока решусь. Жили трудно и бедно, вот и жалеем. Время думать наступает не годами, а днями. Боязнь нищеты идёт от прежней бедности.
Квартиру продали только в августе, уступив покупателям 50 тысяч. Приехали Фёдор с Павлом и помогли с перевозкой. В Омск поехали поездом с тремя огромными сумками.
       - Когда мы поженились, то у нас было два чемодана в три раза меньше этих сумок. Плакала, родная моя, а смотри, как мы теперь разбогатели! Аж три большущих сумки! Паша, видишь, как бывает!
         - В одном месте убавится, а в другом прибавится, – ответил племянник. -  Не заморачивайтесь особо! Тётя Лида, назад хода нет. А какую красоту мать с отцом сделали! Думаю, вам понравится. Всё, я спать! -  Павел повернулся на бок, и через несколько минут с верхней полки раздался негромкий  храп.
   - Как я ему завидую! – вздохнул Федя. - Журнал или кроссворды разгадывай, а я спать. Устал тоже очень.
 Встретили Мамонтовых, как и в прошлый раз. Разница была лишь в том, что они приехали теперь не в гости, а навсегда.
   Прошёл год. В обновлённом и перестроенном на двух хозяев доме царил мир
 и покой. А «соседи» (так родственники теперь в шутку себя называли) удивлялись, что за год ни разу не поссорились и не обиделись друг на друга.
       - Как-то не по-людски это всё! - подняв рюмку, довольно сказал Григорий, когда они решили посидеть с роднёй за общим столом. -  Не подрались, даже не поспорили до слёз! Пусть в нашем родовом гнезде всегда будет мир и покой! А вы, дети наши, будьте лучше нас, а что вы умнее нас - мы уже поняли. Самый красивый чужой город не так хорош, как своя родная деревня. А в своём доме, говорят, и стены помогают. А нам теперь, оказывается, надо оставшуюся жизнь продлевать, а не старость. Как теперь всем стало ясно, сделать это вместе намного легче.
     Мудрёно сказано, но верно!