Любимец Бога. В. А. Моцарт

          «Не знаю, в самом ли деле ангелы в присутствии Бога играют лишь Баха; - говорил известный богослов и пастор Карл Барт, – но я уверен, что в своём домашнем кругу они играют Моцарта»   
          Телосложение этого исключительного человека не являло собой ничего выдающегося. Он был маленького роста, лицо (если не принимать во внимание большие пламенные глаза) никак не отражало величие его гения. Взгляд казался блуждающим и рассеянным – кроме тех случаев, когда он сидел за фортепиано. Вот тогда его взор становился серьезным и собранным, в каждом движении выражалось чувство, коим он умел наполнить свою игру и которое он властно пробуждал в слушателях.   
          Удивительная беглость пальцев, особенно левой руки, тонкость и деликатность, речевая выразительность игры и чувство в сочетании с богатством музыкальных идей – все эти достоинства захватывающе воздействовали на каждого слушателя и сделали Моцарта величайшим пианистом своего времени. Его маленькие руки так естественно и мягко двигались по клавиатуре, что смотреть на них было истинным наслаждением, не меньшим, чем слушать звучащую музыку. Правда, нередко сам композитор жаловался, что публика скорее ждала от его игры сноровки канатоходца, чем желала бы следовать высокому полету его фантазии. Известно, что природа наделила Моцарта великолепным даром остроумия, которое часто проявлялось в его фортепианных импровизациях. Ему удавалось разрабатывать тему так, что она выступала то в потешном, то в помпезном тоне, то дерзко и остро, то плаксиво и жалостливо, так что со своими слушателями он мог делать все что угодно!
     Произведения Моцарта были чрезвычайно востребованы. Он никогда не был уверен в том, что его новое сочинение не украдут, поэтому крайне редко доверял переписчикам. Сам композитор, как мы знаем, в 14-летнем возрасте прославился как создатель «контрафактной» копии хорового шедевра эпохи Возрождения, который был «засекречен» в Ватикане и долгие годы исполнялся в Сикстинской капелле только раз в год на Страстной неделе.
           Но Моцарта трудно обвинить в прямом воровстве, ведь он записал ноты на слух по памяти и открыто продемонстрировал свой труд в Риме. А вот музыкальные торговцы весьма недурно наживались на копиях, и нередко автографах клавирных композиций Моцарта, которые они с удовольствием принимали от предприимчивых переписчиков, а порою от знакомых, приятелей композитора, и даже бедных странствующих виртуозов, коих он одаривал сольными пьесами.
           С целью предупредить, к примеру, привычное воровство своих фортепианных сочинений, Моцарт обычно записывал только строчку для левой руки – цифрованный бас, поверх которого были едва намечены самые основные темы, фигуры и пассажи, а остальное играл по памяти. Иногда и вовсе пренебрегал какой бы то ни было записью. Во время одного из концертов в придворном театре императору Иосифу II, разглядывавшему сквозь лорнет из своей ложи весь театр, показалось, что во время исполнения скрипичной сонаты перед Моцартом стоял чистый лист бумаги. Он велел пригласить его после выступления, чтобы взглянуть на партитуру, и был весьма удивлен, не обнаружив в партии пианиста ничего, кроме тактовых черт. К счастью, после концерта композитор нашел время для такой противной и мелкой работы, как запись нот, и теперь Си-бемоль мажорная скрипичная соната, как и другие прекрасные произведения, входит в репертуар многих выдающихся музыкантов. 
          Несмотря на то, что сочинял Моцарт с большой легкостью и быстротой, редко исправляя и зачеркивая написанное, а во время записи партитур часто шутил и болтал, наивно полагать, что эта кажущаяся легкость была следствием только лишь природного дара. Прежде чем композитор садился за письменный стол, произведение было полностью закончено у него в голове. Моцарт говорил о том, что никто не положил столько труда на изучение композиции, сколько он, и нет ни одного знаменитого мастера, чьи сочинения он бы усердно не изучил, и нередко по нескольку раз. Поэтому, шутки ради, он мог сочинить произведения, как две капли воды похожие на них по стилю и фактурой. Пусть же этот факт станет подтверждением того, что за мнимым легкомыслием гения скрыта огромная жажда познания, глубокое основательное освоение искусства и неутомимость каждодневного труда.
          И все же некоторые курьезные рассказы о беспечности Моцарта восхищают до сих пор. К ним относятся и воспоминания современников о написании увертюры к опере «Дон Жуан», к которой Моцарт приступил накануне премьеры, и уже после того, как состоялась генеральная репетиция. Около полуночи, нашутившись досыта со своими друзьями, чья боязливая озабоченность по поводу отсутствия партитуры возрастала с каждым часом, он попросил свою жену Констанцию приготовить пунш и остаться вместе с ним в кабинете, чтобы отгонять сон.
          Работа над партитурой протекала под ее рассказы и сказки о волшебной лампе Аладдина, о Золушке и многих других, так, что Моцарт смеялся до слез, периодически клюя носом и проваливаясь в дремоту, если голос Констанции вдруг замолкал. К семи утра увертюра, впоследствии получившая статус величайшего творения в истории музыки, была готова. Переписчики с трудом успели подготовить партии к представлению, и оркестр, в искусности которого Моцарт не сомневался, великолепно исполнил увертюру с листа.
          Наследие Моцарта – сплошь непревзойденные красоты. Чарующая музыка его опер, симфоний, квартетов, сонат, концертов способна взволновать даже самое бесчувственное сердце. Короткая, но блестящая артистическая жизнь композитора явилась неповторимой эпохой в истории музыкального искусства. «Любящий бога» - таково значение имени Амадей. По сути же, Вольфганг Амадей Моцарт, получивший при рождении богатейший музыкальный дар и сполна за него ответивший трудом и искусством, был Любимцем бога.