Выход в море

Из Стрельцова Петра.

Три месяца лейтенантский отпуск пролетели быстро и родная База, по-матерински,  встретила  нас, построила на пирсе, зачитала Приказ  Командования, указала на наш одинокий пароход (над которым в период отпуска ставил свои опыты “ второй экипаж”)  и милостиво разрешила вернуть его себе. Погрузить продукты и боезапас, полумертвый экипаж на полуживой лодке после штабной панихиды, закончившейся прощальным поцелуем и заверениях в вечной любви нас Родиной, был вышвырнут в объятия Баренцева моря.
 Но в отличие от личного состава, наш любимый «титановый домик» Высшего Приказа не понял, либо не захотел его понимать. При подходе к точке погружения - самостоятельно прекратила вращение радиолокационная антенна, остановив луч индикатора в направлении Норда истинного.”Завис” перископ. Боевая информационная управляющая система остановила развертку тракта шумопеленгования гидроакустического комплекса и включила тракт звукоподводной связи, сама же начала считывание информации с приборов управления стрельбой, сверяя ее с данными штурманского комплекса. Пеленгатор радиолокационных сигналов аварийно выключился. Вся  РТС, штурмана и минный офицер с открытыми ртами и абсолютно беременными, вывалившимися, как у жителей подводного мира глазами, тупо смотрели на взбесившиеся приборы. Такого  еще наш «подводный челн» себе никогда не позволял. Все закончилось буквально через минуту. С резким толчком начала вращение антенна РЛС, ГАК и БИУС переключились в режимы, соответствующие тактической обстановке, у штурмана по автопрокладчику пополз”зайчик”. Весь правый борт облегченно вздохнул.
               По приказу командира с мостика, было начато приготовление лодки к погружению.  Сигнал боевой тревоги привел все в движение. Люди работали четко, слаженно, словно это было  не 28 человек, а один большой всеуспевающий организм. Задраены верхний и нижний рубочные люки, личный состав замер на своих боевых постах. Рули переложены на погружение. Включена  система. Но лодка "тонуть" категорически отказывается. Команда «Принять главный  балласт кроме средней», похоже, ее мало волнует. Приходит время проявлять свое удивление левому механическому борту. В центральном – вселенская тишина, которую резко нарушает неприятное во всех отношениях  для слуха  подводников звуковое оформление падения аварийной защиты (АЗ)  реактора.
                Абсолютно спокойная и не очень продолжительная речь любимого боевого командира:  “П…ц ! Приплыли, твою мать! “
                Нарастающий стон из груди командира БЧ-5 переходит в чуть-чуть грубые и не совсем цензурные  характеристики ряда конкретных должностных лиц с указанием имен, отчеств, фамилий, (причем несколько видоизмененных, определяющих их истинное  место в животном мире), и рекомендации по дальнейшему использованию каждого. На все уходит не более 10-15 секунд корабельного времени и заканчивается боевым советом Четырех: механика, управленца, электрика и живчика (т.е. командира БЧ-5, командиров дивизиона движения, электротехнического дивизиона и дивизиона живучести соответственно). Со стороны притихшего Правого борта это действо до неприличия напоминало  подсчет скальпов вождями североамериканских племен после победы над бледнолицей гвардией. О чем конкретно шла речь, осталось Великой Тайной. Но последнее слово командира БЧ-5 «Мать твою…!» было произнесено членораздельно и доходчиво. Именно оно было воспринято подчиненным ему личным составом с небывалым воодушевлением, подъемом и воспринято как Всемилостивейшее Благословение на  подавление бунта металла. В 2 секунды центральный пост опустел. Механики рвались в бой, как татарская конница. Что-то где-то в утробе реактора зашевелилось, переключился свет, заработали механизмы, раздался шум воды, поступающей в цистерны главного балласта. Лодка начала медленно погружаться.
         Командир, оглядев всех нас, с великой тоской в голосе произнес: ”Это же надо так “ запороть” пароход за каких-то три месяца! Слава Богу, она  вспомнила и узнала свой личный состав!”
         Это была первая и последняя  забастовка « К-123 », идущей в море со своим родным экипажем-экипажем «К-123». Поморячив дней семь, мы вернулись в базу.