Две сестры - По следам орденa

- Карл Маркс и Фридрих Энгельс – это не муж и жена… - скалилась своей искусственной челюстью, делая очередной глоток кофе из большой чашки,  Генриетта Яновна.
- А четыре разных человека,- в тон ей добавляла Анна Алексеевна, надкусывая свежайшее пирожное.
И обе хохотали, довольные старой и вечно живой шутке, хорошему солнечному дню  и этой их любимой кофейне в Дурбе, находящейся неподалеку от лютеранской церкви в центре их крошечного городка.
Каждый, кто проходил мимо, непременно раскланивался с ними, ведь в городке всего –то человек пятьсот наберётся, так что все друг друга знали, впрочем, как и то,  что сегодня собес выплатил пенсии. Ведь две сестры, каковыми их считало большинство жителей,  сидят в кофейне непременно в этот день! Так что ничего ни от кого в маленьком городке не скрыть!
А Генриетта Яновна и Анна Алексеевна, выпив кофе и насмеявшись вволю, направлялись обычно, если погода позволяла, на берег озера,  а уже оттуда, не спеша, к себе домой, на окраину, в небольшой чистенький домик, летом удивлявший прохожих пышными петуниями на всех подоконниках, а зимой вырезанными из белоснежных салфеток изящными  снежинками на оконных стёклах.
Дома Анна Алексеевна, та, что помладше, переодевшись, аккуратно укладывала  в печь брикетики торфа, и вот уже тепло постепенно распространялось по всей их небольшой старомодной, но уютной квартирке. И можно было жить да радоваться, что ещё один день прожит не зря…

В Дурбен земля заколдованная

- Слышь, говорят, у них здесь, в Дурбен, земля заколдованная, - говорил один калика перехожий  другому. -  Её  кусками режут и в огонь бросают. И горит этот огонь долго – долго!
- Да врут всё, - кутаясь в одежды, отвечал другой. – Вот в Балдоне, где я в прошлом году зимовал,  источник нашли. Вода как вода.  Но кто хромым  туда пришёл и в воду эту окунулся, тот домой без хромоты уходил.
- А, врёшь ты всё! Это из сказочек, как слепой стал зрячим, а безногий  встал и побежал… Не Христос же там чудеса творит!
- А зачем тогда воду эту рыцари в бочки закупоривают и в Рим отправляют? Ведь они ничего просто так делать не станут!
- Не знаю, давай лучше спать.
- А холодно без огня засыпать. Пойду – ка и я землицы горящей нарезать попробую.
И первый бродяга  пошёл через  кусты к озеру и принялся нарезать куски плотно слежавшейся земли у кручи над берегом, а потом, свалив  их в котомку, принёс к лежбищу. Повозившись, пока трут,  наконец, дал искру, он подложил несколько кусков земли помельче, и, о чудо, пламя разгорелось! 
- Заколдованная!  - вскричал он и принялся истово креститься на огонь, на озеро, на дубы, что обступали их лежбище со всех сторон.

Будни и праздники

Генриетта Яновна и Анна Алексеевна и на самом деле были сёстрами, только двоюродными, то есть кузинами  когда –то  большой, перемешавшейся за многие – многие годы их латышско – русской родни.
Всю жизнь они прожили практически порознь, изредка перезваниваясь  и поздравляя друг друга с праздниками. А тридцать лет тому назад жизнь заставила их объединиться раз и навсегда…
Анна Алексеевна, рижанка, столичный житель, десятилетия преподававшая научный коммунизм в университете, была незамужней и независимой, уверенно шла в ногу со временем, пока это время не отторгло её, и таких, как она, да и всех остальных тоже. Долгое состояние перемен привело к тому, что Анна Алексеевна, в раз лишившаяся куска хлеба с маслом, стала работать гидом, ведь свой город она хорошо знала и любила, да и языками  иностранными владела не только со словарём. А потом из-за  возраста и увеличившихся экономических  трудностей ей пришлось  продать свою квартирку  в историческом центре старой Риги, купить подержанный, но добротный «VW», и на нём со всем своим скарбом переехать к двоюродной сестрице  Генриетте Яновне, у которой латышской крови было чуть больше, чем у кузины, о чём свидетельствовали её имя и отчество.
Подселившись к сестре  в небольшой домик в Дурбе, Анна Алексеевна зажила обычной жизнью, как и все вокруг.
Обе сестры не изменяли прежним привычкам, называя друг друга на «Вы», выходили к завтраку принарядившись  и совершали ежедневно церемонные прогулки по городку ради моциона. О собственном здоровье они обе сейчас заботились больше всего на свете!
С ними здоровался весь небольшой городок, но  особый пиетет выражали, конечно,  Генриетте  Яновне. Она была детским доктором, и большая часть населения -  мужчины и женщины в возрасте до пятидесяти лет –сами  были когда –то её пациентами, а за ними уже и их дети и внуки стали к ней на прием захаживать.
 Своих детей ни у её сестры, ни у неё самой никогда не было, да и родни никакой больше уже не осталось. А тридцать лет назад ушедший в мир иной её супруг, отставной майор (женами военных тогда бывали обычно либо педагоги, либо медики) оставил ей кое-что  для дальнейшей скромной жизни.
Так  и жили они с сестрой: от времени высаживать петунии до времени украшать стёкла снежинками (стимул-то должен быть!) и радовались жизни, как могли, как умели...
………………….
Как –то накануне Рождества принялись обе сестры наводить в своих владениях порядок, что-то перекладывали, что-то просто выбрасывали за ненадобностью: хлама набралось предостаточно! Потом обе, поднапрягшись, выносили ненужное из дому, радуясь, что грядущие праздники встретят в чистоте, порядке и уюте.
Вечером обе долго пили чай, слушали музыку, а потом разбрелись по комнатам: традиция читать перед сном была у них  заведена издавна.
Анна Алексеевна, любительница исторической прозы, долго перелистывала в постели старую  книгу  с пожелтевшими от времени страницами. Вдруг её чуткое ухо уловило какой –то странный звук, будто что-то упало сверху со стуком на пол. Она решила, что это какой-то том из  их домашней библиотеки в соседней комнате после уборки почему –то спикировал.  В мыслях она  тут же обвинила в нерадивости свою кузину Генриетту Яновну, которая накануне переставляла на библиотечных полках  книги. Встав с постели и не включая свет, Анна Алексеевна отправилась посмотреть, что же всё-таки случилось. Она приподняла портьеру, отделявшую коридор от библиотеки и заглянула в комнату:

 Широкое поле Дурбе в предрассветных сумерках предстало перед ней, по обе стороны которого два враждебных войска приготовились к сече…

Кто кого обхитрил

Оба, и куршский князь Ламекин, и папский легат Балдуин, соглашаясь на переговоры 1230-го года, понимали, что без них  им не обойтись, слишком много вокруг проблем, и, чтобы их решить, нужно было искать союзников. Сильные викинги и племена эстов  на севере, русичи и литовцы  на северо - востоке, жемайты на юге, а  до ближайшей укреплённой  крепости Мемель день пути…
Но у каждого из них была своя правда. Балдуин, как доверенное лицо папы, думал о крещении язычников, как представитель Священной Римской империи  о прирастании территориями и людьми, близкими по духу и вере. Строить крепости, укреплять границы, находить союзников – такова была его цель здесь, в краю куршей. А Ламекин, богатый и знатный, пользующийся доверием своих и расположением соседей, тоже искал опору, которая от тех же соседей в случае чего и защитить могла. Привыкший жить вольно, он уже почувствовал тяжёлую руку рыцарей в латах на пульсе региона, и ему приходилось с этим считаться.

Оба хитрых лиса подписали договор, в котором курши признавали власть Рима, обязывались платить церковную дань и, в случае необходимости, оказывать военную помощь в борьбе с литовцами и  иными язычниками.
Ламекин, выпивая заздравную чару на пиру после подписания договора, понимал, что документ, не взирая на его строгость, был выгоден куршам: христианизация края должна была осуществляться без применения силы, и папский контроль осуществлялся бы сам собой.

Также  Балдуин постепенно привлёк на свою сторону и других вождей куршей, а затем создал и  папскую область, куда вошли эсты.
Но оказалось, что Балдуин из тех, кто «мягко стелет да жёстко спать».  Куршам было бы точно несладко! Подписанный договор был заключён от имени папы, а местные власти – Ливонский Орден  и Рига  – не хотели потерять своего влияния. Они изгнали отовсюду папских чиновников, некоторых заключили в острог, кое-кого казнили, а затем навязали Ламекину другой договор, по которому тот  вынужден был платить ещё больше.

Поддерживаемый папой, Балдуин пришёл сюда вновь через три года во главе войска против Риги, вместе с ним пришли эсты и тевтоны. Но рыцари Риги оказались сильнее.
Так на глазах подмятых сильной рукой местных языческих племён одна пришлая сила побила другую пришлую силу, и радости тех, кто не принял новую  веру, не было конца!..

«Когда в товарищах согласья нет…»

Шёл 1260-ый год. Гонцы тайно скакали от селения к селению с запада на восток, и с востока на запад, вести передавались смутные, но все знали, что идёт, приближается дело большое и важное, и что надо быть ко всему  готовым.
Окрепшие воинственные литовцы во главе с князем Тройнатом пришли с востока на запад к Дурбе, чтобы дать бой ливонским рыцарям. Много накопилось обид,  и решено было раз и навсегда вытеснить рыцарей с прибалтийских земель. Непростая это была задача! Силой, умением, хорошим вооружением славились рыцари! Да и курши, и эсты были сейчас на их стороне...

…К  Тройнату привели перебежчика.

- Кто ты? Откуда? Чего хочешь? – самолично начал допрашивать  его литовский князь.
Тот, почему –то понимая князя без толмача, видно от страха чужой язык стал казаться похожим на его собственный, ответил, кланяясь в пояс:
- Я местный. Из куршей. Жён и детей наших в заложниках рыцари держат, не отпускают, вот и сбежал я, не хочу против соседей воевать.
-Так. И что, только твоих держат или у всех отняли?
 – У всех, княже, - был ответ.
- Беги назад к товарищам своим и скажи, пусть все на нашу сторону переходят, а что дальше с вами делать, видно будет, - велел ему Тройнат.
…И началась поутру битва. И кровь потекла ручьями. И стали теснить рыцарей литовцы. И когда  хватились рыцари подмоги, то её не оказалось, потому что и курши, и эсты перешли на сторону литовцев и ударили по рыцарям с тыла…
Страшным был исход сражения.

Не рыцари, что  всегда были на коне, а их недруги выиграли битву. Много сотен рыцарей погибло, среди них и магистр Ордена, иные попали в плен и были сожжены по языческим канонам  живьём.
Литовцы, выиграв битву, но так и не вытеснив рыцарей, с богатыми трофеями ушли назад,  на восток, показав местным племенам, что и рыцарей можно бить.
А через год литовский король Миндовг заключил с русскими племенами союз против Ордена. Орден же, уверенный, что за несколько десятилетий обрёл  в местных окрещённых язычниках верных союзников, понял, что вероотступников среди них больше, чем христиан, и что крестовый поход в Прибалтику, похоже, заканчивается  не в пользу рыцарей.
                …..
…Анна Алексеевна сладко зевнула, просыпаясь. Сквозь неплотно прикрытые жалюзи в окно светило солнце. Пожелтевшая старая книга лежала рядом  с ней на подушке. В ней рыцари отстаивали интересы Ордена, а местные старались сохранить свое гордое  «я», не взирая на тяжкие времена.
- Сестра, чай на столе! – раздался голос Генриетты Яновны. – Что-то ты заспалась! Пора вставать!
               
6 -19 01 2020 Клайпеда
…………………….   
Дурбе – Дурбен (с 1236 г.)
Балдоне – Бальдон (курорт с XV-го  столетия)