Больше черного продолжение 29

–29–

Утро пророчило жаркий день. Солнце только поднималось, а в тени уже становилось невыносимо. И, несмотря на усиливающийся зной, площадь Бриджтауна еле вмещала многоликую толпу.
Некоторые женщины, зная о внешней привлекательности пирата, пришли удовлетворить непонятное, извращенное желание увидеть страдание и боль недосягаемого для их болезненной похоти тела. Другие оказались здесь из сострадания к грешнику, чтобы молиться за его душу. Третьих на раскаленную площадь потянуло любопытство: что же собой представляет этот доселе неуловимый, экстравагантный и удалой пират.
Мужчины желали увидеть торжество справедливости. И только небольшая часть их признавалась себе, что им интересно взглянуть на человека, дерущегося когда-то на дуэли с адмиралом Хэнсоном в голом виде.
В толпе зрело нетерпение и недовольство, хотя всем было известно, казнь назначена на восемь часов утра.

И вот вывели Блэкмора. Он щурился от слепящего утреннего солнца. Стертости от кандалов на лодыжках саднили и кровоточили, он сильно хромал.
Блэкмора возвели на помост, толпа взревела от восторга и предвкушения. Палач сорвал с пирата рубашку и толкнул его к станку, представляющему собой сколоченные крест-накрест две перекладины на мощных стойках с рядами цепей. Палач ловко закрепил ноги и руки Блэкмора в цепях таким образом, что некоторые из присутствующих нашли сходство распятия пирата с распятием святого Андрея.
Лицом Блэкмор был обращен к губернаторскому дому, где на верхней террасе расположился сам Уоррен и его несчастная супруга. Пират издевательски одарил губернатора наглой усмешкой. Уоррена покоробило. Его смертельная ненависть к пирату достигла наивысшего точки – он махнул рукой. Ни обвинений, ни приговора.
Палач вскинул плеть. В первых рядах услышали, как лопнула кожа на спине пирата. Боль была чудовищной, Блэкмор не издал ни звука, только из закусанных губ брызнула кровь. Плеть вновь и вновь опускалась на мускулистую спину пирата. Он молчал. И только по белым костяшкам, сжатых в кулак ладоней, брызгающей из губ крови и мучительной судороге боли искажающей черты его лица, можно было догадаться какую зверскую, дьявольскую муку испытывает этот человек.
Толпа стихла. Уважение и сострадание взяли вверх над низменными эмоциями. С людьми иногда случаются подобные превращения. Казалось, сам воздух напитался болью. Теперь только нежный шелест волн и крик чаек нарушали мерное взвизгивание плети.

Палач уже не мог отыскать ни дюйма целой кожи на спине пирата. Хлюпающий звук измочаленного кровавого месива у многих зрителей вызвал приступ рвоты.
Блэкмор уже почти не чувствовал боли. Перед глазами плыли разноцветные круги, на губах не осталось живого места, он истерзал их окончательно. Когда из груди пирата наконец-то вырвался сдавленный стон, губернатор расплылся в улыбке, он что-то сказал своей супруге, отчего та потупилась и закрыла лицо руками. Но Блэкмор больше не порадовал Уоррена. Этот стон был первым и последним, на двадцатом ударе пират потерял сознание. Помост медленно покрывался кровью.

Вдруг к помосту, раздвигая толпу, направилась группа солдат. Офицер поднял руку, призвав палача прекратить казнь. Он взошел на помост, посмотрел на окровавленного пирата и отчеканил низким голосом без интонаций: «Расковать! Приказ лорда Уорбрука!» На помост, взошли несколько солдат. Они сняли с Блэкмора цепи, и его бесчувственное тело упало на их руки.

Продолжение следует