Лицедейство

Вета всегда была очень смешлива. Все знакомые знали: там, где Вета всем весело. Ей нравилось развлекать, смешить, говорить разными голосами, примерять маски. Стихия лицедейства завораживала. Она купалась в восторгах своих зрителей и любила вызванный ею смех. Так было всегда, сколько она себя помнила.

Но сегодня Вете бы грустно. Сначала она поссорилась со своим парнем. Она устала тащить его из болота его жизни, словно упирающегося верблюда. Он снова уходил к своим дружкам, которым мало что было интересно в этой жизни. Она плакала, объясняла, снова чувствуя, что её никто не любит. И они опять ссорились и расставались ни с чем. Понимая, что надо уходить, оставить его, она всё ещё цеплялась за воспоминания, всё пыталась отогреться у потухшего огня.

А дома ждала мама. Всегда серьезно контролирующая, вечно недовольная жизнью и Ветой. И Вета снова ощущала это неприятие, эту нелюбовь. Впрочем, мама её безусловно любила и даже очень сильно. Но от этой любви Вете было как-то душно и тошно, хотелось убежать и не слышать мамин упрекающий по любому поводу голос. И раньше она убегала в объятия своего молодого человека. Теперь убегать стало некуда. Оставалось одно убежище: смех. И Вета смешила и смеялась сама. Смеялась до слёз, которые она не хотела проливать в печали.

И уже к окончанию школы стало ясно, что у неё талант, что место её на сцене. Об этом говорили все. Да она и сама знала. Но об этом даже слышать не хотели дома. Отличница, умная, талантливая в математике и музыке, она была средоточием чаяний своих родителей, людей скромных достижений и потому страстно желавших самореализоваться в дочери.

И если папа ещё не сильно настаивал на каком-то «серьёзном» образовании, то мамин прессинг был весьма ощутим. От разговоров с мамой начинало болеть в животе от чувства вины. Мама постоянно болела, и Вете совсем не хотелось усугублять её состояние и огорчать.

Поэтому свои тайные мечты о театре или игре на ударных она никому не поверяла. Учеба перед поступлением была трудная, изматывающая. Счастье, что два года назад уже закончилась «музыкалка», а то совсем было бы невмоготу. Она готовилась серьёзно. Хотелось порадовать родителей поступлением в престижный вуз на «бюджет».

И когда после выступлений на последнем звонке и потом выпускном все говорили о её несомненном актерском даровании, Вета только отмахивалась. Теперь уже и она, вслед за родителями и учителями, считала это блажью. Надеяться следовало только на себя, а актёрское счастье мало предсказуемо.

Она поступила на «Международные финансы» одного из самых престижных ВУЗов столицы, на «бюджет». Родители были счастливы. Да и она сама первое время находилась в эйфории новой свободной университетской жизни. Пригодились знания языка, она стала давать уроки. Это был хороший, удобный заработок. Однако для неё стало полнейшей неожиданностью то, что дети совсем не хотят учиться, а родители не умеют уважать ни своё, ни чужое время.

И все же это уже была другая жизнь, без материнского контроля и опеки. Вета радовалась, что после её поступления мама успокоилась, занялась собой. И даже воспоминания и огорчения по поводу её первой влюбленности тоже со временем стали меркнуть. Даже ночные кошмары, мучившие её с детства стали уходить вместе с детством.
Она училась, много работала, встречалась с тем, кто стал очень дорог её сердцу. Времени оставалось только поспать, какой там театр.

Но иногда, в компании друзей, Вета начинала дурачиться, и окруженная благодарным вниманием зрителей, вспоминала, что когда-то хотела поступить в любительский театр. И уже было стала искать его в интернете. Но времени катастрофически не хватало. И мечта начала потихоньку выгорать, бледнеть, угрожая совсем испариться.
А эйфория первого года в университете прошла, и Вета уже с трудом понимала, чему их учат, и как она дальше будет работать. Она осталась со всем этим один на один. Её парень ушел в армию, дома же она рассказывала далеко не всё.

В этих думах она брела после работы по улице. Ей ничего не хотелось. Была осень. Время, когда Вета грустила вместе с природой. Вдруг взгляд её уперся в странное объявление на стене ДК на Восточной улице, мимо которого она проходила.

«Любительский театр приглашает пополнить его труппу. Срочно нужна актриса на исполнение характерных ролей».

- Как я сюда забрела,- подумала Вета,- мне же в другую сторону?

Но любопытство взяло верх, и она толкнула тяжелую дверь серого бетонного здания начала прошлого века. Она прошла в гардероб в надежде, что женщина на ресепшен скажет, что в театре сейчас никого, и надо прийти потом. Но ей сказали пройти на второй этаж в зрительный зал. Отступать было поздно и Вета пошла.
В зале стоял полумрак. Освещалась только сцена, на которой кругом на стульях сидели люди и громко смеялись. Вета подошла ближе.
- Девушка, Вы к нам или заблудились?- спросил хриплый мужской голос из зрительного зала.
- Может и не заблудилась, - в унисон ему ответила Вета. – А Вы где, я Вас не вижу в темноте.
-  Идите на голос, я тут, - прозвучало из темноты.
- Тут, - подхватили хором люди на сцене, и снова звонко засмеялись.
Вета почувствовала, что губы её непроизвольно растягиваются в улыбку и, не удержавшись, хохотнула. По всему телу прокатилась тёплая волна узнавания, словно она шла долго-долго без дороги во мраке и вдруг услышала зов из дома.
- Я тут, - снова раздалось из темноты, но с другой стороны. Вета удивилась, но повернулась и снова пошла на голос, уже громко смеясь.
- Тут, тут,  - раздавалось по всему залу. И все хохотали. И Вета вместе со всеми. Они ещё какое-то время поперекликались так по всему залу, пока Вета не догадалась подняться на сцену и посмотреть в зал оттуда. Она легко поднялась на подмостки, благо ноги у неё длиной были на зависть любой модели, и посмотрела, улыбаясь в темноту зала. Никого. Со сцены, залитой светом, зал казался черной ямой. Она обернулась. На неё, искрясь смехом, смотрело несколько пар приветливых глаз, а в их полукруге откуда-то появился, словно ждал её, еще один стул.
- Вы к нам, к нам, нам, - уже не вопрошающе, а утверждающе произнесли люди на сцене, и, как по команде, повернули головы к стулу. Вета села. И как только тело её опустилось на стул, её тряхануло, и она, резко проснувшись, открыла глаза.

Автобус затормозил у остановки. Вета безразлично посмотрела в окно и увидела на табличке «ул. Восточная. ДК ЗИЛ». Её словно током пробило. Она мгновенно схватила свой рюкзак и выскочила из автобуса…