Удивительная история господина Лемана. Часть 1

Господин Леманн всегда встречает своих гостей сам и всегда улыбается.  Он владелец гостиницы, сотоящей из нескольких больших шварцвальдских домой, которым по мере врозможности и не в ущерб комфорту придается вид этнографического музея, появляются подземные проходу между домами, бассейны и косметические салоны. Все это находится в центре Среднего Шварцвальда, местах прелестных и трогательных, но, даже по сегодняшним меркам, вполне захолустных. Милый фахверк центральной улицы, пара средневековых башен, прелестный керамический промысел, несколько усадебных домов... Гостиничное дело господина Лемана расположен на окраине, но от этого оно только выигрывает. Господин Леман не только всегда улыбается, но и всегда соглашается – с постояльцами гостиницы, посетителями ресторана, соседями – их немного, но они есть, с прохожими – их еще меньше, но они тоже есть... он соглашается и с домашними животными, но мог бы и не соглашаться, ибо домашние животные относятся к господину Леманну с величайшим почтением и , кажется, немного побаиваются его. Единственный, с кем господин Леманн может не согласится, это маленький мальчик Паскаль. И Паскаль единственный, с кем господин Леманн говорит. С остальными он только соглашается и не разговаривает. Или, вернее, разговаривает, но , как правило, не замечаешь его движущихся губ – он ими только все время улыбается.


Господин Леманн невысок, коренаст, но вовсе не толст, а , скорее, жилист. Цвет волос его странен – он значительно светлее пшеничного зерна, но темнее зерна рисового. Волос  тонок и мягок и, несмотря на то, что господин Леманн – мужчина возраста среднего, волосы его напоминают волосы ребенка. Глаза его , в отличии, от волос, глаза ребенка не напоминают. Хотя они небольшие, близко посаженые и с прищуром, который вовсе не скрывает цвет глаз господина Лемана. Он бывает разный, но как правило его – цвета - нет вовсе. Глаза господина Лемана черно- белые, как старый телевизор, и непонятно, что именно в них черное, а что – белое... Впрочем, иногда, и , видимо, по погоде, они могут принимать льдистые оттенки, а иногда становятся цвета талой весенней воды или даже грозовой капли... А иногда, очень редко, и всегда в вечерних сумерках в его глазах могут появиться россыпи конфетти из золотой фольги... Эти россыпи случаются сразу, без повода и очень быстро гаснут, осыпавшись в черно-белых глазах господина Лемана.


Надо сказать, что постоянные постояльцы гостиницы – а таковые есть и немало – уверяют, что эти золотистую пыль можно заметить и в следах господина Лемана, особенно если он оставляет эти следы ночями при новой луне... Обычно он выходит покурить в темноте, его трубка длинная и , наверное, керамическая. Она позвякивет в резонанс в воздухом, а после курения господина Лемана долго держится тоскливый запах можжевельника и испуганного ребенка... Это запах теплый, и ночной воздух , только начавший схватываться и замерзать, идет трещинами, тает и опадает тяжкой влагой на гортензиях, в изобилии рассаженых вокруг.  И только господин Леманн может отличить звезды от шварцвальдских ночных светлячков – прочим это , как правило, не под силу – шварцвальдская ночь новолуния темна абсолютно, долины  тянут  темноту как толстые губы  чай из блюдца , они хлюпают и чавкают темнотой,  а затем, блаженно постанывая, затихают. Ели  тянутся к ней , укутываются в нее и, растворившись в ней, тоже лишь сонно покряхтывают, стряхивая с себя мучающихся бессоницей белок. Пришедшая ночь пожирает горизонт и встает как стена. И стоит как крепость. До утра. И никто не может понять швадсвальдской ночью где небеса , а где лес – они сливаются в темноту и звезды  сплетаются в  созвездия с еловыми светлячками – мороками, и названия этих созвездий ни один астроном никогда не назовет..


Только господин Леманн может  сразу отличить звезду  от лесной гнилушки -  у него из глаз, как из разворошенных углей тухнущего костра, вылетают золотые искры и звезда становится ярче, а светлячок-гнилушка начинает туснеть, мерцать и , обиженно шелестя, гаснет... Без сомнения ,господин Леманн - самый опытный из всех наблюдателей шварцвальдской ночи. 
Иногда господин Леманн устает соглашаться. Он никому не говорит об этом – он вообще старется не говорить,  но продолжая улыбаться и соглашаться, в темноту ночи он выходит не с трубкой, позвякивающей в остывающем ночном воздухе, а с тростью. Многим кажется, что это трость... Но это не трость . При ближайшем рассмотрении видно, что это багор. И чем дольше на него смотришь, тем больше и корявее кажется он. Господин Леманн поначалу легко и без усилий несет этот багор, но те, кто могут различить удаляющуюся темно-серую тень , почти незаметную на фоне бесконечно темной ночи, замечают,что вот он уже опирается на этот багор... И фигура господина Леманна не уменьшается, как положено при удалении, а , наоборот, становится больше и больше...


Как правило, постояльцы не слышат и не видят сильной грозы, которая  случается в такие ночи. Они спят крепко и гроза им лишь снится. Им снится ночная буря и гора, название которой многим спящим известно, хотя они не знают, откуда... Она именутся Еловый бугор и на вершине бурга стоит и воет господин Леманн. Стоит среди летящей со всех сторон хвои и еловых веток, среди кренящихся и падающих еловых стоволов, иногда выдранных с корнем. Он ловит летящие стволы и швыряет их вниз, в долину. Он швыряет вниз и огромные валуны, невесть как оказавшиеся на Еловом бугре. Он пляшет на вершине , потрясая багром и протяжно и победно воет. Но когда в него попадает небольшой камень, летящий откуда то снизу, из долины, вой его становится визгом, он вырастает больше самой высокой ели, и, замерев, начинает всматриваться в этот маленький камень,  форма которого похожа на человеческое сердце.  Визг становится вновь низким воем. Этот вой спускается с Елового бугра в долину и долина , в кромешной тьме грозовой ночи , начинает испуганно шуршать, шептаться и неуклюже ворочаться – это лесные звери и птицы старается убежать, улететь, уползти от этого воя...


Но вой стихает, господин Леманн уже не кажется ростом выше самой высокой ели и из его черно – белых глаз  текут слезы... Нет, конечно, это не слезы – поначалу из глаз господина Леманна течет серебро и кобальт и, затвердев  еще в воздухе, с шипением проваливается в глубь горы, становясь рудой.  А когда господин Леманн уже практически вернется к своему естественному размеру, из его глаз течет расплавленное стекло. Оно ,как и металлы, твердеет еще в воздухе , и упав на землю,  будет просто стоптано в песок... 


Этот сон, который видят все постояльцы, бодрит и тонизирует,как любой мимолетный утренний кошмар, многие просыпаются в прекрасном расположении духа и даже не замечают, что на завтраке господин Леманн отсутствует, хотя в иные дни он уже с утра приветствует гостей улыбкой и ободряющим кивком головы... Господин Леманн появляется лишь ближе к полудню.

Продолжение следует