Чернильная душа

У меня чернильная душа. Я пишу по поверхностям чужих судеб. Я пачкаю пальцы в чужом горе и триггерах. Я вывожу каллиграфически счастье. Я опрокидываю свое я в лужи откровений, куда словно в зеркало смотрят читатели и видят себя.
Мы отражаемся или отражаем? Мы видим сны или снимся тем, кто родится завтра? Все относительно. Рукописи не горят, души не умирают. Мы заберем с собой ровно то, что впитали с кровью заблуждений, слезами печали и сладостью поцелуя.
Чернила - кровь писателей. Когда они заканчиваются, писатели уходят жить на страницы своих произведений и продолжают говорить словами прописных истин.
У меня чернильная душа. Я отпечатываю чужие истории, делаю опечатки в сценарии приговора и дописываю лишнее тем, кого обделила судьба. Я как бог, который усыновил вселенную, но сам дома так и не приобрел. Нужен ли писателю кто-то, нуждается ли бог в своем творении? Бог целостен. Он конец и начало. Он знает наперед сюжет и не хочет менять поворотные точки. Каждый творец немного бог. Призвание, чернила, бумага, строка за строкой вяжется чья-то судьба.