Рецензия Пелевин, Священная книга оборотня

"Священная книга оборотня" - грязный парк философических аттракционов?

Прочтение этого текста Пелевина - странное занятие, не похожее на привычное чтение книг, уж больно рваный ритм предлагает писатель. Книжку все время хочется отбросить, но только собираешься это сделать, как появляется, среди простецко-похабного, мало-художественного изложения темы, точное и остроумное замечание или наблюдение, и ты со скрипом продираешься дальше, в ожидании таких интересных моментов.
При попытке кратко охарактеризовать эту книгу, на ум невольно приходит аналогия вполне в стиле самого Пелевина: эта книга - диснеевский парк интеллектуально-философских аттракционов, где надо ждать в очереди час для того, чтобы потом всего минуту покататься на захватывающем аттракционе, дающем пищу для ума и чувства юмора.
Хочу привести здесь эти основные аттракционы: ниже последуют самые интересные цитаты из книги. Заметьте, вы их не найдете ни в каком викицитатнике по этой книге; я был к этому готов - ведь известно же, кто и для кого пишет все эти викицитатники в этих ваших интернетах. Любое мало-мальски глубокомысленное словоблудие попадает туда, и наоборот, самые тонкие и глубокие вещи проходят мимо.
Так вот, эти аттракционы перед вами; катайтесь:

«
Анальный секс — любимый спорт портфельных инвесторов. У этого есть простое психоаналитическое объяснение — достаточно сравнить тюремный жаргонизм «толкать говно» с выражением «вкладывать деньги», и все станет ясно.

Бывает такое, чего скрывать — загрузишь человека, и легче становится на душе. Почему так? Ведь ничего от этого не меняется — ни в твоей жизни, ни в чужой. Тайна.

Совершенствовать текст можно было до бесконечности — известно, что этот процесс у настоящего поэта продолжается до момента, когда издатель приходит за рукописью.

Характер следует упражнять именно в трудные периоды жизни, когда смысла в этом не видно. Вот тогда это приносит пользу.

О том, что на сердце — всегда украдкой

В современном обществе пагубно поддаваться инстинктам, приобретенным в другие времена, да еще в очень непохожей культуре. Это как выставленные на погибшей планете гироскопы: лучше не думать, куда они показывают курс.

Многие храмы в Азии удивляют путника несоответствием между бедностью пустых комнат и многоступенчатой роскошью крыши — с загнутыми вверх углами, драгоценными резными драконами и алой черепицей. Символический смысл здесь понятен: сокровища следует собирать не на земле, а на небе. Стены символизируют этот мир, крыша следующий. Посмотреть на само строение — халупа. А посмотреть на крышу — дворец.

Я не могу читать мысли. И никто не может, потому что ничего похожего на отпечатанный текст ни у кого в голове нет. А ту непрекращающуюся мыслительную рябь, которая проходит по уму, мало кто способен заметить даже в себе. Поэтому читать чужие мысли — все равно что разбирать написанное по мутной воде вилами в руке сумасшедшего.

Я давно заметила одну китчеватую тенденцию российской власти: она постоянно норовила совпасть с величественной тенью имперской истории и культуры, как бы выписать себе дворянскую грамоту, удостоверяющую происхождение от славных корней — несмотря на то, что общего с прежней Россией у нее было столько же, сколько у каких-нибудь лангобардов, пасших коз среди руин Форума, с династией Флавиев.

Я думаю, займись Шпенглер современной Россией, его в первую очередь заинтересовал бы тот же вопрос, что и тебя — о местной элите.
Она действительно уникальна. Тебя дезориентировали: еще ни у кого не стало больше денег от того, что они „покрутились“ вокруг этой публики. Денег от такой процедуры может стать только меньше, иначе элита не была бы элитой. В древние времена в Поднебесной любой чиновник стремился принести пользу на всеобщем пути вещей. А тут каждый ставит на этом пути свой шлагбаум, который поднимает только за деньги. И суть здешнего общественного договора заключена именно в таком подъеме шлагбаумов друг перед другом.
Элита здесь делится на две ветви, которые называют „*** сосаети“ (искаженное „high society“) [11] и „аппарат“ (искаженное „upper rat“) [12]. „*** сосаети“ — это бизнес-коммьюнити, пресмыкающееся перед властью, способной закрыть любой бизнес в любой момент, поскольку бизнес здесь неотделим от воровства. А „аппарат“ — это власть, которая кормится откатом, получаемым с бизнеса. Выходит, что первые дают воровать вторым за то, что вторые дают воровать первым.

Чтение — это общение, а круг нашего общения и делает нас тем, чем мы являемся. Вот представь себе, что ты по жизни шофер-дальнобойщик. Книги, которые ты читаешь, — как попутчики, которых ты берешь в кабину. Будешь возить культурных и глубоких людей — наберешься от них ума. Будешь возить дураков — сам станешь дураком.

Не слишком ли смело для Лондона? — спросила я. — Никто не возмущается?
— Что ты! У англичан все силы духа уходят на лицемерие. На нетерпимость не остается.

— Почему вы, русские, так мало улыбаетесь?
— Нам не надо быть настолько конкурентоспособными, — сказала я мрачно.

Было, конечно, что-то нелепое в эзотерической презентации, подготовленной в программе «Power Point». Но, с другой стороны, вся человеческая эзотерика была такой профанацией, что ее не мог уронить никакой «Майкрософт».

А уж если быть честной до конца, разве надо дважды просить лису обложить ***ми английского аристократа?

Dear Lord Cricket,
Being extremely busy, I'm not sure that you can currently suck my dick. However, please feel encouraged to fantasise about such a development while sucking on a cucumber, a carrot, an eggplant or any other elongated roundish object you might find appropriate for that matter.
With kind regards,
Alexandre Fenrir-Gray
»

Так что же, роман "Священная книга оборотня" вполне исчерпывется вышеприведенными цитатами? Не совсем так.

Пятьдесят процентов этой безыскусно написанной истории -
философско-эзотерические рассуждения и поучения главной героини, лисы-оборотня, о вечных вопросах бытия. Рассуждения мало вразумительные и не содержащие практически ничего полезного для читателя. Пелевин, казалось бы, противоречит сам себе - в начале он декларирует, от имени главного героя, что мол, мы, лисы, сами не думаем ни о чем, а лишь повторяем услышанное от людей. Цитата из книги:

«Мыслят пускай люди во время своего героического слалома из известного места в могилу.»

Но, при этом, всю дорогу эта лиса именно пытается осмыслить, думает, рассуждает, и все это вслух, для нас с вами. И никак не пройдет идея о том, что она всего-лишь повторяет услышанное ранее, нет, она именно думает, ищет и успешно продвигается вперед в своих изысканиях смыслов и путей. Но, может быть, нет тут никакого противоречия,
а всего-лишь отражена трагедия любого мыслящего существа? Ведь все мы понимаем, что думать-то умеем так-себе, но при этом все же именно думаем, ищем, тужимся чего-то осмыслить, что не дает нам покоя, требует разгадки. Ну ладно, может быть, и с лисой так.
Но только вот рассуждения ее, к сожалению, досадны и скучны, и это существенный недостаток книги.

И все-же, помимо одноминутных аттракционов для ума, есть в этой книге кое-что еще для души и сердца. Во первых, в целом, это история любви. И любовь, Женская любовь, несмотря на всю безыскусность изложения, отражена в этой книге хорошо и правдиво.
Как же все-таки замечательно, что существует такая женская любовь к нам, мужчинам. Это, пожалуй, единственный светлый и жизнеутверждающий посыл, который есть в этой книге, и он остается в душе после прочтения. За это Пелевину - молодец номер два; так как номер один он получает за парк остроумных аттракционов.

И, наконец, самое главное, на мой взгляд, что есть в этой книге. Это передано здесь на непревзойденной высоте и уровне понимания предмета. Возможно, вся книга была написана для существования следующего абзаца:

«Пестрая корова! Слышишь, пестрая корова? Я знаю, надо совсем потерять стыд, чтобы снова просить у тебя нефти. Я и не прошу. Мы не заслужили. Я знаю, что ты про нас думаешь. Мол, сколько ни дашь, все равно Хаврошечке не перепадет ни капли, а все сожрут эти кукисы-юкисы, юксы-пуксы и прочая саранча, за которой не видно белого света. Ты права, пестрая корова, так оно и будет. Только знаешь что… Мне ведь известно, кто ты такая. Ты — это все, кто жил здесь до нас. Родители, деды, прадеды, и раньше, раньше… Ты — душа всех тех, кто умер с верой в счастье, которое наступит в будущем. И вот оно пришло. Будущее, в котором люди живут не ради чего-то, а ради самих себя. И знаешь, каково нам глотать пахнущее нефтью сашими и делать вид, что мы не замечаем, как тают под ногами последние льдины? Притворяться, что в этот пункт назначения тысячу лет шел народ, кончающийся нами? Получается, на самом деле жила только ты, пестрая корова. У тебя было ради кого жить, а у нас нет… У тебя были мы, а у нас нет никого, кроме самих себя. Но сейчас тебе так же плохо, как и нам, потому что ты больше не можешь прорасти для своей Хаврошечки яблоней. Ты можешь только дать позорным волкам нефти, чтобы кукис-юкис-юкси-пукс отстегнул своему лоеру, лоер откинул шефу охраны, шеф охраны откатил парикмахеру, парикмахер повару, повар шоферу, а шофер нанял твою Хаврошечку на час за полтораста баксов… И когда твоя Хаврошечка отоспится после анального секса и отгонит всем своим мусорам и бандитам, вот тогда, может быть, у нее хватит на яблоко, которым ты так хотела для нее стать, пестрая корова…»

Если когда-нибудь все-таки будет воздвигнут монумент русской душе, то этот текст вполне можно выгравировать на пьедестале.
Возможно, где-нибудь в Америке-Европе человек можеть быть счастлив от организованной и регламентированной потребительской жизни, но только не в России. Русскому человеку сама такая жизнь неизмеримо пошла. Он хочет жить мечтой о такой жизни - вот это не пошло, а возвышенно и благородно. Тысячу лет жили такой мечтой, и коллективное бессознательное, как мощное морское течение, смывает нас с островков сытой и налаженной жизни, лишенной борьбы за светлое будущее. Точнее, мы сами не хотим оставаться на этих островках, и бессознательно ищем этй бури, течения, где нам плохо, но где есть мечта о тех далеких, величественных островах, где будет по-настоящему хорошо, для тех, кто доплывет,
«...и широкую, ясную
Грудью дорогу проложит себе.
Жаль только — жить в эту пору прекрасную
Уж не придется — ни мне, ни тебе.»

               Написано в сентябре 2019 года
               © Максим Эрштейн