Замок в Гродно

Иллюстрация:
Гродно, Беларусь. Старый замок на холме над Неманом.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

ЗАМОК  В  ГРОДНО

Содержание:
Старый замок в Гродно.
Литва, Тевтонский орден. Второй виток междоусобицы. 1389-1392.
Гродно. Апрель 1390.
Первая осада Вильны. Осень 1390.
Вторая осада Вильны. Осень 1391.
Гродно. Конец 1391 года.
На замковом холме.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

«Сиявшие до этого надеждой, их румяные прекрасные лица теперь потухли и стали цвета земли от предстоящих им страшных лишений».
          Орденский хронист Николай фон Ерошин,
подстрочный перевод стихотворного подлинника.
 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Старый замок в Гродно

          Холм все такой же высокий. Не мудрено – когда-то был надсыпан, укреплен внутри дубовыми опорами, вот и стоит себе, с тех самых давних времен. Зато его крепостной венец менялся неоднократно и опять подлежит изменениям: один из старых замков отстраивается заново. Будет новодел, историческая реконструкция, но со временем к ней привыкнут, и она, вероятно, в самом деле станет похожей на подлинную достопримечательность.

Но восстанавливается не тот замок, где жили и действовали князья Кейстут и сын его Витовт, и даже не следующий за ним, построенный князем Витовтом на горестных руинах его удельной столицы, которая тогда называлась Городец на Немане, а потом поляки называли ее Гродно, а местные жители Гродна.

Самый первый замок на треугольном высоком холме над Неманом был построен еще в седые былинные времена. Над крутыми склонами и глубоким сухим рвом возвышались стены высотой до пяти метров, местами из дерева, местами из глины пополам с камнями, прорезанные башнями, одна из которых стояла у ворот – огромная, высоченная, позволявшая защитникам простреливать все подъездные пути к замку.

Оборона - это было важно, и становилось все важнее с каждым днем, поскольку в низовьях Немана укрепились рыцари Тевтонского ордена. Они называли этот город Гартой и приходили под его стены неоднократно. Случалось, что брали, а случалось, что сами встречали под его стенами свою погибель, особенно после того, как здесь появился новый воевода, поставленный князем Гедимином, – князь Давид. Может быть, это был сын Довмонта Псковского, а может быть, и нет, точно неизвестно. Гедимин очень ценил его и дал ему в жены свою дочь. 

Когда князя Давида убили, соратники устроили ему погребение возле стен церкви. Она очень древняя, сегодня ее знают, как Коложскую. Однажды Неман подмыл берег, обрушил церковную стену, и река убаюкала останки героя в своих волнах-ладонях.

А потом Гедимина сменили его сыновья, всех их было семь – семь князей-братьев, но особенно прославились среди них двое – Ольгерд и Кейстут. А дальше наступили времена их сыновей, Ягайло и Витовта. И лихие же это были времена – ссора и убийства внутри семьи привели к междоусобице. Витовт боролся с двоюродным братом с помощью Тевтонского ордена, но далее Ягайло женился на польской королеве Ядвиге и договорился с Витовтом о мире, который согласился разорвать свои отношения с рыцарями – первое отступничество, так это называется – и вернулся в свою Гродну удельным князем.

Вот только Ягайло обещаний не сдержал, и междоусобица вспыхнула вновь. И Витовт снова заключил союз с Орденом.

Война была страшная, разорение полное. Тевтоны трижды безуспешно пытались взять столицу Литвы – Вильну, но окрестности и оборонные замки города пришли в полный упадок, что же касается Гродны, то удельная столица Витовта также испытала военные бедствия три раза, все время переходя из рук в руки, и в конце концов была сожжена дотла. 

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  Кревская уния.

          14 августа 1385 года в Кревском замке был подписан очень важный документ о личной унии правителей Польши и Литвы, положивший начало созданию конфедеративного государства – Речи Посполитой. К жизни это политическое начинание было вызвано непрекращающейся агрессией Тевтонского ордена, имевшего владения в Пруссии и Ливонии и собиравшегося расширять их за счет соседей.

          Заключение унии между Польшей и Литвой Тевтонский орден, против которого эта уния и была в первую очередь направлена, воспринял крайне болезненно. Выдержка из тевтонской хроники об этом свидетельствует весьма красноречиво: «негоднейшие поляки, весьма враждебные немцам»… «благодаря изменам негодяя Витовта»… «Ягайло, литовского князя, злобного гонителя христиан…  бесчестного и низкого родом лжеца»… бессильная злоба так и пышет… и про «свадебный подарок» от ливонцев тоже хорошо сказано: «Ливонцы вступили в Литву, преподнеся Ягайле свадебный подарок, … опустошив огнём и грабежом 16 областей»…

Как писал польский хронист Ян Длугош, великий магистр фон Ротенштайн не принял приглашения участвовать в официальной церемонии заключения брака и «пылал то завистью, то опасением, как бы объединение не оказалось гибельным для него и его ордена».

В общем, не мудрено: крестоносцам предстояло теперь бороться с объединенными силами литовцев и поляков. Но скоро у них появилась надежда на расторжение этого союза, и связано это было с возобновившейся враждой Ягайло и Витовта. Был момент, когда двоюродные братья сумели договориться, и Витовт расторг отношения с Орденом, но дальше у них дело не заладилось, поскольку Ягайло не выполнил данных им брату обещаний. 

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Гродненский князь. 1386-88 гг.

          Поначалу князь Витовт выказывал новоиспеченному польскому королю явную преданность.

В 1386 году он участвовал в разгроме коалиции противников Ягайло, организованной князем Андреем Ольгердовичем Полоцким, в которую вошли орденские рыцари и Смоленский князь Святослав Иванович. Польские войска под руководством князей Витовта, Скиргайло и Лингвена остановили немцев, выбили князя Андрея из захваченного им Лукомля, а затем победили князя Святослава, попытавшегося захватить прежде принадлежавший ему город Мстиславль. Смоляне, преуспев только в разнузданном разбое, но за 11 дней осады не взяв Мстиславля, были разбиты практически под его стенами, откуда на битву смотрели горожане… разбиты под Мстиславлем, на реке Вехре, причем князь Святослав был убит, его племянник Иван Васильевич также погиб, а его сыновья Юрий и Глеб попали в плен.

Дело сокрушения недовольных довершил Скиргайло, младший брат новоиспеченного польского короля и его первый помощник, весной 1387 года взявший отложившийся от Литвы Полоцк, где с помощью обмана в плен был захвачен сам главный смутьян, князь Полоцкий Андрей Ольгердович, увезенный вследствие этого в Польшу и посаженный в Хенчинский замок, в заточение. Сын князя Андрея погиб при обороне города.

Одним словом, Витовт был настолько лоялен, что Ягайло как будто перестал его опасаться… он с удовольствием пользовался его услугами, а благодарность была ему мало свойственна.

Как бы противоречиво ни звучали порой высказывания относительно фигуры первого польско-литовского короля… например,  среди русских историков и писателей старого поколения бытовало мнение, согласно которому они склонны были считать Ягайло человеком недалеким, со слабым характером, чуть ли не марионеткой в чужих руках, не способным играть не только выдающейся, но и сколько-нибудь значимой роли в современной ему жизни… сначала, когда он был великим князем Литовским, им руководили мать и советники, а потом, когда он стал королем Польши, польские паны… зато поляки находили в Ягайло качества прямо противоположные: и несомненные способности правителя и полководца, и умение оказывать сильное влияние на ход исторических событий… все-таки ближе к правде, наверное, последние… какие бы противоречивые характеристики ни сопровождали эту политическую фигуру прошлого, тем не менее все дружно сходятся во мнении, что такого коварного, вероломного и жестокого государя было еще поискать.

Проанализировавшие деятельность и черты характера Ягайло исследователи пришли к выводу, что, судя по всему, он переставал интересоваться теми людьми, которые не оказывали ему сопротивления, как бы он с ними скверно ни обращался, хотя был милостив к своим безусловным рабам или соблюдал права достойных противников.

Должно быть, ему показалось, что Витовт больше не посмеет восстать против него. Так что наступило самое время сводить с ним счеты за тот страх, который он испытал по его вине.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Скиргайло – наместник в Литве. 1386.

          В 1386 году Ягайло сделал своим наместником в Литве брата Скиргайло. Вопрос о том, передал он ему при этом титул великого князя Литовского или нет, остается не проясненным, но власть он ему вручил бесспорно… он подписал соответствующий акт на охоте, втайне от Витовта. Как тут не вспомнить легендарную охоту возле Довидишек…

Кроме того, Скиргайло при этом или оставался Трокским князем, то есть продолжал удерживать наследственное владение Витовта, или становился им вновь, после того, как Витовт вследствие примирения с братом в 1384 году какое-то время пользовался правами на Трокское княжество.

Для Витовта отторжение Трок, столицы его отца, его отчины, должно было быть особенно унизительно, и Ягайло, вне всякого сомнения, отлично это понимал и с наслаждением бил по больному.

За Витовтом оставались только Гродненщина и Подляшье, и он именовался Гродненским князем. За ним следили, перехватывали переписку. В литературе цитировалось письмо Витовта, где он описывает свое положение в Литве в рассматриваемые годы: «У меня была дочь, девушка, и над ней я не имел никакой власти; были женихи, которые много просили ее руки, но я не мог выдать ее, за кого хотел: они запрещали мне и говорили, что я не должен ее выдавать, и боялись, что чрез нее у меня будут новые друзья».

Еще один вариант перевода текста письма: «Даже дитя мое, мою дочку, не позволено мне было отдать замуж, за кого я желал, боялись, чтобы я таким образом не нашел друзей и единомышленников. Хотя многие соседние князья просили ее руки. Одним словом, я был как невольник во власти Ягайло, а брат его Скиргайло, правитель моих родных Трок, совершал покушение на мою жизнь».

Ян Длугош подтверждает, что: «Витовт же, князь гродненский… опасался Скиргайло, подозревая по многим признакам, что тот сильно жаждет погубить его и его родных и приверженцев оружием, ядом и любым способом»…

Есть основания считать, что Ягайло, с которым Скиргайло, как обычно, действовал строго заодно, в самом деле ставил своей целью не только политическое, но и физическое устранение своего кузена. 

Забегая вперед, можно сказать, что Витовт с ситуацией справился, и жениха дочери нашел именно такого, какой и был нужен, а жалобы в письмах… так ведь письма предназначались не только адресатам, но и тем, кто их перехватывал. Положение у него было сложное, но не беспроигрышное. И опыт, и связи говорили именно за это. 

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Разрыв. 3 мая 1388.

          Действия Ягайло в отношении насильственного внедрения католицизма и подчинения Литвы полякам вследствие Кревской унии… он пустил в Литву поляков… вызвали недовольство значительной части его литовских подданных. Не нравился и королевский наместник Скиргайло, хотя бы и известный своей лояльностью к православному населению, даже сам отказавшийся принять католичество… уж больно старательно он подпевал брату во всем остальном…

Витовт, в то время по существу всего лишь один из удельных князей, сумел возглавить недовольных, в противовес Ягайло и Скиргайло приобретая все большую популярность у народа и знати. С ним отныне связывали надежды на избавление от власти Ягайло и восстановление независимости государства. Обездоленным и притесняемым людям нужно на что-то и на кого-то надеяться, а он был сыном и наследником знаменитого и любимого Кейстута, он был героем, воевавшим против злодея, убийцы и предателя Ягайло, хотя бы даже и в союзе с немцами. Наверное, именно тогда он и стал тем лидером, в котором увидели будущее Литвы.

Ягайло, поняв, что зашел слишком далеко, попытавшись исправить дело, предложил Витовту расширить его вотчину землями на Волыни, прибавив ранее обещанные Луцк и Владимир, которые поначалу отдавать не торопился, и Витовт с 1387 года стал еще и Луцким князем, хозяином роскошного Луцкого замка. Но было поздно, отношения оказались испорчены.

3 мая 1388 года Витовт во всеуслышание объявил о своем отказе от присяги на верность королю Ягайло и польской короне.

          Выступление Витовта против Ягайло произошло, конечно, в неблагоприятный для последнего момент. Хотя его действия поначалу успехом не увенчались, поскольку судьба на данном этапе продолжала благоволить Ягайло, не смотря на все возникающие трудности.

Что касается трудностей. Во-первых, у Ягайло не ладилось с орденскими рыцарями. В 1388 году весной между Орденом и Польским королевством была предпринята попытка переговоров, которые подготовлялись с января месяца. Речь в первую очередь шла об обмене военнопленными.

Торнские анналы: «В этом же году, во второе воскресенье после Пасхи во второе воскресенье после Пасхи великий магистр, магистр Ливонии и все главнее сановники Ордена прибыли в Торн, а король Ягайло с польскими князьями в Раценж… Были избраны четверо со стороны рыцарей и четверо со стороны короля, и они ввосьмером собрались на середине дороге между Торном и Рачёнжем, на некоем острове посреди Вислы, и вели переговоры в течение одиннадцати дней, каждый день докладывая своей стороне о случившемся. И ничего не было решено; даже главы не были согласованы, и они разъехались».

Еще один тевтонский хронист, Иоанн фон Посильге, указывает число бесполезно проведенных в спорах дней как 23. Дивный результат… Тем не менее переговоры с тевтонами позднее были возобновлены.

Во-вторых, дело касалось прежнего кандидата на польскую корону, князя Владислава Опольского, правнука короля Владислава Локетка. Стремясь убрать с дороги возможного конкурента, сильного политического противника, Ягайло в 1388 году предпринял попытку лишить Владислава части его земель. Владислав в ответ решился на государственный переворот и захватил ни много ни мало самый замок Вавель, королевскую резиденцию в Кракове. Однако из этого ничего не вышло, поскольку верный королю генеральный староста Палука из Шубина сумел взять князя в плен.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Черная мадонна.

          Небольшое отступление: князь Владислав Опольчик является основателем монастыря на Ясной горе в Ченстохове, куда он в 1382 году перенес из Бельзского замка (Галиция, где он по воле своего покровителя короля Людовика, отца Ядвиги, был одно время наместником) старинную византийскую икону Богоматери (из того ряда, которые причисляют к созданным самим евангелистом Лукой). Эта икона – та самая, которой приписывают спасение Польши во времена «кровавого потопа» XVII-ого века, которой король Ян Казимир передал Польшу под символическое  покровительство, титуловав Ченстоховскую Богородицу «Польской королевой».

За темный, смуглый цвет лика ее еще называют «Черной мадонной».
Ченстоховская Богоматерь имеет три раны – от татарской стрелы и от двух сабельных ударов (на правой щеке), нанесенных гуситами. Легенда утверждает, что даже на списках с иконы (ее копиях) раны проявляются сами, рисуй их либо же нет.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Польский виленский староста. 1389.

          В 1389 году, зная о волнениях в Литве, Ягайло назначил старостой Вильны и Литвы Клеменса Москажевского (у Длугоша «подканцлера Польского королевства рыцаря Миколая из Мошкожова»), отправив его в Вильну с польским отрядом и артиллерией, чтобы разместить в литовской столице польский гарнизон. По существу, Москажевскому вручалась военная власть над Литвой, хотя номинально наместником оставался князь Скиргайло. Но Скиргайло явно не справлялся, поэтому часть его полномочий ушла в другие руки.

Новый староста приступил к делу, немедленно изгнав из Вильны  «некоторых литовцев и русских, которые считались склонными к преступному предательству»… однако ситуация оставалась далека от того, чтобы стабилизироваться, так как оккупация поляками Вильны вызвала еще большее раздражение литовцев.

Ягайло также попытался миром уладить нарастающий конфликт между Витовтом и Скиргайло. Под давлением короля 29 мая 1389 года в городе Люблине Витовт вынужден был дать грамоту, в которой обещал любить Скиргайло как брата и помогать ему против всех его врагов, за исключением польского короля. Однако в ответ Ягайло так и не подтвердил документально владения Витовта на Волыни. 

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Попытка переворота. Вильна. 1389.

          В том же 1389 году Витовт и его сторонники из среды литовского боярства составили план заговора с целью политического переворота и захвата власти в Литве. Решено было завладеть с помощью хитрости столицей - Вильной.

Предлогом была избрана подготовка к свадьбе – по одним данным дочери Витовта Софьи с московским князем Василием, по другим данным – его сестры. Но это не так уж важно, все равно все строилось на лжи… то есть на военной хитрости…

Ян Длугош под 1389 годом кратко рассказывает о планах Витовта в своем труде «История Польши»: «Он задумал обманом завладеть Виленским замком; приготовив много повозок, он поместил в них вооруженных людей; затем, прикрыв повозки сверху тушами диких животных, отправил их в Виленский замок якобы на празднование свадьбы своей сестры, с целью захватить его. Но так как обман был раскрыт…»
Из-за предательства план этот не удался, его раскрытию способствовал внедренный в окружение Витовта немецкий шпион.

Текст из Хроники Быховца освещает произошедшие события следующим образом: «Тогда начал он советоваться с многими князьями и панами литовскими, и когда Скиргайло уехал в Полоцк, князь великий Витовт пришел к Вильно, намереваясь засесть [там], а княгиня великая его Анна в то время была в Гродно. Виленцы тогда не поддались ему, потому что присягнули королю Ягайло и Скиргайло. Он же, не взяв тогда Вильно…»

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Витовт и Орден. Второе соглашение. 1389.

          Понимая, что дело провалилось, вооруженный мятеж даром ему не пройдет, своими же силами не справиться, Витовт снова обратился за помощью к Ордену, а немного позднее и вовсе вынужден был отправиться в его владения, чтобы найти там убежище и поддержку - уже во второй раз.

И вместо того, чтобы схватить предателя и отправить его на плаху, Орден снова его принял и обласкал. С одной стороны, данная ситуация может свидетельствовать в пользу версии, что тут существовали какие-то связи и обстоятельства, о которых мы не знаем… сжигая орденские замки, Витовт каким-то образом не сжег за собой мосты… а также говорит о том, что щепетильностью ни та, ни другая сторона определенно не страдали. 

Принцип «Цель оправдывает средства» был сформулирован позднее, но суть его была многим внятна и до этого. Во время междоусобиц в Литве после смерти Кейстута оба отделения Ордена активно вмешивались в происходящее, не выбирая союзников, а просто стараясь не упустить ни малейшего шанса.

Ягайло заключал с ливонцами тайное соглашение против дяди Кейстута, его брат Скиргайло бежал к ливонцам, будучи изгнан из Полоцка, где пытался утвердиться в ущерб Андрею Ольгердовичу. Еще один брат Ягайло, Свидригайло, также в неблагоприятный для него момент искал убежища и помощи у крестоносцев. В 1386 году крестоносцы дали войско Андрею Ольгердовичу, поднявшему мятеж против Ягайло и Скиргайло.

Итак, Витовту были прощены клятвоотступничество, вероотступничество, убитые и плененные братья-рыцари и разрушенные орденские крепости… моральный и материальный ущерб… 

Один современный публицист написал, что великий магистр Конрад Цолльнер фон Ротенштайн «необъяснимо» продолжал относиться к Витовту «с прежней теплотой» и снова предложил ему союз, ничуть не хуже предыдущего, может быть, даже и лучше… Но что же тут «необъяснимого».

Другой публицист высказался в противоположном ключе: «Историки не говорят чего-то самого главного – что эти великие люди были подлыми предателями и что нашу историю создают преступники».

Это, пожалуй, верно, однако категоричность отдает наивностью. Политика… политическое болото всегда было грязным. Чему тут удивляться. Хотя негодовать тянет по-прежнему – и по-прежнему напрасно.   

          Торнский анналист, сообщая о прибытии Витовта в Орден, на этот раз удивительно бесстрастен, никаких воплей про предательство и коварство, про изменника и негодяя, а просто деловитая констатация факта: «В 1390 году Витовт, сын Кейстута, сдался прусским рыцарям со всеми своими людьми; он сам пришёл в Пруссию со своими родными братьями, их жёнами и многими людьми и передал рыцарям свою землю и замки. Но Ягайло, король Польши, силой захватил все эти замки, за исключением замка Гродно, который рыцари хорошо укрепили людьми и припасами».

          И в Литве началась вторая междоусобная война с участием Ордена, продолжавшаяся с 1389 по 1392 год.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ЛИКСКИЙ  ДОГОВОР. 19  ЯНВАРЯ  1390.

          После неудачи с Вильной, Витовт, соблюдая строгую секретность, отправил в Орден для переговоров от своего имени находившихся у него в плену – вероятно, скорее дружеском плену - орденского рыцаря Маркварда фон Зальцбаха и графа Райнека. Есть предположение, что с ними в Пруссию ездил младший брат Витовта, известный как Сигизмунд.

В результате 19 января 1390 года в городе Лике (ныне польский Элк) было подписано союзное соглашение Витовта с Орденом, так называемый Ликский договор. Иной раз заключение этого договора переносят в город Гродну, удельную столицу Витовта, но это не так.

Орден представляли уже упомянутый Марквард фон Зальцбах, комтур Арнольд фон Бюрглен и сын литовского князя Сурвилы, служившего тевтонам, Томас. Договор был подписан втайне от Ягайло и его брата Скиргайло. Причем крестоносцы убедили Скиргайло, что собираются вести переговоры с ним, и он даже вернулся из Полоцка в Вильну, чтобы встретить орденских послов.

В Ликском соглашении Витовт взял на себя все прежние обязательства по отношению к Ордену, зафиксированные в Кёнигсбергском договоре 1384 года. Это касалось и Ковенской области, и Жмуди, которые он отписывал Ордену второй раз.

Тевтоны, наученные горьким опытом общения с коварным «герцогом», потребовали передачи заложников. Ими стали жена Витовта Анна, дочь Софья, братья - Товтивил-Конрад и Сигизмунд с маленьким сыном (не названным по имени, но, вероятно, Михаилом, Михайлушкой), сестра Рингалла-Елизавета, свояк князь Иван Гольшанский, женатый на сестре Анны, также князь Глеб Святославич, который после войны со Смоленском находился у Витовта в плену, и, кроме того, еще некоторые представители литовской знати из числа приверженцев Витовта. Сообщение о требованиях магистра относительно заложников содержится в орденской хронике Иоганна фон Посильге. Все эти лица незамедлительно были отправлены Витовтом в орденские владения. А вскоре он опять приехал в Пруссию сам, как о том и свидетельствуют хроники... «сдался прусским рыцарям»… все-таки жутковато звучит…

          Но это еще, может быть, и не все. Хроника Быховца рассказывает: «Князь великий Витовт, находясь в Германии у магистра в замке Мальборке, заключил союз с немцами и с ливонцами и с прусами, и всех их поднял, и заложил им землю Жемайтскую за триста тысяч золотых».

Процитированная летопись отнюдь не текст договора, который сохранился и доступен для прочтения и изучения... но, если тут есть доля правды… Предоставить землю и замки, которые захвачены врагом, и отдать под залог территорию, которой фактически не владеешь, как и ничем другим в этот момент, то есть за ничего получить тем не менее баснословную сумму денег – неплохая сделка. Как тут не поверить, что Витовт в самом деле обзавелся в Пруссии прочными связями, что, вероятно, не нравилось его врагам в Ордене, которые, однако, не могли с ним справиться до поры до времени.            

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Новый Кёнигсбергский договор. 1390 г.

          Забегая вперед, стоит сказать, что в том же 1390 году в Кёнигсберге собрался съезд представителей жемайтской знати в количестве 30 человек и крещеных прусских рыцарей, в результате чего жемайты и Орден заключили договор, устанавливающий торговые отношения, причем Орден обещал жемайтам право беспошлинной торговли в приграничных орденских городах. В актах этого съезда Витовт был признан жемайтами как их король. Себя он именовал при этом еще и князем Литвы - титул, присвоенный им самовольно. Этот новый Кёнигсбергский договор подтвердил договор Витовта с Орденом, заключенный в Лике.
 
          Чтобы убедить жемайтов собраться в Кенигсберге и вступить в договорные отношения с Орденом, Витовт сам ездил в Жемайтию, причем он это делал не в первый раз. Если его мать Бирута на самом деле не пострадала от рук Ягайло в 1382 году и была еще жива, находясь в Паланге, в храме Прауримы, откуда ее когда-то насильно увез великий князь Кейстут, то они могли видеться.

Вообще при мысли о том, что мать Витовта была вайделоткой, невольно вспоминаешь все, что говорят о знаниях и возможностях вайделотов предания. Абсолютно никаких оснований для того, чтобы считать, будто благодаря своему происхождению от языческой жрицы Витовт мог получить и получил от нее и через нее от других жрецов какие-то особенные, тайные знания и сообщаемые ими возможности, не существует… но фантазию не остановить… что, если что-то такое имело место на самом деле и играло какую-то роль в его нелегкой, но особенной, звездной судьбе…  потому что такие вещи просто так, бесследно вряд ли проходят…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Мемориал Витовта. 1390.

          Итак, Витовт получил от Ордена согласие на предоставление ему помощи в новой войне. Ради этого он пошел на все и задействовал все имеющиеся у него возможности. Об этом свидетельствует еще один важный документ, относящийся к тому же 1390 году.

Существует раритетная рукопись на старонемецком языке, целый объемистый фолиант, который происходит из Тевтонского ордена и представляет собой канцелярскую книгу, предназначавшуюся для записей всех текстов соглашений, заключавшихся с польскими, русскими и литовскими князьями в XIII и XIV веках. В эту книгу попали в свой черед занесенные в общем порядке записи о подробной беседе, которая состоялась у руководителя Ордена и литовского князя Витовта после его приезда в Пруссию.

Витовт был поставлен перед необходимостью объяснить свою прежнюю политику, рассказал о событиях, происходивших в Литве в последние четыре десятилетия, о некоторых тайнах Литовского княжества…

Исследователи, имевшие возможность ознакомиться с этим уникальным документом, известным под названием «Мемориал Витовта», отмечают, что князь, судя по его высказываниям, был убежденным католиком. Что можно сказать наверняка – он уже был отличным политиком и сумел убедить в своей искренности и приверженности латинской вере орденских рыцарей, а позднее – историков. Известно, что ему удалось добиться выполнения тех задач, которые перед ним стояли, когда он снова обратился к Ордену и находился в Пруссии.

Рукопись «Мемориала» рассказывает о событиях, происходивших в пределах Великого княжества Литовского с 1341 по 1389 годы, она содержит сведения, которые легли в основу «Летописца великих князей литовских», произведения, оцениваемого как выдающееся в старобелорусской литературе.

Также ценны упоминания о некоторых легендарных подробностях, как, например, о золотом поясе, некогда преподнесенном в дар Ягайло свояком Витовта, князем Иваном Гольшанским, с просьбой о прощении и примирении. Вряд ли именно этот пояс был найден около 1994 года на территории Беларуси в составе редкого клада (его условно называют «поясом Витовта»), однако тут все одно к одному.

Находка 1944 года, условный «пояс Витовта», на сегодняшний день хранится в Национальном музее истории и культуры Беларуси в Минске, а рукопись «Мемориал Витовта» - в берлинском архиве.

В 1863 году текст «Мемориала» был впервые издан на немецком языке в Лейпциге, затем переведен на польский, а в 2009 году на белорусский язык. 

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ПАДЕНИЕ  ГРОДНЫ.  АПРЕЛЬ  1390.

          Дальше, понятное дело, последовала война. Ягайло начал военные действия с помощью польских войск в начале февраля 1390 года. Нападению подверглись удельные владения Витовта. Были взяты Брест, Малый Каменец и, после тяжелой осады и неоднократных штурмов удельная столица Витовта, Гродна. Попытка Витовта спасти город с помощью тевтонов провалилась. 

          Любопытно, что поход Ягайло в описании польского историка XV века Яна Длугоша представлен как миротворческий: «Движимый благим сочувствием к страждущей отчизне, земле литовцев, которая терпела разорение от междоусобной войны и погибала от собственного меча, так как литовцы и русские старались превзойти друг друга во взаимной ненависти и следовали то одной, то другой из борющихся сторон, Владислав, король польский, чтобы помочь ей, набрал войско из польских рыцарей и в начале февраля месяца, когда следовало бы пребывать на зимовке, а не воевать, вывел его против замков Бреста, Малого Каменца и Гродно, занятых отрядами князя Витовта, которые производили из них нападения на литовские области, и окружил осадой замок Брест».

Движимый благим сочувствием, и никак иначе, Ягайло за десять дней взял на щит город Берестье, посадив в него польский гарнизон. Далее поляки отказались воевать, так как их путь лежал в бедный разоренный край, припасов же и так не хватало, так что начался падеж коней. В связи с этим Ягайло распустил часть войска, ибо «понимал, что рыцари покинут его, даже если он и не даст им такого разрешения», а сам с небольшим отрядом (сто тридцать оставшихся с ним рыцарей и 900 воинов), ради любви к отчизне, «которую он хотел освободить, и стремлением оказать ей помощь»… вот что значит верно подобрать слова… обуреваемый этими высокими чувствами, он осадил и взял Каменец-Литовский на реке Лесная.

Ягайло пришлось брать замок Каменец второй раз – первый раз он отбирал его в 1383 году у князя Януша Мазовецкого, предприняв за 7 дней несколько штурмов. Длугош пишет, что на этот раз штурм был легкий, но по другим источникам Каменец держался крепко, и Ягайло взял его наконец «з великою трудностью»… если вспомнить занимавшую ключевое место в замке грандиозную башню, Каменецкую (Белую) вежу, творение легендарного зодчего-градоруба Олексы, то это не удивительно.

Укрепив Каменец своим отрядом, как и Брест, в начале Великого поста (все тот же февраль, вероятно, середина месяца) король подошел к Гродне, форсировал Неман и осадил крепость.

Описывая бегство Витовта в Орден «чтобы сохранить жизнь себе и своим близким», Ян Длугош уточняет, что князь оставил «в подвластных ему замках Гродно и Бресте сильные охранные отряды». Таким образом, хорошо укрепленную Гродну на щит взять никак не получалось, даже не смотря на то, что в это время к королю подошла помощь из Литвы от Скиргайло и других верных ему литовских и русских вассалов, а его брат Корибут-Дмитрий, князь Новгород-Северский, «прибыл лично и, по-видимому, привел с собой рыцарей, и притом с отличным оружием и конями, больше, чем кто-либо из литовских князей»… в общем, Гродна оказалась обложена крепко.

Длугош, говоря об осаждающих, упоминает, что в войске Ягайло были «польские, литовские и русские рыцари». Литовские и русские рыцари в то же время находились в осажденном городе. Свои воевали против своих… вот цена междоусобицы…

          Витовт наверняка надеялся поспеть на помощь своим гарнизонам в Бресте и Гродне вовремя, до подхода поляков, но ничего не получилось, Ягайло его опередил. К тому же военного отряда, полученного Витовтом от крестоносцев к этому времени, было недостаточно для того, чтобы разбить королевское войско. Тем не менее Витовт, подойдя к Гродне во главе крестоносцев по другому берегу Немана, попытался спасти осажденную крепость. Вероятно, лучше всего передать далее слово Яну Длугошу, поскольку пересказывать своими словами страшную печальную историю падения Гродны как-то не тянет. 

Ян Длугош: «Между тем князь Витовт, хорошо зная, что Гродненский замок не может выдержать долгой осады, прибыл с прусскими крестоносцами и их войском для освобождения осажденных. Расположившись станом на другой стороне реки Немана напротив Гродненского замка, он пытался насыпать земляной холм и возвести на нем новую крепость. Однако этот труд оказался тщетным и не принес осажденным никакого облегчения, ибо из-за того, что королевскими рыцарями взят был приступом нижний замок, а также вследствие непрерывного обстрела из бомбард, которыми много защитников верхнего замка было ранено и убито, они, впав в страх и отчаяние, заявили Витовту, что не выдержат далее осады.

Обеспокоенные этим Витовт и крестоносцы, не будучи в состоянии выполнить главного, протягивают через реку Неман железную цепь, стремясь хотя бы добиться того, чтобы при помощи такой цепи и прикрепленных к ней лодок переправить из замка раненых и больных, а взамен доставить туда новые, свежие силы и продовольствие, так как и в этом ощущался недостаток у осажденных.

Но и это хитрое изобретение Витовта и крестоносцев было расстроено королевским войском, ибо польские рыцари, приняв разумное решение, срубили выше по реке значительное количество высоких сосен с густыми ветвями, спустили их вместе с корнями и сучьями в реку, и те, прибитые стремительным течением к замку, своей тяжестью разорвали цепь и разбили несколько лодок; так же потоплены были лодки, которые вместе с людьми из неприятельского стана пытались бороться с напором деревьев».

Витовту и его немецкому отряду пришлось уйти, бросив Гродну на произвол судьбы.
Далее Длугош рассказывает, что не только осажденные, но и осаждавшие во время этой военной кампании страдали от голода: «Рыцари были настолько теснимы и мучимы голодом, что поддерживали себя одним только грубым черным хлебом, а своих коней - листьями и ветвями деревьев или старой соломой, которую снимали с крыш домов, да и ее они едва находили за четырнадцать миль от замка».

Может быть, еще немного – и королевское войско снова начало бы роптать, тогда королю пришлось бы отступить, но… «На пятый день праздника пасхи осажденные, потеряв всякую надежду, сдали замок королю Владиславу».

Гродна открыла ворота в апреле 1390 года после двухмесячной осады.            

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ПЕРВАЯ  ОСАДА  ВИЛЬНЫ.  ОСЕНЬ  1390.

          А далее Орден собрал крупные войска и двинул их в литовские пределы. Вот так, говоря словами Хроники Быховца, Витовт «с помощью немцев начал воевать Литовскую землю». 

Хроника описывает его походы на Литву, кровопролитные битвы с войсками Скиргайло на полях возле реки Вилия, упорные штурмы укреплений города – Нижнего, Верхнего и Кривого замков.

Кривой замок стоял на одноименной горе, которую иногда также называли Лысой, а ныне зовут горой Трех крестов, из-за установленного на ней современного памятника. Гора крайне труднодоступна даже и на сегодняшний день, строительные материалы для памятника на нее поднимали вручную.

Замковая гора, увенчанная Верхним (или Высоким) замком, также высока и крута.
Тевтоны широко употребляли в дело пушки, из них пушкари палили по наступающей живой силе противника. Хроника Быховца: «Не устояли войска Скиргайлы против немецких пушек, и начали разбегаться, а войска Витовта за ними погнались и избивали, и многое множество их избили, а другие сами в реке Вилии утонули… И князь великий Витовт пушки закопал на Туровой горе… И приказал бить по горе Кривой, и немало той горы Кривой и с городнями разбил…»  В общем, творились страшные дела.

          Исследователи приходят к выводу, что Витовту удалось сколотить серьезную коалицию для борьбы с Ягайло, в которую вошли войска тевтонов, ливонцев, жемайтов и отряды многих европейский рыцарей. Среди них непременно называют «Ланкастера Английского», следуя выражению немецкого хрониста, то есть графа Генриха Дерби, позднее известного как король Генрих IV Английский, проводившего тогда жизнь искателя приключений. Еще среди знаменитых лиц упоминают маршала Франции Жана II ле Менгра и Фридриха, маркграфа Мишны. Генрих Английский и позднее воевал в составе орденского войска. Английские крестоносцы не поленились записать свои впечатления от участия в боевых действиях в Литве, снабдив историков и любопытствующих занимательным чтивом.

Несмотря на официальное крещение Литвы, готовящийся поход был объявлен Крестовым. Когда папа Римский Бонифаций IX потребовал от Ордена объяснений по этому поводу и прекращения с его стороны военных действий против христианина Ягайло и крещеной Литвы, Орден в ответ заявил, что и Литва, и Ягайло крестились лишь для виду, на деле оставаясь язычниками. Так что предлог для новой войны оказался найден, и он был не хуже других… цель оправдывает средства, а уж тем более лозунги. Впрочем, удачный лозунг уже полдела.

Если Ягайло согласно польскому историку был в своих военных действиях «движим благим сочувствием к страждущей отчизне», то Витовт и крестоносцы собирались обращать «льстиво» крестившихся язычников в христианство заново, творя богоугодное дело… и кто тут кого, и чья взяла?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Крестовый поход против мнимых христиан. 24 июня 1390.

          Коалиция Витовта произвела ряд походов в литовские пределы. Одним из крупнейших стал поход в конце лета 1390 года на столицу - Вильну. Согласно Яну Длугошу, крестоносцы вторглись в Литву около праздника святого Иоанна Крестителя (то есть 24 июня 1390 года).

Войско делилось на три отряда:
- один, состоявший из английских, немецких и французских рыцарей, вел маршал Пруссии Конрад фон Валленрод,
- второй возглавлял магистр Ливонии,
- третий, набранный из литовцев и русских, – Витовт.
С собой было взято много осадной техники и артиллерии.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Победный пир в Ковне.

          Первое сражение произошло в районе Ковны, где Скиргайло, возглавлявший польско-литовско-русское войско, заступившее дорогу крестоносцам, был разбит и с остатками войска бежал в Вильну.

Хроника Быховца: «И помог бог великому князю Витовту, и разбил он наголову войско литовское…»

По случаю первой победы рыцари устроили в Старой Ковне пир (упоминая об этом пире, часто поясняют, что это именно его описал в своей поэме «Конрад Валленрод» Адам Мицкевич), а затем двинулись вперед и сожгли Троки… так пишет Ян Длугош.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Осада Вильны. Сентябрь 1390 г.

          11 сентября 1390 года войска крестоносцев приступили к осаде Вильны, которая продолжалась пять недель. Торнский анналист повествует, что крестоносцы «сперва… захватили неукреплённый замок Вильно и многих убили; но укреплёнными замками овладеть не смогли».

В конце концов пал деревянный Кривой замок на Кривой горе. Рассказывают, что это укрепление было подожжено изнутри сторонниками Витовта и потому стало легкой добычей осаждавших

Но построенный из камня Верхний замок на Замковой горе сумел удержать польский гарнизон. Командир - Виленский староста Миколай из Мошкожова, ставленник Ягайло. Приступая к делу, он отстранил от всех начальственных должностей русских и литвинов, которым не доверял. Поляки, находившиеся в чужой стране на положении захватчиков, могли спастись только благодаря своему мужеству, в случае поражения их пощада не ждала.

Вильна была страшно разрушена, сожжена… верные Ягайло воины удержали по существу одни дымящиеся руины… вот они, плоды междоусобицы…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Погибшие братья.

          При взятии Кривого замка выстрелом из бомбарды был убит брат Витовта, Товтивил-Конрад, и его изуродованное тело похоронили в виленской церкви. По путаным сообщениям белорусско-литовских летописей, дополненных данными немецких хроник, великий князь Кейстут от двух браков имел 7 сыновей, прямо как его отец Гедимин, или что-то около того. Витовт не был старшим, но стал им к 1377 году, а всего Кейстутовичей оставалось теперь лишь трое. После смерти Товтивила осенью 1390 года этот счет сократился до двух братьев, первый – сам Витовт и второй - тот его младший брат, который известен только по своему католическому имени, Сигизмунд (в русской традиции Жигимонт).
 
          Ягайло тоже потерял брата - Каригайло-Казимира, князя Мстиславского, который, согласно одному рассказу, погиб в пылающем Кривом замке, а согласно другому преданию, попал в плен, и его казнили по приказу великого магистра.

Однако великий магистр фон Ротенштайн в походе не участвовал, он был уже слишком стар и умер 20 августа этого же года. Орденские войска возглавлял великий маршал Конрад фон Валленрод, - или их возглавлял Витовт. Белорусско-литовская летопись вообще говорит о нем как о единственном главнокомандующем. Очень похоже, что его позиции в Ордене именно в это время были весьма сильны.

Возвращаясь к гибели Каригайло, вот как описывает это Длугош: «Так как пламя из-за вражеского приступа нельзя было остановить, то князь Казимир, иначе Коригал, родной брат польского короля Владислава, бросается бежать из самого огня, но попадает живым в руки врагов, в великом множестве окружавших горящий замок, и тотчас же падает обезглавленный; насадив голову убитого на длинное копье, враги показывают ее для устрашения полякам, которые обороняли верхний Виленский замок, убеждая их сдаться и сдать замок, так как их король-де убит».

          Еще одной заметной жертвой осады стала гибель литовского князя Наримута (иначе Наримант; по данным русских летописей, это еще один родной брат Ягайло, хотя польские и белорусские источники такое родство не упоминают). Он был взят в плен на поединке, но Витовт, обозленный ожесточенным сопротивлением осажденных, вследствие чего удача похода становилась проблематичной, обошелся со знатным пленником «с большей, чем подобало сану того и другого, жестокостью», - беднягу повесили за ноги на растущем в поле вязе и расстреляли из луков. 

Между прочим, Наримант состоял в браке с двоюродной сестрой княгини Анны, Ульяной. Чтобы утешить свояченицу, вероятно, сам Витовт и приискал ей позднее другого, более подходящего с политической точки зрения мужа, - некоего Монивида, тоже князя, конечно, бывшего при нем позднее Виленским старостой и воеводой.   

          Итак, осада, грохот пушек, военные стычки под стенами крепости, гибель своих и чужих, штурмы осаждающих, ночные вылазки осажденных под руководством князя Скиргайло… перебранки между враждующими сторонами – французы обвиняли поляков в помощи варварам и даже вызвали их по этому поводу на поединок после войны… Ян Длугош описывает изобретение занимавших Верхний замок поляков, которые натягивали в проломах стен шкуры животных, гасивших полет ядер «в слабо натянутых пазухах кож».

В целом результат достигнут был блестящий: «С обеих сторон было такое множество убитых, что домашние собаки, откормившиеся трупами убитых людей, впали в волчье бешенство; и даже после прекращения осады, привыкнув лакать человеческую кровь, бегали стаями по сожженным и опустошенным селениям и пожирали много людей, набрасываясь даже на одиноких всадников»…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Снятие осады Вильны. Октябрь 1390.

          В середине октября, через пять недель, крестоносцы отступили. Одной из причин, помимо надвигающейся зимы, болезней в войске и вечного вопроса о припасах, который, однако, освещают по-разному… кажется, их все же не хватило… среди причин называют также необходимость выбора нового главы Ордена.

Валленрод, кандидат в магистры, должен был этим весьма озаботиться - ему предстояла предвыборная компания. Однако стоит заметить, что выступление крестоносцев в поход на Вильну состоялось несмотря на смерть магистра, а избрание Валленрода произошло только 12 марта 1391 года, то есть через полгода после смерти Ротенштайна.

Но, так или иначе, осада была снята. Ян Длугош: «Предав огню недавно воздвигнутые королем польским Владиславом католические церкви, посадив на колья детей и кормящих матерей и совершив разные другие жестокости ради мщения, они возвращаются в Пруссию, потеряв много своих людей».

Сохранилось письмо короля Ягайло, в котором заходит речь о жертвах после взятия Кривого замка, поскольку там «...много тысяч вооруженных и других знатных и простых людей обоих полов собрались для обороны замка и прибежали спрятаться». Примерно количество погибших в Кривом замке оценивается историками в 14 тысяч человек.

Ян Длугош привязывает отступление ко дню святого Михаила – 29 сентября, но это едва ли верно. Хроника комтурства Торна упоминает, что отряд рыцарей вернулся из похода «в канун Симона и Иуды» - 27 октября 1390 года.

А Хроника Быховца говорит просто: «Князь же великий Витовт, взяв Кривой город и землю повоевав, возвратился в Немецкую землю».

          Однако этим дело, конечно, не кончилось. Витовт продолжал войну, принявшую пока что иные масштабы, для чего к нему, по рассказу Длугоша «были присоединены Иоганн Рапенгейн, командор Рагнеты, и Конрад фон Лихтенштейн, правитель Инстербурга, со многими немецкими и иноземными рыцарями; опираясь на их помощь, князь Витовт производил частые набеги на литовские и самагитские земли, забирая в плен и убивая жителей обоего пола, сжигая селения и совершая много грабежей». Свои грабили своих… вот цена междоусобицы…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Софья Витовтовна – княгиня Московская.

          В самом конце 1390 года Витовт расстался с дочерью Софьей, за которой в Пруссию приехали от ее обрученного жениха Василия Дмитриевича, ставшего великим князем Московским после смерти своего отца, Дмитрия Ивановича Донского, московские послы. Несмотря на то, что княжна была заложницей в Ордене, ее отъезд к жениху состоялся.

В дальнюю дорогу Софья Витовтовна отправилась из Мариенбурга (Мальборка).
Хроника Быхвоца: «И была свадьба великая и знаменитая, чести достойная, и происходила она немалое время».

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ВТОРАЯ  ОСАДА  ВИЛЬНЫ. ОСЕНЬ  1391  ГОДА.

          В 1391 году 12 марта великим магистром Тевтонского ордена был избран Конрад фон Валленрод.

В это же время 1391 года наметилось некоторое сближение Ордена и короля Владислава-Ягайло. 8 апреля послы польского короля приехали в столицу Ордена Мариенбург, на 13 июля была назначена личная встреча Ягайло и Валленрода. Может быть, это происходило ввиду неудачного похода на Вильну в прошлом году, однако в то же время Орден проводил мобилизацию своих вассалов, так что не исключено, что попытка переговоров была нужна Ордену лишь для того, чтобы выгадать больше времени на подготовку к новому походу, который собственно и начался осенью 1391 года.

Надо заметить, что к войне готовилась и противоположная сторона – в то время как Орден сосредотачивал на границах Литвы крупную армию, Ягайло, прибывший в Литву ещё в конце 1390 года, в ноябре, завозил из Польши оружие и припасы и перетягивал на свою сторону поморских вассалов Ордена, в результате чего князья Богуслав, Барним и Вартислав признали над собой власть польского короля.

          Осенью 1391 года Конрад фон Валленрод предпринял новый большой поход на владения Ягайло в Польше и Литве, собрав под орденские знамена много иностранных рыцарей. Великий магистр разделил свои военные силы на три отряда:
- первый под командованием комтура Бальги Арнольда фон Бургельна опустошал Мазовию,
- второй и третий под командованием самого Конрада и маршала Ордена Энгельхарда Рабе фон Вильдштайна направились к Вильне.

Согласно Торнскому анналисту, рыцари выступили из Кёнигсберга «в день Вознесения Марии», то есть 15 августа. В Литву вторглось 46-тысячное войско.

          Теперь войска пришли в уже разоренную войной страну, причем, согласно Торнскому анналисту, жители Трок, спасаясь перед лицом вражеского нашествия, сами сожгли свой город, чтобы их дома и достояние не достались врагам, и разбежались кто куда. Развалины города на берегу озера и обугленные руины обоих замков, Старого и Нового – вот все, что осталось от столицы Кейстута…

Ян Длугош ничего не пишет на этот раз о Троках, но нечто подобное говорит о Вильне: новый староста Вильны, Ян Олесницкий, сменивший ушедшего в отставку Миколая из Мошкожова, приказал сжечь город перед приходом тевтонов «дабы он не мог служить опорой и пристанищем врагу». Вероятно, у него имелись сведения о заговоре сторонников Витовта, собиравшихся открыть ему городские ворота. Измученные беспрерывной войной подданные Ягайло не хотели воевать и готовы были сдаться Витовту.

После сражения на подступах к Вильне Витовт и Валленрод осадили городские укрепления, где засели поляки.

Ян Длугош говорит об одном Виленском замке, вероятно, Верхнем.
Хроника Быховца описывает судьбу Кривого замка, обстреливавшегося из пушек, которые специально закопали на противоположной Туровой горе, в результате чего он был разбит, взят и сожжен по приказу Витовта. Известно, что Кривой замок оказался уничтожен до такой степени, что его уже больше не восстанавливали, но, когда он был стерт с лица земли окончательно – после штурма в 1390 или в 1391 году, не очень ясно. Во всяком случае, в следующих военных действиях он точно не участвовал.

Вильна должна была вот-вот пасть, но вскоре осада оказалась снята. Как пишет Длугош, «из-за многочисленного стойкого оборонного отряда польских рыцарей» приступ Верхнего замка был сочтен нецелесообразным…

Однако другие источники называют причинами быстрого отхода ссору великого магистра и великого маршала Энгельхарда Рабе фон Вильдштайна, спровоцировавшую выступление против магистра части рыцарей.

В результате великий магистр увел свои отряды в Пруссию, где собирался шерстить приверженцев великого маршала, видя в этом первоочередную задачу, после чего подданные за глаза обзывали его тираном и страшно радовались постигшей его вскоре безвременной смерти.

К тому же Ягайло, воспользовавшись отсутствием основных орденских сил, в сентябре начал военные действия в Добжиньской земле и 10 сентября обложил замок Бобровники (немецкое Bibereren, на реке Висле, рядом с Нешавой), осаду которого немцы сняли лишь через 10 недель, 21 ноября (на святую Цецилию). По польским хроникам осада Бобровников началась еще в 1390 году, но эта версия отнесена исследователями к наименее вероятной.

Среди немецких трофеев этого похода называют города в центральной Литве, Вилькомир (Укмерге) на реке Швянтойе и Майшаголу, которые крестоносцы захватили, несмотря на отчаянное сопротивление польских гарнизонов, убив много защитников и взяв много пленных. Торнский анналист также говорит о двух замках – Вилькенберг (среднее течение реки Вилия, деревня Вилкишки), взятый за три дня, и Виссов (Виссевальде). Разумеется, округа была также разорена.

Ян Длугош: «Тем же летом князь Витовт вместе с воинами крестоносцев, которых вел крестоносец Марквард, дважды вторгнувшись в Литву, сжег Медники и Велыну и увел с собой пленных и добычу».

Марквард фон Зальцбах, в недавнем прошлом кастелян Нового Мариенбурга, уже несуществующего, услуги которого в деле заключения Ликского договора были высоко оценены обеими заинтересованными сторонами, и Витовтом, и Орденом, получив свободу от своего дружеского плена, стал комтуром важной пограничной Рагнеты (позднее Бранденбурга) и продолжал сотрудничать с Витовтом в деле развязанной им междоусобной войны.   

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . РИТТЕРСВЕРДЕР.  КОНЕЦ  1391  ГОДА.

          Торнский анналист сообщает, что на обратном пути из Литвы от подвергшейся разрушениям и пожарам, но так и не сдавшейся Вильны (или, по рассказу Яна Длугоша, это произошло зимой, после нового небольшого похода на Ковну, занятую королевским отрядом), Витовт и Валленрод приказали построить в районе Ковны на Немане новый деревянный замок Риттерсвердер (Ritters-Werder, Рыцарский остров). Есть предположение, что Риттерсвердер располагался на речном острове.

Кроме того, немцы в это же время возвели небольшие деревянные замки Нейгартен (у Длугоша Навгардер или Навгард - Новый сад) и Меттембург (Пограничный замок), «все на реке Немане». По одним данным, Нейгартен находился ближе к Ковне, чем Риттерсвердер, а по другим он располагался неподалеку от Гродны.

Длугош поясняет, что замок Риттерсвердер «получил в удел и владение князь Витовт. Расположившись в нем с князьями, боярами и рыцарями, которые были его сторонниками, Витовт совершал часто тайные набеги на литовские земли… нанося урон постоянными грабежами и поджогами…» Это была новая военная база Витовта. Два других замка немцы укрепили сильными гарнизонами и помогали оттуда Витовту в его походах… в его рейзах…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Виганд, кролевский брат.

          Ян Длугош рассказывает о состоявшемся в скором времени ответном походе «на замок Витовта», но при этом почему-то называет не Риттерсвердер, а Нейгартен. Может быть, историк ошибся, и это все же неприступность замка Риттерсвердер оказалась испытана, когда его пришлось защищать от войска, посланного на него Яшко Олесницким, языческое имя которого было  Виганд (Вингальт, Вигунд). В православии Федор, в католичестве Александр, князь Керновский.   

Виганд бросил свой отряд на штурм прямо с похода и чуть было не добился успеха, однако, «так как защитников было большое множество, замок и на этот раз отстояли, но с большим трудом, что и князь Витовт часто впоследствии признавал».

Вскоре после описанного военного предприятия князь Виганд-Александр неожиданно умер, 28 июня 1392 года (по другим данным – в начале года), по слухам, будучи отравлен домочадцами.

Это была восходящая звезда на политическом небосклоне, которая так нежданно скоро закатилась. Он пользовался относительной популярностью и среди поляков, и среди литовцев и, представляя собой «самого любезного… из братьев» Ягайло, мог стать его правой рукой… кажется, Ягайло хотел заменить им брата Скиргайло, акции которого падали все ниже… к которому поляки относились крайне недоброжелательно, распуская про него слухи, что он, якобы, мрачная личность, необузданный пьяница, опасный для окружающих… пся крев… он не справился с возложенной на него задачей, теперь на него взваливали вину за междоусобицу в Литве.

Поэтому инициатором убийства Виганда мог быть и Скиргайло, которому Виганд готовился перейти дорогу. Также не исключается Витовт, желавший бы избавиться от обоих ставленников Ягайло. В основном подозревали Витовта. Еще одна жертва… такова цена междоусобицы…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Гродна, штурм. Конец 1391 года.

       Не подлежит сомнению, что через какое-то время к мужу в Риттерсвердер приехала, несмотря на свое положение заложницы, княгиня Анна, скучавшая в разлуке с дочерью, а постепенно там собралось большинство других родственников и приближенных Витовта.

В конце 1391 года из Риттерсвердера Витовт во главе немецкого отряда предпринял поход на Гродну, занятую войсками Ягайло.

О штурме Гродны, Торнский анналист: «В этом же году, в пятницу перед Рождеством Господним (22 декабря), наши рыцари силой штурмовали и взяли замок Garten (Гарта)».

Польско-литовский гарнизон крепости поначалу стойко оборонялся, но затем внутри вспыхнул пожар, по причине которого поляки поссорились с литовцами, обвинив последних в поджоге и пособничестве Витовту. Литовцы одержали верх, обезвредили поляков, потушили пожар и сдали крепость осаждавшим.

Так Витовт получил назад свою удельную столицу – полусожженную, полуразрушенную… по существу одни дымящиеся руины… вот они, плоды междоусобицы. Захватив также Меречь, он преградил Ягайло путь в Литву.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Замковый холм.

          Пока Витовт и рыцари Ордена «воевали Литву», в Польше дела у Ягайло тоже шли неважно, в связи с чем он предпринял попытку договориться с Витовтом.   
Такое уже происходило – Витовт уже уходил в Орден, и уже вынуждал Ягайло просить о мире. Так что ситуация повторялась.

Вторичное отступничество Витовта, заключившего с Ягайло новый договор, привело к войне с Валленродом. Вот тогда-то под Гродненский замок снова подступили немцы, и он был уничтожен окончательно. И старые стены, глиняные пополам с камнями, и огромная башня возле ворот, и церковь, и дворец, и мост над глубоким сухим рвом – мало что от всего этого уцелело. 

В конце концов став великим князем Литвы, Витовт отстроил разрушенный замок в Гродне на прежнем месте, теперь уже целиком из камня. Стены, пять башен, церковь, дворец – все заново. Как иначе - город имел важное значение, он был центром области и великокняжеской резиденцией.

Потом пришли другие времена. Замок, который восстанавливается в Гродно сегодня, был возведен на прежних фундаментах Стефаном Баторием. Этот замок называется Старым, потому что есть и Новый, 17-того века, на соседнем холме, тоже связанный с польским королем.

Но был куда более Старый замок, помнивший великого князя Витовта, тот замок, от стен которого войска однажды выступили в поход на Орден – Великая война, Грюнвальдская битва. 

Впрочем, эту более глубокую старину не так уж трудно себе вообразить. Замковый холм остался таким же крутым и высоким. И вид на Неман, словно прищурившийся от солнечных лучей взволнованной зыбью своих волн, открывается с этого холма прежний. 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

2012г.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Предыдущее: «Часы Ягеллонского университета».
http://proza.ru/2020/02/01/849
Продолжение: Цена междоусобицы.
http://proza.ru/2020/07/17/1122