Плата за рай Глава X

Одним теплым майским вечером, на закате дня, когда на землю нисходит благодать и по-особому пахнет трава, дом Богдановых встречал дорогого для Афанасия Кирилловича гостя из села Бостери Иссык-Кульской области – Арсена Касеновича с пятнадцатилетним сыном Тилеком. Арсен Касенович, также ветеран войны, воевавший бок о бок с Афанасием Кирилловичем с самого начала и до победы, был по совместительству учителем кыргызского языка и очень скромным, но отважным человеком. К слову, Афанасий Кириллович ощущал себя младшим братом Арсена Касеновича и любил его неимоверно – за непоколебимый дух и стойкий характер. Бывало, в окопе от холода, голода и грустных воспоминаний о семье, жене, детях, об убиенных товарищах рыдает навзрыд целый взвод, а Афанасий Кириллович громче всех, и лишь Арсен Касенович усилием воли не дает минутной слабости одолеть себя. Афанасий Кириллович был благодарен Арсену Касеновичу за время, которое тот скрасил благодаря блестящему уму и разностороннему воспитанию. За бесконечные истории, притчи и пословицы, которые помогали выдержать и пройти весь путь до победы. За кыргызский язык, которым удалось овладеть с подачи Арсена Касеновича и который в процессе изучения возвышал до небес, заставляя забыть о земной грязи кровавого цвета. Афанасий Кириллович был благодарен Арсену Касеновичу – за то, что выжил, за то, что один из них стал опорой для другого.
Вечер близился к концу. Афанасий Кириллович, несмотря на скромный повседневный образ жизни, определенный его скромным доходом, не скупился и накрыл весьма впечатляющий, внушительный стол, израсходовав почти четверть своих сбережений. Екатерина Сергеевна была решительно против расточительства супруга, но уступила, когда тот сказал, что, может, ему и не пришлось бы стоять тут, посреди комнаты, если бы не Арсен Касенович. Услышав эти слова, принялась хлопотать и Лерка. Мало того, что она следила за Антошкой и Гришкой, но вдобавок колола дрова, варила мясо, ставила самовар, готовила салаты, горячие блюда, нарезала закуски, накрывала на стол, мыла посуду, убиралась и бегала в магазин. Одним словом, делала все, чтобы достойно принять важного гостя и получить одобрение отца. За столом было много съедено и выпито. Много всплыло воспоминаний, в основном горьких. Афанасий Кириллович пару раз прослезился, а под конец и вовсе расплакался, да так, что вся семья бросилась успокаивать. Тем не менее, и посмеялись на славу. Были сказаны последние слова за столом. Вставая, Арсен Касенович вдруг, схватившись за ногу, резко сел обратно на стул. Лицо его исказилось от боли, он весь напрягся. Откинулся на спинку стула, так и не отпустив  ногу…
– Саке-е-е! Ай, Саке! Ты что?! Что с тобой?! А ну, отвечай!!! – испугавшись за друга, склонившись над ним и тряся его единственной рукой, вопил Афанасий Кириллович.
– …Что ты вопишь, в самом деле?.. Неужели ты и вправду думаешь, что смерть меня обходила всю войну, чтобы посмеяться, убив за обеденным столом?.. – корчась от боли и при этом стараясь через силу улыбнуться, процедил сквозь зубы Арсен Касенович.
– Ты даже не смей об этом говорить окаянный, слышишь! Не смей!!! Не сегодня, и не у меня дома! – неподдельно огорчился Афанасий Кириллович.
– Ну, прости родной, не горячись… За меня не беспокойся… Всего-то ногу прихватило! Жить буду, обещаю… Всю войну без царапины и под самый конец – такой «подарок», мол, чтобы всю оставшуюся жизнь помнил… Как будто без этого ранения забудешь!.. – нахмурив брови, сказал Арсен Касенович.
– Помню. 1945-ый, Берлин!
– Он самый… С тех пор и мучает, внезапными приступами….
– А что врачи?
– А что они? Сколько врачей, столько и мнений, столько и рецептов, вариантов лечения, операций… Шабашку ведь никто не отменял, хоть даже и на кону здоровье людей, не говоря уже про их жизни!..  – Арсен Касенович наконец рассмеялся. – Чем больше людей болеет, тем больше врач выпишет рецептов. Чем больше рецептов, тем больше лекарств продастся. Чем больше лекарств продастся, тем больше прибыль фармацевтических компаний. Чем больше их прибыль, тем больше они заплатят тому врачу, который отправляет нас в их аптеки… И каждому из них выгодно, чтобы мы были больны! Весь этот мир превратился в один большой бизнес, в котором нет правил, а мы лишь фундамент, на котором он построен…
– И то правда! Хоть и горькая, но чистая правда, – пригорюнился Афанасий Кириллович. Но сразу же, отринув горькие мысли за свой, действительно нуждающийся в справедливости ни в чем неповинный, страдающий народ, произнес: – Да речь не об этом! Не знаю, ну, может, я чем-то смогу сейчас помочь? Давай, хоть разомну, что ли, руками, – Афанасий Кириллович ввиду полученного ранения постоянно пытался себя приучить к использованию слова «руки» в единственном числе, чтобы не заострять внимание и не вызывать к себе чувство жалости у собеседников. И искренне предлагал свою помощь с чуткой заботой, которая шла из глубин сердца.
– Ты большой – на всю страну огромную – молодец, но в этом случае ты бессилен, – Арсен Касенович сделал вид, что не заметил оговорки Афанасия Кирилловича относительно рук. – Здесь, иним, только время – лучший лекарь. А пока оно лечит, позволь спросить тебя? – Арсен Касенович, немного задумчиво, отвел глаза.
– Саке, ты что, опьянел, что ли? – пошутил, но с уважением, Афанасий Кириллович. – Спрашивай, конечно, и без всякого разрешения.
Пока Арсен Касенович собирался с мыслями, вошла Валерия.
– Арсен-байке, давайте я налью вам еще чаю?
– Ой, рахмат, чон рахмат! – отвечая, протянул Валерии пиалу Арсен Касенович. – Какая же ты красавица, смотрю на тебя и будто ангела лицезрею. Здоровья тебе, доченька. Бактылуу бол!
Валерия не знала кыргызского языка. У отца не было времени ее обучить. И смышлёности ее тоже никто не учил. Но Валерия, увидев глаза, которые смотрели на нее, и восторг, который в них читался, смекнула, что непонятные слова – это долгожданная похвала, ее вознаграждение за труды. И она не без видимой радости, но с робостью, чуть поклонившись, приняла их, после чего, одарив отца и гостя улыбкой, удалилась.
– Афыке, друг мой, спасибо тебе большое за теплый прием. Чай был очень вкусным, а мясо мягким. Ты широкой души человек с огромным сердцем, и хотя я знаю это, ты все равно не перестаешь удивлять меня своим гостеприимством. Но что меня действительно поразило, так это твоя дочь – Валерия. О ней и хочу с тобой поговорить. Я долго размышлял и вот к чему пришел.
– Слушаю друг мой, – серьезно сказал Афанасий Кириллович.
– Афыке, предлагаю связать наши узы! Выдай свою дочь замуж за моего сына. Не думай, ты меня знаешь, приму твою дочь в семью как свою. И уж сын мой приглядит за ней, в обиду не даст.
– Саке, ты мне и так как родной. Пять лет из одной тарелки землю ели. Ты мне как старший брат, как ангел-хранитель. Не будь тебя рядом на войне, я бы не выстоял и сгинул к черту из этой жизни. Как я тебе могу отказать, пусть даже и в вопросе счастья моей дочери? Признаться, я даже рад твоему предложению, поскольку и сам об этом не раз задумывался. Да вот только все упирается в возраст наших детей. Ведь сейчас их никак не поженить.
– Так точно, не поженить, а ведь сейчас и не надо, не готовы. Сейчас мы наденем на нее серьги. А как только Валерии исполниться восемнадцать лет, мы приедем и уже официально проведем положенную церемонию венчания. Соблюдем все обычаи, нужные больше старцам, родственникам и соседям, а после заберем к себе. Идет?
– Договорились!
– Отлично! Вот и нога уже не болит, – радостно улыбаясь, встал и направился к выходу Арсен Касенович, обнимая за плечо Афанасия Кирилловича, который, в свою очередь, радовался не меньше друга.