Царь грядёт!

               Посвящается грядущему 300-летию образования Российской империи
               
               Умом Россию не понять,
               Аршином общим не измерить:
               У ней особенная стать —
               В Россию можно только верить.
               Ф. И. Тютчев


        Сегодня — в день славной воинской победы коалиционных сил русских, литовцев, поляков и чехов над немецкими рыцарями в Грюнвальдской битве (15 июля 1410 г. от  Р. Х.) — поклоняясь обретённым царским мощам Романовых (с 1998 г. покоятся в Санкт-Петербургском Петропавловском соборе) и размышляя о нынешнем моменте в истории российской государственности и месте Пруссии в ней, невольно вспоминается диалектическая триада немца Гегеля ("тезис" - "антитезис" - "синтез"), в русском самосознании олицетворяемая в трёх эпохальных образах самодержцев – созидателей Святой Руси как  подножия Небесного Престола Господня и Дома Пресвятой Богородицы: Иоанна Грозного, Петра Великого и Николая Второго.
        IV Вселенский Собор провозгласил, что глава Церкви – Господь наш Иисус Христос есть Истинный Бог и Истинный Человек: по Божеству Он вечно рождается от Отца и во всём Ему подобен – кроме нерожденности, по человечеству же Он во времени родился от Пресвятой Девы Богородицы и во всём подобен нам – кроме греха. При воплощении божественная и человеческая природы соединились во Христе Искупителе как Едином Лице неслитно, неизменно, нераздельно и неразлучно. Мессия Иисус Христос является Великим Архиереем и Царём Славы.
        «Царь (земной) есть образ одушевлен Царя Небесного», – учит преподобный Максим Грек.
        «Господин мой царь мудр, благ, как мудр Ангел Божий, чтобы разуметь все, что на земле» (2 Цар 14:17, 20).
        Формирование Московской Руси – христианского царства в форме православного самодержавия (где царский указ – Божий глас и царская совесть есть совесть народа – тела Христова) неразрывно связано с именем первого русского царя Иоанна IV Васильевича из рода Рюрика и успешным стремлением воплотить им в жизнь иерофанический тезис "Москва – третий Рим", раскрывающий новозаветное содержание “русской идеи”. По мнению мыслителя, почётного академика Императорской Академии наук по разряду изящной словесности Владимира Сергеевича Соловьева, истинная русская идея – это идея, ”засвидетельствованная  религиозным характером народа, преобразованная и указанная важнейшими событиями и величайшими личностями нашей истории”, такими как:  благоверные великие князья Андрей Боголюбский и Александр Невский, преподобные исихасты  Сергий Радонежский и Андрей Рублёв.
        По преданию, государь Иоанн IV – потомок легендарного Пруса, двоюродного брата первого римского императора и верховного жреца, «божественного владыки вселенной» Августа. Прус правил на территории между реками – Вислой и Неманом. «А от Пруса четырнадцатое колено – великий Государь Рюрик».
        Помазанник Божий Иоанн Грозный изложил мессианский суть своего служения во вступительной части послания (1581 г.) польскому королю Стефану Баторию: «Божией (следует перечисление атрибутов) милостью мы, смиренный Иван Васильевич, удостоились быть носителем крестоносной хоругви и Креста Христова, Российского царства и иных многих государств и царств скипетродержателем, Царь и великий князь всея Руси (следует полный титул), по Божиему изволению, а не по многомятежному желанию человечества».
        «Как человек по душе своей – образ и подобие Божие, так и христос Господень, помазанник Божий, по своему царскому сану есть образ и подобие Христа Господа. Христос Господь первенствует на небесах в Церкви торжествующей, христос же Господень по благодати и милости Христа Небесного предводительствует на земле в Церкви воинствующей. Тот вверху приготовляет венцы, этот же внизу умножает подвиги, достойные венцов. Тот венчает победивших, этот же для победы устраивает добрых воинов. Тот готовит вечные воздаяния, этот поощряет храбрых рыцарей к отважной борьбе, чтобы не напрасно жили, не без заслуг получили воздаяние. Как Тот положил душу Свою за Церковь Свою, которую приобрел ценой Крови Своей, так и этот не щадит души своей за Его, Христову, Святую Церковь, полагает душу свою, тратя здоровье, ставя грудь свою против неприятелей и неся в неурочные часы все военные труды в полках» (Cвятитель Дмитрий Ростовский. Поучение 48. Речь к Петру Великому).
        Хотя и покажется парадоксальным, но имперский (иначе “Санкт-Петербургский” или “синодальный”) период нашей истории, поверхностно оцениваемый потомками как “прозападная антитеза” всему старомосковскому укладу жизни, по сути, есть развитие теократических замыслов библейского масштаба священной династии Рюриковичей (ибо при равноапостольном великом князе Владимире Русь приняла Святое Крещение, а при сыне Иоанна Грозного – блаженном государе Феодоре Иоанновиче (в 1589 г. от Р.Х.) первопрестольная Москва обрела согласно томосу о провозглашении московского патриархата статус "третьего Рима" – став, по сути, столицей Вселенского Православия). Неслучайно – на закате своей, по-апостольски, миссионерской жизни – благочестивым отцом отечества, императором Всероссийским Петром Великим были перенесены в северную столицу на берегах Невы, отвоёванных его благоверными и доблестными предками – Рюриковичами, мощи святого великого князя Александра Невского в основанную самодержцем монастырскую обитель, которая во времена императора Павла I преобразилась в Свято-Троицкую Александро-Невскую Лавру с Духовной академией, возрастившую славный сонм просветителей Земли Русской, среди которых публицисты-проповедники: святитель Феофан Затворник (в миру Георгий Васильевич Говоров) и праведный Иоанн Кронштадтский (в миру Иоанн Ильич Сергиев).
        В Высочайшем указе императора Павла I от 18 (29) декабря 1797 г. было отмечено:
        «Признали Мы за благо следующее распоряжение: как просвещение и благонравие духовного чина способствует просвещению и утверждению добрых нравов и в мирских, повелеваем кроме бывших доныне Духовных академий в Москве и Киеве, учредить такие Духовные академии в Санкт-Петербурге при Александро-Невском монастыре, и в Казани, вместо находящихся там семинарий, снабдя их всем, соответствующим званию и для преподавания потребным».
        Ещё в XIX веке святитель Феофан Затворник предупреждал: «Ум там, где внимание. Сосредоточить его в сердце — значит установить внимание в сердце и умно зреть пред собою присущего невидимого Бога, обращаясь к Нему со славословием, благодарением и прошением, при этом следя за тем, чтобы ничто стороннее не входило в сердце...Совесть – сила высшая, отрешённая. Она передаёт нашему сознанию волю Божию. Она есть сила духа...Когда ослабеют или изменятся начала: Православие, Самодержавие и Народность, русский народ перестанет быть русским».
        В начале XX века святой Иоанн Кронштадтский предрекал: «Царь у нас праведной и благочестивой жизни. Богом послан ему тяжелый крест страданий, как Своему избраннику и любимому чаду, как сказано тайновидцем судеб Божиих: “Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю” (Откр 3:19). Если не будет покаяния у русского народа, конец мира близок. Бог отнимет у него благочестивого царя и пошлет бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами... Господи, вразуми студентов; вразуми власти; дай им правду Твою и силу Твою, державу Твою. Господи, да воспрянет спящий царь, переставший действовать властью своею; дай ему мужество, мудрость, дальновидность. Господи, мир в смятении; диавол торжествует, правда поругана. Восстань, Господи, в помощь Церкви Святой. Аминь».
        Беспрецедентное по своим эсхатологическим последствиям царствование святого царя-страстотерпца Николая II (августейшего вдохновителя “Серебряного века”) есть не только стремительная эпоха всеобъемлющего синтеза культурного наследия Иоанновского (имеется в виду Иоанн Грозный) соборно-старообрядческого средневековья и Петровского абсолютизма с парламентаризмом Нового времени; но и апокалиптическая пора жатвы – “отделения зёрен от плевел” – на тысячелетней ниве российской государственности, когда великий сонм духоносных воителей земной, воинствующей Церкви Христовой  пополнил ряды Церкви торжествующей на Небесах, а пролитая за Христа кровь новомучеников и исповедников освятила пределы Отечества нашего, запечатленного в памяти народной как Священная Российская империя – Святая Русь.
        Сокровенный смысл "отречения" императора кроется в священной сути служения "Удерживающего Богоизбранного Помазанника Божия", коим является государь Николай II Александрович, самодержец Всероссийский: именно пред Престолом Господа Вседержителя держала ответ его царская совесть, и именно Божия Матерь – прикровенная Правительница Земли Русской приняла царские регалии, чему свидетельствует явление 2/15 марта 1917 г. от Р. Х. (в царской московской вотчине – селе Коломенском) Державной иконы Царицы Небесной, указующей на спасение от гибели Дома Пресвятой Богородицы. Вспомним, что было потом: 6 мая (н. ст.), в день памяти святого великомученика Георгия Победоносца, на Пасху 1945 г. закончилась война нашей победой жизни над смертью, а в праздник Преображения Господня, 19 августа 1991 г., пала власть богоотступников, свершивших беззакония в 1917 г.
        В этом заключается подлинный, сакральный смысл "отречения за себя и за наследника", подтверждающий неземную природу верховной власти в России, отмечаемую Русской Православной Церковью в день празднования Покрова Пресвятой Богородицы над Её Уделом – Святой Русью(ежегодно 14 октября).
        Священник Николай Булгаков очень точно раскрыл эту тему в своих рассуждениях, изложенных в очерке «Всё решает Пречистая» (2005 г.): «Явление Державной иконы Пресвятой Богородицы 2/15 марта 1917 г. – величайшее событие русской истории... В этот день Господь Небеса преклонил, и Матерь Божия вошла в нашу земную историю. Небо соединилось с землёю... Русская история веками, тысячу лет готовила эту духовную вершину  (недаром прославление Царской Семьи и всех новомучеников и исповедников Российских совершилось в 2000 г. от Р. Х.) – как веками, тысячелетиями ветхий Израиль готовил Пречистую Деву, достойную принять Бога. Новый Израиль, православный мiр достиг своей высоты – cвятого Царя и святого Наследника, взошедших на Небо, и тогда на русском престоле явилась Сама Царица Небесная».
        К февралю 1917 г. значительная, атеистическая часть российского общества – утомлённая затянувшейся войной и увлечённая "толстовским отрицанием официальной церкви" [в феврале 1901 г. вышло определение Святейшего Правительствующего Синода об отпадении графа Льва Николаевича Толстого (по меткому выражению  В. И. Ульянова-Ленина, "зеркала русской революции") от Православной Кафолической Греко-Российской Церкви] – отказалась "отдавать кесарево кесарю, а Божие Богу" (Мф 22:21), видя в личности Христа лишь гонимого страдальца-моралиста и революционного гуманиста, лишила людей гражданского мира, сея в страстных сердцах эгоистическую смуту двоевластия плотских и духовных помыслов: если Христос не Бог, то, по мнению материалистов-республиканцев,православный царь не Помазанник Божий, а диктатор-самодур, лишённый поддержки Всевышнего из-за отсутствия в природе такового.
        Временное правительство явочным порядком, не дожидаясь созыва Учредительного собрания, упразднило имперское законодательство, объявив 1 сентября по ст. ст. 1917 г., что «государственный порядок, которым управляется Российское государство, есть порядок республиканский»; а перед этим "государственное совещание" исполнило на сцене Московского Большого театра разлагающую прелюдию к ужасной трагедии, которую острословы сразу нарекли "Режь публику".
        После октябрьского переворота 1917 г. богоборцы, игнорируя Божественное происхождение Церкви, "расчленили" единый народ Божий по этническому и классовому признакам, в результате чего русские стали "народом изгоем" без прошлого, в одночасье лишившись своей исконной, тысячелетней, государственности, а следом: христолюбивой армии, институтов гражданского общества, частной собственности, сословий, обычаев, памятников, праздников, календаря и орфографии, системы русских мер и цен, целостности Российской империи и миллионов лучших сограждан.
        Утвердившаяся в секулярном сознании российских революционеров-демократов XIX века парадигма "церковь вне государства и религиозное самосознание вне права" после своего воплощения на практике в форме декрета СНК РСФСР от 23 января по ст. ст. 1918 г. "Об отделении церкви от государства и школы от церкви" оказала смертоносное действие на "цезаропапистскую" самобытность восточнохристианского правосознания, разрушив до основания православные устои жизни русского народа, "отделив Небеса Обетованные от Земли Русской, душу от тела": ибо на братской любви во Христе зиждилась вековая русская православная монархическая государственность – правопреемница и охранительница традиций христианского законодательства со времён святого равноапостольного императора Константина Великого.
        Большевистский, "воинствующий" атеизм, скрываясь под личиной обновленчества, дискредитировал церковную прерогативу в семейных отношениях; а стало быть и само таинство бракосочетания с неземной радостью деторождения; кощунственно развенчал Богоизбранность царского рода, отменив религиозную клятву – присягу верности престолу до скончания веков.
        Революционный эксперимент оказался "трупным экскрементом классовой борьбы", потому что самое ничтожное беззаконие, завуалированное "благими намерениями", но сопровождаемое насилием и ложью, приводит в конце концов к глобальной катастрофе – социальной апатии – утрате навыка сознательно-свободного поддержания народом справедливого правопорядка по причине замкнутости власти "временщиков" на инстинкте самосохранения любой ценой.
        Правильно судить о преемственности исторического развития современной России, её перспективах, возможно лишь опираясь на духовный опыт предыдущих поколений, т. е. взирая на пройденный путь с точки зрения парадигмы христоцентризма.
        Между добром и злом лежит онтологическая пропасть. Отрицая существование абсолютной истины Нового Завета, мы отрицаем исторический смысл бытия человеческого рода. Следуя за злым гением (антихристом), обещающим построить на земле “рай без Христа”, уготовляем самообольщением самоуничтожение в адской бездне бесовской гордыни.
        «Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освящается еще. Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его. Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний.Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами. А вне - псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду» (Откр 22:11-15).   
15 июля 2020 года от Р.Х.

        P.S. Луиджи Джуссани (1922 – 2005), итальянский католический священник, пишет в своём трактате “У истоков христианского притязания”:
        «В романе "Братья Карамазовы" Фёдор Достоевский (1821 – 1881) говорит: «Вера сводится к этому страшному вопросу: может ли современный, европейски образованный человек верить, действительно верить в божественность Сына Божьего Иисуса Христа?» Именно на этом уровне идет речь о религиозном вопросе: в любом случае, перед любым индивидуумом, которого достигает эта весть, простой факт, будь то даже лишь человек, который утверждает: «Бог стал человеком», ставит радикальную, неустранимую для религиозной жизни человечества проблему.
        Датский религиозный философ Сёрен Кьеркегор (1813 – 1855) в своем "Дневнике" пишет: «С человеческой точки зрения соблазн в его самой низшей форме – это оставить без решения все вопросы, касающиеся Христа. Истина состоит в том, что был совершенно забыт христианский императив: ты должен. То, что тебе была возвещена христианская весть, означает, что ты должен занять определенную позицию по отношению ко Христу. Он, или сам факт Его существования, или тот факт, что Он существовал ранее, – это решение всего существования в целом». Есть некоторые призывы, которые в силу своей радикальности, не могут быть устранены, подвергнуты цензуре, если, воспринимая их, человек ведет себя по-человечески. Человек вынужден ответить на них либо «да», либо «нет». Если человеку возвещается весть о том, что некто провозгласил: «Я – Бог», то он не может остаться равнодушным, он должен будет убедиться в ее истинности или ложности. Человек не может пассивно принять факт своего отстранения, избавления от проблемы такого рода. И именно в этом смысле Кьеркегор использует слово «соблазн», согласно его греческой этимологии, ибо «skandalon» означает препятствие.
        Тот, кто сразу же или постепенно позволил бы отвлечь себя от возможности составить личное мнение относительно вопроса о Христе, лишил бы себя возможности быть человеком. Я хотел бы попутно отметить, что можно пребывать в убеждении, что ты живешь истинно христианской жизнью в рамках того, что я назвал бы «христианской толпой», не решив на самом деле этой проблемы применительно к собственной личности, не освободив ее от этого «препятствия».
        Факту присуща неизбежность. В той мере, в которой данный факт обладает жизненно важным содержанием, уклонение от него с той упорной и неразумной рассеянностью, на которую человек парадоксальным образом способен, серьезно деформирует человеческую личность. Если бы водитель вел небольшой грузовик по дороге шириной в два метра и вдруг увидел бы на дороге обвал, он не смог бы двигаться дальше. Ему пришлось бы срочно что-то предпринять, чтобы найти выход из положения. Этот водитель оказался бы перед лицом того, что Кьеркегор называл в цитированном отрывке «долгом», императивом, проблемой, которую надлежит разрешить.
        Христианский императив заключается в том, что содержание его вести предстает как факт. К этому нельзя не возвращаться вновь и вновь. Некоторая коварная культурная недобросовестность, в силу двусмысленного поведения и хрупкости в какой-то мере даже самих христиан, способствовала распространению смутного представления о христианстве, как о проповеди, учении и, поэтому, о чем-то вроде сказки или морали. Нет! Это, прежде всего, факт, событие, определенный человек, вошедший в число других людей.
        Однако императив касается и другого аспекта этого факта: пришествие этого человека – это весть, передаваемая вплоть до сегодняшнего дня; вплоть до сегодняшнего дня об этом событии возвещается, проповедуется как о событии Присутствия. То, что некий человек сказал: "Я – Бог", и то, что это передается как факт настоящего, является чем-то, что властно требует занять личную позицию. В ответ на это можно улыбнуться, можно прийти к решению просто не обращать на это внимание: но такая реакция в любом случае будет означать, что проблема решается отрицательно, что данный человек не захотел отдать себе отчет в том, что находится перед неким предложением, превосходящим любое создание человеческого воображения.
        Вот почему общество так часто ничего не хочет знать об этой вести, хочет ограничить его стенами церкви или границами личного сознания. Мешает именно восприятие огромного масштаба проблемы: существовал ли Он или не существовал, или, лучше, констатировать или не констатировать, что Он существует, что Он существовал. Констатация или не констатация этого – вот самое важное решение существования. Нет более важного выбора, который может предложить общество, ни того, чему человек мог бы приписать ту же ценность. И это звучит как принуждение: утверждение христианского содержания кажется деспотизмом. Но разве деспотизм – возвещать о произошедшем, сколь бы оно ни было великим?»
        Пришло время, когда люди, именующие себя "христианами", смутно представляют себе КТО есть ХРИСТОС в истории человеческого рода, а отсюда и неясность образа "антихриста" со всеми вытекающими последствиями... Очевидно, что "пандемически-цифровой 2020-й год всемирной виртуализации с её гибридной симуляцией всего и вся" - зримый всеми апокалиптический рубикон последних времён перед Вторым Пришествием Сына Божиего Царя Царей и Господа Господствующих, а именно, Воскресшего Богочеловека Христа Спасителя.