Пастернак, Мандельштам и Сталин

Расскажу сегодня две истории.

Как-то я ехал в одном купе сразу с двумя писателями. Испытание надо сказать не из легких. Всю дорогу они говорили за политику - что неправильно, как надо, кто виноват и что делать. Они все знали. В конце поездки мне хотелось, чтобы в наше купе вошел Путин и начал разговаривать с ними о литературе, или напомнить им вот эту вторую историю.

В ноябре 1933 года Осип Мандельштам написал эпиграмму "Мы живем, под собою не чуя страны.." - одно из самых известных стихотворений 20 века. Напомню его текст:

Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него - то малина
И широкая грудь осетина.

Когда Мандельштам впервые прочитал эти стихи Борису Пастернаку, тот произнес: "То, что вы мне прочли, не имеет никакого отношения к литературе, поэзии. Это не литературный факт, но акт самоубийства, который я не одобряю и в котором не хочу принимать участия. Вы мне ничего не читали, я ничего не слышал, и прошу вас не читать их никому другому".

Мандельштам не послушал, в итоге был арестован и через пять лет умер в ссылке. Но до этого случился еще один эпизод. В квартире Пастернака в Лаврушинском переулке раздался телефонный звонок. "С Вами будет говорить Сталин". Сталин звонил по поводу Мандельштама, предлагал Пастернаку вступиться за него. Тот отказался говорить о Мандельштаме, предложил двум великим людям поговорить об искусстве и вечности. "Если бы это был мой друг, то я бы сделал все, чтобы ему помочь!" - сказал Сталин и раздраженно повесил трубку. Многие потом осуждали Пастернака - как он мог, ведь его заступничество могло спасти Мандельштама. Вспоминаются также письма Пастернака зимой 1937 года, когда был репрессирован и расстрелян его друг, грузинский поэт и переводчик Тициан Табидзе - Пастернак в это время писал о гармонии и счастье. Или как в Германии он проехал в поезде мимо дома родителей, которых не видел 12 лет. Это был настоящий поэтический эгоизм, эгоизм поэта. Тот самый напомню Пастернак, который мог бесконечно восхищаться бабочкой, велосипедом у реки, грозой в деревне, зимними поездами, который мог разрыдаться над маленьким цветком или жемчужной тучкой, который написал:

Как затопляет камыши
Волненье после шторма,
Ушли на дно его души
Ее черты и формы

И всю жизнь проклинал себя, что принес Марине Цветаевой веревку для чемодана, на которой она в итоге повесилась.

Кто-то может предположить, что великий поэт испугался, но когда приходили за самим Пастернаком, то в Переделкине он защищал себя и свою семью, выходя на порог дома с кочергой в руках. Жернова истории причудливы и не знают сослагательного наклонения. В жизни все тоньше и нежнее. Например, великий Караваджо был убийцей. Как говорит один мой френд на Фейсбуке - извините, если кого обидел.