Артефакт. 22. Кадмон. Контакт

Линерро рассчитал всё верно: после того, как Иэлли закончила свой рассказ, прошли считанные часы, когда сигнал с плато Коэннара достиг Габло Атрандис. Эта информация проделала долгий путь: кадры, полученные со шлюпки, которая получила их с зонда-связного, к которому кадры были доставлены, пересекши всю систему GVIII-486754, электромагнитной волной от зонда-посланника (который по плану Ядра должен был расположиться на вжзыжгикостационарной орбите, а вместо этого сгорел в атмосфере Бурмаса, успев передать несколько изображений с его поверхности), наконец, достигли цели.

На экране визора был камень с торопливо накорябанной на нём кривой чертой.

Морщинистое лицо Иэлли осветила улыбка. Она еле слышно прошептала нечто похожее на имя, и её дрожащий палец прочертил в воздухе линию, напоминающую крест. А потом её рука упала, застыла и больше уже не шевелилась.

Линерро вопросительно посмотрел на Руго.
- Полное прекращение физиологических процессов, - тихо сказал тот.

В больничной палате на несколько мгновений воцарилась тишина. Линерро повернулся к набившимся в палату Сердитым и спросил:
- Братья, доверяете ли вы мне? Верите ли, что я смогу правильно выразить наши чаяния?

Его соратники утвердительно закивали.

- Что ж, я отплачу вам за доверие тем, что погибну последним и возьму на себя боль ваших смертей. Главный "заложник" мёртв - очень скоро мокари поймут это и начнут штурм. Что вы застыли? Готовимся к обороне - мне нужно время, чтобы произнести речь.

Сердитые начали занимать позиции у оптических стен и лестничных пролётов, включая свои волноприёмники в закрытом режиме, двигаясь быстро и деловито - только лица их были необычно бледны. Линерро пригладил седые волосы и притянул к себе трубку звукописца.

- Говорит Сердитый Эллеро Линда, прозванный Линерро. Вы слышали рассказ Андарен-Колло и, надеюсь, он заставил вас задуматься так же, как и меня. Как многие из вас, наверно, знают, я племянник Эллеро Карна. Мой отец Дорна поссорился с братом во времена Объединения Долин и, несогласный с его политикой, отрёкся от родства с ним и поселился отшельником на краю долины Бентендо. Там он и познакомился с Иэлли...

...Вспышка ярости сигнализировала о начале атаки лучше любых слов. Рой снорядов прошивал оптические стёкла больницы и взрывался в воздухе, распространяя усыпляющий газ. Но большая часть снорядов не долетела до цели - Сердитые расстреливали их из огнемётов, и капсулы взрывались в воздухе, создав вокруг здания огненный вихрь. Часть капсул загорелась на полу больничных палат...

- Дорна был одним из основателей движения Весёлых. Он знал по опыту, что даже братья, жившие вместе на Бурмасе во времена силы и стабильности Поля Солидарности, ныне мучаются раздорами от своих различий и взаимного непонимания. Из этого печального опыта отец заключил: люди настолько разные, что это невозможно сгладить, а Поле Солидарности создаёт лишь иллюзию единства. Потому надо радоваться уникальности каждого человека и пестовать эту уникальность, а не пытаться искусственно всех примирить. Так говорили Весёлые...

...Линерро чувствовал сладковатый запах усыпляющего газа, но знал, что у него есть толика времени, чтобы завершить речь. Одно крыло больницы загорелось, и треск пламени заглушал треск выстрелов. Большая часть оптических стен вышла из строя, но одна треснувшая стена показывала, как мокари перебежками приближаются к зданию. Сердитые палили по ним из огнемётов, не успевая толком прицелиться - в тела тех, кто высовывался в проёмы, сразу попадали сноряды и они тут же отрубались. Но несколько мокарей всё же загорелись и катались по земле, воя от боли. Страшная боль пронзила каждого из защитников и нападающих, но они, скрипя зубами, продолжали сражаться...

- Дорна, как и другие, испытал на себе ужас Разрыва... - Линерро запнулся, поражённый болью, но, оправившись, продолжал:
- Он пережил разрыв отношений с братом, которого любил, несмотря на все их разногласия. И Иэлли, с которой он дружил, которая могла бы стать мостиком между ними, поссорилась с Карна и перестала видеться с моим дядей. Тогда Дорна пошёл за советом к главному бунтарю Кадмона Ангуану Солла, и тот рассказал ему об идее Ожерелья Дружбы.

С тех пор отец отказался от прежних взглядов - помню, как он говорил мне: "нам настолько недостаёт любви, что даже её технический суррогат, даже Поле Солидарности, может нас спасти". Вскоре появились Сердитые... Начинайте!

Приказ Линерро был услышан по волноприёмнику, и Сердитые начали швырять в проёмы разрыв-дрова - бесформенные комки пластика, которые, вихляя и кувыркаясь в воздухе, постепенно приближались к мокарям, ориентируясь на тепло их тел. Те разрыв-дрова, которые были сбиты или падали на землю, разлетались в стороны десятками тончайших острых игл, которые впивались в тела мокарей, причиняя невыносимую боль. Атакующие падали на землю, корчась от боли - но и защитники чувствовали себя ненамного лучше. Линерро стало плохо, и он, сжимая побелевшими пальцами трубку звукописца, медленно осел на пол. Всеобщий болевой шок был на руку в первую очередь защитникам, поскольку позволял им выиграть время и перегруппироваться...

- Но сегодня... я услышал то, что потрясло меня... Две любящие души, разделённые половиной Галактики и десятилетиями забвения, смогли объединиться...

...Горючий газ распространялся по всей больнице, создавая в коридорах огненные вихри. Самые счастливые из Сердитых потеряли сознание от едкого дыма, а те, кому повезло меньше, горели заживо или чувствовали боль тех, кто горел. Сульвар был из последней категории. Бледный и поцарапанный, кашляя от дыма, он медленно пятился по коридору, заваленному осколками оптических стен, пока не упёрся в дверь палаты Иэлли. Он сообразил, что это сейчас самое безопасное место в больнице, и крутанул дверь палаты, забыв, что сам же недавно её запер. Дверь не открывалась. Сульвар сел возле неё и задумался, опустив голову.

Дым начал проникать в палату, Линерро закашлялся и пришёл в себя. Он был в помещении один. Даже Руго куда-то исчез, и его мыслей не чувствовалось - значит, он уже без сознания или мёртв. Оптическая стена показывала, как мокари, стоная от боли, отползали куда-то в сторону, перегруппировываясь. Тех, кто был поражён разрыв-дровами, били шокерами, чтобы они потеряли сознание и уменьшили волну боли.

Если бы мокари хотели уничтожить защитников больницы, то сделали бы это очень быстро - но Сердитые были нужны им живыми. Поэтому атакующим нужно было торопиться - ещё немного, и все, кто находится в здании, сгорят или задохнутся в дыму. Линерро придвинул трубку звукописца к губам и, кашляя, продолжил речь.

- Я понял: для контакта неважна близость... не обязательно находиться на одной планете... Дело не в технических средствах, не в Ожерелье... Теперь я верю... бурмасяне смогут установить контакт со всей Галактикой - и прежде всего, с Аэнганом... его жители очень похожи на нас. Поэтому я отрекаюсь от идей Сердитых. Аэннар был прав... Нам не нужно Ожерелье Дружбы для одного Кадмона... нужно Ожерелье Дружбы для всей Галактики... Жители Кадмона должны стать контактёрами... возможно, общение с иными цивилизациями спасёт нас...

...Сульвар, сидящий с другой стороны двери, услышав слова Линерро, испытал отчаяние, которое долетело до говорившего и заставило его запнуться. В это время группа тренированных мокарей, надев противогазы и яростно крича от боли, вышибла входные двери и ворвалась в здание. Но внутри они обнаружили только умирающих - Линерро чувствовал, как его захлёстывают волны боли, которые постепенно, рывками, спадали, по мере того, как обгоревшие защитники один за другим теряли сознание. Мокари, включив шокеры на полную мощность, торопливо добивали тех, кто шевелился, чтобы уменьшить терзавшую их самих боль. Возможно, кто-то из раненых мог выжить, если вытащить их из задымлённых коридоров - но мокари торопились, чтобы самим не стать жертвами огня и успеть проникнуть в палату, где находился лидер Сердитых.

Пятёрка мокарей, бежавшая по коридору, остановилась, увидев дверь в палату и сидящего возле неё отчаянно кашляющего Сульвара.
- Открывай дверь! - крикнул один из мокарей, угрожающе наставив на него шокер. - Открывай, если хочешь жить.
- Вы слышали, что он говорил... - прохрипел Сульвар, - он отрёкся от нас... от наших идей... Зачем тогда была вся эта боль...
- Да мне насрать, что он говорил. Открывай, живо!
- Ты не можешь так говорить, - тихо сказал Сульвар. - Потому что мне не всё равно...

Он схватил валявшийся на полу пластиковый осколок прибора размером с ладонь и встал, направив его острым концом на мокарей.
- Стойте тут! Послушайте, что он говорит... про контакт.

Мокари загородились щитами и нацелили на Сульвара шокеры.
- Ребята, хватайте его! Будем бить малыми разрядами, пока не откроет.
- Были Весёлые - стали Сердитые, - прошептал Сульвар и вонзил осколок себе в сердце. Он упал на пол и забился в агонии.

Линерро за дверью собрал последние силы и заговорил:
- Наша война с Представителями бессмысленна... Представители - плоть от плоти нашего народа... избранные нами же... Поэтому они победят нас... но всё равно продолжат сражаться друг с другом... Я не знаю... как остановить междоусобицу... и поэтому повторяю слова Андарен-Колло: я не могу посоветовать вам ничего... кроме любви.

...Выбитая мокарями дверь, крутясь, отлетела и покатилась по коридору. Но они опоздали: тело Линерро медленно перевалилось через край оконного проёма и полетело в пропасть, на дно долины, на краю которой стояло здание. Несколько секунд, пока он падал, на его лице сияла торжествующая улыбка.