Лес

Удушье. Невозможно дышать. Все оцепенело от жары, застлало желтизной зноя. Зашумели листья осины, но этот еле ощутимый ветер не приносит прохлады, он, наоборот, будто не может сдвинуть с места эту раскаленность, которая давит на плечи тяжестью солнечного дня, еще немного, и ощущение, что все загорится, всполыхнет языками пламени, и огонь будет жадно лизать кроны деревьев, жечь травы, и цветы, оставляя за собой копоть.

Состояние отсутствия. Она находилась тут, среди леса, но ее как будто и не было. Это похоже на полусон. Когда лежишь, и не спишь, но и реальность становится далекой, осознается слабо, оказывается за пеленой. Отсутствие. Она двигается бесцельно и хаотично, ее белое платье искрится смоченное лучами солнца, она подобно сомнамбуле плетется по лесным тропинкам.

 Солнце греет сегодня нещадно, но ее оно не греет, тело плавится, капельки пота бисером оседают на коже – но ей внутри холодно.

Шаг, потом еще один и уже не можешь остановиться, не можешь вернуться назад, только все дальше и каждая извилистая тропинка уводит за следующею, а там уже и вовсе они переплетаются между собой   переходя в непроходимую чащу и это непроходимость, эти колючие кусты малины, шиповника, переплетённые ветви подлеска, уходящие вдаль живые тоннели уводят за собой, лес будто пробирается в голову, спутывает и до того оторванное от всего сознание.
Она пьянеет от нагретых на солнце трав, от острого пряного аромата крапивы, и приторно-сладких гроздей акации, и среди всех этих запахов до неё долетает вонь разложения от трупов диких животных.

 Запутавшись в подоле шуршащего платья, она спотыкается и заваливается на куст крапивы обжигая щиколотки и запястья, горят руки и лицо от острых по краю шероховатых листьев, кожа начинает покрываться волдырями, краснеет и она с каким-то болезненным довольством рвёт пальцами еще охапку крапивы и сминает ее в руках.
 Ложится на траву, закрывает глаза, ощущая, как солнце прогревает до кости, как наливается тело тяжестью, делается неподъёмным, и хочется закрыть глаза.
 Рядом оказывается куполообразный муравейник, один за одним муравьи бегают по ее коже –атакуют прибывшего врага, вот уже пробежали по шее, а теперь по щекам, по губам, по закрытым векам, а она их даже не сгоняет, открывает глаза и наблюдают как они ползают по ней, кусают за кожу, а ей все равно, она не чувствует боли, и закрываясь от солнца рукой, которое льется сквозь пальцы, она приподнимается слыша вдали зов кукушки , голос птицы пробивается сквозь пелену ,и она вдруг осознает , что никогда не видела кукушки ,только слышала о ее невзрачности , и даже некой уродливости , и теперь она идет на ее голос , подымая голову вверх ,пытаясь уловить откуда долетает этот инфернальный зов , и каждый раз стоит ей подойти ближе , как все вокруг замолкает , и только слышит как крылья птицы разрезают воздух , и она опять идет следом , ей кажется, что  от жары у нее начинается бред , но она не может избавиться от мысли , что кукушка ведет за собой, и все разумные доводы не могут справиться с этим предчувствием, с этим импульсом , что подстегивает ее двигаться.

Лес оживает на глазах, он принимает форму огромного организма с автономными частями, которые, не смотря на свою автономность работают синхронно -все пульсирует, качает кровь, дышит, шевелится, сокращается, будто лес –это макет человеческого тела. 

Гипнотический калейдоскоп похожих друг на друга деревьев с изумрудными нарядами, пышными и царственными в своей неповторимости красок и форм, обволакивающие, и скрывающие нечто за своей пышностью.
 Галлюциногенный водоворот сплетенный из солнечных пятен по глянцевым листьям, запахов, вкуса малины на губах, ее мякоть обволакивает губы вызывая тошноту от приторности ягоды.

Прижимает к груди молодое лето, которое она вкушает, поглощает, сливается с ним в одно целое, ожоги солнца, крапивы, запахи что навязчиво липнут к коже, будто она примеряет невидимый наряд, одевает его парфюм – дикий, отпугивающий. Свист птиц, взмах тысячи крыльев, звуки окружения сплетаются в симфонию и льется песнь тонкая, звенящая, неповторимая поднимаясь высоко, вдаль, к верхушкам деревьев, отскакивая эхом укутывая все зеленоватым звонким оттенком. Воздух дрожит , вибрирует, и она от переизбытка запахов ,звуков , которые искажаются , играют с ее обонянием и слухом хватается за виски , зажмуривает глаза, жара ее дезориентирует, , во рту сухо, веки сами по себе закрываются, она уже не чувствует  ног , и не ощущает идет она или находится над землей , язык прилипает к небу , становится сладко во рту и она падает, теряя сознание, падает на мшистый ковер, и мелкие жучки, букашки ползут по грязному подолу платья , комары и мошкара летают над нею, садятся на кожу , впиваясь своими хоботками , вытягивая из нее кровь.

 Она падает и стоит задержать этот момент падения, как плавно ее тело описывает дугу в воздухе, как волосы подымаются волной, захватывая лучи солнца, как подвернулась нога, так что даже что-то хрустнуло в суставе, и она рухнула, дыхание перехватывает, боль охватывает все тело, от нее пошли вибрации, подымая за собой клубы песка, который в лучах ослепительного солнца похож на выпущенных светлячков из банки в темном поле.


А небо уже постепенно оделось в красный кафтан, вечереет, оно распухает от алеющего заката, пухнет, растет как живот беременной, и будто рвутся пуговицы, трескается алая кожа, и рождается ночь – спокойная, темно-синяя, она вытекает тонкой струей, растекается шлейфом, укутывая спокойствием и прохладой.
 Она приходит в себя, открывает глаза, но опять закрывает, часто моргая, пытаясь разогнать склеивающею сонливость, поднимается на локтях, потом опять падает не в силах встать, она жадно глотает этот поток прохлады, проводит рукой по влажной от ночной росы траве, снимает босоножки, чья застежка натерла щиколотку, и с облегчением ложится на траву поблескивающею голубым сиянием – мелкие капельки переливаются перламутром от восседающей на ночном небе луны
И тут она осознает, что совсем не знает где она, она сидит среди поляны вслушиваюсь в ночной ритм жизни.

Все дороги потерялась, запуталась как нити, что уже не распутать, уже не вернуться, остается перерезать красную нить.

Она замерла, и смотрит вокруг себя - ночь ясная, раскинулись созвездия большой медведицы, кусок пепельной растущей луны, верхушки сосен упираются в небо, и впечатление, что звезды спят на каждой иголочке сосен

 Её тело –натянутая струна, что вот –вот и лопнет, будто кто-то до упора крутит колок.

-Иди сюда– она слышит в легком налетевшем ветре чей-то шепот, и подскакивает, оглядываясь вокруг себя, ее окружает только темнота, звон срывающихся капель с листьев, но тут ее взгляд привлекает зеленый тоннель из нависших ив.
Она вспоминает, что шла на зов кукушки, вспоминает запах падали и вкус малины на губах. Волосы сбились в непослушные пряди в которых застряли листочки ,веточки , она заплетает косу , и у нее возникает ощущение будто она дома , и теперь ей никуда не нужно спешить, и она входит в этот тоннель , отодвигая длинные ветви , она идет медленно , чувствуя как скользят ветви ив , ее пробирает озноб потому что эти нежные прикосновения похожи на руку мертвеца , и в каждом дереве ,что она проходит мимо , она так и видит застывших плачущих утопленниц в лилейном, отодвинув последнею ветвь , она оказывается возле озера ,чьи воды тихи ,и глубоки , лишь жабы квакают , да луна плывёт в отражении, и тут она упала на колени , ощутив небывалую усталость  , ее поглотило волна того чувства, когда ты наконец-то достиг своей цели , и теперь все позади.

Упала на колени, к земле припала, поклонилась луне, поклонилась воде, руками зачерпнула горстку, а та как время утекла, исчезла и она смотрит в воду, не узнавая свое отражение, кривое, рифлёное очертание, её белое как мел лицо, ткань разлетается под порывом налетевшего ветра, который развязал ее волосы, и они раскинулись огненными прядями по плечам.

Ее затягивает водоворот, будто там образовалась воронка, и она тонет, захлебывается, черная вода наполняет ее легкие и она даже чувствует затхлый, смертельный привкус у себя внутри и струя воды льется с уголка губ, но резкий взмах крыльев пролетевшей над головой птицы отгоняет ее видение.
Она снимает платье, и ночь укутывает ее наготу шелковым нежным объятием, она стоит в какой-то нерешительности сделать шаг, погрузиться в эту черную воду, переступая платье, которое свернулось как клубок змеи.

 Ей кажется, что где-то играет музыка, где-то слышны тонкие девичьи голоса, и звенящий, вибрирующий, потусторонний звук варгана, на которых играют шаманы. 
Лес, что еще недавно был обездвижен вдруг покачнулся, обрушился и мелодия все ближе, и там в дали она видит отсветы костров, и белые тела обнаженных девушек кружатся вокруг костра, там слышится смех и томные вздохи, музыка, и увлекающие за собой голоса сирен, с костра вылетают огненные птицы, которые превращаются в людей.  Она закрывает лицо руками ничего не понимая, зачерпывает воду в ладони, умывается, и подымая голову, но там уже ничего не видно и не слышно. Но не успела она подняться, как сзади нее послышались шаги, и на голове у нее оказался венок, вот и кукушка обернулась в светло-русую девушку, что извергает из себя, одновременно, птичий крик, и человеческий смех, она проводит не то рукой, не то крылом по губам, в ее глазах горят озорные огоньки, и она поправляет венок из трав желтого зверобоя, васильков, и степной травы.

 Цепь девушек и парней двигаются по кругу отдельно, потом сливаются в один круг, расходятся в разные стороны потом опять сходятся и у всех до одного проступают птичьи черты, животный оскал, хвосты, смех, рык, уханье, и музыка пульсирует в висках.
Кукушка берет ее за руку и тянет за собой в этот безумный хоровод, в эту пляску, но она не может сдвинуться с места, не может перейти на ту сторону, будто между ними стена.
Кукушка опускает руку будто знает, что она не может и с диким визгом побежала, на ходу взлетая в воздух оставляя за собой перья и опадающие цветы на поверхность озера.
Она вздрагивает всем телом , как только  чьи-то руки сжимают плечи , чувствуя тяжелое дыхание у самого уха , кто-то убирает ее волосы с шеи , прижимаясь к ней , будто обнюхивает , проводит пальцем по напряженному изгибу шеи , и начинает медленно ее вести , покачиваясь в такт музыки , она вдруг приподнимается над землей  , она зависшая в пару метров от земли ощущает как что-то из нее уходит , как вытекает сок жизни, она ощутила как сладко стало во рту , а тело онемело , обмякло как если бы она выпила очень много ,зрачки расширились . Она хочет обернуться, и посмотреть кто это, но не может, она падает и кто –то ее подхватывает, не дав ей упасть, кто-то, пахнет чем-то диким, мускусным, отпугивающим, аромат сандала и мха, но вместе с тем притягательным, манящим уткнуться в этот аромат, в эту невидимость.

-все будет хорошо.

Она чувствует, как по ее коже скользит холодное лезвие, делая разрез на ее ладони, и кровь начинает стекать по рукам, по бледным бедрам и ногам, Крови так много с двух небольших надрезов, разве такое может быть, но она больше не задает вопросов, ведь и все окружающее ее похоже на кадр из какого-то фильма, или из сна.  Ее окутывает аромат сандала, мха, крови, и эта ладонь сжимает ее, и ведет за собой по окропленной красным траве.

Костры становятся ярче, искры взлетают в темное-синее небо, звуки варгана и свирели,  танцующие не прекращают свою пляску, создавая раз за разом круги , в которых они кружатся ,извергая из себя  звериные звуки ,и она осматривает себя , но вот крови нет , только тонкая струящиеся ткань на теле ловит мертвенно-пепельный отсвет луны и отражает в себя жар огня , и она сливается  с ними, сплетается как цветок в венок со всеми остальными , подхваченная за локоть девушкой –кукушкой ,  и лес ее поглотил , увлек в водоворот небывалого спокойствия и легкости в непрекращающимся танце…

Она исчезла будто ее никогда и не было, напоминает о ней только босоножки, брошенные где-то на полпути, да платье подобно свернувшиеся змее у берега озера…
А ночь тиха и темна, только уханье филина, да ночная влага, капающая с листьев, нарушает этот ночной покой после жаркого дня, пар подымается с поверхности озера окутывая холодное тело с улыбкой на губах …