Это мой дедушка!

На завалинке, возле старого деревянного дома на окраине большого города сидел Денис Иванович Пастухов. Это был старый и слабый человек, раздавленный проблемами, которые он не мог решить. Он давно приучил себя жить настоящим, и не тревожиться о будущем. Эти пустые тревоги могут привести, разве что, к бессмысленной трате сил. Силы же нужны всегда – кто знает, что произойдёт завтра?
Старик не ждал от жизни ничего хорошего.  И хорошее, и плохое - осталось в прошлой жизни, он не хотел ни о чём вспоминать.
Он отрешился от жизни и людей, ему стало всё равно. Теперь он доживает одинокую старость в этом невзрачном домишке, под присмотром социальной работницы, которая приходит к нему два раза в неделю.
Денис Иванович, прищурившись, посмотрел на солнце, которое продираясь сквозь тучки, поднималось над далёким лесом, и застыл, собираясь подремать.
- Гроза нынче, должно быть, придёт. – Вяло подумал он, и тут же забыл об этом.
 И вдруг он услышал звонкий детский  голосок:
- Дедушка, ты Дед Мороз?
 – Это я - Дед Мороз? – усомнился Денис Иванович, но промолчал, подумав: - Дачники приехали вчера.
- У тебя белая борода. – Он скосил глаза и увидел рядом с собой девочку лет трёх или чуть больше. Девчушка не собиралась оставить его в покое:
- Дедушка, а ты умеешь говорить? – И, подождав немного: - Не умеешь? – Девочка помолчала.
- А у меня зубик болит. А у тебя болят зубки?
- А у меня нет зубов. – Неожиданно для самого себя, ответил старик.
- Почему? Не выросли ещё?
- Выросли, да почти все выпали.
- А это больно было? – Девочка влезла к нему на колени: - Бедный дедушка. Хочешь, я тебя пожалею? – Она обняла его за шею и чмокнула в бороду.
Такого участия от малышки он никак не ожидал. Он уже давно был никому не нужен.
- Дедушка, а у тебя есть игрушки? Нету? И у меня нету. Был у меня телефон, да я его нечаянно в воду уронила. И куколка у меня была, да головка у неё отвалилась. А приделать я не могу.
- А что же, папка твой  не приделает?
- Да ему некогда – он всё с мамой ругается.
- Ну, принеси мне, я посмотрю, может, сделаю. – Она живо побежала в соседний дом и принесла куклу.
- Без очков-то не разгляжу. Сходи в мою избу, там очки мои лежат, может, на столе. Ты знаешь, какие они, очки-то?
- Знаю, дедушка. Моя мама тоже надевает очки. И тогда папа говорит ей: «Змея очкастая».  Может, когда я вырасту, тоже буду змея очкастая, как мама. А, может, нет – я на папу похожая.
Она сбегала в избу и принесла очки.
- Дедушка, а ты водку из бутылки пьёшь? – Он отрицательно покачал головой.
- Это хорошо, ты молодец! Значит, ты не сдохнешь. А то мама говорит папе: «Ты уж скоро сдохнешь от этой водки». Старик посмотрел на девочку поверх очков.
Разглядев, в чём тут дело, старик приладил кукле голову. Девочка залезла к нему на колени, и он бережно придержал её. Она обняла его за шею:
- Какой ты добрый, дедушка, как Дед Мороз. Будешь со мной играть? Как будто я мама, а ты папа. Только мы с тобой не будем ругаться. – Старик согласно кивнул головой. Какое-то тёплое, давно забытое чувство, согрело его остывшую душу.
- Дедушка, а с кем ты живёшь?
- Один живу.
- Тебе наверно страшно одному? Хочешь, я могу с тобой пожить? Давай, ты теперь будешь мой дедушка, а я твоя внучка, только насовсем.
- Я согласен. Как же тебя зовут, внучка?
- София.
- А маму как зовут? – Соня замялась, пожала плечами:
- Не знаю. Папа зовёт её Кобра, а мама папу зовёт Урод.
- Беги, внучка, спроси, как зовут маму и папу.
Соня прибежала домой:
- Мама, дедушка спрашивает, как тебя зовут?
- Какой ещё дедушка?
- Мой дедушка, у меня теперь есть мой дедушка, а я его внучка. Он вон там живёт. Он хороший, добрый, я хочу у него жить, а то вы с папой всё время ругаетесь. Ну, как тебя зовут?
- Лиза. – Смущённо ответила мать.
- А папу как?
- Славик. – Соня убежала. Лиза посмотрела на мужа, их взгляды встретились, и Лиза вдруг заплакала горько и отчаянно:  - Славик, что же с нами такое случилось? Ведь мы женились по любви. Помнишь, как мы вместе мечтали, что будем жить не так, как наши родители жили. А теперь наша дочка не хочет жить с нами. Как же так, Славик? – Захлёбываясь слезами, причитала Лиза.
- Не знаю, Лизок. Я думал, она маленькая и ничего не понимает, а она на стороне родню ищет.
- А теперь что? Видно, несладко дочке с нами живётся, да и нам самим от такой жизни радости мало.
- Наследственность у нас хреновая, вот что!
- Это да! Но, может, послать её подальше, эту наследственность, Славик, и начать жить дружной семьёй?
- Не так это просто, как кажется. Привычки – штука прилипчивая.
- Согласна. Самое трудное себя перебороть, но это возможно – ведь не все же наши ребята из детдома - с плохой наследственностью - живут, как кошка с собакой? Значит, надо постараться ради нашего ребёнка, и ради нашей любви – ведь она никуда не делась.
- А ты, Лизок, когда-нибудь жила в нормальной дружной семье? – Лиза опустила глаза:
- О моей семье лучше не вспоминать.
- Вот и о моей тоже. А детдом семьёй никак считать нельзя. – Загрустил Славик.
- Так, где же мы научимся жить дружно, не ругаться, а любить друг друга? – Поникла Лиза.
- А что там за дедушка у нашей Сони? – Перевёл разговор Славик.
- Пойдём, посмотрим, заодно и познакомимся. – Поспешила Лиза закончить неприятный разговор.
Денис Иванович уже поджидал их. Соня сидела у него на коленях. Увидев родителей, она прижалась к деду:
- Я у дедушки буду жить. – Потом, увидев расстроенное лицо матери: - Дедушка, а, может, мы маму тоже к себе возьмём? Она водку из бутылки не пьёт. Она хорошая. Я когда в садик хожу, жду, когда мама за мной придёт, я скучаю по ней. У всех детей мама есть.
- Ну, давай и маму заберём, раз она хорошая. А папу одного бросите? Разве он всегда плохой?
Соня смутилась, не зная, что ответить. Потом неуверенно сказала:
- Когда не ругается, то хороший. Он мне песню пел – «Мы шли под грохот канонады…». - Родители стояли, молча, слушая свою дочь. Лиза взяла мужа под руку:
- Я без папы никуда не пойду, доченька. Я с ним хочу жить. Мы вместе с ним в детдоме жили, а жизнь там не лёгкая. Папа меня всегда защищал, никому меня в обиду не давал. А потом мы поженились, и ты у нас родилась.
Денис Иванович молча смотрел на молодую пару. Их малышка разбудила в нём чувства, которые он загнал в самые дальние закоулки своего сознания, чтобы забыть о них – это раскаяние, сожаление и ощущение вины перед женой и сыном.
Девочка пробудила в нём забытые чувства доброты, нежности, участия и бескорыстия. Ему захотелось помочь этому ребёнку вновь обрести семью.
 Он сказал:
- Эту проблему не трёхлетнему ребёнку решать. Вот послушайте вы историю моей жизни, может она поможет вам изменить свою жизнь.
- А пойдёмте к нам в гости, чайку попьём, я сегодня пирожки с капустой испекла, там и поговорим. – Лиза посмотрела на мужа.
- Пойдёмте, мы Вам поможем дойти и обратно проводим. – Поддержал Славик.
- Ну, что, внученька, пойдём чай с пирожками пить?
- А потом обратно сюда придём? – Уточнила Соня.
- Как ты захочешь. – Успокоил её дедушка.
Славик подставил ему свой локоть.
- Я тоже хочу дедушке помогать. – Соня взяла его за другую руку.
Так и пошли они потихоньку к своему дому вместе с дедушкой. Его посадили на почётное место, Соня уселась рядом с ним. Родители её переглянулись. Как им это раньше в голову не приходило? – Чтобы семья была полной, надо, чтобы кроме папы и мамы были дедушки и бабушки… Или, хотя бы, один дедушка или одна бабушка. – Соня это раньше родителей поняла.
Вдалеке уже гремела гроза. Воздух стал влажным и тяжёлым. По небу стаями бежали чёрные тучи, молнии посверкивали вдалеке, озаряя на мгновение небо, вспыхивали и гасли. Тревога витала в воздухе.
Вот и старик страшился разговора, который ему предстоял. Ему тяжело было ворошить прошлое, и выворачивать наизнанку жизнь своей семьи, но он уже решился и не хотел отступать:
- Жить осталось недолго, хоть напоследок сделаю доброе дело, ради этой малышки, которая пожалела меня, и готова была подставить мне своё хрупкое плечико, сочувствуя мне. И её родителям помогу, сколько сил хватит, создать нормальную семью.
От волнения ни чай, ни пирожки не лезли ему в горло, но он не хотел обижать хозяйку.
Наконец, всё убрали со стола, и старик обратился к Соне:
- Пойди, поиграй с куклой, внученька, у нас будет взрослый разговор. – Соня послушно взяла свою куклу, и ушла в свою комнату, а дедушка начал свой рассказ:
- Зовут меня Денис Иванович Пастухов. В 44-ом году мне было всего 20 лет, и я участвовал в боях под Ленинградом – мы должны были снять блокаду.
В то время принято было присылать посылки воинам от гражданского населения со всех концов страны. Пришли такие посылки перед новым годом и в наш батальон. На одной из посылок было написано: - «Передать самому молодому солдату». В нашем взводе новобранцев я оказался самым молодым среди живых, остальные мои ровесники погибли. Мне и отдали посылку, она была совсем небольшая. В ней лежали вязаные тёплые варежки, шарф и кисет с махоркой. А под ними письмецо: - «Здравствуй, неизвестный солдат! Пишет тебе Тося Теплова. Это тебе подарочек к Новому 1944 году. С этим подарочком я передаю тебе тепло моих рук, я связала варежки и шарф своими руками. Может, они хоть немножечко облегчат твою жизнь на фронте. Мне 17 лет, я окончила школу и теперь работаю на заводе на обтирке снарядов, они такие тяжёлые, но я не жалуюсь. Работаем по 12 часов, а в воскресенье мы, все комсомольцы, ходим на субботник возим на тачках камни для фундамента, чтобы построить главную площадь Куйбышева. Дорогой солдат, я от всего сердца желаю тебе, чтобы ты остался жив. Мой папа погиб в 42-ом году, защищая город Новгород, отомсти за него. Мой адрес на конвертике». Разве думал я тогда, что подарок этот спасёт мне жизнь? Но на фронте чего только не случалось. Мы с ребятами стояли в окопе, ожидая наступления. Был сильный мороз. На руках у меня новые варежки. И тут одна из них свалилась с руки, и я наклонился, чтобы её поднять. В это время над окопом пролетел снаряд, смёл всех моих товарищей, и взорвался далеко за окопом. Я один остался живым.
Уже весной 45-го года я получил ранение в грудь, и пролежал в госпитале до конца года. Как только я демобилизовался, поехал в Куйбышев. Тянуло меня туда, хотел я отыскать Тосю Теплову.
Старик замолчал, словно заново переживал эту встречу. Потом отпил остывший чай и продолжил рассказ:
- Нашёл я её.  Она такая маленькая да худенькая оказалась, как подросток. Но что-то в ней было такое, что я глаз от неё не мог отвести. Улыбка хорошая и глаза добрые. Смутилась она. А у меня от её подарка осталась одна варежка. Я и рассказал Тосе тот случай в окопе, и варежку показал. У меня в Куйбышеве никого не было, пришлось у них остановиться – Тося с матерью жила. А у меня уже никого не было – отца репрессировали в 27-ом году, потом реабилитировали, а его уж в живых не было, а мама перед самой войной умерла. Я школу окончил, потом техникум машиностроительный – и сразу на фронт ушёл. Решили мы с Тосей пожениться. Я собирался домой, на Урал, ехать. А мать Тосина была против, говорила, чтобы мы с ней рядом жили. Я домой засобирался, и Тося со мной решила ехать. Мать её мы тоже с собой звали, но она наотрез отказалась, и на прощанье сказала:
- Бросаешь, дочка,  меня одну. Чует моё сердце, нахлебаешься ты с ним горюшка полной мерой. Да тут ничего не поделаешь, видно судьба у нас всех такая. Прощай, мы с тобой больше не увидимся. Мне недолго осталось.
Плакала Тося моя, разрывалась она между мною и матерью, а сердечко её ко мне приросло. Так и приехали мы на Урал. Стали мы с ней жить в коммуналке, где мы с мамой раньше жили. Я пошёл работать на завод. Меня, как специалиста, сразу бригадиром поставили, потом мастером. Тося моя в кинотеатр устроилась контролёром. Кино она очень любила, а тут смотри, сколько хочешь. Только детей у нас не было. Пришлось ей лечиться – тачки с камнями при её комплекции даром не прошли. А Тосе всё казалось, что это из-за того, что мать она оставила одну, и та вскоре умерла. – Стрик снова замолчал и прикрыл глаза. Слава с Лизой слушали, не перебивая. К нему на колени влезла Соня, привалилась к его груди и заснула. Лиза тихонько встала, взяла её на руки и отнесла на кровать. Вернувшись, она села, прижимаясь к мужу. Он приобнял её за плечи. Отдохнув, Денис Иванович продолжил:
- Жить вместе - приходится учиться всю жизнь. Большое -  складывается из мелочей – вся наша жизнь из них и состоит. Мы научились не копить обиды. Бывало, приду с работы уставший, да и заору на неё, чуть что не так. А она посмотрит на меня и скажет: - «Денечка, ты такой большой, а я такая маленькая. Не кричи на меня, я же на тебя не кричу». И стыдно мне станет. Или прилягу на диване, а она пройдёт мимо и погладит меня по голове мимоходом. И такая мимолётная ласка снимала с меня всё напряжение. Любил я её, и она меня любила. Старик посидел, молча и опустив голову.
- А в 50-ом году родился у нас сынок. Вот счастье-то было! Назвали его Шуркой, как Тосиного отца звали.  Основа семейной жизни – заботы, большие и маленькие. Нагрузка у молодой пары не равноценная. А малыш был беспокойным, и уход за ним требовал немало сил в условиях, в которых мы тогда жили. Я видел, как уставала Тося, как она недосыпала, а ведь кроме Шурки были ещё и домашние заботы. Бывало, приду с работы,  они с сыном спят, а поесть нечего. Вот это и есть проверка на прочность любой семьи. Я любил Тосю и жалел её, поэтому шёл на кухню и готовил сам по-быстрому, и себе, и ей. Вскоре, нам дали 2-х комнатную благоустроенную квартиру в новом доме. Мы начали вить своё новое гнездо. Это были самые счастливые годы в нашей жизни. Парнишка наш подрастал, пошёл в школу. Хулиганистый был наш сынок. Учился, спустя рукава. Надо было оторвать его от дворовой шпаны, чем-то увлечь, но я в это время и сам начал с катушек сбиваться - пристрастился я играть в карты. Играли мы во дворе с мужиками на копейки. И оказался у меня талант к игре – интуиция и память. Я почти всегда выигрывал. От трёх страшных пороков надо бежать, сломя голову – пьянка, наркотики и азартные игры. Пьянку - я сразу отмёл – видел, сколько судеб она поломала, сколько семей разрушила. О наркотиках только слышал мельком, ну, а игра – есть игра, какой от неё вред?
- Как жестоко я ошибался! Эта «безобидная» игра в карты сломала жизнь мне, жене и сыну. Я стал приходить домой очень поздно – с работы шёл к игрокам -  стал играть по-крупному, на деньги – в закрытой компании таких же дураков, как я. Иногда мне везло, и я приносил домой деньги. Но Тося их не тратила – убирала подальше, считая их греховными. Потом проигрывал – там за столом сидели настоящие акулы – не то, что мужики во дворе. Тогда я проигрывал те деньги, что отдавал Тосе. Бывало, что и всю зарплату проигрывал. А потом так проигрался, что пришлось отдать квартиру, и переехать в барак на окраине города. Это был 66-ой год. А в 67-ом умер наш Шурка – от передозировки наркотиков. Где он брал эти самые наркотики, мы так и не узнали. Было ему в ту пору всего 17 лет. Не досмотрел я за ним, упустил мальчишку, считал себя виновным в его смерти. Плохим примером был я для сына. Но ничего изменить было уже нельзя. Тося моя почернела от горя, но меня не грызла, просто ушла в себя. Я не мог на неё смотреть – душа моя разрывалась. Решил я отыграть назад квартиру, чтобы выбраться из этого барака. И отыграл! Выиграл много денег – целую небольшую хозяйственную сумку. На радостях я вызвал такси и поехал домой обрадовать Тосю. С игрой я решил покончить. Ехал и не видел, куда меня везут…
Очнулся в больнице с разбитой головой, а рядом сидела моя маленькая плачущая Тося. Она плакала от радости, что я не умер, а пришёл в себя. Тося меня и выходила.
Стрик замолчал, и сидел, опустив голову. Лиза тихо спросила:
- Вы наверно устали, дедушка? Может, завтра продолжите?
- Да, устал - от переживаний, но я закончу свой рассказ сегодня, «завтра» у меня может и не быть. И он вернулся к своей истории:
- Когда я вышел на работу после больницы, руководство завода выделило нам с Тосей комнату в благоустроенной коммуналке на две семьи поближе к заводу. С картами я покончил навсегда, но было уже поздно. Я узнал, что у Тоси рак. Всё готов я был бы отдать за то, чтобы она преодолела эту напасть, но организм её был ослаблен бесконечными переживаниями за нас с сыном. В 79-ом году она умерла. Мы прожили с ней 33 года. Мать её оказалась права: хлебнула она со мной горюшка, но, умирая, Тося сказала:
- Не казни себя, я всегда любила тебя, и была счастлива жить с тобой, живи долго.
- Мне 55 лет, я всё потерял – и сына, и верного друга – любимую свою жену, а сам я стал, как облетевший с дерева лист. Горе моё было безмерно. В душе было пусто. Всё время я пропадал на работе, домой приходил только ночевать. Думал, жизнь моя кончилась. Но Бог дал мне ещё один шанс. – Старик перевёл дыхание, попил воды, и заговорил снова:
- В соседней комнате жила одинокая женщина, она тоже потеряла свою семью, но по другой причине. Мы оба были морально истощены, и потянулись друг к другу. Мне было уже 58 лет. Жизнь свела два одиночества. У нас была только видимость семьи – в ней не было главного – детей, внуков, любви или, хотя бы влечения. Я не видел в ней женщину, она тяготилась мною как мужчиной. Но я был благодарен ей, ведь я был не один. Мы прожили с ней 10 лет мирно и спокойно, поддерживая друг друга. Мне было 68 лет, когда её не стало. Я был уже на пенсии. Ещё два года я прожил в коммуналке, а потом поменял её на этот дом, захотел жить поближе к природе.
- Сейчас мне 80. Я одинок, не живу, а доживаю. И хочу вас предостеречь, дети мои. Вы оба молоды, у вас славная доченька, могут быть ещё дети. Не растеряйте то, что имеете, избегайте ошибок, которые нельзя будет исправить. Жизнь коротка. Цените семью – это якорь, который привязывает человека к жизни. Муж и жена проживают общую жизнь – одну на двоих, хорошую или плохую – но одну на двоих. Не забывайте об этом. Берегите своё дитя, она будет брать с вас пример, и передаст его своим детям.
Старик говорил всё тише и тише. Он сильно устал. Слава отвёл его в комнату Сони, и положил на диван. Он сразу заснул. Молодые люди вышли на крыльцо.
Чёрная туча, белёсая по краям, клубилась, тонула в себе самой, и выворачивалась, как адское варево. Яркие, изломанные пики молний перемешивали это варево. Человек, смотревший на эту страшную тучу, чувствовал себя маленьким и беспомощным. Хотелось забиться куда-нибудь и замереть. Лиза тихо сказала:
- Вот и жизнь может быть такой ужасной, хорошо, что мы вместе. – Слава ответил:
- Ничего, Лизок, пить я уже бросил, я всё понял, спасибо деду. Начнём сначала, да, Лизок? Родим с тобой мальчишку, и я буду учить его всему, что сам умею.
Лиза прижалась к нему:
- Я тебя так люблю, Славик.
- Я думаю, теперь - это будет НАШ дедушка, как ты на это смотришь, Лизок?
- Я только «за»! – И они отправились начинать новую жизнь. Вскоре они услышали шум дождя за окном и глухие раскаты грома.
- Пусть этот дождь смоет всё плохое, что было в нашей жизни. – Засыпая, подумала Лиза.
Чего только не случается между людьми на этом свете!