Ты придешь ко мне туда?

     Ада Георгиевна накрыла стол на три прибора, и в этот миг тишину разорвал детский крик: «Мама!» Сердце рванулось в смертельной тоске. Женщина выглянула в окно: во дворе бегали детишки. Ада Георгиевна нервно закурила сигарету. Никогда уже не будет адресовано ей это всеобъемлющее «мама»... Душа в изнеможении заныла. Как пережить ежедневно, ежечасно, ежеминутно сверлящую ее в течение двадцати лет, боль? Кто сказал, что время лечит? Нет, оно не властно над раздирающей материнское сердце, болью потери единственного ребенка.

     В то утро Ада Георгиевна как обычно заглянула в комнату дочери. Алина безмятежно спала, по-детски подложив кулачки под щеку. Ада Георгиевна не стала ее будить, решив, что позвонит дочери с работы. Но день был особенно напряженным, и вспомнила она об этом лишь к вечеру. Подходя к дому, Ада Георгиевна увидела темные окна. Войдя в квартиру, поискала глазами записку. Уходя куда-либо, Алина обязательно писала ей несколько строк. Странно, неужели уехала? Но почему даже не позвонила? У них с дочерью был негласный уговор: та всегда сообщала о своем местонахождении. А тут вдруг уехала, даже не позвонив...

     Доверительности их отношений и духовной связи удивлялись и завидовали: «Вы как подруги или сестры...» За три года учебы в техникуме в областном центре Алина не пропустила ни одного выходного дня, чтобы не приехать домой. «Мамочка, я так соскучилась по тебе!» — бросалась она ей на шею. Мать и дочь словно надышаться не могли друг другом, как будто предчувствуя разлуку навсегда... Алина с детства росла болезненной. Сколько проблем с ее здоровьем было пережито, пока дочка из вялой девочки превратилась в прекрасную девушку. С фигурой и внешностью манекенщицы, она выделялась на фоне сверстниц в их маленьком поселке. Глаза — два серо-голубых бездонных колодца и светло-русая копна волос достались ей по наследству от отца.
 
     Только вот растила Алину Ада Георгиевна одна. Та была для нее единственным светом в окошке. «Лучик мой светлый», — прошептала женщина, обращаясь к дорогому образу погибшей дочери. Она сглотнула комок, сжавший горло. Слез давно не было: их выплакала еще в первый год... Ада Георгиевна вспомнила полуоткрытые глаза дочери — первое, что она увидела, когда пришла на опознание в морг. Из них синевой рвался мучительный предсмертный крик ужаса и боли... Девичьи руки были бессильно сжаты в кулачки...

     Накануне отъезда Алина подошла к матери: «Ма, ехать мне завтра или нет?» — как будто мучительно решала непосильную для себя задачу. В студенческом общежитии оставались кое-какие вещи дочери, за которыми они собирались поехать вместе, да и на рынок нужно было заглянуть посмотреть туфли к свадьбе, но Ада Георгиевна все не могла выбраться. Она потом много раз вспоминала, как металась перед поездкой Алина: «Ехать — не ехать?» Тогда терзания дочери показались ей пустыми.

     Вероятно, девушка сомневалась до последней минуты. И уезжала из дома впопыхах, даже не успев написать матери записку, торопясь навстречу своему будущему. Роковому... Неужели все заранее записано на скрижалях судьбы и никуда не уйти от ее сурового приговора? Незадолго до трагедии с ладоней Алины исчезла линия жизни...

     Говорят, материнское сердце — вещун. Сердце Ады Георгиевны ничего не возвестило ей. Она вспоминает, что была тогда какая-то заторможенная, как будто сознание отключили. Словно кто свыше парализовал волю и способность к размышлению. Предчувствие своей гибели преследовало Алину. В день рождения она вдруг разрыдалась: «Скоро случится что-то страшное. Или я погибну, или война будет. Что мне делать?! Я жить хочу!..» Она молила о помощи, предчувствуя свою смерть. Но никто ее не услышал...

     Когда на следующий день часы пробили три, а дочь не вернулась, сердце матери вздрогнуло, но Ада Георгиевна отогнала от себя тревожный сигнал и стала ждать следующего рейса. Алина не появилась ни в пять, ни в семь... Последний автобус пришел пустым. Душа Ады Георгиевны заполыхала болью и предчувствием беды. Она смутно помнит, как металась из общежития в милицию и обратно домой в надежде, что вдруг раздастся спасительный звонок...

     Алину нашли через неделю на городской свалке. А вот убийц найти не смогли... «И фигурка у тебя точеная, и ножки...» — мать говорила это дочери, развивая в той уверенность, потому что у Алины была куча комплексов. Несмотря на свою яркую внешность, она оставалась застенчивой и скромной девушкой. И до Руслана не встречалась ни с кем из парней. За месяц до ее гибели они подали заявление в ЗАГС. Накануне вечером дочь долго не могла расстаться с женихом. И вдруг спросила: «А ты придешь ко мне туда?..»

     Из кухни потянуло печеным. Ада Георгиевна кинулась к духовке? Боже мой, пирог пригорел! Как любила дочь ее пирожки! Вчера позвонил Руслан: «Можно мы придем с Анжелой?» Раздался звонок. Все, взяла себя в руки. «Проходите»…
Уже уходя, Руслан произнес: «Мы подали заявление. На свадьбе Вы будете главной гостьей. Да, а завтра едем в лес на шашлыки, хотите с нами?" Запнувшись, Ада Георгиевна поблагодарила: «Спасибо, завтра я как всегда – на кладбище...»