В плену лозунгов гл. 10 Бабушка Фарида

    Крупные хлопья снега падали, закрывая вид за окном, а по телевизору детский хор задорно пел: «Пусть всегда будет солнце». Кот прыгнул ко мне в кресло, спасаясь от проказницы сестрёнки, которая заставляла его танцевать на задних лапках. Мы досмотрели передачу «Будильник» и пошли на кухню пить чай, где сидела тётя Клава и делилась с мамой новостями «сарафанного радио»: 
    –  Эта бабушка Фарида придирается к снохе по всякому пустяку. Всё ей ни так да ни эдак. А муж ни слова в защиту жены. Розе обидно, решила с сыном уехать домой в Саратов. Свекровь же кричит: «Только попробуй забрать внука! По судам затаскаю, чтоб лишили материнства!» Так и уехала Роза одна.
    – Клава, да как же можно, лишить порядочную женщину материнства?
    – Надя, если бы ты знала её, не спрашивала. Она на фронте снайпером была. Никого не боится и что угодно добьётся. Деду выхлопотала первую группу инвалидности и трёхкомнатную квартиру, а дом продала, который хозяин сам выстроил. Он так тосковал по нему, что и года не прошло, как умер. Три дня бабушка по мужу выла. Сын со снохой еле оторвали от гроба. С тех пор такой злой да нервной стала, просто ужас.
    – Ей надо в санаторий ехать, нервы подлечит. Завод бесплатную путёвку может выделить, как участнику войны и ветерану труда.
    – В комитете профсоюза предлагали, но она отказалась: «Зачем мне санаторий? Пора уж к деду на небеса». Представляешь, Надя, уже вещи на похороны собрала. В чемодан сложила и записку написала, во что одеть и как похоронить.   
    – Уж коли помирать собралась, то зачем семью разбивает?
    – И я не пойму. Ведь Карим женился по любви и по согласию родителей.
    – Любовь сводит, да жизнь разводит, – задумчиво сказала мама. – Они ведь дружно жили, пока дед был жив.
    – А может, бабушка Фарида просто ревнует сына к снохе?
    В понедельник школьные уроки шли обычным чередом. На переменах ребята бегали, шутили, лишь Марат сидел одиноко.
    – Грустишь, что мама уехала? – спросила я.
    Друг отвернулся, пряча слёзы, поэтому мы больше не касались этой темы. Он замкнулся, избегая игр с ребятами, но со временем душевная боль притупилась. Стал выходить во двор и общаться с нами. Однажды подошёл ко мне весёлый:
    – Аня, мама написала, что выслала на День Рождения деньги на коньки.
    – Класс! Теперь мальчишки примут тебя в хоккейную команду! 
    Но в День Рождения он получил лишь куртку. Марат расстроился и на следующий день из комода взял деньги и купил себе коньки. Хвастаясь покупкой, обкатывал их на дворовом катке, пока не вернулась бабушка из церкви. Учинив дознание, вскипела от негодования и потащила внука в магазин. Я за ними, желая одного, чтоб не приняли коньки. Распахнув дверь, бабушка Фарида прямиком направилась к спортивной секции, где висел плакат: «Наши лучшие показатели – довольные покупатели!» 
    – Безобразие! – кричала она. – Где жалобная книга?! Я требую уволить продавца за нарушение правил торговли! Как смели продать ребёнку коньки?! Верните деньги!
    Продавщица, то краснея, то бледнея, приняла коньки, умоляя не писать жалобу. Бабушка, получив всё до копейки, жалобу строчить не стала и ушла, довольная собой. Мы вернулись во двор. Ребята на катке гоняли плоский камушек самодельными клюшками из толстых берёзовых сучьев. Галка, увидев нас с пустыми руками, подкатила на «снегурках», понимая, что случилось:
    – Не расстраивайся, Марат. Бери мои коньки да катайся, сколько хочешь. Мне не жалко, честное слово.
    Не в силах отказаться от лестного предложения, тот прикрутил коньки бечёвкой к валенкам и под приветственные крики друзей включился в игру. А мы с подругой сели на лавочку болеть за его команду, пока родители не позвали из форточки домой.
    Однажды после уроков мы втроём пересекали школьный двор, сокращая путь домой. Марат поделился новостью, что с ребятами записался в хоккейную секцию. Им выдали настоящие «Канадки» и клюшки. Теперь три раза в неделю будут ходить на тренировки. Вдруг нас привлёк костёр у склада, где завхоз сжигал списанную ветошь.    
    – Где бы найти пластмассовую игрушку и бросить в огонь, – загорелась Галка, осматриваясь по сторонам.  – Классная дымовуха бы получилась.
    – Лучше шифер, – предложил Марат, – так шандарахнет, что костёр разлетится.
    – Нас потом так накажут, что мало не покажется, – усмехнулась я. 
    И всё же костёр манил к себе. Бросив портфели в снег, столпились вокруг него, подкладывая сучья. Завхоз притащил со склада рваные спортивные рюкзаки и по одному начал бросать в огонь. Галка решила помочь. Щурясь от едкого дыма, взяла истрёпанный портфель и швырнула в пламя, тот вспыхнул ярким огнём.
    – Аня, смотри, как здорово горит! – радовалась подруга.
    – Это же мой портфель! – ужаснулся Марат и, схватив палку, выкатил его из огня.
    – Куда лезешь? – крикнул ему завхоз. – Шли бы вы домой от греха подальше.
    В это момент появилась бабушка Марата с авоськой в руках, где лежала свёрнутая в трубочку свежая газета «Известия» и буханка серого хлеба:
    – Ах, вот ты где! А я тебя по всей школе ищу. Бери портфель и пошли в Гастроном. Очередь заняла за колбасой.   
    Я замерла от страха, понимая, что кому-то сейчас здорово влетит! Но Галка, не думая о возмездии, спокойно указала на то, что назвать портфелем уже нельзя:
    – Бабушка Фарида, я нечаянно сожгла портфель Марата.
    – Как это сожгла? – удивлённо спросила она и обернулась к завхозу. – Нет, вы только посмотрите, что творит она! Это же настоящее вредительство!
    – Но я же не специально. Аня, подтверди.
    – Галка не знала, что это его портфель, – вступилась тут же за подругу.
    – Прежде, чем жечь, спрашивать надо! И чему вас только учат?! Но я это дело так не оставлю! До директора школы дойду, а управу на хулиганку найду!
    – Успокойтесь, пожалуйста, – сказал завхоз, – выбирайте рюкзак. Зашьёте его и пользуйтесь на здоровье, а учебники в школьной библиотеке можно взять.
    – В таком рваньё только картошку носить! Для этого у меня авоська есть. Лучше пойду к Скворцовым. Пусть покупает нам портфель, иначе директор школы узнает, что их дочь вытворяет в свободное от учёбы время.
    Бабушка Фарида завернула в газету «Известия» остатки горелого портфеля и, забыв про очередь за колбасой, потащила за руку Марата. А мы с Галкой нехотя поплелись за ними. Во дворе спрятались за деревья, ожидая, когда бабушка с внуком выйдут из подъезда, где квартира Скворцовых. Наконец, они вышли и проследовали к себе домой.
    – Аня, пойдём со мной, – тянула за руку подруга. – При тебе меньше влетит,
    Дверь отворила нам сердитая тётя Маша и мокрым полотенцем хлопнула дочь по спине, требуя объяснений. Галка жалобно промямлила:
    – Я больше не буду.
    – У всех дети как дети! У меня же растёт не дочь, а разбойница!
    – Тётя Маша, она же случайно сожгла.
    – Аня, а ты не выгораживай её! Как теперь я людям в глаза посмотрю! 
    Она вновь замахнулась полотенцем, но Галка ловко вывернулась и подбежала к бабе Дуси, пряча лицо в её необъятной груди. Та ласково погладила пухлыми руками ершистую голову внучки:
    – Не плачь, моя хорошая, не плачь. Сегодня же купим ранец, а книги для пятого класса Аня попросит у своего соседа Володи. Он же в шестом классе учится?
    – Точно! – воскликнула я и побежала к Вовке, а подруга с бабой Дусей ушли в магазин «Школьник».
    Через два часа мы с Галкой постучались в квартиру Бешметовых. Увидев новый ранец, бабушка Фарида сразу повела нас на кухню, радостно хлопоча:
    – Девочки, присаживайтесь. Марат, угощай гостей! Чего сидишь, как вкопанный!
    На столе возвышалась большая гора блинов. Марат разлил по стаканам ароматный чай и вишнёвым вареньем наполнил фарфоровые розетки:
    – Девочки, кушайте блины, пока горяченькие. Да берите побольше. Кто много ест, тот хорошо растёт. И варенье не жалейте, тогда щёчки станут румяными. И не бойтесь, я про горелый портфель Кариму не скажу, так что спите спокойно.
    Оказывается, не такая эта бабушка и злая, а наоборот очень добрая и весёлая. Дядя Карим работал в вечернюю смену на заводе и нас не мог слышать. Мы ели сочные блины и вспоминали сожжение портфеля, как весёлое приключение. Затем Галка распахнула перед Маратом новый ранец. А в нём: учебники за пятый класс, тетрадки, пенал, дневник и даже авторучка.
    – Пусть в дневнике не будет двоек, – пожелали она другу.
    – Дай бы бог, – ответила за него бабушка, грохоча в раковине грязной посудой.
    Тарелки то и дело выскальзывали из старческих рук, но при этом ни одна не разбилась. От помощи хозяйка категорически отказалась. Мы направились к выходу, но прежде подруга ещё раз извинилась. Бабушка Фарида обняла её за плечи и печально улыбнулась:
    – Галочка, причём здесь ты, если мой внук такой растяпа, – и ласково добавила, – весь в своего деда пошёл.