Моя родословная. Тонечка. часть 2

   И родился Сим Патёкин...

   22 сентября 1973 года Тоня родила мальчика.  Бабушке Настеньке семьдесят пять лет, но она едет из Кургана, чтобы помочь младшей дочери с малышом. Мальчика назовут Максимом. Когда он научится говорить, будет называть себя Сим Патёкин.

   Отучившись второй курс в техникуме, в первые свои летние каникулы я не лечу к маме, а с семьёй Патёкиных лечу на юг. Мы приземляемся в Адлере, и на выходе из аэропорта пассажиров, прилетающих на отдых,  встречают местные жители, мечтающими сдать нам комнаты на время отпуска.  Потом нас везут куда-то на машине, так мы оказываемся в местечке Гантиади. Это Абхазия.  Очень большой, увитый виноградом двор. Для нас выделяют отдельный домик, где две комнаты метров по двенадцать, расположенные вагончиком. В каждой комнате по две кровати. Максимке нет ещё и трёх лет, поэтому он спит с мамой. Приятно удивляет чистота и достаточно удобные кровати.

   Домик от хозяйской территории отделяет лёгкая изгородь, увитая виноградом. Он везде, он защищает нас от солнца, когда мы умываемся рано утром у рукомойника, закреплённого прямо на улице. У радушной хозяйки пятеро, если не больше,  детей.
Все они живут в отдельном доме, на крыльцо которого всё время пытается взобраться маленький Максим.
  - Ты кто такой?! - спрашивает его, смеясь, хозяйка.
  - Я Сим Патёкин! - важно говорит Максим, пропуская первый слог своего имени.

  Старшая дочь хозяйки заканчивает школу в следующем году. Её зовут Манана. Я смотрю на Манану и сравниваю её с прекрасным спелым персиком, который ещё чуть-чуть и лопнет от своей спелости, пролившись сладким соком. Темнеет рано. И уже по темноте к Манане приходит мальчик, и они идут гулять. Меня зовут с собой. Мальчика зовут Бесико, мне же он представляется Борей, чтобы легче запомнить имя.  Манана сдержанно даёт мне понять, что Бесико не владеет её сердцем, они просто дружат. Мы гуляем по берегу моря и болтаем об учёбе, о каникулах и об их планах на дальнейшую жизнь.

   Вечером заметно холодает. Мы закутываемся в одеяла и идём смотреть телевизор, который хозяйка ставит на подоконник окна своего дома экраном во двор. Для нас и детей, а также других членов семьи уже поставлены стулья и скамейки, как в зрительном зале. По телевизору идёт премьера фильма «Семнадцать мгновений весны». И вечер за вечером, благодаря хозяевам, мы смотрим перед сном этот замечательный фильм. Потом кто-то скажет мне, что по статистике за эти дни количество преступлений резко сократилось. 

   По дороге на море мы заходим в одно и то же прибрежное кафе, где завтракаем, обедаем и ужинаем. На раздаче стоят молодые мужчины, лишь за кассой сидит женщина. Во время обеда всегда в наличии два вида супа: гороховый и харчо. Молодой абхазец каждый раз спрашивает меня, хитро щурясь:
   - Тэбе дэвушка музыкальный или харчо?!

   Я смущалась и раз за разом выбирала суп харчо. А Тоня , смеясь, заявляла:
   - А мне музыкальный! Надоел ваш харчо!

   Однажды в кафе зашла стайка цыганок, очень ярко, по южному, одетых.
Хозяевам это очень не понравилось, и после непродолжительных криков на их языке, цыганки отступили и удалились.

    Когда парень уносил тарелки с нашего стола, я спросила, почему выгнали, на что тот сердито буркнул:
   - Чёрный....

   - Смотри-ка, - удивилась Тоня,
   - А сами какие? Ничуть эти цыганки не темнее хозяев! Да и мы их скоро догоним!

    И правда, я первый раз в жизни загорела не болезненной краснотой, а красивым, я бы сказала, цвета абрикосовой косточки, загаром!

   Мы с Ириной совершили морскую прогулку на Пицунду. Полюбовались на удивительную пицундскую сосну, возраст которой подходил к ста годам, ствол которой был очень толст. Чтобы его обхватить, понадобилось бы встать в круг нескольким людям, держась за руки. Там же посетили мужской монастырь и знаменитую Кипарисовую аллею. Как оказалось, провинившийся монах в виде наказания  должен был посадить и вырастить кипарис. Дерево это капризное, не всем удавалось его вырастить. Считалось, что бог простил грешника, если его кипарис вырастал высокий и стройный. Но были и захиревшие экземпляры, там , следовательно, прощения монах не дожидался.

   
   Семьи моих обоих тётушек были очень активны в плане всяческих поездок на совместный отдых. Максиму и Оле Сизиковой было
по 9 лет, Владимиру Патёкину дали путёвку в санаторий в городок Кемери в Латвию. Тоня с Максом и Надя с Олей и маленькой Женей решают ехать с ним и отдыхать «дикарями», просто сняв квартиру. Что ни говори, но определённый авантюризм всегда был присущ нашей семье! Добравшись до места, Владимир оформился в санаторий, а вот с квартирой быстро не получилось! Никто группу из двух женщин с тремя детьми не встречал в аэропорту с предложениями. Весь день Тоня с Владимиром пытались снять квартиру, а Надя с детьми сидели в городском парке на лавочке. Вечерело...

   - Дааа, - жалобно говорили дети,
   - Они, наверное, там уже поели и спать легли...  а мы здесь сидим...

   По итогу, в санатории пошли семье навстречу и за незначительную сумму денег разрешили переночевать в одном из пустующих номеров. 
А утром дали адрес, по которому Тоня с Надей и тремя детьми сняли квартиру. Тоня не помнит, на сколько дней была у мужа путёвка, скорее всего не больше, чем на  две недели.

   С утра Владимир проходил процедуры (у него был диагноз - холецистит), а потом приходил на квартиру, и они все шли гулять, обследуя парки, продуктовые рыночки, а также другие населённые пункты, расположенные на Рижском побережье. Передвигались на электричке, которая была бесплатной(!), как утверждает сегодня Тоня.  В городке Майери  Надя и Тоня  покупают
себе норковые шапки-формовки, которые помещают в шкаф в съёмной квартире. На следующий же день дети, играя в прятки, умудрились помять шапку Тони.  Формовку выпрямили, но до сих об эпизоде вспоминают, улыбаясь,  как сама Тоня, так и Оля Сизикова.

*****

   
   В один из приездов моей мамы Людмилы в Курган из Палатки Магаданской области, где она жила после окончания моей учёбы в техникуме, туда же приезжает Тоня повидаться, и сёстры вдруг решают покреститься. Ничего не сказав бабушке Настеньке, они утром рано едут в храм в центре города, что находится в районе Дворца пионеров, примыкая к городскому парку. Самые простенькие крестики были куплены в церковной лавке. Крестили тогда в определённые дни всех желающих.  Батюшка, который крестил группу, создавшуюся из случайных людей, объединённых общим желанием стать ближе к богу,  почему-то, был из какой-то деревни. Возможно, что у священнослужителей было своеобразное дежурство в «головном офисе» - храме города Кургана, но, покрестив народ, помазав святой водой им оголённые коленки (для чего мужчин попросили закатать брючины выше колен), священник сказал, что для причащения всем следует приехать в его приход в деревне. Конечно же, никто туда не поехал. Считается ли в этом случае обряд завершённым, я не знаю.
Тоня упомянула, что бабушка Настенька очень удивилась, куда её три дочери ушли так рано. Комментировать их решение она не стала.
Тимофей и Анастасия не крестили своих семерых детей при рождении. Дед Тимофей был партийный и на руководящей должности, поэтому и речи не могло быть о крещении.
   Ещё Тоня запомнила, что крестик напоказ имеют право носить лишь священники, все остальные должны его прятать под одеждой, чтобы был он «ближе к телу».

*****

   Короткая жизнь Максима вместила немало событий.
Ирина вспоминает:

   «Я больше могу про него взрослого сказать. У нас же 8 лет разница. Я закончила школу и перестала жить дома. Если кратко: закончил школу ( был командиром поста 1 - это Вечный огонь), закончил школу ДОСАФ - прыгал с парашютом ,хотел стать военным летчиком - вертолетчиком, но не прошёл по здоровью ( прикус обнаружили неправильный).

   Год работал на заводе , потом два года служил в Армии в Подмосковье ( Медвежки). Это были 90-е годы. В 1991 году во время путча был в боевой готовности номер один, как водитель БТРа. Но их часть не привлекли.

 Саша Дегтярь жил и работал в то время уже в Москве,  ездил навестить его в часть.

После армии женился. В  октябре 1995 года у него родился сын Алексей.
Максим всё хотел организовать свой бизнес. Хотел иммигрировать,   сначала в Чехию, но не сложилось. Уехал в Америку на полгода.

   Вернулся, сказав, что не сможет жить в стране, где нет традиций, и где все чужие.

   Заработав денег, открыл в Екатеринбурге фитнесс- клуб ( один из первых) - не пошло, затем у Железнодорожного вокзала закусочную «Кураж». Затем - компьютерный клуб «Бункер» ( тоже один из первых в Екб), и клуб на Компрессорном.

   У него был товарищ Вася (по клубу Бункер), и они решили создать в Екатеринбурге Ассоциацию компьютерного спорта. Макс стал его президентом.

    ... И все рухнуло 11 августа 2001 года.

   
   10 августа у Антонины Тимофеевны был день рождения, пятьдесят восемь лет. Отмечать хотели на даче одиннадцатого августа, потому что Максим с другом были по рабочим делам в другом городе, вернуться должны были рано утром на следующий день.

   Четыре часа утра, пустая дорога, мост под Первоуральском, и неожиданный выезд на встречную полосу ржавой «копейки», удар со стороны водителя настолько силён, что Максима зажимает между капотом «копейки» и рулевым управлением собственной машины.

   Водитель копейки пьян. Это молодой парень без прав, взявший машину отца ночью без спроса. Приехавшая единственная «скорая» решит спасать виновника с его переломами ног, потому как его проще достать.

   Будет упущено время.
   Максим умрёт в больнице от потери крови и несвоевременно оказанной медицинской помощи. Его напарник не пострадает.
Ирина придёт в больницу посмотреть на виновника трагической смерти её брата.
«Этот пьяный,  мелкий сморчок, - скажет она,
- убил молодого парня, спортивного, десантника, под два метра ростом...»
    В этот год Тоня выбросит свой крестик на помойку.

       (Продолжение следует)

На школьных фото: вверху справа Тоня с одноклассницами,
Вверху слева - Владимир с одноклассниками.