Иллюзореа глава 2

ГЛАВА 2
Мила  обожала французскую кухню, культуру приготовления классических блюд, а также их украшения и сервировки стола. В воскресенье она доставала самую красивую посуду и льняную, вышитую светло-серыми шёлковыми нитками, скатерть. На столе в огромном серебряном блюде, обложенном крупно-колотым льдом, лоснились устрицы, открыть которых она попросила мужа. Их йодистый морской аромат очень бодрил. Далее шло весьма удачно приготовленное суфле, с очень нежной и воздушной консистенцией,  тартар из авокадо и креветок и свежий зелёный салат, куда она добавила зёрна подсолнуха и немножко её любимой мяты. Различные сыры, ярой поклонницей которых она была уже очень давно, на воскресном обеде, в обязательном порядке,  их количество должно было превышать более трёх,  и десерт – малиновая тарталетка с песочным тестом, английским заварным кремом и свежими ягодами малины, к которым Мила также добавила листочки ароматной мяты, которую она растила в цветочном горшке на газоне перед домом. Миле нравилось смотреть на красиво приготовленные блюда, оригинально украшенные, с обязательной идеей декора, совпадающей с темой обеда. Конечно же, такие изыски готовились не каждый день, но она старалась всегда хоть немного украсить даже банальное пюре или макароны, в любой салат можно добавить немного фантазии и смелости, или изменить форму подачи.
После обеда Мила засобиралась на море. Без него она уже не могла существовать. Оно стало её лучшим другом и местом, где можно было свободно дышать, витать в облаках, медитировать и представлять будущее.  Когда они в прошлом году на несколько недель уехали в гости к сестре Филиппа в Париж, она так скучала по лазурному морю, по его йодистому запаху, что когда они вернулись после пыльного и шумного Парижа, то она бежала к нему, как к долгожданному возлюбленному на свидание и заплакала, вздохнув наконец-то это дерзкий и бодрящий воздух, волны бились о берег и солёные хлопья пены летели в неё снежками. Она плакала солёными слезами нахлынувшего на неё счастья и говорила ему, как она скучала без него.
Хотя ещё было прохладно, Мила сняла обувь и пошла босиком по песчаному пляжу, потом по кромке воды, ощущая всей кожей босых ног приятную прохладность накатывающих и шуршащих волн, поющих свою вековую песню о безбрежности мира, о такой малости человека перед могучей стихией, о красоте и страсти, о творении и умирании… Вдали заалел парус. Мила рассмеялась. Этого не может быть. Здесь иногда ходили парусники, но в основном, они были спортивные – паруса были разрисованы различными рекламными проспектами, иногда белые с синей полосой, а тут – настоящий алый парусник. Он летел по волнам из Гавра, белые портовые строения которого можно было рассмотреть в хорошую погоду.
-Парус, парус, расскажи мне, ты ко мне летишь? Ты мне несёшь весточку от Грэя? – Мила смеялась радостно, как ребёнок, ей захотелось стать Ассоль. Она начала представлять в своём виртуальном мире, как прекрасный молодой капитан плывёт к ней, и самый лучший оркестр играет прелюдию их встречи, и она уже начала различать его тонкий бледный профиль с вьющимися волосами, она уже разглядела его блестящие от нетерпения глаза за дымкой морской пыли и  она, такая воздушная и юная, стоит на берегу в длинном лёгком платье, таком же алом, как и паруса, и, протягивая к нему руки, поёт гимн любви, сияет и трепещет от предвкушения встречи с любимым. Чайки летели к алому парусу, и что-то кричали. Быль смешалась с иллюзией, Мила, наполовину в роли юной Ассоль с тающим трепетом в груди, наполовину в теле взрослой женщины опомнилась и посмотрела на часы. Она уже почти 2 часа на море и не заметила, как прошло время, она не видела себя со стороны, возможно, если кто-то наблюдал за ней, то он мог бы решить, что она немного странная, полоумная, но ей было всё равно, она дышала молодостью, радостью и предвкушением радостной встречи двух любящих сердец, которые она так явно представляла и осязала всеми чувствами. 
Дома, по привычке, Мила посмотрела почту и сообщения в соцсетях. Она обратила внимание на одно сообщение от неизвестного мужчины, который настойчиво хотел с ней познакомиться. Мила решила не принимать его в друзья, так как иногда ей писали странные мужчины с ещё более странными предложениями.  Её реальная сентиментальная жизнь оставляла желать лучшего. Так её муж был намного более старше её и состояние его здоровья соответствовало его возрасту,  его мысли больше не занимали плотские радости, она чувствовала, что с ним она играет роль его платонической подруги или сестры, но никак не любимой жены. Но её ещё не старое тело и душа так жаждали счастья, взаимной любви, гармоничных отношений и взаимопонимания, что фантазия её уводила в далёкие дали или по этой детской привычке рисовали эфемерные, но такие бесплотные отношения с несуществующими людьми или с сознательно созданными ею образами существующих людей, придумывая отношения, вовлекаясь в порочный круг фантазии, создавая странные внутренние фильмы. Она, как и многие женщины разных возрастов,  просто мечтала о мужчине, прекрасном принце, красивом и мужественном, внимательном и деликатном. Мила создавала его образ, рисовала его глаза, улыбку и волосы, представляла, как они, взявшись за руки, прогуливаются по пляжу, смотрят друг другу в глаза и улыбаются чайкам, солнцу и морю. Но она мало верила в реальность этих нарисованных картин, она к ним относилась как к рисункам на песке, которые хладнокровно и неизбежно смывались  волной, и на чистом песке можно было рисовать новые картины, новые отношения, приключения.
А ум тем делом убаюкивал её комфортными условиями жизни и красотой окружающего декора. Этот милый сердцу курортный городок, такой тихий зимой и шумный летом от нахлынувших отдыхающих, в основном самонадеянных парижан, и любопытных туристов, стал её очень близок, и она видела себя в этом городке еще многие годы, прогуливающейся по набережной, катающейся на велосипеде и загорающей под жарким солнцем.  Филипп получал пенсию и Миле не было необходимости зарабатывать на хлеб, поэтому она работала в своё удовольствие переводчиком на одной платформе и иногда давала уроки французского, также, скорее развлекая себя знакомством с новыми людьми, наслаждаясь общением с ними, разбирая совместно с ними сложные грамматические правила и радуясь их успехам в произношении, чем заработком. Всё материальное её не особенно занимало, а лишь эта жизнь на грани реальности и фантазии, которая создавала иногда весёлые, иногда прекрасные, а иногда и трагические события, которая была непредсказуема и зыбка в своей основе, она текла неведомо куда полной рекой, огибая берега, бурлила, кипела, а потом затихала и созерцала саму себя.