Колись, кошка!

   У костра негромко играла музыка. Катя спала у Эльки на коленях. Внимательная Элька взгляды Сазонова и Таньки заметила. Она знала, что Илавина утонула в его синих глазах, как в омуте. Но Элька считала, что ещё нос не дорос до настоящей любви, чтобы так сохнуть и дохнуть!
   Краевская любила читать фантастику о пришельцах. Ставицкая необычными огромными чуть раскосыми зелёными глазами, Эльке напоминала инопланетянку. Её странная природная гибкость была до безумия не естественной. Танька была земная, а Вела неземная. Вела нравилась Краевской неповторимостью. А с Танькой она дружила.
   Элька была не меньше Аркаши заинтересована в чёрных отметинах на руках подруги. Когда девочки остались одни у костра, Краевская тихо, над спящим ребёнком, спросила Таньку:
- Тань, что у тебя с руками-то?
- Хосподи! Ещё одна, - мучительно вздохнула подружка и, психанув, швырнула в костёр мусор.
- Зря психуешь. Тань, я ж всё равно узнаю, - спокойно произнесла Элька, прошивая её глазами.
- Узнавай, - устало с раздражением бросила Танька и ушла к морю с ведром.
- Даже узнавать не буду. Сама всё расскажешь, - усмехнувшись, самоуверенно произнесла Элька.
   Танька села к морю у скал подальше от всех и усердно мыла и скребла ведро, лишь бы её все оставили в покое!
- Дырку протрёшь, - вдруг услышала она за спиной осторожный тихий голос.
   Девочка, как огретая, выронила ведро, развернулась и упала на песок! За спиной в присядках сидел Сазонов! Илавина испуганно заморгала глазами, машинально вскинув руки к лицу. Мальчишка спокойно глядел холодным взглядом то в один её глаз, то в другой. На его шее расстёгнутой кофты Танька увидела нить с мелкими ракушками. Эта была нить Ставицкой. Сердце её неприятно сжалось от ревности!
- Ну, колись, кошка! Синяки на руках откуда? – напрямую без объяснений властно задал Аркаша вопрос, словно стеганул её!
   Танька закрыла лицо руками и испуганно заплакала, замотав головой. Сазонов подошёл, присел и схватил её за руки, отрывая их от лица. Глядя в горько плачущие глаза, он негромко спросил напрямую, словено стеганув второй раз:
- Ты царапала ей руки?
   Закусив губы, Танька без сопротивления беззвучно кивнула, боясь поднять глаза.
- Зачем же так? – сдавил её руки Аркаша. – Ведь ей теперь так больно!
   Соглашаясь и признавая себя полностью виноватой, Танька в ответ закивала головой, глядя в его синие головокружительные, но недоступные для неё глаза. Его взгляд был осуждающим и холодным!
- Ну, убей меня! – вдруг страстно прошептала она, тяжко всхлипнула, и слёзы потоком побежали из её бархатных глаз.
   Мальчик с сожалением покачал головой. Ему было очень жалко девочку. Она как-то уж слишком по-взрослому за ним страдала. Сазонову такие чувства были ещё совсем неизвестны. Он отпустил её руки и произнёс:
- Ты сама себя уже убила…
   Затем встал и ушёл. Танька бесповоротно поняла, что никогда этот мальчишка не станет её пацаном! Ей стало невыносимо стыдно за свой глупый поступок! Она закрыла лицо руками и, стараясь подавить громкий плач, взахлёб зашлась безутешными слезами.
   Катюшка уже проснулась и весело бегала по пляжу. Мальчишки то катали её на спине Роя, то кружили, то подкидывали, то, взяв за обе ручки, бежали с ней во весь дух, отчего малышка восторженно заливалась весёлым смехом!
   К Таньке подошла Элька. Наблюдая издали всю сцену, она очень переживала за подружку. Ведь наказал же её Москва в отместку укусом! Он укусил её в десять раз сильнее, чем это сделала она!
   Элька тихо подошла к Таньке. Она села рядом и молча обняла подружку за плечи, прижав её голову к своей груди. Танька зарылась в её кофту и горько навзрыд разревелась ещё пуще.
- Во, лучше проревись! – похвалила её Краевская и, похлопав по спине, тихо произнесла: - Дура ты, Танюха. Ставицкая с ним просто дружит. А ты какой-то роман себе придумала.
   Ребята ещё долго веселились у костра. Ванька много пел песен под гитару. Рой не отставал, продолжая восхищать и умилять столичного гостя и остальных ребятишек. Девчонки и мальчишки весело танцевали под магнитофон. Дети бегали друг за другом, хохотали и шутили.
   Катюшка начала лепиться к Аркаше. Она сильно утомилась, всё больше и больше зевала и опять хотела спать. Аркаше надо было идти домой. Ребята с большой неохотой проводили его от костра, крепко пожимая руку. На этот раз Красавчик твёрдо ударил Аркашу кулаком в кулак! И Сазонов понял, что сердце Красавчика не камень! Так же и Пашка понял, что Москва не такой плохой пацан, за которого он его принимал. А плюсов у московского парнишки было столько, что хоть отбавляй! И ещё он оказался очень смешной и забавный! 
   Дома племянника радостно встретила Таня. Она в окно увидела поднявшегося с лестницы на сопку Аркашу на руках с Катюшкой. Тётка сразу вышла на крыльцо.
- О-о! Туристы-фигуристы! Где были-то? – спросила она, растянувшись в широкой улыбке, и подхватила дочку на руки: - Хорошо ты, лиса, пристроилась на руках кататься!
   От Катюшки сильно пахло костром, рыбой и псиной. Одёжка её была грязная.
- На море были. Рыбу пекли, икру солили, рыбнадзора ждали. Клёво отдохнули! – довольно с шутками ответил Аркаша и устало сел на крыльцо.
- Ну, пойдём домой. Спасибо тебе, Аркашка, нянь ты мой драгоценный! – она нагнулась и крепко поцеловала племянника в щеку. - Я дома порядок навела, пока вас не было! Наготовила всего! Пойдём, умою вас и пирогом угощать буду!
   Аркаша, сидя на крыльце, думал, перебирая в голове последние события. Самое веское из всех было то, что он вычислил «кошку»! Он подумал за Таньку. Представил её своей подругой на месте Ставицкой. И он не увидел её на этом месте! Ведь таких девчонок, как Вела, не бывает. А Вела была. И он с ней дружил! И никто не сможет встать и просто так занять её место! Она одна такая!
   А ещё он увидел сегодня, что плохие ребята могут быть хорошими. Прав был отец, когда сказал, что если захочешь, любым станешь – или хорошим, или плохим. Но Аркаша, - добрый Аркаша, -  всегда верил только в лучшее!             

продолжение следует -------------------
(рис.Сёстры Рудик)