Наказание

   Солнце разыгралось, стало жарко. Август гулял по острову полноправным хозяином. На грузовике группа людей ехала на сенокос по дороге, утопающей с обеих сторон пышными богатыми сочными травами. Сверху сенокосные луга смотрелись зелёным бархатом, пересыпанным белоснежными ромашками, в жёлтых, фиолетовых и белых ирисах. Вперемежку золотились поляны жёлтых и оранжевых крупных лилий-саранок.
   На старом сучковатом дереве сидят коршуны. Вот один из них слетел вниз к речке и начал купаться, поднимая брызги воды. Зной купаться заставил даже ворон.
   Сазонов сидел на качелях, которые он делал для Велы. Глядя на море, он думал:
«Отчего такая земля большая? Москва на одном конце, а Шикотан аж вон где! Это же так далеко! И чего люди не летают? Были бы у всех крылья, как у птиц, лети, куда хочешь! Вон, как чайки».
   А чайки с пронзительными криками тучами носились над волнами, то улетая в море, то возвращаясь к берегу. В августе они своим шумом заполнили все морские пляжи острова. Их стало невообразимое количество. Это было новое выросшее поколение птиц за лето.    
   Сидя в уединении в гармонии с природой, и беззлобно завидуя летающим чайкам, мальчишка так задумался, что совсем не заметил, как сзади подошли. Кто-то взял голову за виски, не давая ему оглянуться. Он вздрогнул и осторожно потрогал руки. Небольшие тонкие пальцы, браслет, никаких кофточек… Но пальцы и браслет…
- Вела? – спросил он, теряясь в догадках, ставя всё же упор на браслет и пальцы.
- Ха-ха-ха!!! – раздалось сзади.
   Голову повернули сильные руки, и Сазонов увидел хохочущих Полянского, Дубинина и Акулова Толика!
   На руке Лёшки был одет небольшой браслет, рукава белого пиджака - по локоть закатаны.
- Тьфу ты! – страшно смутился Аркаша.
   Толик, задрав со спины футболку, напялил её на голову и изобразил косынку. Потом сделал кокетливое лицо и, томно закатив глаза, голосом под девчонку, вздохнул:
- Ах, милый Аркаша!..
   Мальчишки согнулись со смеху!
- Барракуда! Я тебя разорву! – кинулся с хохотом на Акулова Сазонов.
   Толик сдёрнул с головы футболку и дал дёру с сопки к морю! Он запнулся и упал. Аркаша налетел на него и, сгребая, начал мутузить с хохотом:
- Ну, всё, амба тебе! Я сейчас покажу «милого»! Бедный сейчас будешь! Ты что же со мной так?!..
- Не буду, Москва, не буду больше! – хохотал Толик и, увёртываясь от наказания, умолял: – Пощади, Москва! Это Стопа всё подговорил!
   С сопки к ним спускались Лёшка и Колька.
- Это кто ж кого подговорил? – услышав поклёп, вставил руки в боки Полянский.
- Не, не, не! Я сам! – схватился Толик за язык, чувствуя групповую взбучку.
   Сазонов, пощадив, отпустил Толика. Акулов отряхнулся, бросил взгляд на Аркашу и вполголоса произнёс:
- Я всё брату расскажу. Мы тебе тёмную устроим.
- Кто кому чего устроит? – спросил Дубинин, дёрнув бровями.
- Давайте сейчас устроим! - смеясь, предложил Полянский.
- Вот он собрался Дубине взбучку… - тыкая в Сазонова пальцем, начал ушло Толик.
- Чего???!!! – с возмущением вытаращился Аркаша.
   Акулов, не дожидаясь нападения, кинулся с хохотом удирать. Пацаны бросились за ним следом.
- Пощады не жди! Ты давно меня своими подставами достал! Сейчас за всё ответишь!  – словно щекотал его своей угрозой Сазонов.
   Спасаясь от пацанов, Акулов начал, как дурной носиться по прибрежным волнам, нарочно поднимая брызги воды! Но мальчишки в бешеном азарте не отставали, гоняясь за ним, пока Лёшка не поймал его! Толик хитро упал на песок, завопив на всю округу:
- О-ой! Лежачих не бьют! Больше не буду, не буду!
   Мальчишки хором мутузили Толика. Аркаша тряс его, как грушу:
- Будешь ещё ляпать, чё попало?!
- Не буду, Москва! Не буду! Отпустите! Дубина, спаси!
- Кого? Тебя? Подставухой тут занимаешься! – хохотал Колька.
- Сам нас подговорил, и на нас валишь всё! – трепал его Лёшка.
   Дубинин зачерпнул морской воды и налил Толику на нос. Толик забрыкался, отфыркиваясь. Лёшка и Колька схватили Акулова за руки и за ноги, раскачали орущего, и безжалостно кинули в воду! Сазонов ахнул! А пацаны удрали на сопку, совершенно довольные наказанием!
   Толик вылез из воды весь мокрый и, погрозив им кулаком, снял футболку и стал её отжимать, поглядывая на Сазонова. Сазонов же в душе припомнил все злобные штучки близнеца - особенно Церковную бухту и голодную лису-людоедку.
- Всё, Москва, считай себя убитым, - пригрозил Толик, протряхивая мокрые волосы.
- Ты сам виноват, - начал оправдываться Аркаша. – Чего дразнился? Сколько раз ты меня враньём подставил?
- Мы тебе с братом всё равно наваляем, - беззлобно предупредил Толик, усаживаясь рядом с Аркашей на песок, и для острастки добавил: - Мой брат никого не прощает, если кто-то меня обидит!
- Я согласен, - сдаваясь, согласился Аркаша.
   Толик рассмеялся, толкнув его в плечо.
- Барракуда, а скажи, почему эти пацаны так дерутся? – спросил Аркаша, глядя на сопку, куда ушли ребята.
- Да им заняться больше нечем, вот и дерутся, - смеясь, ответил Толик и спросил: - А что?
- Красиво Лёха танцует, а Колян на баяне здорово жарит, - задумчиво произнёс Аркаша.
- Красиво, - согласился Акулов и, обхватив Сазонова за шею, добавил: - А мне нравится, как ты со скалы ласточкой летишь!

продолжение следует ------------------
(рис.Сёстры Рудик)