Берберка

Она сидела на камне, в чёрной длинной юбке, в чёрном платке, подставив, испещрённое глубокими морщинами лицо добрым солнечным лучам.
Её светлые, зеленоватые глаза были уже затуманены, но они были ещё зрячими.
Старые косточки не выносили влажного холода, и находившись по пещерам, она всегда пристраивалась где-то на камушке, чтобы тело подышало солнцем.

Она помнила другое солнце, ещё более щедрое, более сильное, часто даже обжигающее…Но помнила это достаточно смутно, как мираж.

Спроси её: «Бабка, как тебя зовут?» - не ответит…или скажет: «Зови просто, Бабка-Берберка».

Но где-то в закоулках её памяти, на самом дне были живы те воспоминания, которые грели её сердце. Всё ещё согревали. Ей было много лет, она сама уже сбилась и давно не считала их, знала, что примерно ей годков сто пятьдесят.

Она помнила себя молодой, хозяйкой дома. Тогда дом её располагался в небольшой долине, закрытой горами с красивым названием Атлас, Атласные горы.  Деревьев никаких не было, запомнилась видно зима. Пожухлая трава, во дворе двое детишек, коза, овцы, гуси… Она всё выходила на дорогу и присматривалась из-под ладони вдаль.  Она так ждала!  Ждала своего мужа с весточкой о дальнейшей судьбе его самого, их семьи, страны.

Что-то там менялось во внешнем мире. Она была потомком известного, богатого, по меркам того времени, рода. А мужа себе выбрала, лишь один раз взглянув на него. И с тех пор нет для неё дороже и любимей человека на земле. С тех самых пор, как увидела его карие, с золотинкой глаза, вьющиеся тёмные волосы. Его фигура была очень гармоничной, по-мужски красивой, с широким торсом и более узкими, чем плечи, бёдрами. Увидела и пропала. И ни на каких женихов больше не взглянула, хоть и сватались, приходили к её отцу из богатых, известных семей. Одна она была у отца. И идти против воли своей любимой дочери отец не мог. Отдал за любимого, не местного. Да и муж души в ней не чаял, берёг, ласкал, любил. Сыновей вот двое уже, и она ещё бы рожала с радостью, да время что-то неспокойно, муж всё в разъездах где-то, домой заглядывает всё реже, больше в столице занимается служебными делами, хотя и скучает по семье сильно.

В той жизни её звали Тахэйя, но отец чаще звал её Тэса, что означает сердце. Тэса часто ходила в пещеры красивых Атласных гор. Пещеры были огромные, как отдельные залы, проходы соединялись в анфилады, и там можно было укрыться летом от жары, набрать чудесной воды в изумрудном подземном озере, через которое протекала быстрая, многоводная, брызгающая река.

По дороге Тэса собирала травы для чая, и для всякого другого,непредвиденного случая. Когда дети бежали впереди, а на дороге показывалась фигура мужа, Тэса чувствовала себя в полной мере счастливой. И тогда она дышала тихо-тихо, словно опасалась спугнуть своё счастье.

Но последнее время она никуда не выходила, беспокоясь, что муж приедет, а её не будет дома.

Шли вести, что война пришла к ним в страну, и оттого ещё тревожнее билось её сердце. Последнее время муж приезжал не один, у него был верный друг, который всегда его сопровождал. В присутствии Тэсы, друг всегда молчал, и смотрел вниз, не поднимая глаз на светловолосую, с глазами, как светлый омут, жену друга.

Вдалеке показался всадник, сзади него развевался лёгкий синий плащ, защищавший от песчаных бурь. Тэса узнала, всадником был друг мужа. Сердце нехорошо ёкнуло и сжалось. Его звали Вара.

Вара спешился, и, как ей показалось, впервые взглянул на неё исподлобья. Его глаза были очень глубоко посажены, что давало защиту при преодолении пыльных бурь и далёких расстояний в пустыне.

Тэса всё поняла без слов. С мужем беда. Вара в двух словах рассказал, что была битва, и когда он обернулся, то мужа Тэсы уже нигде не было…

Так начиналась беда, а с ней одинокая жизнь Тэсы.
Время шло, Вара приезжал всё чаще, и всё мрачнее молчал рядом с Тэсой. Вскоре, Тэса поняла, что он к ней неравнодушен, но боится признаться ей. Пришло время, когда он должен был принять ответственность за семью друга. Но Вара, сказал, что тоже уезжает на войну.
Тэса тогда обиделась сильно. Восприняла его поступок как предательство.

Известий о муже не было. Тэса решилась сама ехать на поиски мужа. Она отвезла детей в город, к своему отцу, и поведала ему, что решила ехать в страны, где муж мог находиться в плену.  Идея была безумной, но отец знал, как сильно любила Тэса, и отговаривать её не стал. Да и сам уже в годах, кто потом позаботится о дочери и внуках. Он понадеялся на защиту своего военачальника, которого выделил сопровождать дочь, надеясь, что тот сможет её защитить.

Они долго плыли на корабле, Тэса с трудом переносила морскую качку, она сильно похудела и теперь больше походила на мальчика-подростка. В целях безопасности она была переодета мальчиком. Там, куда они плыли, не только убивали развлечения ради, но и страшно насиловали женщин, без разбора их статуса и сословия. Тэсе было страшно, но оставаться в неведении ей было уже не в моготу. Она надеялась найти своего мужа, выкупить его из плена,а телохранитель, он всегда был рядом и готов был защищать её от любых невзгод.

В порту они сошли наконец на берег, вошли в город. Тэса с любопытством рассматривала всё вокруг. Всё сильно отличалось от её любимого Магриба.
Люди были чернявые, страшные, многие со шрамами на лице. Но воин отца уверенно шёл вперед. Они нашли пристанище, сняли две комнаты, где наконец, можно было отдохнуть.

На следующий день они поехали в другой город, где им сказали, держат пленных. Но там мужа Тэсы они тоже не нашли. Предстоял еще один переезд, вглубь страны. Когда они пересекали большую площадь, её стремительно заполонили скачущие всадники, с ятаганами на боку. Тэса не успела подумать, куда спрятаться, как её подхватил янычар, перевалил поперёк своей лошади, и поскакал прочь.

Тэсу привезли в большой двор, оттуда её забрала какая-то женщина, схватив за руку. Пришла в себя Тэса на кухне. Одета она была мальчиком, поэтому её заставили таскать дрова, топить печь, переносить тяжёлые мешки. Так тянулось время… Счёт ему перестал вестись.

Прошёл почти год, когда у одной из поварих случился серьёзный приступ. Тэса не раздумывая, вытряхнула, из своего мешочка травы в кипяток на плите, и густым настоем отпоила повариху. Так все узнали о её лекарских способностях.
Время шло и Тэса давно носила женское платье, шила ведь в мешке не утаишь, но специально бралась за грязную работу, выносила вонючие вёдра, или просто вымазывалась вонючим месивом, которое сама же и варила из трав. Это служило ей защитой от насильников.

Она уже не помнила зачем и как здесь оказалась, когда её взяли в обоз на очередную войну, с русскими. Теперь не по своей воле, она опять долго плыла на корабле, море было ещё более неспокойное, часто штормило, пока наконец все высадились на берегу какого-то полуострова. Были битвы, шли бои. Она занималась лечением раненых.

Однажды, её вдруг отбили русские. Она не понимала ни слова из их разговора. Османский язык тоже сильно отличался от её родного, берберского, но обходясь лишь необходимыми малозначимыми словами, жестами она научилась на нём изъясняться, выучила и могла неплохо говорить, если бы её спросили.

Русский язык был вообще ни на что не похож, он был труден к заучиванию. Сначала она служила у какого-то господина. Жить у русского господина было куда приятнее, чем в янычарском доме. Жизнь её стала спокойнее. И лишь в редкие ночные минуты свободного сознания, к ней приходило, как была она уважаемой женой и матерью своего семейства. Это было не воспоминание, за десятилетия плена, она забыла всю свою жизнь. Это было как новое откровение, как приятный сон.

Прошло ещё много-много времени. Река времени стекала с её Атласных гор, которых она теперь уже почти не помнила. Прошла революция. Все стали равны. И она стала свободной. Только что ей теперь делать с этой свободой, она не знала.

Жила она теперь в Николаевской области, село называлось Добрянка. Была у неё теперь своя хата, на краю села. По-прежнему, она занималась травами и лечением. В силу столетнего возраста работать в колхозе она уже не могла, а пенсию ей не назначили, так как она никогда не работала при советской власти.
Её работой было лечить людей. Денег она ни с кого не брала, но когда ей оставляли продукты, она не возражала.

Степи не родили таких трав, какие ей были нужны. И она пешком ходила далеко, далеко, в лес. Лес был богат пахучих снадобий. И она сама пахла теперь лесной свежестью и настоявшимся солнцем.

Однажды к ней привезли женщину из города. Берберка выгнала всех из хаты, и долго водила сморщенными руками над животом больной. Потом водила яйцом, потом будто вытаскивала оттуда, из живота чёрные нитки, больше похожие на канаты… Потом отливала свечу в воду. Варила свои снадобья, поила больную. Велела приезжать ещё, дня через три. Сама после таких лечений падала без сил. Как справлялась, чем себя поддерживала? Никому про то неведомо.

Вылечила бабка онкологическую больную. Как вылечивала и другие болезни. Всё ей было подвластно. Кроме смерти.

Когда её спрашивали:
- Бабка-Берберка, а почему ты никогда не моешься?
Она отвечала:
- Це моя карма такая.
И, благоухая крепким настоем степного солнца, присаживалась на прогретый камень, и подставляла солнцу свои, всё ещё зрячие, светлые очи.
И тогда на губах у неё проскальзывало подобие улыбки. Как когда-то, при выходе из прекрасных залов любимых Атласных гор.



* За основу сюжета взят реальный персонаж, Бабка-Берберка.