Люба, любовь... сценарная завка

История эта началась давно.
В городе Умани жила голосистая девушка Люба. Любила гулять в Софиевке. Устраивала там импровизированные концерты, то на поляне, то под дубом, а один раз в павильоне-ротонде, возле пруда, там голос звучал особенно звонко и чисто.
Окончив школу, Люба отправилась в Киев, поступать в консерваторию. Тогда, в1935г., ее ровесники грезили авиацией, а Люба мечтала об оперной сцене. Училась она легко и с удовольствием, ей прочили блестящее будущее. Наступил 1940 год. На новогодний вечер в Консерватории были приглашены летчики, некоторые из них успели побывать в Испании, среди них выделялся летчик Николай Ладыженский. После вечера ребята пошли провожать девушек до общежития, а уже на следующий день Николай ждал Любу. Роман их был стремительным, и весной, не дожидаясь окончания последних экзаменов, они расписались. Свадьба была веселая, студенческая, с шутками, песнями. Друзья Николая смотрели на Любу с восхищением. В маленькой комнатке огромной коммуналки им не было тесно, быт бы почти походный
И не знали они, что счастья им было отмерено совсем немного. Но человек счастлив именно неведением своего будущего.

А над страной сгущались тучи. На понедельник 23 июня была назначена генеральная репетиция, Люба впервые должна была выйти на сцену в главной роли, эту оперу поставили специально, ориентируясь на ее уникальные вокальные данные.
Не случилось 
Люба эвакуировалась вместе с театром. Но самым страшным ударом было для нее известие о гибели Николая. Когда ей сообщили, что он направил свой загоревшийся самолет на колонну немецких машин, ей отчего-то казалось, что это ошибка, что он мог спастись, и она еще долго надеялась, потому что получила письмо от него, уже после известия о гибели, датированное правда августом (такие штуки с почтой иногда бывают). 
Зимой, не утерпев, она отпросилась в Москву и влилась в ряды фронтовых концертных бригад. Они выступали на передовой, в частях пришедших на переформирование, в госпиталях. Перед самым новым 1945 годом, Любу с коллегами направили на Север, выступать перед моряками североморцами и летчиками полярниками. В предпоследний день старого года завьюжило, полеты были отменены, и им пришлось встречать новый год в компании  летчиков, моряков и небольшой группы летчиков-американцев. После третьего тоста разговор оживился, в ход пошли профессиональные жесты летчиков, на другом краю большого стола затянули песню, повернувшись к Любе попросили ее спеть. Она начала «Несе Галя воду», как неожиданно один из американских гостей подхватил ее негромким, приятным баритоном.
- Ничего себе, в Америке наши песни знают?
- В мене батьки з під Полтави,  вони до Амеріки переїхали ще в дев’ятсот п’ятому році, моя матуся цю пісню мені співала.
У летчика   родители перебрались из-под Полтавы в Америку еще до революции. Он неплохо говорил по-украински. И пришлось Любе быть переводчиком, потому что гости не говорили по-русски, Джон неплохо говорил по-украински и почти не понимал русского. Люба сперва переводила на украинский,  Джон с украинского на английский, потом с английского на украинский, а дальше уже с украинского на русский.
Новый год встречали по московскому времени.   После полуночи, когда выпито было уже немало, и американцы уверенно выговаривали «За побьеду», было сильно накурено  и Люба,  укутавшись в пуховой платок и тулуп, вышла на воздух. Метель почти совсем улеглась, в небе слега покачивалось северное сияние. Джон вышел следом за ней, предупредить ее о том, что мороз становится крепче. Они разговорились. Джон рассказывал о себе, расспрашивал Любу. Люба пообещала подарить ему свою пластинку с записями украинских песен, которую она записала накануне  войны.
Стремительно возникшая симпатия переросла в мимолетный роман, и два дня и две ночи, проведенные вместе людьми,  у которых не было ни перед кем никаких обязательств, кроме долга перед Родиной,  как ни странно, осталась тайной. Ни один человек не обмолвился об это ни единым словом. Так, словно ничего и не было.
И вернувшись в Москву, Люба с улыбкой вспоминала этот фронтовой роман, не строя никаких иллюзий, но перед восьмым марта почувствовала, что ждет ребенка. Любу приглашали петь в Большом, но она переменила планы, рассудив, что одной с ребенком ей не справится, и решила вернуться в Киев, куда уже вернулась сестра Галина из эвакуации.

В театре ей пришлось столкнуться с кознями завистников. Самым неприятным было то, что ее распределяли на роли во второй состав, а в первом всегда была Идалия Стальниченко, фаворитка всесильного генерала МГБ Астраханова. Склок и скандалов не было, была тихая подковерная возня. Несколько раз Любу вызывали на допросы, и,  в конце концов, после премьеры арестовали. Домой она больше вернулась. 

Галина заменила Марийке мать, девочка росла на удивление похожей на мать, и только перед самым выпускным вечером Галина рассказала ей правду о матери.

Роковую роль в судьбе  Любы сыграл, сам того не зная, Джон. Его настойчивые поиски привели к тому, что у концертмейстера, который  был в той самой поездке на Север, не хватило мужества скрыть то, о чем он знал или догадывался, выплыли какие-то подробности,  плюс знакомство с «неблагонадежным» композитором   поставили точку в этом деле.

Маричка стала врачом. Когда случилась беда в Чернобыле, Джон не остался в стороне, дважды привозил гуманитарную помощь, собранную  ветеранами-летчиками.
В отеле, после перелета, включил телевизор и увидел Любу, у нее брали интервью. Сердце чуть не остановилось, не может быть! Только спустя пару часов он сообразил, что Любе должно быть гораздо больше, чем той женщине, как две капли воды похожую на Любу,  с экрана телевизора.
И они встретились.
Потому что ничего не бывает случайным.