Буря в старом городе. Главы 9-10

Глава 9. Опасная игра

Он не слышал волшебных звуков скрипок, не замечал изысканных картин и великолепных скульптур. Он вообще старался избегать пристальных взглядов охотников до игры. Временами он ловил взгляд бледного Иржи, да взволнованные острые глаза Равена – молодой человек стоял, слегка прислонившись плечом к колонне.
Всё его внимание было сосредоточено на игре да на опасном сопернике, у которого нужно было выиграть любой ценой, ведь от этого зависели жизнь и свобода его любимой девушки.
Играли в современный фараон.
В последние месяцы Мирослав дал себе зарок не играть. И держался, пока не случилась беда с Виолой.
Первоначально ничто не предвещало несчастья. Они были вместе два отличных летних месяца, жили душа в душу. Виола смогла известить отца, что останется в городе надолго. Временами Ариэль приносил от него известия и в свою очередь передавал записки. Всё будто бы шло хорошо. Время от времени Виола выражала свой восторг перед миром на сцене «Монмартра» в бурных и огненных танцах, превращаясь в гибкую и стройную Миранду, а в жаркие и страстные ночи тела влюблённых сплетались подобно двум змеям, на белом ложе...
Постепенно девушка раскрылась перед Мирославом, стала более откровенной. Её давно мучила тайна её рождения. Отец отговаривался стандартными фразами и никогда нельзя было выжать из него больше, чем он сказал.
И Виола обратилась к гадалке. Но та взялась в отчаянии за голову и возвестила, что прошлое девушки – сплошная тьма. И лишь один сведущий человек, которого звали колдуном (на самом деле он был всего лишь писателем, поведавшим миру легенду о Големе), наклонив бритую голову, посоветовал одной заветной ночью тайно посетить собор Святого Вита и, возможно, ей явится дух святого князя Вацлава, который время от времени, вместе с королём, обходит город и заходит в собор. Именно он может приоткрыть завесу тайны.
И никто бы никогда не узнал об этом намерении Виолы, если бы она в порыве откровения не поведала историю о короле и князе своему любимцу Ариэлю. Откуда она могла знать, что тому придёт в голову пойти и посмотреть «шаги короля»?
- Значит, узнав всё необходимое, ты бы исчезла навсегда, и мы бы никогда не увиделись, если бы не случай? – волнуясь спросил Мирослав.
- Нет, конечно. Ты очень дорог мне, как любимый и близкий человек, и я бы вернулась обязательно. Но, сначала я должна была узнать правду, - искренне отвечала девушка.
- Ну, и что же тебе поведал святой Вацлав?
- Он ответил как-то загадочно. Оказывается, я уже находилась на краю могилы, и смерть уже склонила ко мне свои костлявые руки. Но меня спас один человек. И этого человека я сейчас называю своим отцом. Ещё несколько дней назад я недолюбливала своего отца, считала его деспотом и стремилась  уйти из-под его власти. А сейчас я к нему очень переменилась. Я прониклась уважением к этому человеку, даровавшему мне жизнь! Но...Тайна осталась тайной, князь Вацлав приоткрыл её мне лишь наполовину, а король посоветовал не пренебрегать земной любовью. Поэтому я решила вернуться к тебе и была очень рада, что мы так неожиданно встретились.
В один из вечеров Мирослав и Виола сидели в  старом кабачке « У Флеку». Но с самого начала вечер как-то не задался. Пиво Мирославу принесли кислое и с виду – давно налитое, с осевшей пеной. Официант нахраписто навязывал блюда своей кухни. Аккордеон звучал слишком громко, поговорить толком не удавалось.
Виола сама была немного смущена. Но они решили для приличия ещё немного посидеть.
Подошёл пожилой, с  седыми кудрями под широкополой шляпой продавец цветов, который стал нараспев рекламировать свой товар.
- Для уважаемого пана совет – подарите вашей даме, - обратился он к Мирославу. - Эти цветы принесут вам счастье...
Мирослав заказал корзинку с розами.
Седовласый продавец на миг задумался и загадочно улыбнулся.
- Сейчас. Одну минуту, пане...
Он куда-то исчез, а потом принёс роскошную корзинку с цветами. Её он вручил, сняв шляпу. Пожелав счастья молодым, продавец исчез.
 Виола улыбнулась и наклонила лицо к нежным головкам роз. Вдохнула запах -  и упала без чувств!
Мирослав срочно вызвал карету скорой помощи. Но доктор не позволил ему ехать с ними. Была названа лишь больница, в которую доставят Виолу.
Позже Мирослав прибыл в названную больницу, но девушки в ней не оказалось.
- Как? Совсем недавно её должны были привезти сюда.  Из ресторана «У Флеку»…
- Нет, не поступала, - ответила дежурная сестра. Тоже самое твердил и главный врач больницы.
 Мирослав вышел на порог. Ему стало плохо. Он опустился на скамейку и какое-то время сидел неподвижно. Взяв себя в руки, он вернулся домой.
А спустя день он получил в конверте локон волос Виолы и письмо:

«Ну вот, наконец-то настал и мой черёд нанести тебе удар! Ты, вероятно, думал, что навсегда ушёл от меня - ан нет!  Любезная твоему сердцу дама - у меня. Ой, как же я её искал! И, наконец-то нашёл! Если хочешь поговорить со мной, обсудить условия – милости прошу!»

В письме стоял номер телефона. Мирослав долго смотрел невидящими глазами на листок. Он вышел из дома и сел на скамейку в сквере. Постепенно он пришёл в себя и решился набрать обозначенный номер.
- Хочешь встречи? Хорошо! Выполнишь инструкцию. Жди. И смотри – никому ни слова, иначе получишь голову свой девчонки.
Так ответили ему.
Инструкция пришла на следующий день. Тонкая записка, пахнувшая какими-то неведомыми травами. В ней стояло:

«Пятница. 11 часов вечера. Костёл Святого Николая.
Записку уничтожь».

Мирослав долго размышлял, глядя на записку, понимал всю опасность предприятия, но не пойти не мог. Он должен был приложить все силы, чтобы спасти Виолу.
Это был ветреный вечер, колебавший стеклянные звёзды. Фонари мигали тревожно, как будто вещали беду.
Прибыв на место, Мирослав посмотрел на часы. До встречи оставалось шесть минут. В начале двенадцатого к назначенному месту подкатил чёрный катафалк. Дверца открылась, и изумлённый Мирослав был приглашён войти внутрь. И тут же был схвачен крепкими руками.
- Спокойно. Вам ничего не грозит, - сказал невидимый голос. – Просто такие правила.
Глаза закрыла тесная повязка.
- Можно было бы поосторожней, - произнёс Мирослав.
- Смотри какой нежный, - раздался в темноте ехидный голосок. – Молчал бы лучше! Молчание – золото! Знаешь об этом?
Мирославу ничего не оставалось, как только покориться и ожидать своей участи.
Ехали они долго – копыта стучали сначала по мостовой, а затем по грунтовой дороге.
 Спустя примерно час его вытолкнули из кареты.
Пахло сосной – скорее всего они были где-то за городом.
Его ввели в помещение и велели подождать. Спустя время послышались голоса. Вспыхнувший свет ощущался через повязку на глазах.
- Ну что, долго я буду так стоять? - пробурчал Мирослав. - Ведите меня к вашему шефу.
Кто-то усмехнулся, но не произнёс ни слова. Сильные руки подтолкнули его в спину, и он побрёл вперёд. Тело почему-то неистово ломило.
Сняли повязку – и он зажмурился от света, первое время даже не мог понять, где находится.
Постепенно стал различать комнату, скупую и строгую обстановку.
 За столом восседал, конечно – же, сам пан Мачка. Рядом находился знакомый тип с перебитым носом.
Мачка страшно смотрел на Мирослава белёсыми глазами.
- Садись, - предложил он спокойно, не повышая голоса.
- Я буду говорить только тогда, когда отпустите Виолу.
- Что за глупости, - поморщился Мачка. – Твоя Миранда, то бишь Виола – в полной безопасности. Можешь не беспокоиться. Выполнишь наши условия – получишь свою девку.
- Какие условия? – хрипло спросил Мирослав.
Перед глазами плыло, он чувствовал себя неважно и предпочёл сесть в кресло.
- Сейчас объясним.
- Вы хотите денег?
Мачка опять поморщился и улыбнулся.
- Насмешил. Твои жалкие гроши меня не интересуют. Ты нам нужен... как карточный игрок.
Мирослав задумался.
- Вы хотите, чтобы я играл для вас?
- Именно, - усмехнулся Мачка.
- Каковы условия? С кем играть?
Мачка кивнул горбоносому:
- Объясни ему.
Тот кивнул в ответ и стал объяснять:
- Слушайте и запоминайте. Есть один игрок. Его зовут Барт. Победить его очень трудно. Вы конечно знаете, что обычно на лице играющего отражаются его эмоции, переживания. А этот Барт научился играть с непроницаемым лицом. Но шрам на лбу иногда выдавал его - он наливался кровавым, ярко – красным цветом во время игры. И тогда он стал скрывать его зелёной повязкой.
Мирослав проглотил слюну и промолвил:
- Я что-то слышал об этом игроке. Он лужицкий серб. Но у него выиграть невозможно.
- У тебя есть мощный стимул выиграть у него. Ведь только при этом условии мы вернём тебе твою Виолу, - добавил Мачка.
После длительных переговоров Мирослав был вынужден согласиться.
Мачка назвал свои условия. Мирослав должен согласиться на карточную игру с блестящим игроком. Он представится любителем древностей. На кон он поставит драгоценный бриллиант, а сам потребует старинную книгу. По представлению Барта эта книга никакой особой ценности не представляет...
... По тому, как Барт метал можно было оценить его необыкновенную выдержку. Видно было, что этот игрок - опытный и опасный соперник.
Но Мирослав не уступал ему в ловкости и силе, и в течение последнего часа не дал сопернику ни одной карты. Вскоре все наличные деньги были у Мирослава.
Игрок собирался уходить, сохраняя равнодушный вид,  но Мирослав уговорил его продолжить игру. Барт вытер лицо платком и поправил повязку. Он предпочёл держать банк.
Игра шла на особом высоком градусе волнения, и человек с зелёной повязкой вновь отдал Мирославу все карты.
Барт предложил расчёт. Подвели итог – сумма оказалась приличная.
Барт слегка побледнел и вдруг снял повязку, показывая уродливый шрам.
- У меня временные денежные затруднения, - произнёс он и криво улыбнулся.
Его пальцы нервно сжали спинку стула.
- Какие пустяки, - сказал Мирослав снисходительным тоном. – Я знаю, у вас есть одна старинная книга... Передаёте её мне – и мы с вами в расчёте.
Глаза Барта сверкнули. Он гневно спросил:
- Откуда вы...
А потом оглядел всех присутствующих и холодно добавил:
- Впрочем – я готов.  Сударь, вы получите упомянутый вами старинный документ завтра.
И, слегка поклонившись, взял трость и быстрым шагом покинул заведение.

***
Мутные сумерки наполнили комнату крадущимися тенями. Пряную духоту вечера не мог развеять даже ветер, бивший ветками в окна дома.
Стук в дверь возвестил о прибытии нежданного гостя.
Мирослав повернул ключ в замке. На пороге стоял человек, упакованный в аккуратный костюм. В коридорном сумраке лица было не разглядеть. Но гость сразу же снял шляпу, и Мирослав различил знакомую зелёную повязку.
- Извините за поздний визит. Узнали?
- Вы? Но как вы нашли меня?
- Это не составило труда... Мне бы с вами хотелось поговорить сейчас.
- Проходите.
Барт вошёл, поставил в угол трость, а на стол - небольшой чемоданчик.
Мирослав пригласил его присесть.
- Сигару? Стаканчик вина, - предложил он.
- О нет, я очень ненадолго, - промолвил гость. -  Я принёс вам эту штуку. Дело в том, что я очень не хотел бы, чтобы её у вас отняли сразу же после нашей завтрашней дневной встречи. Документ хранился в надёжном месте, но когда он будет явлен миру всё может измениться. И тогда за вашу голову я не поставлю медного гроша.
- Я примерно такого и ожидал. Но всё же где-то в глубине души я надеялся на слово Мачки, - сказал Мирослав.
- Этот человек держать слова не будет. Он давно охотится за этим фолиантом.
И, вероятно, попытается убрать вас, чтобы и далее действовать по своему усмотрению. Не знаю, что вы там задолжали Мачке, что так безоглядно выполняете его поручение, но доверять ему, ожидать честности от этого типа нельзя.
Мирослав вздохнул, нахмурился, взъерошил волосы.
- Да... А вам - то это всё зачем?  Почему вы за всё это переживаете?
Барт горько улыбнулся:
- У меня есть на то свои причины. Ну... считайте меня, скажем, верующим человеком, не желающим погибели другим. Вы ведь мне хоть и соперник, но, в какой-то мере, коллега... Кроме того... я ненавижу Мачку и давно хочу, чтобы небо его наказало...
Мирослав, задумавшись, уселся за стол.
- Всё дело в том, что в руках Мачки моя возлюбленная. И теперь я гадаю, как освободить её.
- Вот это уже хуже. Ничем особо помочь не смогу... Но ваша жизнь в опасности – берегитесь!
Барт открыл чемодан и достал деревянную шкатулку.
- Вот та книга, которую я проиграл вам.
Он легко откинул крышку шкатулки. Внутри тёмным прямоугольником спала старинная книга в кожаном переплёте.
Мирослав осторожно взял книгу в руки. Пылинки, отделившись от неё, поплыли в воздухе.
Корешок книги был основательно потёрт, пожелтевшие страницы имели пятна влаги и следы нетерпеливых пальцев. Некоторые страницы вообще отсутствовали, на иных виднелись пометки карандашом и красными чернилами.
- Что это за книга? Похоже ей уже пара веков, - пробормотал Мирослав, сосредоточенно шелестя страницами.
- Ну, примерно... Это немецкое переиздание конца восемнадцатого века, - пояснил Барт. – Вы так смело открыли её, а я не успел вас предупредить. Хотя это скорее всего какая-то чушь.
- А что?
- Есть такие слухи, что книгу может читать только человек с чистыми помыслами. А тому, кто грязен и чёрств в душе она просто не откроется – он будет видеть вместо букв какую-то абракадабру. А кое-кому может даже нанести тяжёлое увечье.
- Действительно, какие-то нелепые суеверия, - бросил Мирослав, рассматривая издание.  – Что, такая ценная книга?
Мирослав открыл изображение автора – человека с суровым и мрачным, слегка удлиненным лицом и впалыми щеками, в парике, спускавшемся на плечи старинного мундира.
- Это так называемая Чёрная книга Якоба Брюса, - продолжил Барт. – Но реальное её название «Опыты и эксперименты», и это ценная книга.
Мирослав внимательно посмотрел на Барта.
- Брюса? Я слышал, что был такой король.
- Да. Это шотландский король Роберт Брюс, - сделав жест правой рукой ответил Барт.
А потом указал пальцем на книгу.
- А этот Якоб – его отдалённый потомок. Он появился в России при тамошнем царе Петре Первом. Занимался артиллерий и строительством. Дослужился до генерал-фельдмаршала. Жил в Москве в так называемой Сухаревой башне. Увлекался разными науками, а также алхимией, астрологией и магией. Свои многолетние исследования изложил в книге.
Мирослав поднял удивлённые глаза на собеседника. Свет лампы озарял сосредоточенное лицо Барта.
- Странно, что его не посадили за решётку за колдовство!
- Про башню в Москве ходило множество слухов, а самого учёного часто называли чернокнижником, или колдуном. Говорили, что Якоб Брюс может мгновенно переноситься с одного места на другое, заколдовывать людей, и они будто бы теряют свою личность,  что к нему вроде бы прилетал огненный дракон, что он влияет на погоду, и что, как будто бы, общался с самим сатаной... Однако, поскольку Брюсу покровительствовал сам Пётр, его не трогали.
- Хм... Любопытно. И что же ценного в этой пыльной древней книге?
- Есть такая легенда, что Чёрная книга некогда принадлежала самому царю Соломону. Пройдя сквозь толщу веков она как-то попала к Брюсу. Он только дополнял её, вписывая новый текст...Эта книга открывала ему все тайны, и он мог посредством её узнать, что находится под землёй, мог видеть на любое расстояние, знать кто, что и где прячет. Книгу эту пытались добыть разными способами. Но она находилась в таинственной комнате, куда никто не мог войти. Только сам хозяин знал заклинание... Видимо не желая, чтобы она после его смерти попала в плохие руки, Брюс замуровал её в стене Сухаревой башни.
- Но, судя по всему, её всё же нашли..., - иронично произнёс Мирослав, поджав губы.
Барт откинулся в кресле, его лоб наморщился, отчего повязка чуть сползла, открывая кончик шрама.
- Я считаю эту книгу искусной подделкой, - резко сказал он. - Если и существует реальная книга Якоба Брюса, то, скорее всего её нельзя  так легко открыть и прочесть - без откровения свыше. Мне приходилось встречаться с человеком, знающим современного алхимика Фулканелли. Так тот утверждает, что сама по себе Чёрная книга это - таинственный иероглиф материи созидания, способной, после соответствующей обработки, проявлять таящийся в ней дух.  Чёрная книга словно бы заключает в себе первоматерию Великого Делания.  Она высвобождает скрытый в ней универсальный дух... С его помощью можно достичь просветлённого сознания, слияния материи и духа...
- А это удалось кому-то совершить? – нетерпеливо перебил Мирослав.
- Был такой Николас Фламель.
- А помню! Это тот француз, которому удалось получить философский камень.
- Да, это он. Именно Фламель проводил более-менее успешные действия с книгой. Ему удалось создать эликсир жизни... А потом – опыты Брюса...
Повертев книгу в руках, Мирослав закрыл её и аккуратно положил в шкатулку.
- А к вам как она попала?
- Это длинная история, связанная с наследством, - ответил Барт, легко махнув рукой. - Книга хранилась у меня, и я не знал куда её деть. Она как-то тяготила меня. Один раз я имел неосторожность рассказать о ней одному человеку. А он был связан с этим Мачкой. И с тех пор, вот уже шесть лет, Мачка пытается разными путями добыть эту книгу. Ко мне уже подсылали воров, одну опытную в искусстве соблазнения даму, пытались её выиграть у меня, купить – всё напрасно!
- А почему бы вам просто не продать её? Тем более, вы говорите, она вас тяготит. Такая книга стоит немало, на любом аукционе за неё отвалят солидный куш.
Барт покачал головой. Потом провёл рукой по лбу. Повязка мелькнула вниз, словно зелёная ящерица.
- Продавать её нельзя. Я вам сейчас не могу всего объяснить.
- А проиграть в карты можно.
- Я не проиграл. Я просто поддался вам. Не буду раскрывать секреты, - слегка улыбнулся Барт.
Мирослав чувствовал, как багровеет лицо.
- Я знал это, - процедил он.
- А сейчас я вам дарю эту книгу. С благородной целью – чтобы с её помощью вы могли бы выйти из сложного положения.  Если, конечно, у вас это получится.
На какую-то минуту воцарилось молчание, слышно было лишь завывание ветра и стук ставень.
- Как вы думаете, а зачем книга нужна Мачке? – нарушил тишину Мирослав.
Барт пожал плечами.
- Кто знает... Секрет долголетия, продажа и зарабатывание денег, шантаж – всё может быть... Не знаю.
- Продавать же её нельзя...
- А он откуда об этом знает? И ещё... Таким как Мачка закон не писан...
Барт откинулся на спинку кресла, вынул из кармана часы и щёлкнул крышкой.
- О, время уже позднее, - произнёс он. - Ладно, я буду прощаться. Напоследок совет – будьте осторожны. И не обращайтесь в полицию – у Мачки там могут быть осведомители. Тогда можете погибнуть и вы, и ваша возлюбленная.
Барт встал, взял шляпу и трость.
- Господин Барт, получается, отныне - я ваш должник..., - сказал Мирослав.
- Ни в коем случае. Если эта книга послужит доброму делу – я буду счастлив. Прощайте. И пусть вам повезёт.

***
Мирослав стоял у окна, в котором отражались светящаяся лампа на столе и тёмный силуэт шкатулки. За окном повисла глухая ночь, лишь звёзды подмигивали загадочно и печально.
Вернувшись в спальню Мирослав попытался в очередной раз заснуть. Но сон не приходил -  волнение достигло предела.
Подперев руками голову, он долго сидел на кровати, пытаясь успокоиться. Затем, не торопясь, вернулся в комнату, сел к столу и открыл шкатулку. Перед ним замерла, таинственно дыша, старинная книга.
Мирослав осторожно тронул тяжёлую обложку. Он неплохо знал немецкий, но книга была написана каким-то невыразимо древним и сложным языком, поэтому Мирослав просто листал страницы. Его особенно привлекла пентаграмма с вписанной человеческой фигурой. Он где-то читал, что это означает пять элементов, то есть -  четыре стихии: Огонь, Вода, Воздух, Земля, а также Дух или Эфир. Это изображение знака «микрокосма» у оккультистов.
Мирослав вспомнил «Фауста» Гёте. Там пентаграмма была защитой от злых духов.
На одной из страниц он увидел изображение бородатого человека. Из широко расставленных глубоких глаз выходили лучи. Человек на картинке шевельнулся, лучи проникли в тело Мирослава, и он ощутил, что падает в какую-то бездну, наполненную миллиардами человеческих голов, взиравших со всех сторон. Все они гудели, шипели и кричали. Внезапно сотни рук указали ему на заносящийся над ним кинжал, Мирослав закричал и ... проснулся.
...Он с усилием стал разминать онемевшее тело.
 Утро лило в окно ласковые лучи. Книга лежала на полу.

***
Лето будто решило напомнить о себе - густое марево духоты в эти последние дни августа повисло, сдавленное стенами домов.
Но поздним вечером духота отступила. Раскалённый воздух сменился приятной прохладой. Повеяло ароматами приближающейся осени.
Тёмно – зелёные деревья неслышно колыхали листвой и, казалось, под потоками воздуха подрагивают звёзды и застывшая в облачной дымке луна.
Подсвеченные облака медленно укрыли ночное светило, дав работу тусклым фонарям, освещавшим усталые клёны, белые скамейки и тяжёлые гроздья чёрного винограда, каким всегда славилась Гребовка.
Он медленно шёл по аллее, чувствуя на себе множество напряжённо следящих глаз, как живых, явленных миру на какой-то срок, так и потусторонних, чья жизнь длинна и непонятна. Где-то далеко заливались трубы, тренькало банджо, а потом всё стихло. Вдруг завелись собаки – визг и писк, рычание перешли в вопль, затем в лай. Далее последовал шелест бегущих животных, и опять всё затихло.
Мирослав вздрогнул – казалось ожило дерево. От него отделился долговязый человек.
Мирослав сжал ручку чемоданчика. Он узнал этого высокого человека с желтоватыми усиками на мрачном лице и опущенными уголками губ – одного из шайки Мачки.
- Вечер добрый, господин Липский. Куревом не угостите?
Мирослав достал портсигар. Долговязый жадно закурил, сложив ладони куполом над крохотным пламенем зажигалки.
- То что обещано – с вами? - спросил он, выпуская дым, окутывая Мирослава табачным запахом.
Мирослав подтвердил:
- Со мной. И учтите, если вы захотите насильно отнять книгу – ничего не выйдет! Этот чемоданчик вам не открыть. Поэтому, сначала – Виола. Отпустите её – тогда получите всё, что нужно.
Шимон улыбнулся лошадиной улыбкой.
- Пан Мачка велел для начала показать её. Но отпустим её тогда, когда вы передадите нам книгу.
- Я хочу видеть её, убедиться, что она здесь и с ней всё в порядке.
Долговязый легко свистнул.  Медленно, визжа колёсами, по аллее подъехал знакомый катафалк. Кони, ударив копытами, остановились. На козлах сидел усатый Войтех с неизменным моноклем, сверкающим в глазу, одетый в сюртук и полосатые брюки
- Ну что, Шимон, всё по плану? – спросил он.
Долговязый Шимон махнул рукой и крикнул:
- Показывай!
 Войтех слез и открыл дверцу.
Выглянула Виола – при свете фонаря её лицо было бледным и растерянным.
- Господи, Мирослав! Что они хотят от тебя, милый?
- Всё будет хорошо. Спокойно жди, - ответил Мирослав, с усилием сдерживая себя.
Лицо Виолы исчезло.
- Это всё, Липский. Болтать будете после. А сначала дело, - промолвил Войтех.
Из катафалка выбрался горбатый карлик. Он был в плаще почти до самых пят и в большой круглой шляпе.
Войтех предложил:
- Гвельф, объясни ему всё.
Горбун процедил тонким голосом:
- Как видите ваша дама в целости и сохранности. Пойдёмте теперь, покажите свою добычу.... Если всё будет в порядке – получите свою милку.
И его звонкий смех рассыпался по парку.
- Зачем куда-то идти? Давайте здесь..., - предложил Мирослав.
Его перебил Шимон:
- Здесь темно и неудобно. Там дальше имеется беседка и скамья. Там мы всё и посмотрим.
Они зашагали по аллее к небольшому строению на пригорке, утопавшему в тёмной зелени.
Бледные лунные потоки просеивались сквозь тополиную листву.
Впереди шёл горбатый Гвельф, неся зажжённую лампу.
Старинная беседка оказалась полуразрушенной и увитой плющом. Вокруг холодно синела ночь. Внизу, за кустами, у самого подножья склона, слышался тихий плеск ручья. Его перебил хриплый звук саксофона – далёкий и безнадёжный.
На стекле керосиновой лампы виднелся чёрный язычок копоти.
- Ну и что там? – спросил горбатый Гвельф, кивая на чемоданчик.
Мирослав какое-то время размышлял, потом вынул ключ.
- Только давайте без фокусов...
- Открываем! – громко скомандовал Шимон.
Мирослав щёлкнул ключом. Под лучи фонарей явилась шкатулка.
Далёкий саксофон умолк. Книга в шкатулке казалось чёрной бездной, ведущей в преисподнюю.
- Есть! –  очарованно прошептал Шимон и вынул книгу. – Хорошо! Пан Мачка будет доволен.
Выпуклые глаза Гвельфа блеснули зелёным:
- Вы молодчина, Липский, дайте - ка я обниму вас, дружище!
Мирослав даже не успел воспротивиться этим мерзким объятиям. Горбун тут же прыгнул на него и молниеносным ударом снизу вонзил кинжал.
Затем он с Шимоном вытолкнули тело из беседки. Шелестя травой, оно тяжело покатилось вниз, туда, где в кустах шумел ручей.
Прихватив добычу, Шимон и Гвельф выскользнули из беседки в синеву ночи. Лампу притушили, чтобы не обращать на себя внимания.
По стуку копыта, фырканью они определили место, где стоял катафалк. Далеко в ресторане празднично загудели невидимые люди.
- Всё в порядке, Войтех!  Поторопимся! Стегай лошадей, поехали, - скомандовал Шимон.
Они с Гвельфом сели внутрь катафалка, где безучастно сидела девушка. Лицо её было закрыто тёмной вуалью.
Человек на козлах хлестнул лошадей, и катафалк тронулся. При жёлтом свете лампы Шимон стал осматривать книгу.
- Смотри, то, что надо, - сказал он горбуну.
Гвельф скрипучем голосом промолвил:
- Слушай, эта книга – тысячи золотых монет. Может сбежим с нею и продадим?
- Ты что! – отмахнулся  Шимон.  – Ты дурак горбатый! Я много лет верно служу хозяину и не собираюсь его предавать.
- Как хочешь! Я же только предложил. А ты чего молчишь? (Гвельф обратился к Виоле). Скучаешь за своим ухажёром? А его уже нет.
Тут горбун захихикал.
- Но ты не тоскуй! Зато мы есть! И хозяин велел делать с тобой всё, что мы захотим!
Шимон хихикнул в темноте:
- Представь себе – огненная любовь в катафалке! Ха-ха!
- А ну - ка, что у тебя здесь? – елейным голоском сказал горбун.
В его руке появился кинжал. Одним взмахом он рассёк верхнюю часть платья.
И тут они застыли.
Шляпка с вуалью была отброшена.  Но перед ними была не Виола. Свет лампы озарял лицо совсем другой женщины с насмешливым лукавым взглядом. Её тщательно уложенные волосы отливали медью.
-  Вот это сюрприз! А вы кто такая? А где Виола?
- Там где надо! - решительно и громко ответила незнакомка. - Вам её уже не достать! А сейчас рты закрыли  и подняли руки!
На Шимона и Гвельфа смотрело блестящее дуло револьвера.
- Да вы что, сбрендили, мадам?! Знаете, что сейчас за это будет? –  изумлённо спросил Шимон.
- Знаю! Но – сначала - с вами!
И она выпалила из револьвера так, что Шимон и Гвельф в страхе пригнулись.
В эту минуту катафалк остановился, дверца отворилась.
- Выходите! – прозвучал чей-то сильный голос.
- Ну же! - женщина толкнула Шимона стволом револьвера.
 Они выбрались наружу и огляделись.
Стоявший на земле фонарь таинственно озарял траву и деревья. Кучер спрыгнул с козел. Свет блестел на впалых щеках худого остроносого юноши. Это был Равен. Рядом стоял высокий мужчина в шляпе и добротно сшитом костюме. Шимон и Гвельф узнали в нём того самого господина, который лихо орудовал шпагой, вынутой из трости, когда освобождал Мирослава от рук Мачки. Это был Лео Пфеффер.
- Ну, вот и попались голубчики! – воскликнул Лео. -  Ну, где же знаменитая книга? Ольга, она здесь?
Ольга подала чемоданчик. Когда он был открыт, Шимон вдруг заговорил:
- Подождите. Эта вещь принадлежит господину Мачке, и я за неё отвечаю. Дайте - ка я лучше сам... Я знаю, как обращаться... Это хрупкая вещь, очень старая.
Он взял шкатулку из рук Ольги.
Левой рукой он достал книгу, а правой внезапно изо всех сил швырнул шкатулку в лицо Равену, отчего тот отпрянул назад.
В это самое время Лео Пфеффер был скован жилистым и быстрым горбуном, прыгнувшим ему на грудь. Револьвер покатился под колёса катафалка.
Шимон ловким зайцем метнулся в кусты и пропал так быстро, что никто не успел сообразить. Револьвер в руке Ольги, дрогнув, выстрелил вслед, но было уже поздно.
- Стой! – крикнул Равен и кинулся за беглецом.
Оттолкнув горбуна, Лео Пфеффер схватил трость и обнажил шпагу.
Он сделал выпад. Горбун, молниеносно отбив удар шпаги кинжалом, ловко поднырнул под неё. Лезвие блеснуло у самого горла Лео.
Грохнул выстрел. Горбун обмяк, весь сморщился, будто раздавленный паук и свалился на траву.
Ольга подошла ближе, осмотрела тело. В руке её дымился револьвер.
- Всё в порядке, Лео?
Тот потирал горло, тяжело дыша.
- Пожалуй, да!
- Нужно спасать Мирослава. Виола, кажется, побежала его искать.
-  Ничего, ей поможет Ариэль.
Из темноты появился тяжело дышащий Равен, прибежавший на выстрел. Увы, долговязый бандит исчез, а с ним и ценная книга.
- Ладно, его уже не найти, - сказал Лео. – Возьмём фонари и спустимся в ложбину.
Они осторожно шагали по клеверной росе, освещая сонные кусты и деревья.
Вода серебристыми переливами сверкала под луной, колыхаясь в лёгкой дымке.
У самого ручья, прислонившись к камню, лежал Мирослав. В плечо его уткнулась голова Виолы, виднелась каштановая коса с чёрным бантом. Пальцы их рук были переплетены. Рядом сидел Ариэль, свесив вниз длинные скомканные волосы, преданно смотревший на госпожу. Свет фонаря даже не заставил его зажмуриться, но на глазах застыли слёзы.
- Ну вот теперь всё, - твёрдо сказала Ольга, пристально оглядывая Виолу и не решаясь смотреть Мирославу в глаза. – Мирослав, у тебя всё в порядке?
- Ариэль немного не успел...  Но я вроде жить буду! - ободряюще улыбнулся Мирослав.
- Ага... Вот только исцарапался весь, синяки и ушибы, - вздохнула Виола.
- И ещё я, кажется, руку сломал, - поморщившись, добавил Мирослав.
- И молчал!
- Где? Давайте, попробую вправить, -  предложил Лео.
Он  осмотрел руку, а затем внезапно дёрнул её так, что Мирослав вскрикнул.
- Вы что! Ему же больно! – воскликнула Виола.
- Главное, что ты жив! – хмуро добавила Ольга. – Остальное подлечишь. Ну, наверное, я уже не нужна, Мне завтра рано нужно по делам. Я пойду.
Мирослав поймал её за руку и легонько поцеловал.
- Спасибо тебе.
Ольга кивнула и молча стала взбираться вверх по склону.
- Но как вам удалось не пострадать от ножа этого бандита? – поинтересовался Равен.
- Меня спас тонкий кольчужный колет, - пояснил Мирослав. – Спасибо дорогому Лео. Ну, теперь у него будет материал для нового романа!
Лео усмехнулся и предложил подниматься наверх. По дороге он сообщил, что Шимон исчез, а с ним и книга.
- А может это даже к лучшему, - сказал Мирослав, тяжела дыша. – Эта книга не должна лежать у одного человека, как сказал мне Барт.
- Он бегает быстрее, чем я, - смущённо сказал Равен. –  Да и темно вокруг...
- Жаль, что не удалось её полистать, - сожалел Лео.
- Сомнительное удовольствие, – добавил Мирослав.
Для возвращения домой решили использовать катафалк. Отвезли домой Ольгу и простились с Ариэлем.
- Скажи отцу, что завтра, в крайнем случае, послезавтра я буду дома, - велела ему Виола.
Катафалк с мертвецом Гвельфом и со спящим Войтехом, которому Лео вкатил лошадиную дозу снотворного, оставили у входа в Вояновы сады.

***
Спустя час четверо сидели в квартире Мирослава за круглым столом, на котором светилась лампа с абажуром.
Отужинали чем было, а затем пили сливянку и обменивались впечатлениями.
Рука Мирослава оказалась вывихнутой, а сам он был весь исцарапан. Виола смазала его раны целебным бальзамом.
- Но всё-таки, откройте тайну, как вам удалось меня освободить и всё так ловко подстроить с книгой, - попросила Виола.
- Когда я понял, что иного выхода нет, как только опираться на друзей, я позвонил Лео в Вену, - рассказывал Мирослав. – Он ведь предлагал свою помощь. И я благодарен ему.  Он бросил все дела, приехал. Мы разработали детальный план. Посвятили в него Ольгу, Равена и Ариэля. Конечно, всего не предусмотришь. Случиться могло всякое, уже на ходу подстраивались под ситуацию. Самое сложное – мы не знали, сколько людей Мачки будут задействованы...
- Мне удалось обезвредить одного типа у входа в парк, - рассказывал Лео. – Когда брали этот жуткий катафалк, то усатому с моноклем вкололи мощное снотворное.  Слава богу, что с Виолой всё было в порядке! Как она была потрясена освобождением, вы бы видели!
И он подмигнул девушке.
- Да, это был сюрприз! – глаза Виолы горели восторгом.
- Ну, а дальше – мы разыграли настоящее костюмированное театральное представление! Тут уже примой была Ольга!
- Да, пани Ольга блестяще справилась с поставленной задачей! – восторженно сказал Равен.
- Но более всех мы переживали за Мирослава. Риск был велик!
- Я сам был в огромном волнении, - вздохнул Мирослав. - Ну, хорошо, что всё обошлось, кольчуга спасла!
Лео Пфеффер поднял свой бокал:
-  Давайте выпьем за всех нас, за наше благополучие!
Когда все выпили, Лео обратился к Виоле.
- А теперь попрошу вас, очаровательная Виола, если конечно не затруднит, рассказать, как вам жилось в застенках у этого чудовища.
Все посмотрели на Виолу, стараясь уловить её реакцию.
И девушка стала рассказывать не спеша, с паузами и тяжкими вздохами.  Видно, что, с одной стороны – ей вспоминать  об этом не так приятно, с другой –  нужно было выговориться.
- Я была с Мирославом в ресторане. Помню корзинку с цветами, а потом – ничего, провал... Очнулась я в запертой комнате. На окне решётка, за окном лес, а внизу – настоящая пропасть, на дне которой бежит маленькая речушка. Ко мне приходила горничная. Звали её Амалия. Она приносила еду, убирала, была сухо вежлива со мной, но ни о чём лишнем говорить не позволяла. В дверях всегда стоял крупный бритоголовый человек, как бы охранявший её, следивший за порядком. Именно от Амалии я и узнала, что нахожусь в доме за городом, в лесу. Дом принадлежит пану Мачке. И что, если я буду послушной, то у меня есть шансы остаться в живых. Самого Мачку я не видела ни разу – он не соизволил явиться. Приходил его помощник по имени Войтех, тот самый тип, с усами, как у кота и с моноклем. Он говорил, в сущности, то же, что и Амалия....
Ну вот... Так я томилась в этом заключении, обдумывала всякие планы побега, особенно по ночам. Я оглядывала стены, осторожно толкала дверь, дёргала решётку – всё напрасно. Очень тяжело было пережидать эти дни. Я томилась от вынужденного безделья, плакала, утешала саму себя, что всё будет хорошо, что меня найдут, или мне удастся бежать, читала сама себе стихи. Как-то днём я оглядела решётку на окне и заметила, что она замыкается. Значит есть ключ! Два дня прошло в поисках выхода из ситуации.
В одну из ночей мне почудился шёпот. Я обычно очень чутко сплю, поэтому быстро пробудилась и поняла – меня разыскал Ариэль! Он парил рядом с окном. Я сказала ему о ключе, он понял меня и исчез. Следующей ночью я дождалась его – зазвенели ключи, я оказалась на свободе.  Как Ариэлю удалось достать ключи, ведь он и похищение – вещи несовместимые – это он как - нибудь расскажет, если захочет... Ариэлю было не впервой лететь со мной вместе, хотя я груз порядочный!
- Да ты легче пушинки, - улыбнулся Мирослав.
- Но для Ариэля всё же груз! Но ... я недооценила Мачку. Дом охранялся очень тщательно! Едва мы взмыли над лесом, как попали под луч прожектора, и стальная  стрела из специального арбалета попала в спину ангелу. Это стреляла охрана с вышки – было у людей Мачки такое бесшумное оружие. Раненый Ариэль стал плавно снижаться, и мы с ним очутились в ночном лесу, полном странных звуков и шорохов. Ариэль был серьёзно ранен и на лечение ему нужен был хотя бы день - дальше лететь вместе со мной он не мог. Поддерживая моего раненого ангела, я добралась с ним до лесной поляны. Здесь журчала речушка и лежал большой серый камень. Взяв с меня слово, что я никуда не уйду с этого места, Ариэль с трудом поднялся на воздух. Он должен был вернуться домой к отцу и заняться лечением. Наломав веток, сделав себе ложе, я легла отдохнуть. Вокруг летали какие-то светящиеся насекомые, далеко ухала сова -  казалось, что в этой глуши меня никто не отыщет. Но прошёл час или чуть поболее, как я услышала голоса, лай собак, заметила свет фонарей. Меня искали! Я подхватилась и помчалась что было сил наугад через чащу, а за мной уже летели чёрные злые собаки! С последних сил, задыхаясь, я вскарабкалась на высокое дерево. Собаки злобно рычали и лаяли внизу...  А тут подоспели эти головорезы Мачки! Дальше началось такое – вспоминать трудно... Кратко скажу – влетело мне! Этот мерзкий тип Шимон привязал меня к столбу, а ужасный горбун несколько раз хлестнул плетью по спине. В кожаных ремнях «хвоста» было что-то свинцовое – раны потом не сразу зажили! Боль была адская!  Но тут появился Войтех с бритоголовым охранником, и горбун опустил свою плеть.
«Это будет тебе уроком» - заявил Войтех. – «Больше не пытайся бежать – умрёшь!»
Меня поместили во внутренней комнате без окон. Приходил лекарь и смазал мои раны, царапины и ссадины.
Так я томилась и дальше в этих застенках, пока за мной не пришли и не велели собираться.
Была ночь. Меня посадили в чёрный катафалк и повезли в город. В парке я увидела Мирослава и стала молиться, чтобы он остался жив. Ну, а тут подоспели вы! Думаю,  что если бы не вы, бандиты всё равно не отпустили бы меня. Вы спасли мне жизнь!


Глава 10. День срывает маски

В связи с тем, что начальство требовало документы о закрытии дела Эрнста Габора, комиссар Майнер до самого вечера был погружён в бумажную рутину. В папке с делом он обнаружил давний отчёт своего помощника Карла Шипки. Тот писал, что по указанному в открытке Габора адресу, Фульвия Серра не проживает. По сведениям соседей Фульвия зарабатывала на жизнь шитьём по дому. Мужа у неё не было, жила с сыном, который пять лет назад скоропостижно скончался от чахотки. Последние полтора года Фульвия Серра находилась на лечении в психиатрической клинике. Майнер ещё раз посмотрел открытку Эрнста Габора:

«Я тебе обязательно помогу. Ты только держи язык за зубами. Я думаю, мы с тобой поладим».

Комиссар закурил и, откинувшись в кресле, задумался. Какая связь могла быть между обычной белошвейкой и бароном, карточным игроком? Быть может она была любовницей Габора? Какие тайны она знает, почему должна молчать? А помощь свою Габор обещал именно за молчание?
Майнер продолжал размышлять об этом деле сидя в своей любимой корчме «У короля Брабантского» за кружкой пива.
Через полчаса он попросил хозяина позвонить и набрал номер Шипки.
- Вечер добрый, Карл! Извини, что поздно тревожу... Ещё не спишь? А, возишься с детьми... Правильно, воспитывай... Слушай, я читал твой рапорт о своих поисках этой... кхм...Фульвии Серра. Помнишь? Так вот, постарайся узнать, в какой клинике она сейчас находится. Когда узнаешь, доложишь мне.

***
Психиатрическая лечебница, в которой лечилась Фульвия Серра, находилась в Богнице и была открыта не так давно.
Майнер постоял перед главным входом в административное здание больницы, полюбовался костёлом Святого Вацлава, расположенного напротив, поглядел в серо-голубое небо, облекающееся в осенние краски, и шагнул к двери.
Главный врач – сухощавый мужчина с бородкой, очень доброжелательно отнесшийся к визиту комиссара, рассказывал:
- Больная поступила к нам полтора года назад. Её сопровождал некий господин, внешности я не запомнил. Кто-то оплатил лечение женщины и её содержание на ближайшее время. Вероятно, это был барон Габор.  У больной все признаки и симптомы начинающейся шизофрении – неожиданные страхи, слуховые галлюцинации, апатия переходящая в раздражительность. У неё есть некоторые странности, например, она любит бывать на кладбище. Да, тут к нашей территории примыкает кладбище, и она любит гулять именно там, а не в больничном саду. Обычно она сидит на скамье, иногда ухаживает за деревьями... Внешне поведение её кажется тихим и спокойным. Но временами бывают приступы.
- Я мог бы задать Фульвии Серра несколько вопросов? – спросил Майнер, поглаживая пальцами шею.
- В этом есть необходимость? Дело вот в чём. Мы стараемся лишний раз не тревожить больных. Это может ухудшить их состояние и помешать лечению. Для общения допускаем только близких родственников.
- Это важно, - заверил врача Майнер. - Вы вероятно слышали о таком громком деле, как убийство Эрнста Габора?
- Нет. Мы живём немного в изоляции от всего мира, - ответил врач, сделав жест костлявой рукой. – Как я правильно понял - погиб близкий к Фульвии Серра человек, тот самый Габор. Какой ужас!
- Мы ведём расследование. И показания Фульвии могут прояснить некоторые детали. Я очень прошу вас разрешить свидание.
Врач задумался. Он смотрел куда-то то вниз, временами  то морщил лоб, то супил брови.
Наконец он постучал тонкими пальцами по столу.
- Ну что же, если есть такая острая необходимость, то мы готовы пойти навстречу нашей полиции. Только... я отправлю с вами лечащего врача и санитара. Они будут неподалёку, если случится рецидив...
Майнер пристально посмотрел на лекаря.
- А можно я попробую сам к ней подойти и поговорить?
- Ну, если у вас получится...
Кладбище непосредственно примыкало к территории лечебницы. Открыв калитку, Майнер сделал шаг и остановился.
Памятники кладбища были видны сквозь ветки деревьев. Комиссара кто-то тронул за рукав. Рядом стоял маленький лысоватый человек в белом халате. Он молча указал рукой вперёд. Там, на самом краю кладбища, у могил, под молодыми деревцами, колышущимися под лёгким ветерком, сидела одинокая женщина в тёмном.
- Это она и есть. Фульвия Серра.
- Спасибо. Дальше я сам.
Оглядывая могилы, кусты и деревья, глядя на облака в небе, вслушиваясь в пение птиц, комиссар шёл по аллее в направлении скамейки, где сидела женщина. Наклонившись, она рвала и складывала в букетики маленькие полевые цветы.
Размышляя, как подойти к женщине, чтобы не вызвать её испуга или раздражения, Майнер сначала походил по дорожкам между могилами, постоял перед надгробными плитами, слушая, как ветер звенит фарфоровым венком у подножия креста. Постепенно он приближался к тому месту, где сидела Фульвия.
Она легко вскрикнула и какое-то время не сводила глаз с комиссара.
 Майнер, лишь скользнув по ней взглядом, долго стоял перед могилой какой-то девушки, чей облик был выбит на мраморе.
- Она теперь уже на небесах, - послышался за его спиной низкий с лёгкой хрипотцой голос. – Это утопленница. А вы её родственник?
Майнер обернулся и спокойно ответил:
- Да, отдалённо. А вы знали эту девушку?
Фульвия Серра имела загорелое, немного обветренное лицо,  в тёмных волосах поблескивали седины. Губы её нервно подёргивались, но глаза были полны любопытства.
- Нет, не знала. Но я беседовала с её духом. Её отец был алкоголиком, много пил, муж изменил ей, и от отчаяния она бросилась в воду.
- Да, несчастливая судьба...
- Я знаю судьбы многих умерших вокруг.
Комиссар поднял брови.
- Это очень интересно.
Фульвия подошла и протянула Майнеру букетик цветов.
- Вот возьмите. Положите на могилку.
Майнер поблагодарил, выполнил её просьбу и, какое-то время, стоял молча, рассматривая изображение на памятнике.
Потом оглянулся – Фульвия делала новый букетик, разложив хрупкие цветы на скамье. Тяжёлый шмель, покружив, уселся на бледно-лиловую подушечку цветка. На скамейке было свободное место.
 Майнер подошёл и спросил:
- Можно мне присесть с вами? Я устал, хочется передохнуть.
- Конечно, - сказала Фульвия. – Здесь под деревьями так уютно.
Они сидели молча, слушая как порывы лёгкого ветра шумят в листве лип и тополей. С берёзы слетел жёлтый листик и, казалось, пахнуло осенью.
- А кто вы умершей? – спросила Фульвия.
- Дядя.
- А, понятно. Теперь, когда я в следующий раз буду говорить с ней, я упомяну о вас.
- Спасибо. А вы как здесь оказались?
Фульвия бросила беглый взгляд на комиссара.
- Меня сюда отправил он, мой благодетель. Просил пожить здесь. А мне здесь хорошо. Кормят, одевают, постель дают. Мне хорошо. Я буду хорошо вести себя и мне заплатят много золотых денег.
- Кто это обещает?
- Он, господин Габор.
- Габор... Что-то слышал о нём. Но где... не припомню...
Фульвия улыбнулась:
- А вы любите карточную игру? Да? Так вот, он часто играет в карты. Очень хорошо зарабатывает, выигрывает большие суммы. Он мне даст много золотых монет.
- Да, точно... Габор, карточный игрок... Вспомнил! Барон Эрнст Габор.
Фульвия вдруг удивилась и как будто обиделась.
- Барон? Слушайте, что вы говорите! Ну какой он барон?!
- Значит я ошибся? Простите!
- Конечно ошиблись! Он вовсе не родовит. Так, одно название... Барон...  Ха! Если хотите знать, то он бывший святоша. Инквизитор!
- Бывший священник? – уточнил Майнер.
- Ну, или монах, я точно не знаю... Он боялся, что за свои грехи будет гореть в аду, вот и бежал из той, прошлой жизни, сменив всё – имя, биографию. Но я – то его знаю, я помню...
- Вы его знали ещё священником? Хм, интересно. Сначала святой отец, а затем – карточный игрок. Зигзаг судьбы...
- Как же мне его было не знать, дорогой господин?! – воскликнула Фульвия. -  Я тогда прислуживала моей госпоже. Может слышали – Джулия Риччи?
- Она была очень красива. Итальянка, - наугад сказал комиссар, глядя как на ветке раскачивается маленькая птичка.
- О да, очень красивая. Джулия – настоящая красавица. Но... её растоптал этот Пьетро. Растоптал, погубил, сорвав этот едва распустившийся цветок.
Комиссар пристально посмотрел на собеседницу. На глазах у Фульвии заблестели слёзы.
Майнер осторожно взял её за руку.
- Прошу вас, успокойтесь. Дело ведь давно было!
Она всхлипнула.
- Только почему Пьетро? – спросил он.
- А это его настоящее имя – Пьетро Пеллигрини, - дрогнувшим голосом ответила Фульвия. -  Он - злодей, он же - Габор.
Она залилась слезами:
- Он изнасиловал мою госпожу... Да, изнасиловал! Потом погубил её ребёнка. У меня тоже был сын, но он умер от болезни! А ребёнок моей госпожи был убит злодеем Пьетро! Но, я знаю! Я вижу, что Пьетро уже утянули в ад черти. Он там мучится!
По аллее быстро шагали маленький лысоватый врач и здоровяк санитар.
- Всё, больше нельзя! – сказал врач Майнеру. - Мы её уводим!
Они увели Фульвию, а комиссар ещё долго сидел на скамейке и размышлял о том, что ему довелось услышать.
Вернувшись в управление, Майнер поручил своему помощнику узнать всё о Джулии Риччи и её ребёнке.

***
Спустя три дня комиссар Майнер сидел за столиком уличного кафе, пил минеральную воду и наблюдал за птицами. Аккордеонист играл весёлые мелодии. Припекало, пришлось пересесть за другой столик, где зонтик защищал от палящих лучей.
Карл Шипка опоздал на целых двадцать минут. Комиссар поворчал для порядка, а потом велел докладывать.
- Ну, что удалось раскопать по этой ... Джулии Риччи?
- Вообще-то, дело мне кажется тухлым, - сказал Шипка. – Но попробовать покопать можно. Нащупал я одну ниточку... Значит так. Была такая Джулия Риччи – красивая девушка семнадцати лет, дочь предводителя артели рыбаков, родом из Лидо-ди-Езоло.
- Это где-то рядом с Венецией?
- Да. Курортный городок на берегу Адриатического моря. За ней ухаживал какой-то священник, или монах. Известно даже имя - Пьетро Пеллигрини.
- Вот как, - воскликнул Майнер. – Чёрт возьми, всё сходится! Но, как же обет безбрачия?
- Да, верно, целибат мешал ему жениться на девушке, но вовсе не мешал соблазнить её. Короче, от него она имела ребёнка, но дитя родилось мёртвое.
- Вот как! Хм... А что же с самой Джулией?
- Она умерла от послеродовых осложнений. Это достоверно известно - есть документ. Похоронена в том же городе. Но самое странное – после этого случая внезапно исчез и сам Пьетро Пеллигрини.
- Как исчез? Куда? – спросил Майнер, бросая в рот леденец.
- Неизвестно.
- Ушёл в монастырь замаливать грехи под другим именем?
- Нет никаких сведений.
Шипка хлебнул чаю и хрустнул печеньем.
Причмокивая губами Майнер сидел неподвижно и размышлял.
- Фульвия Серра утверждает, что барон Габор – это и есть Пьетро Пеллигрини, - сказал он наконец.
Шипка чуть не захлебнулся.
- Да вы что, шеф... Хотя, почему, очень может быть! Сменил личину, так сказать.
- Но, может быть, это бред самой Фульвии.
- Кто знает... У них, у психов, всё не так просто, - сказал Шипка. – Давайте сопоставим. Кто такой этот барон Габор? Человек из ниоткуда! Он появился в нашем городе, как снег на голову, быстро стал завзятым игроком в покер.
- И эта Фульвия Серра – бывшая служанка Джулии... Тоже явилась сюда.... Ты ещё говорил про ниточку...
Шипка усмехнулся, поставил кружку на столик и сказал:
- Ниточка вот какая. Завещание Габора. Оно уже вступило в силу. Своё имущество он завещал некоему Яну Блатасу, Фульвии Серре и большую часть - Виоле Висконти!
- Виоле? Но ведь она была его содержанкой...Что это он так воспылал к ней любовью, что даже часть имущества оставил! – удивился комиссар.
- Трудно сказать.
- Надо будет повидаться с Мирославом Липским – он имеет связь с Виолой.
- Но, вероятнее всего, она почти ничего не скажет нам о бароне. Не знает, - заметил Карл Шипка.
- Согласен. А вот этот... как его... Ян Блатас... Кто он такой?
- Кое-что узнал о нём... Адвокат «средней руки». Чаще всего бедствует. Имеет свою маленькую контору. Но это громко сказано – там он появляется нечасто, окна грязны и вообще – кабинет запущен.
- Ну хорошо. Есть на него что – нибудь?
- Он был уличён в мошенничестве. В прошлом году. Взял крупную сумму с доверителя на передачу взятки якобы знакомому ему судье, но фактически присвоил деньги себе. Благодаря связям Габора избежал наказания.  Ну, можно ещё чего-нибудь нарыть.
- Попробуем поговорить с ним имея на руках этот козырь, - сказал Майнер.
- И ещё – он частый посетитель притона на Кармелитской.
- Это напротив костёла?
- Да.
- Что там? Девочки, опиум?
- И то, и другое, но больше последнее.

***
Ступеньки вниз были тщательно вымыты, но казались древними, выщербленными тысячами ног.
Он всё же добрался до низа подвала, шагнул в комнату и огляделся.  Лампы освещали скудную и смрадную обстановку. На убогих лежбищах, которых трудно назвать кроватями, трупами застыли люди. В окружающем полумраке он заметил, как одна из фигур зашевелилась. Из полумрака выглянуло сморщенное лицо.
- Приятно, что сам господин комиссар посетил нас, - хриплым голосом заявил китаец. -  Хотите выкурить трубочку? Это вас утешит. Все ваши проблемы как рукой снимет.
Майнер схватил хрупкую шатающую фигуру за шиворот так, что треснула рубаха.
- Слушай, ты мне зубы не заговаривай. Мне нужен Блатас. Ян Блатас. Знаешь такого?
Китаец закивал, улыбаясь жёлтой, щербатой улыбкой.
- Да, господин комиссар. Конечно. Только он путешествует по облачным краям.
- Где?
- Приглядитесь. Крайняя кровать.
Он кивнул в дальний тёмный угол.
 В это время одна из фигур, распластанных на ложе, ожила и стала полушёпотом что-то говорить китайцу. Тот взял маленькую трубку, зажёг её угольком и стал раскуривать.
В это время, вышедший на свежий и достаточно прохладный воздух, комиссар устроился на скамейке, сунул в угол рта сигарету, закурил, внимательно следя за выходом из притона. Сделав несколько затяжек он кашлянул, затушил сигарету и бросил.  Затем посмотрел на часы. Он ожидал прихода своего помощника Карла Шипки с минуты на минуту. Тот зашёл в «весёлое» заведение пани Лили, расположенное с другой стороны здания, чтобы разузнать кое-что, необходимое для дела.

***
Неподалёку от заведения в густых кустах притаились двое – Шимон и Войтех. После провала операции с Мирославом Войтех вообще решил не возвращаться к Мачке, опасаясь наказания. А Шимон вернулся, передал Мачке книгу, но тот прогнал его с глаз долой, лишив наградных.
Огорчённый до глубины души Шимон отыскал в городе Войтеха. Вместе они зашли в ресторан и выпили с горя.
Потом решили завалиться к девочкам в бордель Лили на Кармелитской, но денег более не было. Так у них появилась идея грабануть одного из посетителей, желательно основательно ослабленного и подвыпившего.
Не прошло и двадцати минут, как жертва появилась сама – сухощавый брюнет в распахнутом летнем пальто, под которым можно было разглядеть модный серый костюм. Это был Карл Шипка.
- А вот и наш клиент, - сказал Шимон Войтеху. - Берём его даже не задумываясь. Такой франтик явно имеет толстый кошель.
- Что-то он мне не внушает доверия, - ответствовал осторожный Войтех, - да и рожа вроде знакома.
- Да завсегдатай он, вот и рожа знакома, - уверял Шимон. – Берём, отвлечём подальше, к деревьям, чтобы не у входа...
Шипка уже собирался завернуть за угол, как тут к нему подбежал ловкий Войтех.
- Милостивый пан, тут одной даме стало плохо, - Не поможете ли?
- Какой ещё даме?
Шипка обернулся и внутри Войтеха всё замерло – он узнал полицейского.
- Ну? Что молчишь? Куда идти нужно? Где дама?
- Т-туда, - волнуясь почти прошептал Войтех, показывая на группу деревьев в отдалении.
Карл Шипка широко зашагал в указанном незнакомцем направлении, остановился в густой тени тополя.
- Ну и где? – спросил было он, как вдруг резкий удар по голове заставил его согнуться от боли.
- Постой! – сдавленно крикнул Войтех своему напарнику, но уже было поздно – тот нанёс удар.
Карл Шипка устоял. Превозмогая боль, собрав все силы, он острым локтем врезал напавшему на него сзади в живот, отчего тот задохнулся.
Другой рукой он рванул из кармана браунинг, но направить его не успел. Руку с оружием перехватил Войтех, и выстрел сухо щёлкнул в крону дерева.
И тут же горячий нож вонзился в тело Шипки и сковал новой болью.
Он опустился на траву.
- Ты что наделал, дурень! Зачем ты его пришил? Это же полицейский! – воскликнул Войтех.
- Какой полицейский?
- Да я его знаю.
- Да начхать мне кто он такой. Оттащим подальше под дерево и берём кошель.
Обшарив карманы Шипки оба покинули убежище.
- Теперь у нас один путь, - скрыться у Лили. Вперёд! Тогда мы ничего не знаем и не ведаем! Мы были у неё! Чей это трупак – неизвестно.

***
Сухой щелчок, схожий с ударом кнута, заставил сидевшего на скамейке Майнера встревожиться.
Звук выстрела он отличил бы от сотни других звуков.
Майнер быстро прошёл за угол здания к тому месту, где был вход в бордель.
Из полуоткрытого окна доносилась негромкая музыка. Майнер заглянул в окно, по бокам которого висели тяжёлые красные занавески. Он увидел часть коридора, открытые двери в танцевальный зал.
Он быстро обернулся и стал осматривать местность.
Походил под деревьями, заметил примятую траву и пятна. Он наклонился, а потом поднял руку – пальцы были в чём-то липком. Нет сомнения – это была кровь. Тёмный силуэт на траве рядом с кустами, под кронами, прятавшими звёздный небосвод и луну, привлёк его внимание.
Комиссар щёлкнул зажигалкой.
- Ай-я-я, как же это так... Карл, как же это? Кто же это тебя?
Карл пошевелился и показал рукой в направлении здания.
- Ты же весь в крови. Какой мерзавец тебя...?
Майнер быстро снял плащ, скатал его и положил под голову Шипки.
А затем бегом бросился к дверям притона. 
Ворвался в коридор как вихрь, чуть не сбив с ног пани Лили – густо накрашенную женщину.
- Вечер добрый, дорогой пан, заходите! Ой, простите, не сразу узнала – господин комиссар?
- Быстро мне телефон! – почти крикнул Майнер. Он прошёл в кабинет с диваном, отразившись сразу в трёх зеркалах в золочёных рамах, шагнул к столу, уселся на мягкий, обитый розовым стул и подвинул к себе телефонный аппарат.

***
Когда карета скорой помощи увезла Шипку в больницу, Майнер велел Коваржику следить за дверями курильни опиума и не упустить худого рыжего человека в зелёном костюме и котелке, а сам с полицейским Новаком вернулся в притон.
- Я могу чем-то помочь господину комиссару? – спросила немного встревоженная  пани Лили.
И шепнула на ушко:
- Есть хорошенькие свеженькие девушки.
Майнер нетерпеливо махнул рукой и спросил:
- Мой сотрудник был здесь?
- Пан Шипка? Да... Мы поговорили.
- После того, как он вышел, был кто ещё? Может минут через пятнадцать.
- Да вроде... Хотя, ладно. Скажу... Вошли двое. Какие-то помятые, подозрительные, явно под градусом, но с деньгами. Я ещё спросила - могут ли они заплатить, ведь наше заведение достаточно дорогое. Они грубо так ответили, мол, тащи сюда вино и лучших девушек, давай ключи от лучших спален...
- Где они?
- Оба наверху.
По красной ковровой дорожке Майнер и Новак поднялись на второй этаж вместе с пани Лили. Та показала двери. Кивнув Новаку на соседнюю дверь, приложив палец к устам, комиссар тихонько нажал первую дверь, а когда она не открылась, сильно ударил её плечом.
Дверь с треском распахнулась.
В комнате горели голубой и розовый фонари.
На широком диване с пуфами, покрытом белой простынёй, переплетались два тела.
- Какого чёрта!
 Мужчина подскочил и стал надевать халат.
Вспыхнул верхний свет.
- Прикройся, - досадливо добавил он, и набросил розовое покрывало на крупное белое тело женщины.
- Кто вы такие? Что вам нужно?!
- Полиция! – громко сказал Майнер.
Шимон отчаянно закричал, и тут в его руке блеснул нож.
Он размахнулся им, но Майнер, перехватив его руку, резко вывернул её.
Нож упал на ковёр, а Шимон вскрикнул от боли.
Комиссар взмахнул рукой. Мощный удар в челюсть избавил Шимона от трёх зубов, а другой удар – опрокинул навзничь на ковёр и лишил сознания.
В это время в соседней комнате послышались выстрелы.
Когда Майнер ворвался туда – Новак показал на открытое окно. На постели в бальном платье, отороченном мехом, сидела перепуганная рыжая девица.
- У него был браунинг, он прикрылся ею, а потом в окно... Я стрелял, но не попал, - объяснял Новак.
В это время инспектор Коваржик шёл по ночным улицам за шатающимся субтильным человеком. Когда тот сел на лавку и бессильно склонился набок инспектор подхватил его.


***
Войтех со всего духу мчался по улицам, но внезапная мысль заставила его остановиться. Тяжело дыша он стал хлопать себя по карманам, а потом грязно выругался. Его кошель, доверху наполненный кронами, остался в комнате, из которой он сбежал через окно.
Оглядевшись, он пошёл наугад, размышляя. Денег ему было жалко.
Нет, надо вернуться, думал он. Полиция наверняка уже оставила притон, удовлетворившись пойманным (или убитым) Шимоном. Значит можно пойти и вытрясти из этой Лили свои денежки. И он это сделает!
Войтех побрёл назад, тяжело дыша и осматриваясь вокруг.
На Кармелитской тоже было тихо.
Войтех уже был близок к цели, как впереди замаячила фигура. Она будто соткалась из ночной темноты.
Это было старуха – грязная, оборванная. Покачиваясь, она, казалось, медленно плыла по воздуху, не касаясь земли.
И тут Войтеха пронзил страх. Язык старухи –  большой, опухший, красно – синий с белой каймой свисал из безобразного рта. В середине языка зияла отвратительная дыра.
- Не желаешь ли развлечься, дорогой? - прохрипела старуха, с всхлипом втягивая длинный язык и подходя настолько близко, что Войтеха обдало холодом. – Недорого возьму.
Охваченный неприятным чувством Войтех собирался отпихнуть от себя назойливую старую даму, но руки его вошли внутрь тела старухи, а когда он их отдёрнул – они были в чём-то влажном, как туман, и вонючем.
- Ты кто? – задал он вопрос, глядя на собственные руки, затаив дыхание.
Та залилась безобразным сухим смехом, зияя ртом, где торчала пара гнилых зубов.
- Ты меня не знаешь? Я – Куличкова, я сдаю свои комнаты красивым и весёлым девушкам. Ну же, вспомни! Ха-ха! Это я наградила пана болезнью богини любви. Ох и лютовал он тогда! Это он меня прибил языком к воротам. От этого я долго умирала.
- Господи, так ты мёртвая! – волосы на голове Войтеха встали дыбом. – Убирайся прочь, старая падаль!
Старуха нахмурилась, собрав на челе море морщинок.
- Так ты не хочешь... Ну раз не хочешь мою девушку, так получай гвоздь! Ха-ха!
Она задребезжала смехом, затряслась вся и вдруг резко двинула рукой.
Войтех застонал от боли – в его сердце торчал длинный ржавый гвоздь. Ещё одним движениям старуха вынула гвоздь, и из сердца хлынула фонтаном кровь. Войтех упал как подрубленный стебелёк. А старуха захохотала неистово громко и пропала.

***
На этом приключения той страшной ночи не закончились. Под утро к городской больнице подкатил лимузин. Лица вышедших из него двоих человек были бледны, а руки их дрожали.
- Скорее, носилки! -  велел один из них в костюме и котелке. -  Пану Мачке плохо.
- Быстрее, он умирает! – умолял второй.
Вскоре санитары внесли в приёмный покой необычного больного.
От него отшатнулась видавшая виды медсестра. Лежавший на койке мужчина был гол. Всё тело его было медного цвета и сотрясалось в беззвучных конвульсиях. Оно твердело на глазах, и когда в палату вошёл дежурный врач и постучал поступившего пациента по грудной клетке - послышался глухой звон. Тело на глазах становилось медным, свет лампы блестел на плечах и медной голове, золотистые веки глаз были закрыты.
Врач побледнел и стал лихорадочно листать медицинский  справочник – он ничего не слышал о такой редкой болезни.
Утром прибывший главный врач уже застал в палате холодную недвижную медную статую.