Перестройка 5. Мышиная возня

   Олег Сергеевич по рации попытался связаться с директором, не сумел и, предупредив секретаря-машинистку, поехал в горком.
   Начальник сельхозотдела Ибрагим Алиевич сидел хмурый, а при виде секретаря парткома совсем помрачнел.

- Где тебя носит? В совхозе каждый день дьявольские пляски с кадрилью от слова кадры. Скоро уже со стороны приглашать будем, своих не напасешься. Ты директора видел?
- Нет. Я послушал Славика, который Хасанович и убоялся с ним встречаться. Дай, думаю, сначала к начальству съезжу, инструктаж пройду.
- Хитрый. Я думал вы уже или спелись и тогда труба совхозу или сцепились и тогда труба совхозу. У меня лежит его приказ о назначении и представление Плодопрома с просьбой согласовать. Я не стал торопить события и вижу, что не ошибся.
- Я же знаю ваше кредо – всякая бумага должна отлежаться.
- Оно и на этот раз себя оправдало. Я сейчас голову ломаю, куда пристроить ваших изгнанников. За разбазаривание опытных специалистов нас по головке не погладят. Смоляков налетел как буря так же и исчезнет, а людей можем потерять. Мы им цену знаем, сами выращивали.
- Что же тогда пассивно наблюдаете за разгромом?
- Мы не можем действовать административными методами. В оперативности у него преимущество. А наши действия должны опираться на общественное мнение, инициативу изнутри и коллективные решения.
- Пока вы ждали, когда события созреют, этот казак одному из лидеров общественной организации голову снес, и собственное начальство в лице председателя райкома профсоюзов за него не заступилось. Сейчас профсоюзная организация обезглавлена. Партийную ожидает та же участь? Это к вопросу о том, всегда ли полезна выдержка и всякая ли бумага должна отлеживаться? Я так понимаю, что мнение здесь по поводу его поведения уже сложилось или оно ваше личное?
- Ничего не сложилось. Твоя задача разобраться, доложить и вести нашу линию твердо, но, не доводя до взрыва. А то я тебя знаю.
- Разобраться постараюсь, но за последствия не ручаюсь. Он, говорят, хамоват. У меня в этих случаях одна реакция.
- Но-но-но! Только этого не хватало. Ты партийный работник и забывать об этом не имеешь права. Поезжай и действуй хладнокровно. А то еще не видел человека, а уже боишься его.
- В самом деле. Поехал.

   Олег Сергеевич заехал в райком профсоюзов и прямо поинтересовался у председателя, как же это она так легко рассталась с лучшим своим помощником и не встала своими профсоюзными грудями на его защиту.
   Председатель, чопорная номенклатурная дамочка из тех, что карьеру делают с комсомола, вначале на пикниках партийных боссов, потом те, что умнее, с возрастом перемещаются на общественную работу, которой посвящают себя без остатка. Семей, как правило, у них нет, ибо запросы высоки и те, кто их бы устроил, помнят их молодость, а другие неинтересны. Те, что глупее с появлением морщин и опаданием прелестей застревают в секретарях-машинистках. Апломба у них меньше, поэтому и личную жизнь они устраивают без проблем.

- Оставьте свое неуместное ёрничанье и этот игривый тон. По существу скажу, что если человек пишет заявление по собственному желанию, то мы обязаны и по КЗОТ и из уважения его просьбу удовлетворить.
- Да вы что? И вы его расспросили о причинах, попытались разобраться? Может быть, по КЗОТ вы ему две недели отработки дали для этого? Или сразу из уважения к многолетней безупречной службе подмахнули заявление накануне пенсии? А что, удобно. На наградах сэкономили. Нет, Галина Павловна, я думаю, вами другие мотивы руководили. И посмотрю, с какими глазами вы его на своей конференции назад в должности утверждать будете. И как вам с ним приятно будет работать дальше.

   Дамочка задохнулась от возмущения, но тут же сдулась. Это же работник горкома, кто знает, кем санкционировано такое его поведение. Что-то она упустила, нужно срочно бежать к третьему секретарю. Это ее подруга и соратница по карьерным утехам молодости. Тоже из «пикниковых» дам.
   После слияния горкома и райкома партии все стало так неопределенно. Уже заговорили об объединении профсоюзов города и района. Без того положение неустойчивое, а тут еще эти перестройщики, смутьяны на наши головы.

   Олег Сергеевич, наконец-то встретился с директором.
   Коренастый, розовощекий здоровяк лет пятидесяти с мягким южным говорком встретил его чуть не с объятиями. Похлопал по плечу. Говорил с легкой иронией, напористо и уверенно.

- Дождался! Я уже думал, с ума сойду здесь с твоими кадрами. Ничего, что я на «ты»? Я человек простой, не привык дипломатию разводить на производстве. Тебя же Олегом зовут? Чему ты там учился? Сложно у вас в партии, все церемонии да протоколы. Я слышал, ты не очень это приветствуешь. И правильно. Давай по делу напрямую. Я тут уже начал разбираться кое с кем. Мне в Плодопроме сказали, что Хаджумара с твоим участием выставили за нежный характер. Ничего вдвоем мы с тобой порядок наведем! Лады?
- Лады! Я тоже совсем простой и всегда за порядок. Только не люблю, когда со мной не считаются. Ты зачем всех разогнал без моего ведома? Они, может, и заслуживают, но это моя номенклатура. Больше того, половина из них члены парткома. Их никто не переизбирал, с учета не снимал. Завтра я провожу плановое заседание парткома, приглашаю на него тебя. Будет стоять вопрос о твоем избрании в состав парткома. Только не уверен в итогах голосования. Ты создал ситуацию небывалую. Большая часть комитета не работают в совхозе на сегодняшний день. А право голоса имеют. Что скажешь?

   Краска стала медленно сходить с лица директора. Он, с трудом подбирая слова и еле сдерживая ярость,  заговорил надвигаясь.

- Ты что себе позволяешь? Я тебе не мальчик. Кто тебе дал право так со мной разговаривать? Я старше тебя. Да, я…
- Успокойся и отойди на безопасное расстояние, я сибиряк. Право так разговаривать только что дал мне ты. С чего ты старше? По должности? Нет. Ты первое лицо на предприятии. Я в его штате не состою. Но являюсь первым лицом в парторганизации совхоза. А вот ты состоишь на учете в этой организации. И у меня больше прав с тебя спросить. Или старше по возрасту? Разница в десять-пятнадцать лет несущественна. Тем более, если старший первым идет на сближение. Ну что, пожалел о страстном порыве? Не беда. Начнем с чистого листа. Давайте знакомиться. Зовут меня Олег Сергеевич. Дуться не надо, нам предстоит вместе работать. Согласованно. Сейчас успокойтесь, вижу, что конструктива не будет. Завтра партком на двенадцать дня. Повестка дня стандартная: «О текущей работе и задачах парторганизации на предстоящий период». Если возникнут вопросы до этого, то кабинет на первом этаже, телефон у вас на столе в списке.

   Позвонил изгнанникам, попросил зайти, нужно поговорить. Справился в отделе кадров, как оформлены увольнения и прием на работу новых руководителей.
   Пришел Осман, не унывающий. Сказал, что с этим придурком работать не будет. Согласился принять участие в заседании парткома.
   Председатель профкома по телефону отказался. Очень обижен. Его директор унизил прилюдно, накричал, сказал, что с такими демагогами ему не по пути. Приходить отказался.
   Главный агроном оказался на больничном, его уволить не успели, хоть и табличку с двери сняли, через неделю придет, будет определяться.
   Вот весь актив. Бойцом оказался один Осман, остальные в кустах.
   В дверь постучались. Вошла заведующая соковым цехом, женщина умная, знающая себе цену, умеющая находить общий язык со всеми. Она была беспартийной, но охотно откликалась на все полезные инициативы. С началом перестройки стала сожалеть, что упустила время. А теперь при грядущем вскоре звании бабушки людей смешить поздно.
   К секретарю парткома пришла первый раз. Значит, что-то вынудило. Заговорила сразу по существу.

- Олег Сергеевич, у нас такого, за мои два десятка лет работы, еще не было. Я про директора. С какого хутора его прислали? У меня девчата жалуются, некоторые на грани увольнения. Кричит, оскорбляет, обещает всех разогнать. У многих мужья, если об этом узнают, не миновать беды, народ здесь горячий. Если бы не выгнали председателя профкома, мы бы пошли к нему. Он, кстати, на вас обижается. Говорит, что во время наградной кампании вы его обошли, поэтому он остался без защиты. Вон главному агроному дали орден, его и не посмели уволить.

   Олег Сергеевич вспомнил о разговоре с Карпо Вагановичем. Тот подписал стопку характеристик и принес ее на подпись в партком. Полушутя выразил недоумение, почему нет в списках руководителей.

- Олег Сергеевич, а как же мы с вами, выходит не работали? Один главный агроном представлен к ордену.
- Работали, да не производили. А главный агроном как раз производил.
- Сколько работаю, еще не было такой удачи для совхоза. Самое время получить вознаграждение за безразмерные рабочие дни, нервотрепку, бессонные ночи.
- Карпо Ваганович, в каждом представлении на награду есть конкретные показатели и достижения. Проценты, виды деятельности, плоды, гектары. Что мы о себе напишем? Количество бессонных ночей, километры нервов, часы переработок? Так не фиксируются эти показатели в табелях и не учитываются при выработке продукции. Пусть нас наши ведомства награждают, если сочтут нужным. Какие наши годы, дождемся.
- От моего ведомства можно получить только благодарность. Даже письменная она льгот не дает. У меня же пенсия на носу. А ваше, вообще, только выговоры раздает.
- Значит, не повезло. Остается проявлять принципиальность и демонстрировать скромность.

   Да, сейчас бы наличие свежих наград помешало чинить бессудные расправы. Нелогично награждать и тут же наказывать.

   Заведующая продолжала.

- Девчата намерены писать коллективную жалобу вам, чтобы поставить его на место по партийной линии. Грехов много, они их фиксируют и коллекционируют. Тут и завоз продукции с полей и записки бригадирам для отпуска плодов с поля нужным людям минуя склад и кассу бухгалтерии. Еще и аморалка.
- В чем же она выражается?
- Заместитель председателя профкома, Сотченко Татьяна, незамужняя девушка. Он когда прогнал Вагановича, попросил ее остаться после работы, чтобы наметить перспективы. Минут через пять полез ей за пазуху, стал хватать за коленки и предлагать прийти к нему вечером. Он же пока холостякует, семья еще не приехала. Та ко мне прибежала, вся в слезах.
- Вот это номера! Что же, будут сигналы, будем разбираться. А вы пришли зондировать почву? Сразу скажу, что коалиций и группировок создавать не будем.

   По всему похоже, что группировки уже созданы. Татьяну, смазливую помощницу предпрофкома он знал как боевую активную деваху. Это определение точно ее характеризовало. Не похоже было, чтоб она в слезах бросилась на чью-то грудь. Совсем наоборот, она охотно напрашивалась в ночные рейды для проверки охраны в садах. И не чуралась, если дозор был парным. Но оскорбиться могла вполне, не гулящая же, в конце концов. Если бы услышал, что смазала по морде, меньше удивился.
   Не успела уйти Людмила Дмитриевна, как зашел завхоз. Этот был легендой не только предприятия.

   Осман Кадырович не имел образования и не страдал от этого. Лет за пятьдесят, больше сотни килограммов весом, с задорно вздернутым большим животом, он всегда держался уверенно. Выражался без изысков, называл всех на «ты». Разговаривая с начальством любого ранга, мог непринужденно высморкаться, отхаркаться и вытереться о свою белую, всегда пропитанную потом рубашку. Неопрятность его заставляла людей соблюдать дистанцию. Ароматы, которые он исторгал и источал непрестанно, извещали о его местонахождении. Громкий голос этому способствовал.
   При всех этих качествах умел привлекать к себе внимание дельностью предложений и поступков. Никогда не ходил вокруг и около.
   Вступив в партию, потребовал себе должность, дошел до райкома и добился места помощника бригадира. Работал не щадя живота своего. Но руководящую должность воспринимал исключительно как надзорную. Первый раз Олег Сергеевич увидел его на земляничной плантации. Картина была еще та.
   Необъятное поле, усыпанное собирающими ягоду согбенными студентками под палящими лучами солнца и возвышающаяся над ними объемная фигура в белых просторных штанах и рубашке с длинным не то прутом, не то посохом, в широкополой шляпе, так и просились на полотна мастеров кисти отражающих  эпоху рабовладельчества.
   Славился Осман Кадырович, которого вслед за русскими все стали звать просто Кадыровичем, своим непонятно откуда бравшимся богатством. Деньги считал банками, в которых они хранились. Стеклянных. Закатывал их как овощи и прятал в укромных местах. Говорил, что трехлитровой банки советских сторублевок хватает на машину по спекулятивной цене. При выходе из строя агрегатов предпочитал купить машину, чем искать их.
   Несмотря на партийность и советские законы у него было две семьи. Как полагается настоящему мусульманину, жил в обеих, детей не делил и обеспечивал. Их все звали Османовичами. Старшие работали в совхозе и пансионатах. Младший захотел учиться в Тимирязевке, отец это устроил. Закончив, по специальности не работал, ушел в сторожа в пансионат. Тихий, вежливый, не в отца.
   После нескольких жалоб студентов, Олег Сергеевич потребовал убрать его от людей. Тогда его назначили завхозом, но приставили к нему помощника для оформления документов. Эта должность не предполагала непосредственного управления людьми и внешних сношений. Свои же работники к чудачествам Кадыровича привыкли и сносили их как неизбежное зло.
   Может быть, его признавали, потому что он был неофициальным порученцем Мусы Ахмедовича во всех делах, связанных с нагрузками старейшины местных черкесов. При необходимости Муса Ахмедович давал его провожатым для решения вопросов в обширной диаспоре. Кадыровича можно было встретить и в кабинетах высоких начальников, обвешанных звездами героев и в отдаленных аулах в неказистых хижинах. Видимо, несмотря на внешнюю карикатурность, он оправдывал доверие и обладал нужными качествами.
   Кстати, после случая со сменой должности он сделал исключение для Олега Сергеевича и стал к нему обращаться на «вы». Осман Хамзетович сказал, что Муса провел с ним работу.

- Это что же творится, Олег Сергеевич? Муса Ахмедович послал меня к вам. Приглашает вас, чтобы разобраться.
- А ты что обо всем этом думаешь?
- Я думать не привык. Вы начальство, вот и думайте.
- Я позвоню Мусе Ахмедовичу, договорюсь о встрече.
Под тобой кресло устояло? Или ты держишься на безопасном расстоянии?
- Как со всеми держусь, так и с ним. Что он со мной сделает? Я здесь с рождения, а вас меняют как перчатки. Сегодня один, завтра другой. Он пустой человек, я же вижу. За ним крепкая рука, а сам ничего не стоит. Да и трус он.
- С чего ты взял, схватывался уже?
- По глазам. Человека сразу видно. Вот вы не трус, поэтому вас и уважают. Начальник должен быть справедливым. А для этого нужна смелость. Я его после первой истерики раскусил. Уверенный человек не кричит почем зря. Его так слышат и понимают.
- Хорошо. Спасибо, просветил. Пойду к Мусе Ахмедовичу, поздно уже.

   Муса Ахмедович встретил Олега Сергеевича как многолетнего соратника, от которого давно нет секретов. Хотя утаивать он ничего и не собирался. Сразу предупредил, что не собирается вмешиваться в дела совхоза.

- Директор хозяин. Серьезное дело кому попало, не доверят. Поэтому мешать ему не советую. Я не хочу учить, но, хочу предостеречь от необдуманных шагов. Вам нужно быть над баталиями. Должность у вас такая. Мой совет не вмешиваться, чтобы оставить возможность для себя сказать последнее слово. Судя по новому директору, жизнь вам предстоит веселая и драматичная. Он человек увлекающийся, может поступиться в угоду амбиций делом. Не забывайте про людей. Устоит тот, кто пользуется авторитетом. В совхозе, пожалуй, сейчас самые большие козыри у вас.
- Вы что-то о нем знаете?
- Да, я поинтересовался у своих знакомых из его мест. Хороший специалист. Как руководитель большого стажа не имеет, сменил несколько хозяйств. Причина в неуступчивом характере и недостатке воспитания. Будьте готовы к непредсказуемым выходкам, не поддавайтесь на провокации.
- С этим порядок. Он уже пытался себя проявить, но я сумел обозначить дистанцию.
- Такие люди обычно обид не прощают. А покровительствует ему с давних пор спецкорреспондент газеты «Известия» Деркачин Петр Иванович. Масштаб чувствуете? Вторая газета страны после «Правды», рупор профсоюзов. Поэтому Галина и не стала защищать Карпа Вагановича.
- Вот как. Я не карьерист и мне авторитеты не страшны. Что газета, что радио мне все равно. Спасибо за неравнодушие Муса Ахмедович.  С вашего позволения, буду обращаться в случае затруднения. Не за защитой, а за опытом.
- В любое время. Чем сможем.

   На следующий день утром позвонил директор и пригласил съездить в бригаду на обрезку.

- Давайте на одной машине, поговорим дорогой, а то текучка не дает.
- Нам нужно до двенадцати вернуться. Про партком не забыли?
- Вернемся. Не забыл. У меня такая привычка. С утра обязательно посетить один участок, поговорить с рабочими, помочь начальникам в текущих делах. А то пока они до нашей конторы доберутся, все их проблемы уже неактуальны.
- Хорошая привычка, едем!

   Как только сели в машину, директор начал с того что спросил много ли жалоб успело на него поступить.

- Мне Адам Латоков сказал, что здесь приезжих не жалуют. Да и директор соседнего совхоза Шельменко Василий Иванович уже десять лет живет, а все чужим считают. Вы ведь тоже нездешний. Надо нам вместе держаться и поломать местную мафию, свои порядки устанавливать. Адам сказал, что здесь не по законам живут, а по каким-то заветам. А директор, который до Хаджумара здесь был, вертит всеми как серый кардинал. Решает все в пользу своих приближенных.
- Это что же, сколачивать сообщество против неугодных? Может лучше работать? А люди пусть сами разбираются кто для них авторитетнее. Давайте оставим этот разговор.

   Водитель Андрюша, брат главного инженера, который возит уже третьего директора, сидел с видом человека, который не присутствует, не вникает и не воспринимает. Олег Сергеевич так не думал. Андрей был отнюдь неглуп и даже склонен к философствованию. У него на вещи всегда был неожиданный взгляд. Умел держать язык за зубами, уклоняться от прямых вопросов. Работа обязывала.
   Директор понял, что Олег Сергеевич не хочет говорить при свидетелях, согласно кивнул головой и до полевого стана второй бригады молчал.
   Бригада была в сборе. Директор поздоровался, люди вразнобой ответили. Энтузиазма не наблюдалось. Выступил пожилой садовод с критикой новых приемов в уходе за деревьями.

- Что за выдумки? Пожизненно деды – прадеды обрезкой занимались осенью и весной. Почему мы должны резать по живому летом. Дерево еще не набралось сил, не отдохнуло после плодоношения, а тут ему обрезание. Ни один директор до этого не додумался.

   Люди рассмеялись. Все поняли намек на мусульманскую принадлежность директоров.
   Смоляков энергично вскочил с пня и заговорил в том же тоне.

- Я не знаю как у прежних директоров с обрезанием, но вот с обрезкой, что у них, что у главного агронома сплошные косяки. Это все дань традиции и отрицание науки. Раньше так делалось потому, что не было специализации. Не было садоводов, полеводов, огородников, животноводов. Селяне занимались всем этим одновременно. Вот и выкраивали время для каждого вида работ не в ущерб другим. А вы кроме садоводства ничем не занимаетесь, и ничто не мешает соблюдать правила агротехники с получением максимальной эффективности, т.е. урожайности. Забота о самочувствии дерева пусть вас не волнует. Весной оно обрезку переносит значительно болезненнее. Вспомните сколько вара приходится переводить из-за обильного сокодвижения? Летом же рана затягивается защитной пленкой и никакие грибковые заболевания в такую сухую и жаркую погоду ему не страшны. Осенью другой риск. Запросто можно пустить сад со свежими срезами под заморозки. Тогда весной вместо цветения и подготовки к плодоношению сад залечивает раны. Да я и не утверждаю, что обрезка должна быть исключительно летней. Любая сезонная обрезка преследует свои цели. У летней назначение санитарное. Это удаление пораженных и больных веток. Кроме того правильного осветления можно добиться только сейчас, попутно удаляя «волчки» и растущие внутрь ветки.
   А теперь перейдем к практической части. Вот ты, который критиковал, берешь три дерева, бригадир три дерева и я. Работаем на время, потом бригада оценивает качество каждого мастера, и проводим разбор полетов.
   Директор преобразился. Видно было, что дело знает, чувствует себя уверенно. Задорно покрикивая, на ходу объясняя Олегу Сергеевичу смысл каждого движения, он провел обрезку своих деревьев, пока конкуренты едва заканчивали половину задания. Отошел, посмеиваясь за куст, и пристроился, едва прикрывшись, не очень стесняясь женщин бригады. Да еще и завел с парторгом разговор, не закончив процесса облегчения. Хорошо хоть небольшого.

- Что парторг? Не протокольный вы человек. Я же вижу, как у вас глаза горят при виде живого дела. И со стержнем, сразу видно. Уважаю таких. Давай плюнем на все эти условности и церемонии, впряжемся на пару в работу. Здесь можно горы свернуть, потенциал огромный, свобода действий. Плодопром с его умниками сюда не дотянется, сами себе хозяева. Сметем всю шушеру, которая мешает, и начнем пахать по-мужицки. Работать я умею и с напарниками предпочитаю делиться по совести и заслугам. Здесь, я посмотрел, одни крысы, каждый сам на себя одеяло тянет, а за другими подсматривает, как бы сосед больше не утянул. В результате ни себе ни людям. Вот я смотрю в совхозе, вы худо-бедно о жилье рабочих думаете, третью трехэтажку достраиваете. И в них же поселили руководителей и главных специалистов. А что это за жилье для нормального человека? Позор да и только. Трехкомнатная квартира на пятидесяти четырех квадратных метрах! Нормальная теща в туалете не поместится, зад в кухню высунет! А некоторых и от морды ее тошнит. И в таком доме живут люди, у которых кабинет в три раза больше всей квартиры. Вы вот, я узнал, вообще во временном жилье живете с двумя детьми. Не дело это. Давайте работать. Я уже выбрал местечко на берегу реки, где питомник. Удобно, посреди поселка  и на природе. Площадь позволяет заложить домов пять. Возьмем прибалтийский проект, там люди в этом толк знают. Через полгода справим новоселье.
- Это же рядом с совхозными малосемейками. И что скажут люди когда увидят, что я без году неделя на предприятии и вы, и того меньше, заселились в отдельные особняки, а их разместили в собачьи конуры?
- Кто какой конуры заслуживает, тот в такой и живет. Они и этому рады. Не на этих людей надо равняться. А на серьезных, с которыми дело по своему уровню будем иметь. Ко мне московские друзья приезжают в гости. Что мне им тещин зад демонстрировать и шепотом про дела разговаривать, слушая пролетарский мат за стенкой? Не поверю, что вас, умного человека это устраивает. Так не надо ходить вокруг да около. Я привык брать быка за рога. С горкомом найдем общий язык, у меня рычаги надежные, здешние секретари только рады будут. Поможем и им, в одиночку в этом мире не проживешь. Есть и у нас приличные люди. Вот Адама я присмотрел. Вполне надежный. На Шабана гляжу, жду, когда заговорит, вижу, что хочет. Они тоже приезжие и их даже соплеменники отторгают. Таких приблизить и никаких сторожевых псов не надо.
- Что-то не очень удачно вы соратников подбираете. Рассмотрите пристальнее. Один мутный, все к себе гребет, вы ему реализацию доверили. Второй, вообще, пьяница. А у нас сухой закон в стране введен, того и гляди попадет под замес.

   От бригады раздался призывной возглас. Нужно было идти для подведения итогов.

- Ладно, потом договорим.

   В результате самой чистой была признана работа директора. Перед Олегом Сергеевичем опять предстал совершенно другой человек. Опытный, уверенный, самозабвенно влюбленный в привычное дело. Агроном от Бога! Видно невооруженным глазом. Он в пух и прах разнес приемы пожилого садовода. Нашел и «пеньки» и «задиры» и «скосы». Кроме того много другого. Темпы не укладываются в нормативы ученического разряда. Бригадира похвалил за качество, упрекнув лишь в медлительности. Но это, чтобы подчеркнуть собственное превосходство. Все подтверждало высочайшую квалификацию директора в сравнении с аборигенами. Люди, понимая, что им повезло поучиться у мастера, слушали с интересом и нескрываемым восхищением.
   После осмотра инструмента расстроился, обматерил бригадира и заочно всю техническую обслугу, пообещал навести порядок по-своему, если к следующему приезду он не будет наведен.

   Назад ехали молча. Олег Сергеевич переваривал все, что услышал от директора. Вспоминая его лекцию и практическое подтверждение, начинал ощущать какое-то двойственное к нему отношение. Через час заседание парткома. Может быть хорошо, что перед ним состоялась эта встреча. В любом случае, для оценки события или предмета желательно знать его со всех сторон.
   Приехав, разошлись по кабинетам, договорившись встретиться в назначенное время в зале заседаний парткома.