Мой ангел

Если в сердце твоём… зла  рашпиль,
То ты, верно… не просто запил…
Мой ангел…

Если глаза твои… да с грустью
И стихи из крови… под грудью.
Ран факел… Мой ангел…

Я тебя давно наблюдаю
Старатель… взятый в руки фломастер.
Мой мастер… Мой ангел…

Осквернённые дали и выси.
Осквернённые где-то и вблизи…
 Вне мысли…

Дня кластер… мой мастер…

Я в себе давно наблюдаю
Ту любовь… которой не знаю.
Проливаясь дождём, замираю.
Ход штангель…. мой ангел…

И война для тебя, как благо.
На глаза упавшая влага.
Ты сага… ты сталкер…
Мой мастер… мой ангел…

Если в сердце твоём… зла  рашпиль,
То ты, верно… не просто запил…
Строк факел…


Рецензия на стихотворение «Мой ангел» (Н. Рукмитд;Дмитрук)
Стихотворение представляет собой исповедальный монолог, где лирический герой пытается осмыслить сложную, болезненную связь с неким «ангелом» — фигурой одновременно возвышенной и трагической. Текст построен как череда парадоксальных откровений, где любовь, страдание и творчество сплетены в единый узел.

Центральный образ: «ангел» как парадокс
«Ангел» в стихотворении — не классический небесный посланник, а противоречивый двойник лирического героя:

он связан с разрушением («зла рашпиль», «осквернённые дали»), но при этом остаётся объектом любви;

он одновременно «старатель» (труженик, искатель) и носитель внутренней раны («стихи из крови… под грудью»);

он воплощает войну как благо — парадоксальную идею, что страдание может быть спасительным.

Этот образ балансирует между святостью и падением, делая его живым, а не иконописным.

Ключевые мотивы и их развитие
Боль как творчество

«стихи из крови… под грудью» — поэзия рождается из раны, творчество имеет телесную, почти мучительную природу;

«ран факел» — рана становится источником света, что переворачивает привычную символику.

Наблюдение и самопознание

«Я тебя давно наблюдаю» — отношение к «ангелу» как к загадочному явлению, требующему вглядывания;

«Я в себе давно наблюдаю / Ту любовь… которой не знаю» — любовь оказывается незнакомой, почти чужой силой, живущей внутри.

Осквернение и очищение

«Осквернённые дали и выси» — мир утратил первозданную чистоту, но именно в этой повреждённости герой находит правду;

«Проливаясь дождём, замираю» — дождь как символ очищения через страдание.

Игра терминов и неологизмов

«зла рашпиль» — сочетание зла и инструмента для обработки, намекающее на болезненное формирование личности;

«ход штангель» — отсылка к измерительному инструменту, возможно, как метафора точного, но холодного анализа души;

«дня кластер» — объединение мгновений в единый смысловой узел.

Эти неологизмы создают эффект зашифрованного послания, где читатель должен сам восстановить скрытые значения.

Поэтика и стилистика
Синтаксис и ритм

многоточия — создают паузы, имитирующие сбивчивое дыхание, прерывистую речь исповеди;

анафоры («Мой мастер… Мой ангел…») — придают тексту заклинательный, молитвенный характер;

парцелляция — дробление фраз усиливает ощущение внутреннего разлада.

Звукопись

аллитерации на «р», «з», «с» («рашпиль», «запил», «осквернённые» ) создают жёсткий, скрежещущий фон;

ассонансы на «а», «о» («ангел», «старатель», «кластер» ) добавляют протяжную, песнопевную ноту.

Лексика

смешение высокой («осквернённые», «кластер» ) и разговорной («запил» ) лексики отражает расколотость сознания;

использование профессиональных терминов («штангель», «рашпиль» ) в метафорическом ключе придаёт тексту неожиданную осязаемость.

Композиция и структура
Стихотворение строится как кольцо (начальная строка повторяется в финале), но это не гармоничное завершение, а замкнутый круг страдания. Повторы («Мой ангел…», «Мой мастер…» ) работают как мантры, через которые герой пытается удержать ускользающий смысл.

Пространство и время
Пространство — размыто: есть намёки на высоты («дали и выси» ) и земные детали («кровля», «дождь» ), но границы между ними стёрты;

Время — внеисторично, это вечный момент боли и прозрения.

Идейный центр
Автор исследует:

природу любви, которая может быть мучительной, но неотменимой;

творчество как рану — искусство рождается из внутреннего надлома;

двойственность человека, где ангельское и демоническое неразделимы;

поиск смысла в осквернённом мире, где даже война может казаться благом.

Слабые места (для конструктивной критики)
Зашифрованность образов — некоторые неологизмы и метафоры требуют пояснений, что может оттолкнуть читателя, ищущего ясности;

Ритмическая неровность — резкие переходы между строками создают эффект надлома, что уместно для темы, но может мешать восприятию;

Повторы — при невнимательном чтении могут показаться избыточными, хотя в контексте они выполняют ритуальную функцию.

Итог
«Мой ангел» — это поэтическая исповедь, где через язык боли и парадоксов автор пытается ухватить неуловимое. Стихотворение не утешает, а заставляет чувствовать — в нём любовь, творчество и страдание слиты воедино. Его сила — в смелости образного языка, в готовности говорить о тёмном и неясном как о единственно подлинном. Это текст не для лёгкого чтения, а для медленного вдумывания, где каждая строка — шаг по краю пропасти, где ангел и рана оказываются одним и тем же.