Ближние и дальние. Гл. 29

 В ночь с 17 на 18 июля 1964 года был взорван Храм Преображенского Полка…
   Восстановлен через полвека.
  каждый год в ночь с 17 на 18 июля в 4 утра в Память о трагическом событии
 в храме служится Литургия.
   Данная глава повести с трагическим событием Связана.

Повесть с элементами романа. «Ближние и дальние».
      Часть вторая «Род благочестивый».(Основная, наверное).
Глава двадцать  девятая «Московская трагедия. Русская трагедия»
Наступил шестьдесят четвёртый год! В июле случится трагедия, о которой тогда, наверное, не все знали...
 
Мне страшную быль рассказали, –
Ее повторить я готов, –
Как древние книги сжигали
В начале двадцатых годов.
 
 Содрогается ум, плачет сердце, когда читаешь, как  горят книги разорённого древнего монастыря «на окраине света». (В стихотворении А.В.Жигулина «Быль» о монастыре  позже говорится).
  Окаянные тридцатые…
      А если не в тридцатые, а в шестидесятые взлетает на воздух Величественный Полковой Храм, переживший революционное беснование, окаянные тридцатые и войну               с фашистскими полчищами?! Если удалось разрушителям обмануть народ, более года                не дававший уничтожить одну из  самых любимых московских святынь, и свершить                под покровом ночи святотатство?!
А ведь так и случилось по бесовскому наваждению. Нечисть всегда тьму «выбирает»…
  Первый Полк Гвардейский – гордость России в Честь Праздника Двунадесятого имя своё получил. В Честь Дня Великого, когда вспоминает Церковь восхождение                на Фавор  Спасителя с Апостолами - Петром, Иоанном и Иаковом, Его беседу                с Пророками – Моисеем  и Илией, Глас Божий с Небес: «Се есть Сын Мой Возлюбленный». Преображение Господне – преддверие Крестных Мук Христа! …               
 Здесь, в одном из самых известных исторических районов Столицы нашей,  свершилось святотатство, убийство – без кавычек - потому что так и есть. Убийство Святыни, убийство Памяти о славных воинах Первого Гвардейского Полка - Преображенского.
     Новые «творцы жизни», как всем известно, никогда  не «скупились» не ложь – потому что отцу лжи служили - и, пообещав не разрушать Святыню, под покровом ночи свершили своё чёрное дело…
 Говорить о чувствах прихожан, у которых в ту ночь душу вынули и растоптали… слов таких нет. Наверное, рассудка можно было  лишиться…
  Богоборчество, святотатство окаянного века двадцатого - трагедия наша общая.
А уж тем более, если живы ещё свидетели того чудовищного обмана, свидетели святотатства властей.
Среди прихожан Храма Преображения, препятствовавших разрушению Святыни, были, конечно, и ветераны, и семьи их, и вдовы жизнь за Отечество положивших – только                не остановила это бесноватого правителя, который «последнего попа» показать обещал.
Наверное, сам  с трудом верил, как и в пресловутый «рай на земле», коммунизмом «именуемый». Оттого и бесился.  (Кое-что из собственного очерка о Храме Преображения)…
Лиза с Серафимом в Сокольниках жили. Узнали от кого-то из соседей по дому                о готовящемся убийстве Святыни - и пошли в ту ночь роковую к Храму в надежде, что если несколько человек на ступени встанут, может быть…   
Да и не тридцатые годы ныне – «оттепель» на дворе...
 Пришёл и брат Лизы Сергей, а с ним русская красавица с уложенной вокруг головы косой очень красивого цвета – на кофейный похожий, с аметистовыми глазами. Студентка медицинского училища Клава, которая будущую профессию свою, несмотря ни на что, «сестрой милосердия» называла. Лиза с Серафимом с ней заочно знакомы были – невеста брата.
Накануне подали они с Сергеем заявление в ЗАГС и хотели к Февронии Васильевне и Петру Михеевичу прийти – да тут  такое…
 Пришёл и Ефрем, и Пётр Михеевич. Оба  первый раз в жизни супругам своим неправду сказали – Ефрем, что ночью в больнице дежурит, коллегу заболевшего заменяя, а Пётр Михеевич, что друг попросил на даче помочь.
 Понятно, что не окаянные тридцатые ныне – только  Феврония Васильевна младенца                их шестимесячного ещё грудью кормила, а сыну  Веры и Ефрема три с половиной года было…
  Пётр Михеевич вспомнил – да, собственно, и не забывал никогда тот превращённый                в кровавую бойню Крестный Ход двадцать семь лет назад, когда они с Февронией чудом живыми остались. Кажется, после возвращения из «владений» смерти   ничего уже                не страшно...
А у Ефрема всплывала в памяти  ночь ареста отца.  Может быть, по рассказам мамы и старшего брата, тогда с отцом ушедшего. Самому- то Ефрему только четыре года было...
Будь, что будет…
 Кроме наших героев, пришло ещё несколько человек.  Все пришедшие взялись                за руки…
Подъехал наряд «стражей порядка». В строну защитников понеслась грубая, богохульная  брань. А потом людей стали скидывать со ступеней. Наши герои старались держаться вместе – чтобы не растащили. Раздались выстрелы вверх – холостые, конечно, -                не тридцать седьмой.
 Защитников заталкивали в машины. Петру Михеевичу показалось, что лицо одного               из «стражей»  - самого отвратительного, который, казалось, кроме блудной брани, слов других не знал, напоминает того, кто двадцать семь лет назад в участников Крестного Хода, в родителей Петра и супруги его стрелял, и которого молния на месте убила. Правда, последнего потерявшие сознание Пётр и Феврония уже не видели...
Машины двинулись в сторону Сокольников  - а в это время прогремел взрыв – и…                Храм-Мученик  словно вознёсся…
Арестовывать защитников не стали – «выбросили»  в одном из глухих переулков между Сокольниками и Красносельской… 
Говорить о чувствах тех, у кого убийство на глазах свершилось… Убийство, которое                до последней минуты не допустить, предотвратить надеялись… Слов таких нет!
Утором, с трудом сдерживая слёзы, молились все шестеро героев наших в чудом в двадцать девятом году спасённом Храме Воскресенья Христова, что в Сокольниках. Молились перед Иконой Преображения Господня, которую из Храма Убитого сюда перевезли…
  Придя домой, Пётр Михеевич и Ефрем супругам своим всё рассказали. И была в тот день во всех домах  скорбь…
   Святыня Преображенская возродилась лишь через полвека – вернее, почти через пятьдесят один год. Снова надо всей суетою улиц вознёсся  Храм Солнечного Цвета  -              и молящимися наполнился – и свидетелями трагедии ставшими, и в ту роковую ночь ещё                в мир этот не пришедшими …
 Ныне в память о той трагической ночи каждый год 18 июля в 4 часа утра служится Литургия. Служится в Нижнем Храме - там, где часть стены, что до взрыва  была, сохранилась. И словно не этажом ниже спускаешься, а погружаешься во времени,                к Памяти  прикасаясь. Неужели более полувека была здесь зияющая пустота?!                Да не повторится такое! Никогда  ...
  Супруги, в честь Четы Княжеской наречённые, до возрождения Святыни Преображенской не дожили. Они лишь застали то время, когда пожертвования для возрождения Храма стали всем миром собирать  - и все в этой семье лепту посильную внесли.
Дожили Ефрем Спиридонович и Вера Васильевна в преклонные годы свои. И, конечно, прекрасные пары супружеские – Лиза с Серафимом и Сергей с Клавдией.
И на службу ночную по возможности приезжали  - и сами, и дети их…

  А тот  - из «стражей прядка»  - самый отвратительный - и в правду «потомком» молнией убитого палача  был. И зачат был в блуде...
 После той ночи убиения Святыни Преображенской жена от него ушла. Да и вообще, ничего хорошего, светлого в жизни осквернителя не было. 
А один из «пригнанных» для разорения бульдозеристов, глядя на защитников Святыни, чёрное дело совершать  не захотел. Словно прояснилось что-то в душе и в голове. Его потом уволить хотели – да не стали – рабочих всегда недоставало.  И стал бульдозерист Иван  после той ночи трагической Храм в Сокольниках посещать, куда Главную Святыню – Образ Преображения Господня после взрыва перевезли.   
 (Когда Святыня Преображенская возродилась и Образ своё законное место занял,                в Храме Воскресенском тоже Икону Преображения написали – не столь величественную – да разве это важно?!)...
А нечестивого правителя-богоборца, как многие, наверное, знают, в том  же  году сняли – в том числе – за «перегибы по отношению к Церкви»…

    (Продолжение следует)