Глава вторая В поисках дома

    После свадьбы вошла Даша жить в мужнин дом. Вошла непонятно на каких таких правах, в том смысле, что и места себе не находила, сильно многолюдно было в мужнином доме. У Антона помимо него было ещё два брата, и две сестры. Старшая сестра руководила хозяйством, следила за порядком, была правой рукой мамы. Младшая всё прихорашивалась, и строила глазки своим кавалерам. И надо сказать, что была младшая некрасива, чернава, брови сурьмила, а губы красила красным. Но глаза её карие живо блестели, заводили добрых молодцов на подвиги, выстраивали за ней свиту.

Дом у семьи Дашиного мужа был большой, самый большой на селе, крепко сложен из белого камня. За домом имелся большой двор со скотиной, и придомовыми постройками. А дальше далеко вниз, на целый гектар раскинулся сад, до самой реки, до Деркула.

Весной, когда сад зацветал бело-кипельной пеной, с крыльца дома было видно это пахучее, живое море цветущих абрикос, вишень, яблонь, слив. И это, невообразимое природное чудо, живительным елеем наполняло уставшие души.

Несмотря на то, что дом был большой, обитатели в нём теснились. Летом, в жару, взрослые спали прямо на полу, бросив на пол одеяло, накрытое льняной простынёй. Из-за недостатка места хозяева спали вместе с работниками. Антон с Дашей уходили спать на улицу, там под раскидистой яблоней стояла застеленная кровать. Ночь надвигалась быстро, буквально падала чёрной чадрой…

Антон с отцом занимался скотом, сейчас было благоприятное время для этого, они ездили по окрестным сёлам, скупали скот, откормленный на сочных беловодских лугах, и отправляли по железной дороге, со станции Чертково в Москву и Санкт-Петербург. Дело было тяжёлое, хлопотное, но выгодное. МЕстные их называли «просольцы».

А по выходным, в установленные дни, он брал Дашу на ярмарку. Они собирали заказы со всего семейства, и ехали с братьями Антона для безопасности. Там Даша забывала о любой опасности, и широко раскрытыми небесно-голубыми глазами обозревала роскошь разложенных товаров.

Антон окликнул её, держа в руках невесомую кацавейку, подбитую нежным мехом. Даша проскользнула руками в это чудо портнихи, и радостно потёрлась о мех ворота. Антон, уже расплачивался за дорогую вещь, так к лицу пришедшуюся его Даше.
Несмотря на дальние разъезды, Антон всегда торопился вернуться домой пораньше. И его всегда ждала кипельно-белая косоворотка, выстиранная Дашиными руками.

 Антон был «помешан» на чистоте. Не дай бог, на дворе будет валяться перо, или курица неожиданно присядет делать свои дела… Это могло вызвать ураган на головы всех домашних. Доставалось и «мамаше»:
- Мама, куда вы смотрите!
И сестре, и даже Дашеньке.
В село не спеша продвигалась революция, крестьяне ждали распределения земель, но вокруг всё менялось со страшной революционной силой. Спать ложились при белых, просыпались при красных… То советы что-то образовывали, выбирая из бедняцко-середняцкого класса чинов, сроком лишь на два года, «чтобы не обросли, и не обогатились».

То налетали казаки, требуя выдать молодых мужчин, отдать в солдаты, отдать на войну. Случилось это совсем недавно, году в 1918,  в декабре, на селе вышел конфликт.  Налетели казаки, прошлись по дворам, хотели забрать молодых парней на гражданскую войну, мобилизацию объявили. Однодворцев никогда раньше не призывали на военную службу. Однодворцы, это обедневшие дворяне, им государем был установлен свой устав, свои наделы, свои налоги. Да и торговые возмутились. Сказали отцы семейств, что их дело торговое, а не военное. В поле работы хватает, по торговым разным делам тоже, да и не по чину им воевать…

Казакам делать было нечего, выполнять поставленную задачу нужно, они собрали собрание всего села. И на собрании объявили, что забирают каждого десятого девятнадцатилетнего парня, пока добром всё не решится, пока не наберётся войско.

И прямо с улицы увели парней в подвал купеческого дома, посадили под замок. Дали срок, до завтра. Если не наберут добром  на солдатскую службу, то расстреляют тех парней, что под стражей. Торговцы «репу» почесали, да переговариваясь, что мол, пугают, не посмеют тронуть,не было ещё такого насилия в их краях, разошлись по домам.
Через неделю казаки расстреляли парней. 

Тогда торговые собрались по-тихому, ночью напали на казаков, связали, сложили в мешки и сделав прорубь, пустили вниз по Деркулу.  Налетели оттого красновцы, заходили в каждый дом и мальчикам, начиная с десятилетнего возраста, рубили головы. Выложили трупами всю дорогу …

А чуть, позже, 18 января 1918 года, в районном городе Беловодске, была зверски вырезана вся семья известного, уважаемого купца Дугина.

Антон тогда, как раз по возрасту, подпадал под эту мобилизацию. Да Бог уберёг. Отец собрал основное семейство и по бездорожью, ночью перевёз всех в Россошь.  Посольцам и там хорошо, станция рядом.  Родни там много. Пережили. Вернулись в родной дом, как гражданская закончилась. Ненависть к казакам осталась. Не берут с тех пор казачек они замуж, и своих девиц за казаков не отдают.

Советы учились жить, учились править страной. Становление проходило через многие перемены, путём осторожных проб. Всё было зыбко, не было уверенности в завтрашнем дне, как не было спокойствия и счастья.

Прошёл год со свадьбы. И в августе 1923 года, Даша родила первенца. Назвали Иваном. Антона распирало на улыбку и он гордо, гоголем ходил по дому, важничая своим новым статусом. У колыбельки затихал, боясь дотронуться до младенца…и на цыпочках отходил. Мальчик был его копией, хоть картину пиши.

Страна нуждалась в тяге, в лошадях, и местный конезавод набирал рабочих. Брат Антона, Максим, пошёл работать на конезавод.  Он парнем был умным, грамотным, но работать пошёл простым рабочим. Управлялся с лошадками, кормил, чистил.  Породы были редкие, не только рабочие кобылки нужны были стране, но и валюта. А за выращенных здесь арабских скакунов платили золотом.

Гражданская война закончилась, настало время возможностей.  Семья Антона, как и многие другие зажиточные семьи, воспряв в период послереволюционной свободы торговли, жили надеждой на хорошее будущее. Только бери, только делай, зарабатывай… Но государство решало иначе. Решало так :  всё что ваше, оно государственное.
 
Наступили тридцатые годы. И в жизнь семьи вновь ворвалось беспокойство и тревога. Начались публичные раскулачивания. В уездном городе поголовно забирали лошадей, повозки, выносили на улицу постель, сундуки с вещами для распродажи, так погашали «налоговый долг».
Молодых мужчин арестовывали и отправляли на строительство канала «Москва-Волга», где они умирали от истощения. Касалось это не только купцов, мещан, но и кустарей-сапожников, арестовывали и расстреливали единоличников, плотников, трактористов, рабочих, учителей, сторожей особенно прошлись по немцам и спецпоселенцам-полякам. Репрессии коснулись колхозников.

Семью Даши и Антона пока спасало то, что жили они в селе, а не в уездном городе. Но страшные слухи приходили и в село. Каток репрессий НКВД неудержимо направлялся в их сторону.
Вскоре арестовали родного брата Антона, Максима. У него на дне кармана нашли немного зерна, которым он кормил лошадей на Лымаревском конезаводе. А через несколько дней расстреляли двоюродного брата Антона, рабочего Деркульского конного завода. Жить было страшно. Даша перестала нормально спать по ночам. Внезапно, на нервной почве у неё случился выкидыш. Она сильно переживала по этому поводу, и долго не могла оправиться от всего происходящего, губившего её здоровье.

Антон в ночь снова собрал своё семейство, погрузил сундуки, хозяйственный скарб, и повёз из села прочь.  Назавтра НКВД-ешники должны были проводить большую чистку у них в селе. 
Поехали они в Чертково, там сняли небольшой домик. Антону все труднее и труднее было прокормить семью. Отец с матерью недавно покинули этот мир один за другим. Антон остался старшим, ответственным не только за свой род, сестёр, но и сестёр Даши. Нужно было жить так, чтобы избежать репрессий, не привлекать к себе внимания. Антон занялся сапожничеством, починял обувь, благо инструмент всегда был под рукой. И совсем притихла его знаменитая гармонь, не доставал давно, ну разве только как выпьет сильно, да захочется праздника душе…но и то, одёргивал себя, стараясь жить тихо.

Город Чертково делился на две половины: Чертково и Меловое. Антон старался работать в Чертково, иногда ходил туда разгружать вагоны, или работать какую-то случайную работу на железке, а домик они снимали в Меловом.

Здесь же, в Меловом родился у Антона и Дарьи ещё один сыночек.  Назвали его Алексеем. Мальчик был сильно похож на Дашу, а родился он почти в день рождения отца, Антона.

Вскоре Антон узнал, что брата Максима выслали на поселение. Репрессии ещё лютовали. И Антон принимает решение уехать в другую сторону. И снова они грузили на свои телеги весь скарб,сундуки, перины, подушки пуховые, сестёр, Дашу с двумя детками, двоих Дашиных сестёр, и таким большим караваном отправились в новый путь….