Проказа души 1

Средневековая инквизиция в молодежном колледже. Свободное размышление над книгой Мишеля Фуко «Ненормальные».
В данной статье мне бы хотелось провести философское исследование касательно исторической глубины событий, произошедших в нашей стране в начале нулевых годов 21-го века. Здесь я попрошу читателя представить себе современный колледж для молодежи, цель которого подготовить студентов для будущего поступления в университет, где уже в последствии каждый студент получит окончательный диплом для своей будущей профессиональной квалификации. Проще говоря – данная статья предлагает нам взглянуть на события, произошедшие в колледже, дарующим молодежи средне-специальное образование.
Здесь меня больше всего интересует нравственный облик молодежи, учившейся в этом колледже, который мне бы и хотелось описать. Речь идет о внутренней и внешней раскрепощенности преобладающего большинства студентов, предполагающий в себе то что несмотря на юный возраст, всего около пятнадцати-шестнадцати лет, студенты не зависимо от того, юноши они или девушки, ведут активную половую жизнь, наличие которой они не считают своим долгом скрывать от кого либо, также без всякого стеснения разговаривают друг с другом о сексе (хотелось бы сказать, что читатель может  сказать, что я отстал от жизни, но меня наполняет диким ужасом мысль, как такое вообще допустимо, что парень с девушкой открыто разговаривали о сексе), носят одежды, покрой которых нацелен на эрогенное возбуждение на представителей противоположного пола, разговаривают на молодежном сленге, речитатив которого переполнен пошлостями и ругательствами и вообще открыто, без всяких стеснений, страхов и опасений демонстрировали свою распущенную жизнь. Хотелось бы обратить внимание читателя на то, что современный Интернет, если полистать в нем сайты, посвященный повседневной жизни различных молодежных сообществ и субкультур, то эти сайты просто пестрят обнаженными девушками и юношами в вульгарных нарядах. Глядя на все это, порой пропитываешься глубочайшим душераздирающим ужасом, исходящим от осознания того, что эти парни и, главное, девушки судя по всему не испытывают никакого страха, исходящего от мысли, как могут отреагировать на эти фотографии их родителя. Тут однозначно приходишь к выводу, что эти парни и девушки никогда не знали, что такое жить в постоянном ожидании наказания, исходящего от родителей, а также и то, что в своем детстве они никогда не подвергались психологическому террору постоянного вопроса «как тебе не стыдно». Одним словом старая мораль уходит в прошлое и перед нами вырастает мир, описанный в романе Олдоса Хаксли «О дивный новый мир», где описывается государство, жители которого поклонялись Зигмунду Фрейду и молись ему так, как мы молимся пока еще Христу. И именно сексуальная раскрепощенность и отсутствия, таких ощущений стыда и страха в жизни современной молодежи наводит порой на мысль о том, что мы уже живем «в дивном новом мире», где Доктор Фрейд стал Богом.
И вот среди всей этой сексуально распущенной молодежи, представители которой носят одежды, цели которых заключаются в эрогенном воздействии на лиц противоположного пола, и, разговаривающей на сленге, лексикон которого пестрит пошлостями и ругательствами, появляется скромный молодой человек, краснеющий, когда с ним начинают разговаривать о сексе, и испытывающий панический страх перед дракой. Он не одевается по современной молодежной моде, первоосновой которой является стремление оказывать эрогенное воздействие на лиц противоположного пола и не разговаривает на сленге. Здесь можно предположить, что еще тогда, в подростковом периоде, слышание молодежного сленга, со всем его цинизмом и пошлостью приносило ему своего рода психологические страдания. И тут и начинает психологическая обработка сексуального характера. Юноше начинают говорить, что у него воняет изо рта, тем самым уже внушая ему, что он обречен быть изгоем в этом колледже, и что не при каких обстоятельствах ему не суждено влиться в то общество, где он оказался. Также его начинают терроризировать вопросами на сексуальную тему; подобно грамотным и квалифицированным психологам, имеющим талант внедряться в человеческие души и потрошить их, подобно тому как рыбак потрошит пойманною рыбу, представители этой молодежи, юноши, и, что главное, девушки, начинают психологически внедряться в сознание этого затравленного парнишки, и обрабатывать его вопросами касательно его сексуальных предпочтений, а именно какой вид секса он предпочитает, что ему больше нравиться – большая грудь или большой зад, и видя как он теряется, слыша эти вопросы и не зная, что надо отвечать на них, ребята, начинают издеваться еще сильнее – они говорят мальчику, что он несомненно страдает пристрастием к онанизму и вероятней всего, во время онанизма фантазирует об извращенном сексе и представляет себе картины, извращенного содержания. Со времен подобные издевательства становятся разрушительными для психики мальчика и он начинает ощущать, что у него начинают сдавать нервы. Но чувствуя на подсознательном уровне его страдания, парни и девушки начинают еще больше изощрялись, точь в точь, как изощрялась разъяренная толпа народа во времена Средневековья, наблюдая как инквизиторы сжигают ведьму. Психологические вопросы на сексуальную тему и последующие за ними сексуальные унижения психологического характера становятся обиходом повседневности, парни и девушки терзают юношу вопросами, касательно того, какие картины он представляет во время онанизма и сколько раз в день предается этому пороку. И в конечном итого, после того как простодушие этого парня берет верх, и он рассказывает сокурсникам о своих сексуальных предпочтениях, парни и девушки желая еще больше его унизить, дабы фактически заставить осознать его, что они его считают распоследнейшим человеком на планете, червем, который ползает у них под ногами и мешает им свободно двигаться, начинают называть его монстром, говоря что под этим словом они подразумевают урода и говорят ему фразы, наподобие того, что «если будешь постоянно предаваться онанизму, все твое тело покроется трупными пятнами и ты сгниешь заживо».
Хотелось бы сказать, что судьба этого юноши закончилась трагически. В конечном итоге он попал в психиатрическую больницу, из которой вернулся совершенно больным человеком. Само собой понятно, о дальнейшей учебе в колледже, поступлении в университет и получении профессии пришлось раз и навсегда забыть. Началась новая жизнь, жизнь переполненную болью, страданиями и негативом, жизнью, главенствующей первоосновой которой является непосредственная ненависть ко всему, что тебя окружает. Но мы не будем описывать в этой статье дальнейшую жизнь юноши, ибо дальнейшая наша речь пойдет об отношениях к сексуальной распущенности и пристрастию к онанизму во времена Средневековья и 19-го века. Для этого мне и хотелось бы обратиться к повествованиям книги «Ненормальные», написанной, жившим в двадцатом веке, французским философом Мишелем Фуко.
В данном философском произведении Фуко проводит историко-психологическое исследования на тему сходства между преследованием людей, вступающих в извращенные сношения, а также людей, имеющих явное или патологическое пристрастие к занятиям извращенным сексом, в том числе и онанизмом, со стороны инквизиторов во времена средневековья с преследование онанистов и извращенцев психиатрами 19-го века. Если читать трактат «Ненормальные» внимательно, то нетрудно заметить, что автор данного произведения задавался мыслью донести до читателя мысль о том, что психиатры это последователи инквизиторов, и само становление психиатрии как науки в начале 17-го века, несомненно предполагало в себе то, что что-то должно прийти на смену уходящей в прошлое, инквизиции. Проще говоря, согласно приводимым в данной книге историческим доводам и фактам, психиатрия возникла именно как течение, нацеленное на то, чтобы встать на смену инквизиции при этом включая в себе мораль и власть, нацеленную на доминирование над людьми, имеющими склонность к противоестественному, а вместе с тем и с подавлением в людях любых зачатков стремления к противоестественному. И здесь мы встречаем сопоставление между событиями, произошедшими в средневековья, сопоставимыми с моралью средневековья с событиями, произошедшими в 19-ом веке, исходящими от морали, которую навязывали обществу тогдашние психиатры. Здесь мне бы хотелось процитировать несколько приведенных в книге, исторических доводов, рисующих нам сходства и сопоставления касательно тех преследований, которым подвергались извращенцы и онанисты со стороны Святой Инквизиции во времена охоты на ведьм с теми же преследованиями все тех же онанистов и извращенцев в Европе девятнадцатого столетия, со стороны укрепившей к тому времени свою повсеместную власть, централизованной системы психиатрической власти.
Начиная наше размышление с описывания, приведенных Фуко, исторических фактов, хотелось бы сказать, что средневековые инквизиторы, в том числе и священники более низкого ранга, работающие в службе Святой Инквизиции, в плане ведения допросов, располагали не только телесными пытками и физическими истязаниями, но и также использовали различные психологические методики ведения допросов, в плане которых они ничем не уступали современным высококвалифицированным психологам. Стоит сказать психологическое мастерство ведения допросов красочно изображено в романе Умберто Эко «Имя розы». Здесь можно привести пример психологического троллинга средневековым инквизитором прихожанина церкви, пришедшего к нему на исповедь. Согласно фактам, приводимым Мишелем Фуко в книге «Ненормальные» задачей священника было стремление устроить прихожанину жесткий психологический допрос, дабы выведать у него информацию, не занимается ли он извращенным сексом и не предается ли по ночам онанизму. Ибо занятие извращенным сексом и пристрастие к онанизму в мрачные времена средневековья рассматривались как страшнейшие из грехов, предающихся которым обязательно настигнет божественное проклятие – их тела покроются гнойными ранами, язвами и нарывами, от которых они умрут в страшных мучениях, а после смерти их души отправятся в ад на вечные муки и страдания. Исходя из этого, работающие в средневековых церквях, священнослужители фанатично верили, что посредством психологических допросов своих прихожан, досконально расспрашивая их об их сексуальной жизни и фантазиях во время онанизма, в случаях если предавались этому пороку, они всерьез спасали их от божественного проклятия, в результате которого их тела покрывались струпьями и гнойными язвами, что вело к гниению заживо, а после смерти отправлялись в ад на вечные муки. Отсюда следует, что средневековые инквизиторы отождествляли свою миссию пресечь людей от занятий онанизмом и извращенным сексом с искупительной жертвой Христа, ибо подобно тому, как приняв смерть на кресте, Спаситель искупил грехи людей и тем самым спас их от посмертного попадания в Геенну Огненною, средневековые инквизиторы верили в то, что посредством пресечения людей от занятий онанизмом и извращенным сексом, они также спасали их одновременно от прижизненного проклятия, в связи с которым их тела покрывались трупными пятнами и они гнили заживо, так и одновременно с этим от наказания, что ждало их после смерти, т.е. вечных мук в пламени адской преисподней.
Здесь мне бы хотелось обратить наше внимание на саму сущность ведения допросов. Священник, работающий в службе Святой Инквизиции по мере прихождения к нему, прихожанина начинал устраивать по отношению к последнему психологический допрос, целью которого было стремление выведать информацию касательно его сексуальной жизни, ибо священнику было крайне важно знать, являются ли его сексуальные сношения с женой, естественными и не вступает ли он с ней в сношения противоестественного характера. В случае последнего священник начинал вести психологический допрос еще более изощренного характера, потому что теперь ему было необходимо знать, на сколько сильно сексуальное извращение прихожанина, дабы определить степень его испорченности и уровень порочности. Стоит сказать, тогдашние священники также назначали своим прихожанам, наказания, уровень строгости которого варьировался от коэффициента испорченности прихожанина и уровня его порочности, которые определялись по мере того, насколько сильны сексуальные извращения в его противоестественных сношениях. Проще говоря, чем более извращенным был секс прихожанина, тем более строгое наказание назначал ему священник. Также средневековый допрос был сориентирован и на потенциальные типы сексуальных извращений, ибо по мере ведения допроса священнику было необходимо узнать, присутствуют ли помыслы к противоестественным сношениях в чувствах и мыслях прихожанина, потому что даже если тот не занимается извращенным сексом, но мечтает о нем в мирах своих грез и иллюзий, это также является пороком и требует наказания. А как уже говорилось, средневековые священники свято верили, что посредством наказаний, они искупляют грехи прихожан и спасают их от божественного проклятия. Хотелось бы отметить немаловажный факт, суть которого касается методики самого ведения допросов. Здесь священники использовали целые системы психологических методик, которые мы сейчас называем психологический троллинг. Ибо тогдашние священники подобно современным высококлассным психологам внедрялись в человеческое сознания и посредством слияние этого внедрения с дальнейшими методиками ведения допросов, выворачивали души прихожан на изнанку и потрошили их словно рыбаки пойманную рыбу. Естественно прихожанин, впадая в отчаяние и ощущая чувства паники и глубочайшего стыда, граничащего с параноидальным страхом за свою дальнейшую жизнь был готов, рассказать попу все чем он занимается, и чем лишь хотел бы заниматься, ибо исходя из того душераздирающего отчаяния, в которого вгонял его священник он был готов повестить на себе все грехи мира, лишь бы тот перестал потрошить его душу. То же самое определялось и в отношении людей, уличенных в пристрастии к онанизму, ибо в мрачные времена средневековья, в случае подозрения о том, что какой-либо индивид предается этому пороку, священник, работающий в службе Святой Инквизиции устраивал ему настоящий психологический допрос, в процессе которого обвиняемый должен был досконально рассказать ему сколько раз в день он мастурбирует и так же полностью изложить ему все картины, представляемые им во временя этого процесса. Ибо онанизм во времена средневековья считался страшнейшим грехом (рукоблудие) и тех кто им занимался обязательно настигало божественное проклятие – их тела покрывались гнойными язвами, струпьями и нарывами посредством чего они сгнивали заживо, а после смерти их ожидали вечные муки в адской преисподней. Поэтому, священник ставил перед собой цель полностью распросить прихожанина о том, сколько раз он мастурбирует в день и что представляет себе во время этого процесса, потому что посредством наказания, которое он в дальнейшем назначал, он тем самым спасает как тело грешника от позорной и мучительной смерти, так и его душу от вечных мук в пламени адовом. Фактически здесь действовал тот же принцип, что и при допросе людей, уличенных в занятиях извращенным сексом, ибо подобно тому, как уровень строгости наказания, назначаемого священником варьировался от степени изощренности половых противоестественных сношений прихожанина, т.е. чем более были извращены его сношения, тем более сильное наказания назначал ему священник, точно также было и с людьми, занимающимися мастурбацией – чем более часто предавался человек этому пороку и чем больше были изощрены его фантазии во время него, тем более строгое наказание должен был назначить священник, и именно поэтому, дабы определить коэффициент греховности и уровень порока, задачей последнего являлось стремление психологически распросить прихожанина о всех образах и фантазиях, формирующихся в его сознании во время онанизма. Стоит сказать, что поскольку онанизм представлялся средневековым инквизиторам страшнейшим из грехов, то они дабы выведать информацию касательно каждого, предающегося ему человека, требовали от каждого безоговорочно следить за своими родственниками и соседями, и в случае возникновения хотя бы малейшего подозрения о том, что кто либо из них занимается мастурбаций, незамедлительно сообщить об этом в соответствующие инстанции, дабы работающие там блюстители нравственности, незамедлительно приняли меры в отношении этого человека.
Здесь мне бы хотелось напомнить читателю, приведенный ранее довод о том, что искусство средневековых инквизиторов вести психологические допросы, которые по форме содержания и силе воздействия ничем не уступали методикам, проводимым современными представителями карательной психиатрии и трансперсональной психологии, мастерски отражено в романе Умберто Эко «Имя розы», описываемые в котором, события происходили в эпоху охоты на ведьм. Тут мне хотелось бы процитировать один момент из данной книги, открывающий нам искусство силового воздействия на человеческую психику – момент этот рассказывает нам о том, как ведущий расследование по делу об убийстве, инквизитор по мере подозрения им в совершении преступления одного человека, начал, с целью принудить его к признанию вести над ним психологическую обработку и по мере осознания того, что сломать волю подозреваемого и тем самым принудить его к признанию ему не удается, сказал ему, что вскоре его ожидает пытка, которая назначена на послезавтра, а пока у него есть время посидеть в одиночной камере и обдумать свое положение. Здесь Эко перед нами рисует психологическую картину, суть которой заключается в осознания обвиняемым того, что, ведущий расследование, инквизитор специально сделал так, что подозреваемому придется два дня сидеть в камере, и дожидаясь начала пытки, смотреть через решетку на инструменты и орудия пыток, которые впоследствии к нему применят, ибо суть подобного наказания заключается в том, что по мере нахождения в камере и лицезрения на орудия пыток, обвиняемый, ощущая полную временную дезориентацию впадает в положение глубочайшего ужаса и душераздирающего отчаяния, в связи с чем, ко времени начала пытки, он еще пока не пытаемый, впадет в состоянии паники и будет готов повесить на себе все мыслимые и немыслимые преступления. В этом и заключается суть психологического насилия, предполагающего в себе то, что человеку придется два дня сидеть в камере и, глядя на орудия пыток, ожидать их применения. Хотелось бы сказать подобный вид насилия способен свести с ума или сделать полным психическим инвалидом даже совершенно здорового и психически устойчивого индивида.
И здесь, после длительной психологической обработки со стороны инквизитора, обвиняемые посредством угроза ему пыткой, не выдерживает и произносит следующие изречения: «Ваше Преосвященство, вы правы, я такой мерзавец, каких еще свет не видывал, я признаюсь во всех обвинениях, да это я совершил убийство, но умоляю вас отец-инквизитор, пожалуйста не надо пыток, лучше уж сразу костер». По сути данное изречение, произнесенное обвиняемым после угроза ему пыткой символизирует в первую очередь впадение человеком в состоянии паники, на что в принципе и рассчитывал священник, ибо тот психологический допрос, который он устроил подозреваемому есть по сути подготовка его сознания к новому этапу психологического насилия, цель которого заключается в том, чтобы сломать волю человека и заставить его повесить на себя все грехи мира. Проще говоря, по мере окончания психологической обработки, дальнейшая угроза пытки является последней каплей, падающей на человеческую психику и вгоняющей ее в состоянии паники и маразма; иначе говоря, инквизитор приложил максимум усилий, чтобы довести подозреваемого до нервного срыва. Здесь священник задает следующий вопрос: «Как смог ты в одиночку все это провернуть, ибо убийство было совершено по очень логическому и обдуманному сценарию, цель которого заключалась в том, чтобы сбить с пути следствие, мне кажется это не под силам одному человеку, из чего следует, что тебе кто-то помог». «Кто именно»,- задает священник следующий вопрос. И здесь подозреваемый, ощущая наплыв глубочайшего ужаса и паники, отвечает: «Как я уже говорил вам, Ваше Преосвященство, я распоследнейший на земле, мерзавец, для которого не существует ничего святого, я откровенно признаюсь, что заключил сделку с самим Дьяволом, который и помог мне совершить такое завуалированное и логически продуманное, преступление». Тут инквизитор чувствует удовлетворение, исходящее от того, что, допрашиваемый во всем сознался, и, доставая из портфеля документы, берется за перо, дабы на бумаге подтвердить все, данные ему, показания. Здесь это намекает читателю, одновременно как на глубочайший фанатизм, так и на абсолютное хладнокровие инквизитора, который инстинктивно сразу поверил в искренность данных показаний, применяя весь, растравленный отчаянием и паникой, бред допрашиваемого им, человека за чистосердечное признание.
Возникает вопрос – чем именно ответ обвиняемого так порадовал инквизитора и почему посредством того, что тот откровенно признал себя распоследнейшим на планете ничтожеством последний не стал применять пытки и согласился отправить его сразу на костер. Ответ заключается в том, что психологические допросы средневековых инквизиторов были сориентированы главным образом на то, чтобы спровоцировать раскаяние обвиняемого; что же касается пыток, то те применялись главным образом в тех случаях, когда психологическое насилие было бессильно принудить обвиняемого к раскаянию. Об этом шла речь и в романе Эко «Имя розы», ибо там присутствовали места, когда инквизитор, допрашивая обвиняемого открыто говорил, что ждет от него раскаяния, причем раскаяние это должно было выглядеть так, чтобы инквизитор действительно поверил в то, что оно имеет место в сознании допрашиваемого, а поскольку тот на протяжении длительного времени не наблюдал его за последним, то, исходящее от него, психологическое насилие наблюдало все более изощренные оттенки. Что же касается последующей угрозой пыток, то это было по сути последней каплей для того, чтобы полностью сломать волю обвиняемого и посредством вгонения его в состояние паники, тем самым принудить его к раскаянию, которое было так необходимо священнику. А значит тот самый момент, когда переживший длительный психологический допрос, обвиняемый, столкнувшись с последующей угрозой пытки, посредством окончательной утраты воли к сопротивлению, ломается окончательно и произносит фразы, такие как «я распоследнейший на земле мерзавец» или «я не понимаю, как, подобных мне, редкостных подонков еще земля носит» символизирует в себе именно то, что обвиняемый, поддавшись панике, соглашается повесить на себя все мыслимые и немыслимые грехи и преступления, и именно в этом инквизитор и находит главенствующую первооснову раскаяния. В этом и заключается основная сущность допросов, провидимых средневековыми инквизиторам – ибо главное их стремление спровоцировать в своей жертве раскаяния исходило в первую очередь из фанатического желания спасти душу грешника от вечных мук адской преисподней, ибо только раскаявшись можно избежать вечных мук ада. Это было главенствующей первоосновой психологии инквизиторов, и фактически те же самые меры предпринимают в нашей стране деятели религиозно-психологический отраслей, характеризуемых как православная психология и православная психиатрия и также к этому прибегают, причем в крайне изощренной форме, адепты трансперсональной психологии. Деля общий вывод, хотелось бы сказать, что в основе провоцирования у человека воли к раскаянию, исходящего как со стороны средневековых инквизиторов, так и современных работников некоторых видов экспериментальной психологии лежит в первую очередь стремления сломать волю человека и вынудить его осознать собственную ничтожность. Потому что осознание собственной ничтожности и есть первозданный ключ к раскаянию – так думали средневековые инквизиторы, так полагают и многие современные психиатры и психологи.
В завершение хотелось бы сказать несколько слов об отношении во времена средневековья, к людям, заболевшим проказой. Если в наши дни телесная проказа характеризуется работниками современной медицины как бактериальное заболевание и носит научное название «лепра», то в былые времена видимость этого заболевания была совершенно иной и, соответственно, отношение к нему в корне отличалось от современного. Ибо в темные времена средневековья проказа воспринималась как болезнь не тела, а души и само заболевание этим недугам виделось как божественное проклятие, насылаемое на человеком в первую очередь за распутную половую жизнь, беспорядочные половые связи, вступления в сексуальные акты, противоестественного характера или просто длительные занятия онанизмом, сопровождаемые фантазиями об извращенной сексе. И если в античные времена, заболевших проказой ссылали в так называемые «долины прокаженных», где они были обречены проводить остаток своих дней, наедине с себе подобными, то во времена средневековья, для них уже повсеместно строились специальные охраняемые лечебницы (лепрозории), где они содержались в поистине противочеловеческих условиях, исходящих из того, что отношение к ним со стороны надзирателей, в корне отражало убеждение последних, что прокаженные это падшие люди, которых настигло божественное проклятие. Исходя из этого, о каком либо сострадании к ним не могло быть и речи и приравнивание их положения к уровню скота полностью оправдывалось всеми религиозными верованиями тогдашнего времени. Фактически, условия содержания больных в средневековых лепрозориях было полностью идентично условиям содержания кур на современных птицефабриках.
Здесь мне бы хотелось приостановить наше рассуждения касательно общественной и религиозной морали, царившей в Европе во времена средних веков и перейти обсуждению над этической нравственностью Европы 19-ка. Свое нынешнее рассуждение мне бы хотелось начать со слов, касающихся отношения к занятию онанизмом и извращенным сексом, со стороны, утвердивших свою безграничную власть, психиатров, определяющих и диктующих людям новую мораль, которая по сути имела много сходств с моралью, диктуемой инквизиторами средневековой Европы. Проще говоря, дальнейшее наше исследование будет направлено в сторону обоснования, задуманного Мишелем Фуко довода о том, что психиатры это последователи инквизиторов.
Данное обсуждение, касающееся борьбы европейских психиатров 19-ка с онанизмом, в частности онанизмом среди детей и подростков, мне бы хотелось начать со слов, что согласно мнению психиатров того времени, онанизм считался страшно вредным для здоровья, процессом, ведущим организм к саморазрушению и распаду. Особенно вреден онанизм для детей и подростков, и поэтому психиатры, исходя из этого убеждения развернули кампанию по борьбе с онанизмом, нацеленную на то, чтобы обезопасить детей от этого прогресса. Проще говоря, если инквизиторы времен средневековья, оценивали онанизм как порок, требующий наказания, то психиатры 19-века считали его болезнью, которой необходимо лечение. Стоит сказать, занятие ребенком, онанизмом, было в Европе 19-ка, наверное, одним из главных поводов для того, чтобы родители вели его на прием к психиатру и психиатры всячески содействовали стремлению к уличению родителями своих детей, касательно занятия последних онанизмом, фактически требуя того, что бы они были крайне бдительны к тому, предается ли их ребенок этому пороку, вредоносность которого способна привести детский организм к заболеванию различными психическими заболеваниями, патологиями различного рода, а также распаду и саморазрушению.
Желая привить свою программу касательно безопасности детей от занятий онанизмом, европейские психиатры 19-го века психологически внедрялись в умы родителей, и, манипулируя ими, диктовали им условия, касательно того, как уберечь их детей от мастурбации. Тут психиатры призывали родителей всячески следить за своими детьми, в особенности по ночам, и в случае хотя бы малейшего подозрения, что те предаются онанизму, непременно усилить контроль за ними, и в случае нахождения доказательств, незамедлительно вести своего ребенка к психиатру, задачей которого является стремление психологической его обработки, нацеленной на разъяснения ему все о вредоносности этого процесса. Проще говоря, на приеме у психиатра, тот, психологически внедряясь в сознание ребенка, должен был досконально изъяснить последнему, что онанизм, это крайне вредный для здоровья прогресс, длительные увлечения которым ведут к различного рода психическим заболеваниям и телесным патологиям, а в конечном итоге, к распаду и саморазрушению. Здесь мне бы хотелось процитировать один пример, приведенный Мишелем Фуко в книге «Ненормальные», где философ пишет о том, как именно следовало, с распоряжения психиатров, искать родителям доказательства того, что их дети предаются мастурбации. Момент этот рассказывает нам о том, как психиатры призывали родителей следить по ночам за их детьми, наблюдая чем они занимаются в кровати, лежа под одеялом, и в случае возникновения подозрений о том, что те предаются мастурбации, мгновенно подбегать к их кровати и резко сдирать с них одеяло (страшно представить какие чувства глубочайшего стыда перед родителями и душераздирающей мерзостности перед собой испытывал ребенок в тот момент). Дальнейшие действия, диктуемые родителям, психиатрами предполагали в себе не наказание ребенка за пристрастие к мастурбации, ибо как уже говорилось ранее, онанизм в Европе 19-го века рассматривался не как порок требующий наказания, а как болезнь, которой необходимо лечение, а немедленное его отправление на прием к психиатру. Здесь психиатры использовали различные методы психологических допросов, суть которых заключалась в том, чтобы досконально расспросить ребенка как часто он мастурбирует и что представляет себе во временя этого процесса; и поскольку онанизм в среде европейских психиатров 19-го века рассматривался как психическая патология, то согласно их убеждениям, чем чаще предается ребенок этому процессу тем сильнее у него склонность к психическим заболеваниям и телесным патологиям и также чем более изощренные картины представляет себе, занимаясь мастурбацией, тем в худшем состоянии находится его психика, в лечение которой необходимо серьезное психиатрическое вмешательство.
Здесь мне бы хотелось обратить наше внимание на один из способов присекания детей от занятий онанизмом, практикуемый европейскими психиатрами времен 19-го века. Тут психиатры, психологически обращаясь к родителям детей, уличенных в пристрастии к мастурбации, велели тем каждый вечер, перед сном, надевать на своих детей специальные пояса и корсеты, находясь в  которых ребенок, даже при всем своем желании заняться онанизмом, не смог бы прибегнуть к этому процессу. Одним словом, пояса и корсеты, которые психиатры той эпохи велели родителям надевать на тела своих детей просто лишали последних возможности прибегнуть к мастурбации и дабы полностью искоренить из сознания ребенка заниматься этим вредоносным, ведущим к психическим заболеваниям и телесным патологиям, ведущим организм к распаду и саморазрушению, процессом, данные корсеты и пояса следовало надевать на детей каждый вечер.
Дальнейшее наше рассуждение будет сориентировано на то, чтобы показать сходства между отношениями к занятиям онанизмом, инквизиторами средневековой Европы и психиатрами 19-го столетия, дабы в конечном итоге, найти подтверждение задуманному Фуко доводу о том, что психиатры это последователи инквизиторов. Для начала хотелось бы сказать, что в Европе 19-го века, согласно военной пиар-кампании, нацеленной психиатрами на то, чтобы обезопасить детей от мастурбации, велись целые программы, исходя из которых, уличенного в пристрастии к онанизму, ребенка, надлежало незамедлительно вести к психиатру, на приеме о которого, тот вел с ним серьезные психологические разговоры, нацеленные на то, чтобы донести до сознания ребенка всю правду о вреде занятия онанизмом, он подобно средневековому инквизитору, фанатически убежденному в том, что занятия онанизмом, сопровождающиеся фантазиями о вступлении в половые связи противоестественного характера наводит на людей божественное проклятие посредством которого их тела покрываются гнойными язвами и они сгнивают заживо, вел с ребенком душещипательные беседы о том, что онанизм, сопровождающийся фантазиями об извращенном сексе есть не иное как психическое заболевание, которое требует незамедлительно лечения. Также подобно средневековому инквизитору, задачей которого было стремление психологически расспросить прихожанина обо всех мыслях и фантазиях, испытываемых им во времена онанизма, где чем более изощренней они представали в глазах священника, тем более грешным и порочным являлся прихожанин, по подобной же схеме рисовался нам психологический допрос, устраиваемый ребенку, психиатром 19-ва, задачей которого также являлось стремление расспросить его о всех грезах и фантазий, представляемых им, во время онанизма и здесь чем более изощренными представали эти грезы в глазах психиатры, тем более тяжелым являлось психическое состояние ребенка и, соответственно, чем более тяжелым оно виделось психиатру, тем более изощренным оно должно было быть в плане медицинского вмешательства в структуру лечения психики, предающегося онанизму, ребенка. Хотелось бы сказать, что одной из главной причин для пресечения детей от занятий онанизмом, было убеждение тогдашних психиатров в том, что длительные занятия мастурбацией ведут организм ребенка к психической дегенерации посредством которой, он, по мере своего взросления не сможет вступать с лицом противоположного пола в естественные отношения, ибо пристрастие его в подростковые годы к онанизму, приводит к тому, что по мере вхождения в сексуально активный возраст, он сможет вступать в сношения, исключительно противоестественного характера. Проще говоря, предавшийся в детстве онанизму, индивидуум по мере своего взросления сможет вступать лишь в извращенные половые сношения, что же касается сношений естественных, то те в силу дегенерации его организма, не смогут спровоцировать в нем прилив сексуального возбуждения. Именно поэтому, европейские психиатры времен 19-го века, ставили перед собой цель искоренить в человеку его пристрастие к извращенному сексу еще с раннего детства, исходя из чего они и устроили военную пиар-кампанию, которую Фуко называет термином «крестовый поход против онанизма» (хотелось бы сказать, автор трактата «Ненормальные» вообще весь 19-ый век называет веком «крестового похода против онанизма»), нацеленную на обеспечение безопасности детей от занятий онанизмом. В связи с этим, на приеме у психиатра, посредством исходящего от него, психологического троллинга, ребенок должен был рассказать врачу все о своих мыслях и желаниях, формирующихся в его сознании во временя онанизма, ибо чем изощренней его мысли и помыслы, тем более в тяжелом состоянии находится его психическое здоровье, и как следствие этого, тем более интенсивным должно быть лечение. В этом и подтверждается идея сходства действий европейских психиатров времен 19-го века с действиями средневековых инквизиторов времен охоты на ведьм, ибо если последние полагали, что чем более извращенней у человека фантазии во время онанизма, тем более испорченной и порочной является его душа, то прерогативой идеологии первых был лозунг о том, что чем более извращенные картины формируются в сознании человека во время онанизма, тем в более худшем состоянии находится его психика. И также если инквизиторы посредством психологической обработки должны были определить уровень порока, предающегося онанизму, индивидуума, вследствие чего назначить должное наказание, якобы спасающее от божественного проклятия, то посредством той же психологической обработки, психиатры должны были определить процент запущенности психического состояния, предающегося онанизму, и посредством вынесения должного вердикта определить соответствуемое с ним, лечение.
Здесь мне бы хотелось обратить наше внимание на отношение европейских психиатров 19-го века к больным проказой, дабы сделать сравнение с отношениям к прокаженным во времена средневековья. Начать следует с того, что в умах жителей Европы 19-го века еще не угасло суеверие о том, что проказа это болезнь души и дается она как наказание за грехи. Стоит сказать, тогдашние психиатры считали проказу следствием вырождения нравственности, пораженного ею, индивидуума, поводом к заболеванию которого служили в первую очередь психическая дегенерация, а также саморазрушение и распад, вызванный неправильным образом жизни, в частности вступления в половые сношения, противоестественного характера или же длительные занятия онанизмом, сопровождающиеся фантазиями об извращенном сексе. И если средневековые инквизиторы видели в проказе воздаяние за человеческие грехи и пороки, такие как занятия онанизмом или извращенным сексом, то европейские психиатры 19-го века полагали что проказа есть болезнь, вызванная в первую очередь дегенерацией организма, его распадом и саморазрушением, вызванными вредоносностью онанизма или противоестественных половых сношений. Главное отличие идеологии европейских психиатров 19-го столетия от идеологии средневековых инквизиторов заключалась в том, что распад и саморазрушения, настигающие людей, вступающихся в противоестественные сношения или занимающихся онанизмом, вызвано уже не божественным проклятием в качестве наказания за грехи, а в первую очередь убеждением что противоестественные половые сношения или занятия онанизмом, сопровождающиеся погружением в миры грез о противоестественных половых сношениях, чрезвычайно вредны для человеческого организма, провоцируя в нем психическую дегенерацию, распад и саморазрушение. Поэтому телесная проказа в те времена рассматривалась как высшая форма дегенерации, распада и саморазрушения, отчего индивидуум с обезображенным струпьями и язвами телом воспринимался окружающими людьми как воплощение безнравственности и аморализма. Исходя из этого, прокаженные по прежнему проводили остаток дней в лепрозориях, где также как и в средневековье, содержались в противочеловеческих условиях.
Делая общий вывод касательно сходств между убеждениями европейских психиатров 19-го века со средневековыми инквизиторами, хотелось бы сказать что главное сходство между убеждениями первых и последних, заключается в том, что вступление в половые сношения противоестественного характера, как и занятия онанизмом, сопровождающиеся грезами об этих сношениях в конечном итоге приводят организм к саморазрушению и гниению заживо; и если инквизиторы предполагали в этом гниение божественное проклятие, то психиатры 19-го века рассматривали внешнее и внутреннее гниение, как химический процесс вызванный крайней вредоносностью занятий онанизмом или извращенным сексом. Проще говоря, если инквизиторы считали, что предающегося онанизму, индивидуума обязательно постигнет божественное проклятие, в результате которого его тело с ног до головы покроется гнойными ранами, язвами и нарывами, то психиатры 19-го века, исходя из своего убеждения, что занятия онанизмом носят саморазрушающий оттенок для здоровья человека и ведут его организм к распаду, фактически также верили, что тело предававшегося на протяжении длительного времени, онанизму, индивидуума в конечном итоге покроется гнойными язвами, ранами и нарывами, отличие заключается главным образом в том, что если инквизиторы видели в этом божественное проклятие, то психиатры 19-го века наблюдали в этом химический процесс, вызванной крайней вредоносностью пристрастия к онанизму. По сути можно сделать вывод, что после начала Эпохи Возрождения и ухода средневековой морали в прошлое, психиатрия как наука выросла на психологический и моральных доводах, уходящий в прошлое, средневековой инквизиции.
Здесь мне бы хотелось процитировать изречение Мишеля Фуко о том, что посредством «крестового похода против онанизма» психиатры 19-го века ИСКАЛЕЧИЛИ ПСИХИКУ МИЛЛИОНАМ ДЕТЕЙ. И действительно, подобное силовое воздействие на психику человека, в частности, ребенка, оказывает уродующее действие на сознание, в результате которого человек вырастает крайне закомплексованным и с ярко выраженной, заниженной самооценкой. Потому что психологическое влезание в, касающиеся сексуальности, сферы подсознания, при этом сопровождающееся психологическим троллингом, когда психолог или психиатр начинает требовать рассказать ему все о сексуальных мыслях и помыслах, из недр подсознания человека начинаю высвобождаться глубочайшие страхи, и ощущение катастрофической мерзостности, граничащие с ощущением ненависти к тому, кто требуя рассказать ему все о сексуальных помыслах и мыслях, начинает потрошить и выворачивать душу. Как следствие, подобное силовое воздействие, в случае если оно продолжалось на протяжении длительного времени приводит к тому, что человек превращается в озлобленного на весь мир, мизантропа, испытывающего панический страх перед сексом, и, ощущающего чувство глубочайшей мерзостности в моменты, когда кто либо начинает разговаривать с ним о сексе. Мишель Фуко был абсолютно прав – насильственное влезание в сексуальную жизнь индивидуума калечат ему психику.
И здесь же Фуко пишет о том, что сами по себе домыслы европейских психиатров 19-го века о том, что онанизм является чрезвычайно вредным для здоровья процессом, ведущим организм к различного рода психическим заболеваниям и телесным патологиям, воплощающимся в конечном итоге распадом и саморазрушением, которые они активно воплощали в жизнь, на самом деле были грандиозной фальсификацией, нацеленной на то, чтобы отнять детей у родителей и полностью подчинить их органам государственной машины. Проще говоря, Фуко утверждает, что психиатры 19-го века, утверждающие, что онанизм есть крайне вредный для здоровья процесс, для пресечения которого требуется серьезное психиатрическое вмешательство, просто придумали этот миф для того, чтобы запустить программу ювенальной юстиции. И сами факты о том, что психиатры с присущим им авторитарностью, требовали от родителей того, что они вели своего, предающегося онанизму ребенка к ним на прием, были заранее спланированы для того, что отнять детей от власти родителей и подчинить под полною неподконтрольную власть государства. Так что Мишель Фуко здесь просто пытается донести до читателя мысль о том, что устроившие в 19-ом века «крестовый поход против онанизма», психиатры, читая лекции о вреде онанизма, заранее спланировали план запуска программы ювенальной юстиции, фактически просто обманывая родителей, переживающих как за психическое и физическое здоровье своего ребенка, так и за его нравственный облик.
Здесь мне бы хотелось сказать несколько слов касательно морального облика современной Европы, чтобы в последующем подвести те же сравнения с нравственным обликом европейских стран в прошлом, главным образом в 19-ом веке. Нынешнее рассуждение мне бы хотелось начать со слов, что если верить тому, что в настоящие дни транслируют по российским телеканалам, то исходя из этого мы приходим к однозначному выводу, что страны современной Европы по прежнему имеют авторитарную структуру управления, где власть полностью сосредоточена в руках общественных и политических деятелей, а также психологов и психиатров. Стоит сказать, в руках последних полностью лежит контроль по управлению общественной морали, доказательством чему является то, что именно современные психологи и психиатры, по наставлению общественных и политических структур, следят за тем чтобы дети проходили уроки секс-воспитания, а также и затем, что родители не препятствовали последним посещать эти уроки, и как следствие, совершенствоваться в плане свободы сексуального самовыражения.
Теперь, с целью опровергнуть мнение о европейской толерантности мне хотелось бы привести несколько следующих доводов, утверждающих что мораль современной Европы не имеет ничего общего с истинной толерантностью и даже, по сути опровергает последнюю. Один из этих доводов предполагает в себе то, что истинная толерантность предполагает в себе свободное самоопределение, граничащее со стремлением всегда и везде принимать человека таким какой о есть, в то время как в странах современной Европы в текущие времена, таких принципов нет, доказательством чему является пример того, что в современных европейских странах, моральный и психологический облик каждого индивидуума формируется психологами, на различного рода тренингах. Проще говоря, именно психологи на тренингах, формируют будущий облик ребенка, оказывая на него силовое и моральное воздействие. Отсюда следует, что в странах современной Европы нет как таковой свободы выбора у человека, ибо все права его выбора, утверждаются психологами, которые, оказывая на него морально-психологическое воздействие, фактически навязывают ему то, каким ему надлежит стать по мере взросления и если в прошлые времена, психологи и психиатры стремились исторгнуть из сознания ребенка, все помыслы и стремления к противоестественному, то в нынешнее время европейские психологи и общественные деятели, напротив, ставят перед собой цель навязать ребенку помыслы и стремления к противоестественным половым сношениям. Тут, как таковой напрашивается вывод о том, что европейские психологи просто перешли из одной крайности в другую; если же говорить о том, что как таковой свободы сексуального самовыражения в странах нынешней Европы не существует, ибо ее нравственная и этическая моральная основа полностью контролируется психологами и психиатрами, то вспоминая предшествующие страницы нашего исследования, то здесь делается однозначный вывод о том, что стремление навязать ребенку определенные ценности не является новшеством в странах современной Европы, потому что тоталитарный контроль над детской сексуальностью, существует в них, наверное, со времен охоты на ведьм.
Здесь мне бы хотелось уделить наше внимание, касающееся вредоносности раннего секс-воспитания и его губительного воздействия на психику ребенка, на примере игрушек, в которые приучают современные психологи играть детей в современной Норвегии. Игрушки эти выглядят в виде фекалии и струи мочи. Хотелось бы сказать, что если верить данным, транслируемым по современному российскому телевидению, то исходя из этого, в текущие времена, в скандинавских странах идет программа, касающаяся запрете детям играть в игрушки старых образцов и приучения их играть в игрушки образцов новых, т.е. каких которые  сделаны в виде фекалии и струи мочи. Хотелось бы сказать, что психологи в нынешней Норвегии, также на тренингах обучают маленьких детей, так называемому «искусству правильного хождения в туалет», что вообще на мой взгляд является верхом безнравственности и аморализма. И здесь необходимо отметить немаловажный довод о том, что все эти современные психологические программы, исходя из которых ребенку навязывают игрушки в виде фекалии и струи мочи, а также слушание лекций, посвященных «правильному хождению в туалет» по сути является таким же геноцидом над психикой ребенка, каковой устроили европейские психиатры 19-го века посредством «крестового похода против онанизма». Ибо приучение детей играть в игрушки, сделанные в виде фекалии или струи мочи, по сути является фактором, уродующим детскую психику, в результате которого ребенок вырастет либо испорченным до самых глубин безнравственности, либо психически больным, видящим вокруг себе лишь мерзости и пылающим ненавистью ко всему, что его вокруг окружает. Ибо игры детей в подобного вида игрушки, способно причинить невыносимые страдания ребенку с чувствительной психикой и как следствие, превратить его в неврастеника. Делая общий вывод хотелось бы заглянуть в будущее и представить возможность того, что спустя сто или двести лет появится философ, который подобно Фуко в 20-ом веке, произнесет изречение, касающиеся того, что посредством раннего секс-воспитания, психологи и общественные деятели начала 21-го века, ИСКАЛЕЧИЛИ ПСИХИКУ МИЛЛИОНАМ ДЕТЕЙ.
Здесь мне бы хотелось написать несколько строк о человеке, который на мой взгляд является идейным вдохновителей сексуальной распущенности жителей стран современной Европы, в частности идейным вдохновителем мнения о том, что извращенный секс это что-то абсолютно нормальное и приемлемое как для частной, так и общественной жизни, в связи с чем индивидуум не должен скрывать свою извращенность. Речь идет об основателе трансперсональной психологии, американском психиатре Станиславе Грофе. Ибо в своей до самых глубин безнравственной книге, называющейся «За пределами мозга», читая которую приходишь в жуткий неописуемый ужас, исходящий от повсеместный нагромождений сексуальных извращений, дифференцированных по всей десятибалльной шкале извращенности, Гроф пишет о том, что психически больной человек отличается от психически здорового, в первую очередь тем, что если первый испытывая желание вступить в противоестественные сношения, испытывает чувство страха, стыда и мерзостности, которые препятствуют воплощению в жизнь его фантазий, представляемых им во время онанизма, то последний, имея страсть к извращенному сексу ни испытывает таких чувств, как страх, стыд и мерзостность в плане ее воплощения в реальность, вследствие чего сексуальной извращение не приносит ему никаких страданий. Здесь же Гроф пишет о том, что если устроенный над психикой, научный эксперимент оказывается незаконченным, то человек будет смотреть на секс как на что то греховное и аморальное; если же, связанный с трансперсональной психологией, эксперимент оказывается законченным и удачным, то в этом случае, человек будет испытывать удовольствие от секса, в какой бы форме он не являлся, и даже самый извращенный половой контакт, не будет приносить ему нравственные и духовные муки, а напротив, будет приносить лишь удовольствия. Одним словом, согласно книге «За пределами мозга» психически здоровый и уравновешенный человек есть тот человек, который не испытывает стыда и мерзостности перед извращенным сексом и занятие которым приносит ему лишь удовольствия. Поэтому, задачей трансперсональной психологии является стремление привести моральное состояние индивидуума к такому психическому состоянию, чтобы он не испытывал никакого стыда и мерзостности перед сексуальными извращениями.
Здесь мне хотелось бы описать само лечение по методике Станислава Грофа, нацеленное на то, чтобы человек перестал испытывать чувства мерзостности и стыда перед сексуальными извращениями. Одно из таких средств, которое сейчас активно практикуется в странах Америки, Европы и России, есть прохождение человеком через перинатальные матрицы, в основе которого лежит стремление заставить испытуемого почувствовать весь ужас, который испытывает женщина во время деторождения. Хотелось бы сказать, что прохождение перинатальных матриц обычно проводится над пациентами психиатрических больниц, что определяется тем, что оно требует длительного времени. Также существует много частных сетевых тренингов Грофа, где люди также посредством холотропного дыхания и иных процедур стремятся пережить «второе рождение» и переписать свой жизненный сценарий. Хотелось бы сказать, что после «второго рождения» в корне меняется личность человека и в его сознании происходит переоценка нравственных и моральных ценностей, а происходит она именно в то русло, которое было изначально задумана адептами трансперсональной психологии. Здесь мне бы хотелось сконцентрировать наше внимание на прохождении перинатальных матриц. В основе данной процедуры лежит стремление ввергнуть человека в пучины страха, ужаса и отчаяния, что осуществляется посредством силового морально-психологического воздействия на человеческую психику, в процессе которого пациент должен себя почувствовать подсудимым на Страшном Суде у Бога или же жертвой средневековой инквизиции или нацистских концлагерей. Проще говоря в основе прохождения перинатальных матриц лежит стремление заставить человека испытать самые жуткие ужасы, которые только способна испытать душа. Поэтому, само по себе переживание Страшного Суда в трансперсональной психологии сопровождается психическими пытками и моральными унижениями, в процессе которых психиатр пытается внушить пациенту осознание того, что хуже него, последнего, за всю историю существования человечества не было людей на земле и также стремится внушить пациенту признание во всех мыслимых и немыслимых преступлениях. Проще говоря, трансперсональная психология предполагает в себе, что по мере экспериментирования над пациентом, психиатр или психолог, занимающийся этим экспериментом, берет на себя роль судьи, палача или даже самого Бога, а пациента заставляет почувствовать себя в роли подсудимого в этой изощренно продуманной, психологической игре.
Возникает вопрос – какие цели преследуют адепты трансперсональной психологии, проводя над пациентом столь изощренный и чудовищный научный эксперимент. Отвечая на него, следует сказать что одной из главных целей лежит переустановка всех ценностей, касающихся секса и сексуальности и наложения полного табу на сексуальные запреты. Иными словами, одной из главных целей трансперсональной психологии, лежит стремление навязать людям убеждение в том, что секс нормален в любой форме, а ощущения многими людьми стыда перед противоестественными половыми сношениями есть симптом психического заболевания, которое требует психиатрического вмешательства. Здесь необходимо обратить внимание на то, что по мере прохождения человеком перинатальных матриц, идентичного по своей сути прохождениям души через все 9 кругов ада, сопровождающегося психологическим насилием, медикаментозной обработкой и различного рода пыткам и моральным унижениям, в сознании человека должна пробудится так называемая «сатанинская сексуальность», которая и есть главенствующая первооснова к снятиям запретов в плане секса. Трансперсональная психология предполагает, что пробудится эта «сатанинская сексуальность» должна именно в моменты дикого ужаса, страха и отчаяния, которые должен испытать человек по мере прохождения перинатальных матриц. И когда в сознании индивида, проходящего перинатальные матрицы проснется, изначально сокрытая в нем «сатанинская сексуальность», ему будет полезно испытать сексуальный опыт, извращенного характера, что должно способствовать тому, чтобы из его внутреннего мира исчезли чувства мерзостности и стыда перед противоестественными половыми сношениями. Стоит сказать, что пациент должен сам попросить о сексе, и здесь психиатры также используют различные изощренные методики, дабы привести его сознания к тому, чтобы вынудить его признаться в том, что он хочет извращенного секса. Именно с этой целью они и стремятся пробудить в человеческом сознании «сатанинскую сексуальность». Хотелось бы сказать, что эта самая «сатанинская сексуальность» может быть только изначально заложена в сознании человека, и также есть люди, в сознании которых она изначально отсутствует – отсюда следует, что если «сатанинская сексуальность» отсутствует в сознании индивида, то никакой психологи или психиатр, занимающийся трансперсональной психологией не сможет ее пробудить, не сможет по той лишь причине, что ее нет в сознании подопытного. Здесь можно сделать следующий вывод – если психиатрам удалось пробудить в человеческом сознании «сатанинскую сексуальность» и посредством этого пробуждения побудить человека на занятия извращенным сексом, в этом случае научный эксперимент оказывается удачным и человека ожидает успешное перевоплощение в новую личность, личность с абсолютно иными нравственными и моральными принципами; если же, практикующие трансперсональную психологию, психологи или психиатры, не смогли разбудить в сознании человека «сатанинскую сексуальность» по причине ее изначального отсутствия там, то в этом случае эксперимент оказывается неудачным, в связи с чем, пациент, по причине того, что не смог «заново родится» ощущает ломку сознания и дальнейшая его жизнь переполняется страхами снова попасть в руки адептов трансперсональной психологии, а также чувствами страха, мерзости и стыда перед сексом и страха за свою дальнейшую жизнь. Стоит сказать, совокупность всех страхов, терзающих человека, прошедшего перинатальные матрицы и не пережившего «второе рождение», а вместе с ним и так называемое, общее оздоровление организма, ведет к психосоматике и паническим атакам, наполняющим ужасом дальнейшую жизнь подобного индивида, фактически превращая его в инвалида. Также необходимо сказать, что в случае если, связанный с трансперсональной психологией, научный эксперимент оказывается неудачным, то как следствие этого, подопытный на протяжении своей дальнейшей жизни будет смотреть на секс, как на что то греховное и аморальное.
И здесь необходимо сказать, что Станислав Гроф и его сторонники являются идейными вдохновителями того сексуального беспредела, который мы сейчас наблюдаем в странах современной Европы и именно эти люди (Гроф и его сторонники) являются в большей степени ответственными за то, что в современной Европе в настоящее время, сексуально-извращенный человек является чем-то вполне обыденным, а вот те люди, у которых сексуальные извращения вызывают чувства ужаса и омерзения становятся объектами преследования политического законодательства. Проще говоря, в современной Европе в настоящее время действует тот же принцип, что действовал во времена средневековой инквизиции – отличие заключается лишь в том, что если в былые времена, государственные органы с присущей им авторитарностью всячески подавляли даже намеки на сексуальные извращения, то в текущее время в Европе государственные органы, также с присущей им авторитарностью подавляют волю людей, моральные принципы которых являются неприемлемыми для сексуальных извращений. Тоже самое следует сказать и о трансперсональной психологии, адепты которой пытаются навязать людям убеждение, что нормальный и психически здоровый человек есть тот человек, у которого нет чувства мерзостности перед сексуальными извращениями и навязывают они эти принципы, также с присущей им авторитарностью и страстью доминирования (ибо трансперсональная психология как таковая вообще ставит главным принципом психического оздоровления прохождения человеком через 9 кругов ада, которое сопровождается моральным давлением, психологической и медикаментозной обработки сознания), которые фактически не чем не уступают психологическим допросам, которые устраивали над людьми средневековые инквизиторы, с целью выведать у человека информацию о том, сколько раз в день тот мастурбирует и что представляет себе во время этого процесса.
Делая вывод из вышесказанного, хотелось бы заявить о том, что само понятие «европейской толерантности», которое повсеместно превозносят в наше время, на самом деле призрачно и иллюзорно. Ибо современная европейская мораль полностью отрицает все принципы истинной толерантности и даже является полной противоположностью последней. Потому что истинная толерантность предполагает в себе в первую очередь стремление принимать человека таким, какой он есть и также дарование ему возможности самостоятельно развиться так, как предполагает его врожденная природа, исключая при этом моральное доминирование и насилие над его сознанием; в то время как в странах современной Европы такой свободы у человека нет, ибо фундаментальные свойства личности, которые в дальнейшим должны стать вектором его развития, там полностью контролируются психологами на тренингах – отсюда следует, что в странах современной Европы развитие ребенка определяется не его природными свойствами, а в первую очередь психологическим давлением, оказываемым психологами на тренингах, которые согласно современному европейскому законодательству обязан посещать каждый ребенок. Если же говорить о мнимой «европейской толерантности», то здесь в качестве сравнения хотелось бы привести в пример личность английского писателя Джорджа Оруелла и его новеллу «Скотный двор» - данный пример был приведен к тому, чтобы на примере убеждений этого человека, который называл себя поклонником истинного социализма и заявлявшим при этом, что то, что творилось в странах СССР не имеет ничего общего с моралью истинного социализма и даже полностью опровергает ее, мне хотелось бы заявить о том, что подобно Оруеллу и его отношении к социализму и Советскому Союзу, я также являюсь поклонником идей истинной толерантности и также считаю, что все то, что происходит сейчас в странах современной Европы, не имеет ничего общего с последней и даже является полной ее противоположностью.
Теперь можно перейти к рассуждению над модной сейчас в Европе, ювенальной юстиции, о которой мы уже говорили несколькими страницами ранее, что психиатрический поход против онанизма в Европе 19-го века и был тем самым ее, ювенальной юстиции, родоначальником. Здесь мне хотелось бы поговорить о ювенальной юстиции в странах современной Европы. Тут необходимо отметь что последняя сейчас очень распространена в европейских странах и касается она в первую очередь в отношении родителей, деятельность которых направлена против того, что их дети посещали уроки секс-воспитания, потому что родителей, препятствующих тому, чтобы их дети посещали уроки секс-воспитания в странах современной Европы могут запросто лишить родительских прав, что же касается судьбы их детей, то тех могут спокойно отправить в другую семью или же в специализированный интернат. Стоит сказать, в некоторых странах, например Германии, родителей, запрещающих своим детям посещать уроки по секс-воспитанию могут привлечь и к уголовной ответственности. Также необходимо отметить, что ювенальная юстиции очень широко сейчас практикуется в скандинавских странах, где психологи и общественные деятели имеют авторитарную власть над обществом; и что в той же Норвегии, где вся власть фактически сосредоточена в руках психологов, которые работают на общественные и политические отрасли управления, в случае если им, психологам, не чем-то не понравится отношение родителей к своим детям, то последних могут запросто изъять у них, после чего отдать в другую семью или поместить в специализированный интернат. Если же говорить о лично моем мнении, насчет того, что твориться сейчас в странах современной Европы, то здесь мне бы хотелось сказать, что родители, препятствующие тому, чтобы их дети посещали уроки секс-воспитания, на мой взгляд правы, ибо раннее секс-воспитание несет калечащее воздействие на психику ребенка, предопределяя ее к тому, что в будущим в Европе, вырастет поколение людей с изуродованным восприятием окружающей действительности. Само по себе секс-воспитание приводит к тому, что ребенок впоследствии вырастает либо крайне развращенных и испорченном в нравственном контексте, индивидом, либо же превращается в неврастеника, имеющего болезненное восприятие окружающего мира, сопровождающегося омерзением от того, что все вокруг счастливы и свободны. Проще говоря раннее секс-воспитание приводит к тому, что ребенок  по мере его взросления становится либо крайне развращенным и пошлым, либо превращается в неврастеника, смотрящего болезненным взглядом на окружающие его разврат и пошлость, и испытывая мерзостность перед ними, начинает пылать ненавистью ко всему, что его окружает. Отсюда следует, что родители, которые выступают против того, что их дети ходили на уроки по секс-воспитанию по сути являются правыми, и то что уголовное законодательство стран современной Европы начинает преследовать их, напрямую свидетельствует о том, что мнимая европейская толерантность на самом деле призрачна и иллюзорна. Ибо современное европейское законодательство, предполагающее в себе преследование родителей, препятствующих тому, чтобы их дети посещали уроки секс-воспитание по сути своей свидетельствуют о том, что страны современной Европы имеют авторитарную структуру управления, которою по содержанию можно сравнить с управленческой структурой 19-го века, где психиатры требовали от родителей, чтобы те следили за тем, чтобы их дети не занимались онанизмом, а в случае если последние будут пойманы на этом с поличным, их надлежит немедленно вести к психиатру.
Теперь можно сказать несколько слов и о современной России. Начать мне бы хотелось с того, что для России ювенальная юстиция неприемлема в больше степени, чем для Европы, ибо если говорить о специализированных интернатах в нашей стране и об отношениях в них медперсонала к пациентам, то можно с полной уверенностью сказать, что если ориентироваться главным образом на цивилизованные страны, то обхождение с пациентами в российских интернатах, наверное худшее в мире (это если ориентироваться на цивилизованные страны). Поэтому общественная и политическая деятельность в нашей стране должна быть направлена на то, чтобы дети жили с родителями, нежели в специализированных интернатах. То же самое касается психиатрических больниц и психически больных людей, ибо отношения медперсонала к пациентам психиатрических больниц по сути оставляет желать лучшего, ибо в российских психиатрических больницах медперсонал по отношению к больным широко практикует моральное и физическое насилие, а также подвергает их всякого рода, унижениям. Из этого можно сделать вывод о том, что количество психиатрических больниц и специализированных интернатов в нашей стране необходимо подвергать сокращению; хотелось бы сказать, я уже на протяжении долгих лет являюсь сторонником того, что инвалиды, дети, старики и психически больные люди должны жить в семьях, а не интернатах, где практикуется ущемление прав человека и чтение книг Мишеля Фуко окончательно меня в этом убедило – хотелось бы сказать, что современным общественным и политическим деятелям, а также психологам и психиатрам, занимающимся программой отправления больных и увеченных людей в психиатрические больницы и специализированные интернаты не помешало бы почитать книги этого философа, в которых он, погружаясь в историю психиатрии, приводит факты о насильственном обращении с людьми в подобных учреждениях, повествуя о противочеловеческом обращении с ними за историю последних столетий.
Но все же здесь необходимо признать, что в нынешнее время в нашей стране полно людей, которые подвергаются или подвергались ранее жестокому обращению в семьях, в результате чего впали в отчаяние, и этим людям действительно нужна помощь. Если же говорить конкретно об отчаявшихся и замученных личностях, будь то дети, подвергающие жестокому обращению со стороны своих строгих родителей, или же люди пожилого возраста, вынужденные день ото дня переживать циничное к ним отношение со стороны своих повзрослевших детей, то в этом случае говоря о помощи, им нужно в первую очередь оказывать утешение и моральную поддержку, а в последующем им нужна уже материальная помощь и поддержка, нацеленная на то, чтобы уехать от своих жестоких и циничных родственников. Одним словом, отчаявшимся и замученным личностям требуется постоянный уход, выражающийся в утешении, моральной и материальной поддержки. Именно поэтому в текущие времена в нашей стране, такие люди как правило оказываются беспомощными, одинокими и брошенными на произвол судьбы, что определяется в первую очередь тем, что общественные органы опекунства и попечительства, а также психологи всех мастей, в случае слушания ими крика о помощи, исходящего от человека, терпящего насилие в семье, в преобладающем большинстве случаев встают на сторону родственников этого человека, что определяется в первую очередь тем, что человек, отчаявшийся и замученный как правило пребывает в состоянии дезориентации и поэтому не может самостоятельно решать свои физические и материальные проблемы, что же касается его здоровых и социально активных родственников, то им решать проблемы своего больного родственника значительно легче, именно поэтому социальные органы опекунства и попечительства всего будут принимать последнюю сторону. Говоря иными словами, человек, впавший в отчаяние оказывается беспомощным перед окружающей его, материальной действительностью, вследствие чего становится не способным к физическому решению своих социальных проблем, ибо пребывает в полной дезориентации – и именно поэтому в глазах общественных и социальных служб он становится человеком бесправным, вследствие чего они моментально встают на сторону его родственников. Проще говоря отчаявшемуся и замученному индивиду в первую очередь нужны наше сострадание, помощь и поддержка – если же говорить о работниках социальных служб, а также психологах и психиатров, то люди подобного типа не нацелены утешать замученного, ибо видение ими проблем этого человека определяется лишь материальной стороной действительности, отчего по воле родственников, в случае того, если те скажут, что не хотят жить со своим больным соседом, те мгновенно поспособствуют отправлению этого человека в психиатрическую больницу или специализированный интернат, что также определяется тем, что работники социальных структур, а также психологи и психиатры живут сугубо материальными принципами, отчего им нет никакого дело до душевных страданий людей, подвергающихся насилию в семье или находящихся в психиатрических больницах и специализированных интернатах.
То же самое касается и представителей православной церкви. Ибо видя перед собой прихожанина, жалующегося но то, что он подвергается насилию в семье, священник, подобно психиатру, всегда будет на стороне родственников этого прихожанина, оправдывая себя тем, что все проблемы, жалующегося на родственников, прихожанина вытекают из его маловерия и малодушия; поэтому священник лишь посоветует усердно молиться, говоря что молитвы спасут его, прихожанина от всех его проблем и невзгод. Если же, прихожанин церкви, рассказывающий священнику о проблемах в его семье, откровенно признается в том, что по причине морального или физического насилия над ним, он впал в отчаяние, священник в тот же миг еще в большей степени встанет на сторону родственников прихожанина, потому что отчаяние есть страшный грех в православии, отчего священник лишь посоветует прихожанину усердно молиться, дабы замолить перед Богом грех отчаяния. Одним словом, работающие в церквях священнослужители, точно также как психиатры и психологи, не ставят пред собой цель проявлять сострадание к отчаявшемуся и замученному индивидууму и также не ставят пред собой цель протягивать ему руку помощи, и если психологи ставят пред собой цель помочь человеку посредством тренинга и психологических упражнений, отвергая жалость и утешение, то точно также и священники, также отвергая жалость и утешение будут стремится помочь человеку тем, что досконально объяснят ему сколько раз в день нужно молиться и какие молитвы нужно читать, утверждая что, если прихожанин будет читать нужные молитвы и при этом вникать в их суть, то все проблемы с родственниками исчезнут будто их и не было.
Вообще, если говорить о той первозданной задаче, которую должна решать церковь, то здесь необходимо обратить внимание на тот момент, какие именно группы людей больше всего посещают церковь и что они хотят для себя получить из ее посещения. И здесь мы приходим к тому, что наиболее часто церковь посещают люди бедные, страждущие, больные, увеченные и т.д. и все они хотят получить из посещения храма утешение в своем, индивидуальном для каждого, горе. Отсюда следует, что если мы приходим к выводу о том, что бедные, больные с страждущие идут в храм с целью обретения утешения, то здесь мы приходим к однозначному выводу, что главной задачей священника должно быть именно то самое утешение своего прихожанина, которому он должен оказать моральную поддержку (а также и материальную, если к нему обращается человек, которому нечего есть). А значит, исходя из этого мы приходим к однозначному выводу о том, что священник не должен действовать как психолог, что значит не должен вразумлять человека насчет того, какие книги можно читать, а какие нельзя, какие фильмы можно смотреть, а какие нельзя, и, наконец, какую музыку можно слушать, а какую нельзя, потому что главной задачей священника несомненно должно быть оказание помощи и поддержки своему прихожанину, нежели психологическая обработка его сознания касательно личностной греховности. Вот почему я негативно отношусь к тому, что сейчас называют православная психология и православная психиатрия.
Делая вывод из всего вышесказанного, хотелось бы сказать, что человек, на протяжении длительного времени подвергавшийся насилию в семье или иных местах и впавший в результате этого, в отчаяние, как правило становится одиноким в материальном мире и помощи его ждать неоткуда, ибо как работники социальных служб, психологи и психиатры, так и священнослужители в церквях всегда будут на стороне тех, на кого он жалуется, ибо впавший в отчаяние, индивидуум, теряется в, окружающих его, пространстве и времени, и в связи с этим оказывается не способным к полноценной жизни в обществе; именно поэтому, как психологи, так и священнослужители всегда будут на стороне его родственников, что определяется тем, что последние несут за него полную ответственность, в  то время как сам он не отвечает за свои действия и поступки. Также необходимо отметить еще один довод, предполагающий в себе, что как психологи и психиатры, так и работники церквей не настроены на проявление сострадания к такому человеку, отчего все их действия будут нацелены на проведение над ним морально-психологического тренинга, и если отчаявшийся и замученный индивидуум испытывает страхи перед психологическими тренингами и все его чувства и желания нацелены лишь на то, что к нему проявили жалость и утешение, то в этом случае подобный индивид оказывается одиноким во всем мире и ждать помощи ему неоткуда, ибо вся помощь подобным людям в наше время сориентирована лишь на применении к ним различного рода психологических тренингов, которые по сути своей полностью отрицают жалость и утешение.
В заключение хотелось бы написать несколько сток касательно самого зарождения психиатрии как науки согласно доводам, приведенным Мишелем Фуко в книге «Ненормальные». Здесь философ употребляет такое понятие, как «монстр» и далее пишет о том, какое значение придавали этому слову средневековые инквизиторы и последующие за ними по мере развития Эпохи Возрождения, первые прародители психиатров. Начать хотелось бы с того, что «монстрами» во времена инквизиции в Европе называли в первую очередь физически и сексуально неполноценных людей, каких как мутантов, наподобие сиамских близнецов, а также транссексуалов и гермафродитов. И если во времена инквизиции подобных индивидов просто определяли как отродия сатанинские и без всяких предварительных разбирательств сжигали на кострах, то по мере продвижения Возрождения, главным образом с начала 17-го века, для них стали строить специальные медицинские учреждения закрытого типа, где они были обречены проводить остаток своих дней в противочеловеческих условиях. Ибо дух средневековья по прежнему заставлял людей ненавидеть и презирать подобных людей, и в частности их ненавидели и презирали, как врачи этих учреждений, так и, работающий в них, медперсонал. Здесь необходимо сказать, что согласно доводам Фуко, эти самые закрытые медицинские учреждения, куда отправляли «монстров» по сути были предтечами современных психиатрических больниц и специализированных интернатов, и именно так в европейкой истории и зародилась психиатрия, выросшая из этих самых закрытых учреждений для мутантов и сексуально больных людей. Здесь возникает удивительный факт – современные европейские психологи и общественные деятели борются за права тех людей, которых их же собственные прародители и людьми то не считали, отправляя их в закрытые медицинские учреждения, где они были обречены доживать свою жизнь в условиях варварства и антисанитарии.
И вот возвращаемся к тем самым событиям, которые произошли в начале нулевых годов 21-века в нашей стране, в молодежном колледже. Тут как уже говорилось, сексуально раскрепощенные молодые парни и девушки, выбрали своей жертвой затравленного парнишку, который посредством своего глубочайшего страха перед дракой не мог ответить им, и начали его терзать вопросами на сексуальную тему, в частности вопросами на тему, сколько раз в день он предается онанизму и что представляет себе во время этого процесса, также его постоянно называли уродом, от которого воняет. В конечном итоге у него произошло помутнение рассудка, в связи с которым он попал в психиатрическую больницу. И здесь мою душу терзает следующий вопрос – возможно ли такое, что лик этого мальчика и издевательства над ним, вследствие которых он попал в клинику для душевнобольных, из которой вернулся совершенно больным, не способным не то, что далее учиться, но даже нормально жить в обществе, что привело к тому, что он стал постоянно скитаться по психбольницам, содержит в себе кармическое значение, предполагающее в себе, что он в своей предыдущей реинкарнации, был либо инквизитором, который допрашивал своих прихожан на тему их занятия онанизмом, либо психиатром 19-го века, участвующим в акции «крестового похода против онанизма»; а может быть этот несчастный юноша являлся участником страданий христовых касательно искупления человеческих душ и дарования каждому возможности избежать вечных мук преисподней и поэтому ему выпала участь отвечать за те беззакония, которые совершали инквизиторы от имени Бога и Иисуса Христа. Если это действительно так, то в этом случае вся жизнь этого юноша исполнена кармическим проклятием.