Старый знакомый Рассказ гл. 1 - 4

1

Осенняя ночь упала на миллионный город пронизывающим холодом и мелким, надоедливым дождем. Но несмотря на это, на танцплощадке, огороженной трехметровым забором из прутьев, как всегда было полно молодежи, которая топталась под аккомпанемент дешевенького оркестра.
Валентина Козленкова, сдав две трети выручки инкассатору, еще час продавала билеты, затем опечатала кассу. Забрав из подсобки тяжелую продуктовую сумку, направилась к выходу.
— Ну, все, теть Лида, я домой, — попрощалась с грозой безбилетчиков, билетершей, уже пожилой, необъятной женщиной в старомодной куртке.
— С богом, Валя. Почитай, и я скоро пойду, — приветливо ответила женщина отнюдь не грубым голосом. — Завтра, почитай, выходной, отоспишься. Как Алла Кирилловна? — спросила.
— Мама по-прежнему болеет. И диагноза никакого.
— Это плохо, — вздохнув, посочувствовала билетерша. — А ты бы, Валя, свозила ее к платным врачам. Может они что и найдут? Ведь болеет человек-то.
— Возила, теть Лида, — вздохнула Валентина.
— И что?
— Не могут определить. Одни говорят, что простуда затянувшаяся, другие, что вирус какой-то…
— Может они чего скрывают от тебя?
— Не знаю,— Валентина опять глубоко вздохнула.
— Ты куда, Сенька? Думал, зазевалась? Без билета не пущу, —  переключилась на пытавшегося прошмыгнуть мимо билетерши бритоголового паренька. Голос у билетерши сразу посуровел. Она схватила Сеньку своей ручищей и бесцеремонно выставила из калитки.
— Иди, сопли утри. Тебе уже давно в постели, почитай, надо быть, третьи сны смотреть.
— Ну, баб Лида, вчера же пустила. Хоть на полчаса, — обиженно протянул паренек.
— Какая я тебе баба. У тебя, Сенька, почитай, своя баба есть. Вот ее и называй как вздумается. Иди, иди, Сенька, не мешай мне. Вчера пустила потоптаться, и на том скажи, спасибо. Сегодня не пущу. Задрался ведь вчера...
Семен, обиженный, отошел. Валентина улыбнулась и, перехватив сумку из левой руки, прошла мимо билетерши.
Парк упрямо окутала ночь. Запыленные, давно не ухоженные фонари, через один, бросали на аллеи испуганный полумрак, Валентина устало шла, словно в сумерках. Сумка больно терла выступом о ногу. «Надо будет новую сумку купить», — подумала девушка и поймала себя на том, что об этом думает вот уже в который раз.
Ветер и дождь разгулялись не на шутку. Там, у танцплощадки, окруженной со всех сторон высокими кустами и раскидистыми деревьями, этого не чувствовалось, а здесь, на аллее, Валентина шла словно раздетая. Девушке казалось, что этот осенний холодный ветер, что бил в лицо, пытался пробраться через тонкий плащ и кофту к телу и вмиг выстудить душу.
Поставив сумку на мокрую от дождя скамью, девушка поправила шарф, подняла воротник плаща и потуже затянула ремешок. Позади услышала вкрадчивые, приближающиеся шаги. Кто-то догонял ее.
Валентина хотела оглянуться, но не успела. Что-то затрещало и сразу же до ужаса больно запекло в левом боку. Под самым сердцем. Девушка даже не вскрикнула. Уже оседая на мокрую, в лужах дорожку и теряя сознание, Валентина увидела того, который подло проткнул ее тело чем-то острым. Ножом?
Это была бесформенная фигура. Подобно хищнику она зависла над Валентиной. Огромные черные ямы вместо глаз упрямо втискивали ее худое тело в твердый асфальт. Черный плащ. Черные верхушки елей. Черное небо. И дождь. Черный, с тепловато-приторным вкусом на устах. Размытая черная фигура все отдалялась и отдалялась от Валентины к безмежно далекому — черным облакам, черному беззвездному небу. И Валентина провалилась в эту, уже не пугающую ее темень. Как в небытие. И эта темень продолжалась вечность, а, может, рваные доли секунды. В такт биению ее продырявленного сердца.
Уже не было страха. И боль ушла на задворки памяти. Осталось лишь недоумение...
Девушка не почувствовала, как с холодеющих пальцев ее сорвали кольцо, сняли с руки часы, и не увидела, что схватили сумку со скамьи, порылись там и, бросив ее подле ног Валентины, быстрым шагом прошли за угол.

2

... Полина, чтобы не опоздать на последний рейсовый автобус в Ковалевку, быстро шла через парк. До отправления автобуса оставалось что-то около пятнадцати минут — как раз впритык. Хотела было пробежать, но мешала огромная сумка. Вчера позвонила мама. Радостно сообщила, что Светлана, самая младшая сестренка Полины, родила дочь...
Сумку собирали все четверо сестер и Николай, брат. Но только Полина успевала выехать вечерним автобусом домой — сестры и брат работали сегодня на заводе во вторую смену. Приедут в деревню только завтра утром.
Каких только ползунков да пеленок не накупили племянничке: и цветастых, и в горошек... Думали, что немного будет. Но, когда сложили, вышла огромная сумка. Она была не тяжелой, но, как сказал муж Полины Степан, негабаритной.
Поставила сумку на скамью, чтобы отдышаться. Торопливо взглянула на часы и неожиданно осела от страшной боли, что резко разлилась по телу. И только тогда, когда колени коснулись асфальтированной дорожки, поняла: «Подрезали! Но за что и кто?» — подумала. Но не было уже сил открыть глаза.

3
Первую жертву, которую неизвестный подрезал ножом, скорая помощь привезла в ближайшую горбольницу в двадцать два двадцать пять. Женщина с глубокой резаной раной была без сознания и без документов. Сразу же из больницы позвонили в полицию и уже через три минуты дежурная группа, которую возглавил ставший лейтенант полиции Александр Гринько, выехала в район городского парка на место преступления.
Но только успела дежурная полицейская машина выскочить за ворота управления, как на пульте у дежурного испуганно заморгал красный огонек.
Симанько привычно щелкнул тумблером.
— Алло, полиция?  — быстро спросил испуганный девичий голос.
— Да, слушает капитан Симанько.
В трубку засопели, затем прокашлялись.
— Здесь женщину... у-убили, — голос сорвался, послышалось всхлипывание.
— Успокойтесь, назовите адрес, пожалуйста, — попросил Симанько.
— В п-парке, — выдохнули. — Ц-ц-центральном.
— Где именно?
— Недалеко от танцплощадки. Какой-то длинноногий в плаще подскочил к ней и, чем-то ударив, сорвал сережки и, наверное, кольцо, забрал большую сумку и побежал в сторону танцплощадки. — Звонившая, видимо, несколько успокоилась, ее рассказ стал более связным. — Женщина едва дышит. Все так быстро случилось, что мы и крикнуть не успели. Море крови. С ней мой Сергей и старушка.
— Ждите, сейчас приедем, — сказал Симанько и щелкнул тумблером. «Как только мое дежурство, так и жди неприятностей, — чертыхнулся про себя дежурный горуправления внутренних дел капитан Симанько. — Второй случай за каких-то пять минут».
В первую очередь он позвонил в больницу и сразу же, записав в книгу происшествий второй вызов, объявил тревогу.

4
Вслед за тремя дежурными группами, которые уже перекрыли все подходы, в районе парка начали собираться поднятые по тревоге сотрудники управления. Одним из первых, на место прибыл Василий Иванович Литвиненко. Получив ориентировку от Симанько по телефону, подполковник даже не переодевшись в новую форму — только сегодня получил представление, накинул на плечи свой старый китель с майорскими погонами, выскочил из подъезда и, остановив первую попавшуюся машину, попросил водителя «гнать» к парку культуры и отдыха.
— Ну что? — быстро подойдя к старшему лейтенанту Гринько, спросил следователь.
— Пока пусто, товарищ, — старший лейтенант запнулся, увидев на Литвиненко китель с майорскими погонами, — подполковник. Словно выпарился.
— Испарился, — поправил старшего лейтенанта Литвиненко. — На месте преступления что-нибудь нашли? — Ничего, товарищ подполковник. Только две лужи крови да хозяйственная сумка... Пострадавших увезли скорые до нашего при¬бытия. Шансов у пострадавших мало. Очень мало. Особенно у первой женщины, товарищ подполковник.
— Так, понятно. А что нам скажет твой Джек? - опросил Литвиненко, подойдя к сержанту Колобову, стоявшему метрах в двух от Гринько и державшего на поводке огромную овчарку.
— След взял сразу же, товарищ майор. Пробежал, петляя, метров сто в сторону танцплощадки и зачихал. Рассыпали какой-то порошок. Понимаете, тот порошок и не дал Джеку... — виновато тянул сержант.
Кинолог Колобов еще не знал, что Литвиненко уже подполковник, и потому обратился к Литвиненко как всегда. На эту мелочь следователь не обратил внимания. Его мозг работал на полную мощность. Следователь понимал, что нынче от всех, кто был в парке зависит то, как быстро они, представители правоохранительных органов поймают преступника-маньяка.
— Какой порошок? Конкретнее и побыстрее, пожалуйста,— не утерпел Литвиненко и перебил говорливого кинолога.
— Кабы знать, товарищ майор, — развел руками сержант и вздохнул. — Джек молчит, только носом крутит да до сих пор чихает.
И действительно, как только Колобов сказал это, Джек снова расчихался.
— Отправили на экспертизу, — выручил смущенного Колбова Гринько. — Обещали сделать экспресс-анализ и через полчаса сообщить. С первого взгляда, да и по запаху похоже на «крем-брюле», — объяснил старший лейтенант. Хотя, кто его знает…
«Странно, — подумал Литвиненко. — Об этой смеси мало кто знает... — Мысль у подполковника работала лихорадочно. —  Ее применял Столбов в... Нет, у Столбова были «ежики». Абрамов лет двенадцать назад? Тот пользовался «колибри». Да, Коноплев... Коноплев одиннадцать лет назад. Значит, преступник готовился заблаговременно. Чтобы составить "крем-брюле" надо немало потрудиться... Но уж если все сделано, как следует, ни одна собака следа не возьмет...
Так, проверить, с кем своим составом мог поделиться Коноплев? Он «удалился» в мир иной шесть с половиной лет назад.
— Маньяк какой-то. Пырнуть ножом женщину для того, чтобы снять кольцо да   часы… Нет, тут что-то не то. Либо этот злодей ненормальный, либо проигрался в карты на жер¬твы, либо еще что. Ума не приложу. Я на месте преступника из-за такой мелочи на мокрое не пошел бы. Тут что-то другое кроется. Гнилое дело, товарищ подполковник. Женщинам, можно сказать, повезло. Потерпевших отвезли вовремя на скорых в больницу. Первую увидели пожилые люди, проходившие мимо. Вторую жертву маньяка — парень и девушка. Они почти рядом были. Услышали, что стонет. И... Они сейчас показания дают. И еще старуха...
— Что старуха?
— Да ну ее к лешему, товарищ подполковник. Все своего уж очень услужливого помощника непонятного пола предлагает, — не удержавшись, ухмыльнулся Гринько.
— Не понял, — Литвиненко посмотрел на старшего лейтенанта.
«Вы знаете, товарищ офицер, убийцу видела моя собачка, может воспользуетесь ее помощью?» — перекривил старушку Гринько. —Холеная такая шавка, всем приветливо виляла хвостом.
— Понятно, —  устало проговорил Литвиненко. Проку ни от старухи, ни от ее услужливого помощника непонятного пола ни на грош. Рассредоточивайтесь по всем дорожкам парка, — приказал Литвиненко. — А на танцплошадке?
— Мы туда еще не заходили, товарищ подполковник. Думаю, преждевременно. Да и не было на то команды. А на танцплощадке...
— Вы все по-старинке привыкли работать. Ждете приказаний, когда нужно действовать по обстановке…
— Традиции сильны, товарищ подполковник.
— При чем здесь традиции? Скорее всего, инерция, товарищ старший лейтенант.
— Да, так оно и есть, товарищ подполковник. Но танцплощадка для преступника — западня, — Гринько кивнул на трехметровый забор из прутьев. Я бы на его месте туда и не потыкался. Странно лезть самому в западню... Это же нелогично...
— Хватит болтать, товарищ старший лейтенант. Если преступник на танцплощадке — найдем. Спроси по рации через Симанько, не пришли ли в себя пострадавшие? Если пришли в себя и врачи разрешают побеседовать, пусть Степаныч узнает, кто они, откуда, где работают, как случилось, когда их... Ну, как говорят, весь букет. А мне, наверное, придется «стариной» тряхнуть. Организуй гражданский плащ, Саша. У Карповича должен быть в машине. Я вчера его там оставил.
— Сейчас, товарищ подполковник.
Литвиненко старшего лейтенанта с плащом не ждал. Сразу же прошел на аллею, где неизвестный подрезал двух женщин.
Аллея как аллея. Не такая уж и темная, когда глаза попривыкнут, хотя на ближайших от места первого преступления столбах, Фонари не горели. «Если бы я был на месте преступника,наверное избрал бы именно это место», — подумал Литвиненко, внимательно осматривая под лучом переносного фонаря скамью и место рядом с ней.