Камень1941г, сентябрь Железнодорожный вор Ташкент

Владимир Шабля. КАМЕНЬ. Биографический роман.
1941 год, сентябрь. Станция Гуляйполе, Сталинская железная дорога. Железнодорожный вор Ташкент.

«Мешок?!» – такой была первая мысль, пришедшая в голову Петру после осознания того, что он прочно закрепился внутри вагона. Рука сразу же дёрнулась к месту на боку, где вот уже больше месяца привычно висел вещмешок, но нащупала лишь лямку. Продвигаясь рукой вдоль неё, молодой человек в конце концов добрался до самого мешка, который был прочно зажат между воротами вагона и спиной стоящего рядом человека.
От сердца отлегло, и Пётр с усилием притянул своё сокровище поближе к туловищу. Ощутив дискомфорт от своей наклонённой позы, он попытался занять более удобное положение, но не смог найти подходящего места даже для ног. Кое-как растолкав валяющиеся на полу вещи, парень двинул плечами, в результате чего оказался хотя и в неудобном, но по крайней мере, не в висячем состоянии.
Однако в течение нескольких минут, пока состав стоял на станции, условия в вагоне стали всё более усугубляться. Во-первых, нагретые палящим солнцем ворота настойчиво передавали телу надоедливое тепло, а во-вторых – в замкнутом пространстве такому скоплению народа стало трудно дышать.
Ища выход из сложившейся ситуации, Пётр начал присматриваться и прислушиваться к происходящему в полумраке вагона... Весь нижний ярус был битком набит стоящими и сидящими на нарах потными, измученными людьми. Но несколько нар верхнего яруса, как раз у зарешечённого окошка, оказались оккупированными дюжиной уголовников, которые, судя по всему, чувствовали себя совсем неплохо. Подставляя свои татуированные наколками, синие тела потоку свежего воздуха, урки яростно резались в карты, не обращая никакого внимания на остальных.
Пётр попытался вдохнуть полной грудью, потом ещё и ещё. Однако было такое ощущение, что объёма груди не хватает для её наполнения воздухом.
«Нет, в этом аду, да ещё при дефиците кислорода, я быстро загнусь: нужно что-то предпринимать», – подумал он.
И решение пришло как-то само собой. Парень вспомнил, что однажды читал книгу о порядках в среде уголовников, об особенностях их жизни и общения. И хотя это было давно, молодая память мгновенно выдернула из своих анналов сюжет вместе c наиболее яркими, подходящими под настоящую ситуацию моментами.
«Была не была! Попробую прибиться к уголовникам!» – дал он себе установку.
Спустя секунду молодой человек, как заправский артист, перевоплотился в главного героя книги, которому в своё время симпатизировал. На всякий случай (вдруг кто-то из «блатных» читал это произведение) Петя придумал себе кличку, отличную от используемой в романе. Итак, отныне он – железнодорожный вор Ташкент, и вести себя должен соответственно.
Поезд тронулся. Его дёрганое движение каким-то чудом растолкало сбитую у входа толпу, более равномерно распределив содержимое по площади вагона. Пётр поднял над головой свой вещмешок, и под ругань окружающих стал решительно протискиваться вперёд, по направлению к уголовникам.
– Принимай! – он бросил мешок прямо на карты блатным, и грубо расталкивая всех на своём пути, начал пробираться к компании.
Когда молодой мужчина был уже у цели, две «шестёрки» попытались его остановить, но Пётр по очереди съездил им по зубам своим кулачищем и те притихли, оглушённые, на руках изумлённой «публики». Почувствовав крутой норов вновь прибывшего, «блатные» потеснились, и предоставили место залётному «авторитету».
– Привет, братва! – Пётр бесцеремонно уселся на предложенное место, между тем аккуратно отодвинув лежащие рядом вещи. – Ташкент, шлепер, – представился он, слегка дёрнув плечами и выдерживая паузу.
– Присоединяйся к нашей честной компании, – с расстановкой произнёс детина лет сорока, видимо, старший в этой группе уголовников, – я Лапа, а это – Финт и Кука, – он коротко познакомил Петра с сидящими по обе стороны от него урками. – Ну, расскажи, где курсировал и какими судьбами к нам.
По выражению лица Лапы Петя понял, что тот намерен устроить ему проверку.
– Работал на железке по маршруту «Киев – Ташкент». Быстро наблатыкался и всё бы было ништяк, да началась война. Пришлось менять маршрут – всё начинать с нуля, а тут ещё эти постоянные проверки... Замели.
– Да, с этой войной совсем кисляк, – поддержал Лапа, – вот и меня замели вслепую.
Уголовник на секунду задумался, а Пётр в это время с трудом сдерживал улыбку: своей короткой легендой он попал прямо в точку – нашёл ключик к эмоциям, испытанным Лапой, а значит, этот персонаж уже почти на его стороне.
– Может накатим в картишки? – пользуясь паузой, вмешался в разговор Финт, симпатичный смуглый урка лет тридцати пяти.
Он решил продемонстрировать ловкость рук, и принялся, как фокусник, жонглировать колодой карт. При этом свысока смотрел на вновь прибывшего, пытаясь всем своим видом показать, кто является мастером карточной игры.
– Давай погоняем! – охотно согласился Петя.
Карты были одной из его любимых игр, в которую он играл с детства.
– Вновь прибывший банкует, – эффектным отточенным движением Финт подал карты Петру и тот принялся их раздавать.
Конечно, в артистизме и театральности обращения с колодой Петя уступал Финту, однако же всем было ясно, что в этом деле он не новичок. Под занавес парень выдал на гора два следующих один за другим выверта с колодой, а затем с невозмутимым видом подчёркнуто аккуратно положил прикуп на матрац.
Петру везло: три партии к ряду ему попадались неплохие карты и все три партии он выиграл. Мало того, в одной из игр мнимый уголовник мастерски подыграл Лапе, в результате чего в проигрыше очутился Финт. Расчёт оказался верным: после этого эпизода Лапа окончательно встал на Петину сторону и, как главарь группы, быстро определил ему вполне достойное место в блатной иерархии вагонного масштаба. Таким образом, на этом этапе путешествия не без риска, но было отвоёвано несколько дней относительно сносных условий.