Будем жить

— Пап, скорей в сад, там змея.
Раскрасневшийся Пашка влетел в дачный домик и раскидывая вещи, принялся искать лопату.
— Сынок, никогда не кричи, не суетись, и ничего не бойся – мужчины не боятся. Тем более Пуховы, — мужчина взял за руку сына, — ну пойдем, где там твоя находка.

На грядке с клубникой, свернувшись колечком, и правда лежала змея. Почувствовав опасность, маленький уж быстро скрылся в зарослях ягоды, и был таков.

— Ужа испугался?  Он совсем неопасный, и вообще – змеи не всегда наши враги, иногда они и жизни спасают...

Мальчишка побежал в дом, а мужчина еще несколько минут стоял и задумчиво смотрел на созревающую клубнику - « Будем жить».


Двадцать пять лет назад, рядовой Пухов Иван Михайлович, девятнадцати лет от роду попал служить в места хоть и солнечные, но опасные. Позади учеба в ПТУ и диплом автослесаря. Служить пришлось в автороте. Два месяца их взвод стоял на ремонте, недалеко от старого села. Места здесь были спокойные, местные относились к соседям добродушно, частенько и военные оказывали помощь сельчанам.  В письмах к родным, младший Пухов описывал красоты скал, нависающих на ущелье, как будто гигантские усталые черные исполины,  протягивающие усталые руки в желании напиться водами Аргуна. Рассказывал о странных животных, которые умели карабкаться по скалам. Правда, видел он их всего один раз, когда колонной шли из столицы республики.
Впрочем, письма до родных почему-то не доходили.

— Молодой, готов Родине послужить?
— Так точно, товарищ лейтенант.
— В село пойдешь. Крайний дом от дороги, хозяин Зелимхан.  Скажешь «топливо» нужно.  И пить не вздумай – спирт начальству. Ждем к вечеру. Спокойно тут, но аккуратней все равно. Понял?  Шагом марш к старшине за канистрами.


До села пять километров по плутающей грунтовой дороге – вот оно первое настоящее приключение. Боевое задание. Будет что пацанам рассказать!

Зачем делать крюк, когда вдалеке уже видны очертания домов. Рядовой решил путь сократить. Напрямую, через орешник быстрей будет.

— Комбат батяна, батяна – комбат. Ты сердце не прятал за спины ребят. Огонь батарея, огонь батальон... Огонь, огонь, огонь, агонияяяя.

То, что он заблудился, боец понял не сразу. С горизонта пропали плоские крыши домов, еле заметная тропка вела выше, в горы. Несколько раз Иван возвращался, но каждый раз местность для него была новой, незнакомой.

— Во дурак. Теперь к вечеру не успею. Накажут.

Плутал долго. Канистры мешали, постоянно цеплялись за ветки кустарников. Решил оставить их под большим буком. Когда дойдет до жилища Зелимхана, попросит у него тару. С возвратом конечно. Фляжку с водой не взял, зачем, если путь не долгий, а уж местные и напоят и накормят – был уверен. А теперь очень хотелось пить.


Ночью долго не мог заснуть. Было страшно. Лейтенант наверное весь мат собрал. Сон сморил. Снилась мама. «Сынок, вот водички попей. Холодная, колодезная».

Если бы ему сейчас сказали, что он ушел на двадцать километров в сторону от села, не поверил бы. Оно же так близко было.

Продолжил путь, все дальше и дальше отдаляясь от места назначения.

Счет времени потерял. Очень хотелось пить. Замполит, на нечастых занятиях, рассказывал, что в местных горах много маленьких речушек и природных колодцев, но Ивану не попалось ни того, ни другого.

Первый раз он заметил ее возле большого известняка. Черная лента резко дернулась и парень непроизвольно отполз назад. Сжимая в ладони камень, он приготовился отбиваться.  Но она больше не появилась. Может показалось?

Глаза слезились и гноились, и чем чаще он их тер, тем больше они болели. С губ свисали лохмотья кожи, и сдирая их он, не чувствуя боли, ощущал вкус крови. Пробираясь выше солдат замечал, что растительности становилось все меньше, и уже с трудом находил ягоды и мох, которые служили ему пищей. Еще немного и он сможет с высоты осмотреть местность и обязательно увидит село, а уж тогда сможет найти дорогу или хотя бы правильное направление. Лейтенант наверное проклинает. Как-же хочется домой.

Пить, пить....и спать. И опять во сне приходила мама...

Какие же страшные эти горы.

Ее он видел еще несколько раз. Она никогда не приближалась, но Иван знал – змея следит за ним. Он стал с ней разговаривать. И даже ругаться.

— Иди сюда, думаешь я тебя боюсь? А вот выкуси.


Ему казалось, что он кричит. И вот сейчас горное эхо разнесет его слова. Кто-то их услышит.  И тогда его спасут, обязательно спасут – командир не раз говорил, что русские своих не бросают.

— Я буду жить! Покажи дорогу. Ненавижу змей.

Черная лента в такие моменты поднималась над землей и раздраженно раздувала капюшон.

Он сбился со счета, сколько раз за последнее время он видел звездное небо. Вспомнить не мог. Обессилил от голода. Горы уже не виделись такими величавыми и могущественными, они стали врагами. Злобными и хитрыми.

Перед очередным рассветом он почувствовал на своей шее что-то холодное и влажное. Сил быстро подняться не было, а когда смог восстановить дыхание и оглядеться – вокруг  пустота. Только кустарник шевелился от легкого ветерка.

Ночью было холодно, порванная форма не грела. Днем солдат изнывал от жары. Все реже и реже встречался кустарник с маленькими красными ягодами, которые хоть как-то утоляли голод и давали немного жидкости.
Было уже все равно куда идти.

За сутки удавалось проползти несколько сотен метров – сил не хватало даже подняться.

— Выходи, я знаю, ты здесь. Ты любишь молочные пенки? Я раньше их терпеть не мог, даже блевал, когда попадались. Ты молоко пьешь, вы вообще что жрете то? Мне дед говорил, что кровью людской питаетесь. Думал стращает меня. Отвечай. Значит кровью. Ждешь когда я подохну, и тогда пир устроишь? Не дождешься...

Тонкая тень скрылась за валуном.

— Комбат батяня, батяня – комбат. Ааааааа ! Мама...
Слезы душили.

Как учил дед – если совсем нет сил, ложись на землю и проси матушку землицу даровать силушку предков, хоть крупицу. Подарит обязательно.

Но только не мать эта земля, чужая, не слышит...

Глаза почти не видели. Уже не было и слез, да и не плачут мужчины.

— У тебя есть глаза? Знаешь дорогу, точно знаешь. Разговаривать не умеешь. Отстань, надоела.

Змея свернулась клубком у ног Ивана.  Хотелось ее погладить, но каждый раз вместо гладкой змеиной кожи, парень натыкался ладонями на камни.



Вода... Вода! Он точно слышал всплески воды!

Трое мужчин говорили на непонятном языке. Плюнув в колодец, старший выругался.

— Помогите...

Ивана не услышали. Подняв оружие и тюки с земли, бородатые скрылись.

До колодца метров пятьдесят, не меньше... Ползти. К воде, к спасению.

Когда осталось только дотянуться до живительной влаги, перед лицом солдата возникла змея. Угрожающе шипя, она перерезала путь к колодцу. И тут Ваня не выдержал. Из последних сил сделал рывок и схватил змею. Он душил ее, бил о камни, грыз зубами. Змея не сопротивлялась...

****
— Смотри капитан, нашли наконец. Повезло парню. Не дополз.
— Да, лейтенант. Пятый колодец твари отравили.
— Скоро и здесь будет жарко... Жив парень?
— Жив. Слабый очень. Ремень рвал зубами зачем-то.
— Рассредоточиться.
— Срочно воды. Давай, солдат, пей. Будем жить...