Салман Рушди. Чеков и Зулу

Salman Rushdie. Chekov and Zulu
[from ‘East, West’ collection / из сборника «Восток, Запад»]
© Salman Rushdie, 1994
© Александр Андреев, 2020, перевод



1


4 ноября 1984 года Зулу исчез в Бирмингеме, и Индийский Дом послал его старого школьного друга Чекова в Уэмбли поговорить с его женой.

– Адаабарз, миссис Зулу. Позволение войти?

– Конечно, входите, заместитель-сахиб, что за церемонии?

– Прошу прощения, что побеспокоил в воскресенье, миссис Зулу, но не звонил ли Вам с утра мистер Зулу?

– Мне? С каких это пор он звонит мне из деловых поездок? Зачем звонить, когда он там, наверное, развлекается?

– Ох, опять задел за живое, простите, пожалуйста. Всегда был полным болваном.

– Да Вы хоть присядьте, чаю выпейте.

– А Вы чертовски неплохо тут всё устроили, миссис Зулу, вау. Обои с узорчиком, хороший вкус, должен Вам сказать... Высший класс! Столько хрусталя! Негодяй Зулу, видать, неплохо зарабатывает, не то, что Ваш покорный, вот ведь какой умник.

– Нет, как такое возможно? Зарплата у мистера заместителя наверняка куда больше, чем у начальника службы безопасности.

– Никаких намёков, джи. Хочу только сказать, что Вы, видать, мастерица охотиться на распродажах.

– Какие-то проблемы, да?

– Простите?

– Эй, Джайсингх! Где ты там спишь? Исполняющий обязанности заместителя желает чаю. Где печенье и джалеби, ты что, простые вещи запомнить не можешь? Давай быстро, гость ждёт.

– Прошу Вас, миссис Зулу, не беспокойтесь.

– Какое там беспокойство, заместитель-джи, да с тех пор, как мы здесь, парень вконец обленился. Выходные, телевизор в комнате, платим фунтами – всё для него. Взяли его сюда, а от него никакой благодарности, что тут скажешь, ни вот столечко.

– А, Джайсингх, спасибо. Прекрасные джалеби, миссис З. Благодарю Вас.

На телевизоре и на полках рядом с ним красовалась посвящённая сериалу «Звёздный путь» коллекция, которую собирал пропавший: куклы капитана Кирка и Спока, модели космических кораблей – «хищная птица» клингонов, ромуланское судно, космическая станция, и конечно, звездолёт «Энтерпрайз». На почётном месте стояли большие фигуры двух второстепенных персонажей сериала.

– Эти старые прозвища из Дунской школы! – в сердцах воскликнул Чеков. – Незыблемые, будто пластинку заело. Дампи, Стампи, Грампи, Хампи. Занимают место наших имён. В нашем случае – клички в честь храбрых космонавтов.

– Мне не нравится. Эта «миссис Зулу», которой я тут приземлилась! Звучит как чернокожая.

– Носите Ваше имя с гордостью, бегум-сахиба. Мы с Вашим мужем старые боевые товарищи, со школьных лет, возможно, он упоминал об этом? Храбрые диплонавты. Наша многолетняя миссия – исследовать новые миры и новые цивилизации. Гляньте на фигурки на Вашем телевизоре, наши alter ego: русский азиатского вида и китаец. Не лидеры, как Вы понимаете, а идеальные, профессиональные слуги. «Курс проложен!» «Частоты вызова открыты!» «Варп-фактор три!» Что делал бы с кораблём гордый Капитан без своего высококвалифицированного экипажа? Так же, как со старым добрым кораблём по имени Индостан. Мы такие же, знаете ли, слуги, как Ваш горячий Джайсингх. Именно в такие моменты, как в дни столь прискорбного кризиса, когда нужно всеми силами поддерживать правильную осадку корабля, что бы ни произошло, джалеби всегда должны быть на столе, и чай налит. Мы не ведём в будущее, но мы делаем его возможным. Без нас ни курс не проложить, ни частот не открыть. И варп-фактор не установить.

– Значит, у Вашего Зулу проблемы? Будто мало того, что и так плохо, ужасное время.

На стене над телевизором в рамке, украшенной цветочной гирляндой, висела фотография Индиры Ганди. Индиры не стало в среду. По телевизору часами шли кадры кремации. Огненные цветы, невыносимые лепестки пламени.

– Просто не верится. Ах, Индира-джи. Нет слов. Она была нам матерью. Ох-ох-ох. Погибла во цвете лет.

– А по радио-телевизору такие истории про то, что в Дели творится! Столько убитых, заместитель-сахиб. Столько честных сикхов умерло, будто они виноваты в том, что сделала пара мерзавцев-охранников.

– Община сикхов всегда считалась лояльной по отношению к нации, – размышлял вслух Чеков. – Хребет армии, уж не говоря о делийском такси. Можно сказать, сверхграждане, преданные национальной идее. Но надо признать, сейчас такая оценка под вопросом; кое-кто уже готов назвать гребень, браслет, кинжал et cetera признаками внутреннего врага.

– Кто посмеет сказать такое про нас! Какой ужас.

– Конечно. Конечно. Но давайте вернёмся к Зулу. Есть один деликатный момент: насколько нам известно, он не находится в официальной поездке. Он просто исчез, бегум-сахиба. В самоволке с момента убийства. Третий день ни одной весточки.

– О, Боже.

– В Штабе начинает складываться мнение, что он мог быть связан с заговорщиками. По всей видимости, у него давние связи с местной общиной.

– О, Боже.

– Я, конечно, изо всех сил сражаюсь с теми, кто так думает. Но его отсутствие бесит, поймите. Мы не боимся мелкотравчатых халистанских фанатиков. Но они безжалостны. А с инсайдерской информацией Зулу, с его опытом оперативника... Они грозят новыми убийствами, как Вы знаете. Как Вы должны знать. Кое-кто может даже сказать, Вы должны всё знать слишком хорошо.

– О, Боже.

– Возможно, – сказал Чеков, жуя джалеби, – Зулу бесстрашно отправился туда, куда не ступала нога индийского диплонавта.

Жена всхлипнула: – Даже это идиотское имя вы вечно говорите неправильно. «С». Сулу. Мне пришлось столько серий посмотреть, думаете, я не знаю? Кирк, Спок, Маккой, Скотт, Ухура, Чехов, Сулу.

– Но имя «Зулу» лучше подходит человеку, которого некоторые могут счесть необузданным, – заметил Чеков. – Подозреваемому дикарю. Предполагаемому предателю. Спасибо за чудесный чай.



2


В августе Зулу, застенчивый плотный гигант, встречал Чекова, прилетевшего из Дели. Чеков в свои тридцать три оставался мелким, щуплым, франтоватым мужчиной, одетым в серые фланелевые брюки, рубашку со стоячим воротником и тёмно-синий двубортный пиджак с золотыми пуговицами. Брови его нависали крыльями летучей мыши, челюсть выпирала, и потому изысканная речь и обычно мягкий голос сразу обезоруживали всех, кто ждал от подобных бровей и челюсти более агрессивного поведения. Он был птицей высокого полёта и уже имел в своём резюме пост в посольстве в небольшом государстве. Пусть и временная, должность Человека Номер Два в Лондоне стала его новым лакомым кусочком.

– Привет, Зул! Сколько лет, йар, сколько лет! – Чеков похлопал того ладонью по широкой груди. – Итак, – добавил он, – ты теперь оброс. – Зулу, придерживавшийся когда-то современных сикхских веяний, ходил в восемнадцать лет с усами, но без бороды, и коротко стригся вместо того, чтобы накручивать косы под тюрбаном. Теперь, однако, он вернулся к традиции.

– Здравствуйте, джи, – осторожно поздоровался Зулу. – Значит, можно переходить на старые формы обращения?

– Конечно! Не желаю слышать ничего другого, – ответил Чеков, вручая Зулу сумки и багажные бирки. – Дух «Энтерпрайза» и всё такое.



Человек в обществе исключительно светский, Чеков среди своих позволял себе в вопросах взаимодействия культур доходить до бешенства. Вскоре после вступления в должность, сидя с Зулу в обеденный перерыв на скамейке в садах Набережной, он кивнул головой в направлении прохожих.

– Жулики, – произнёс он sotto voce.

– Где? – воскликнул громадный Зулу и атлетично вскочил на ноги. – Догнать их?

На них стали оглядываться. Чеков схватил Зулу за полу пиджака и потянул на скамью. – Ну-ну, не геройствуй, – ласково попросил он. – Я имел в виду их в целом; ворюги, все до одного. Боже, как я люблю Лондон! Театр, балет, опера, рестораны! Ложа Лордс в субботу на тренировочном матче! Королевские утки в королевском пруду в королевском парке Сент-Джеймс! Отличные портные, отличные рестораны, когда надо поесть, отличные журналы, когда надо почитать! Я вижу остатки былого величия и должен признать, оно впечатляет. Атенеум, Букингем, львы Трафальгарской площади. Чертовски впечатляет. Я приехал на встречу с помощником министра иностранных дел и вдруг понял, что сижу в бывшем Министерстве по делам Индии. Чёрный тик от «Джон Компани», бегущие слоны на старинных книжных шкафах. Я испытал лёгкое потрясение. Сначала даже аплодировал их успеху: молодцы! А потом смотрю на свой дом и вижу, что там поработали взломщики. Не могу отрицать очень грустного послевкусия.

– Крайне неприятно слышать о такой потере, – сказал Зулу, сдвинув брови. – Но виновных, разумеется, рядом не найти.

– Эх, Зулу, мой благородный воин-простак, это просто фигура речи. Я говорю об их музеях, полных наших сокровищ. Все эти города, все их состояния, всё построено на награбленном. И т.д., и т.п. Мы, конечно, прощаем; это у нас в характере. Но забывать не надо.

Зулу указал на бродягу в драном пальто и шляпе, спавшего на соседней скамье. – Он тоже нас обокрал? – спросил он.

– Не забывай, – Чеков помахал пальцем, – что британский рабочий класс участвовал в колониальных проектах в собственных интересах. Скажем, рабочие текстильных фабрик Манчестера поддерживали уничтожение нашей хлопковой промышленности. Как дипломаты мы не должны привлекать к этому внимание, но факт остаётся фактом.

– Но нищий – не рабочий класс, – резонно возразил Зулу. – Что ж, по крайней мере этот парень нам не угнетатель.

– Зулу, – раздражённо сказал Чеков, – с тобой чертовски трудно.



Чеков и Зулу катались на лодке на Серпентайне, и Чеков снова оседлал любимого конька. – Нас обокрали, – сказал он, полулёжа с шампанским на полосатых подушках, подставив лицо ветерку, пока силач Зулу грёб. – А теперь мы крадём своё обратно. Как мрамор Элгина.

– Тебе бы быть более довольным, – сказал Зулу, опустив вёсла и глотнув колы. – Умерь свой голод, свой гнев. Посмотри, сколько у тебя есть! Вполне достаточно. Сиди себе и наслаждайся жизнью. У меня всего поменьше, но мне хватает. И солнышко светит. Колониальный период остался в прошлом.

– Если не будешь вон тот сэндвич, давай сюда, – сказал Чеков. – С моим врождённым радикализмом мне бы не дипломатом быть. Мне бы в террористы пойти.

– Но тогда бы мы были врагами и стояли по разные стороны, – запротестовал Зулу, и внезапно на его глаза навернулись настоящие слёзы. – Тебе совсем не важна наша дружба? И мои обязанности в этой жизни?

Чеков смутился. – Зулу, старик, ты прав. Чертовски прав. Ты представить себе не можешь, как я обрадовался, когда узнал, что в Лондоне мы снова сможем объединиться. Друг детства, что может быть лучше? Ничто в мире не займёт его место! Послушай, ты, дубинушка стоеросовая, хватит кислую мину корчить. Прекрати. Здоровенный детина, а того гляди, расплачешься. Кровные братья, дружище, что скажешь? Один за всех, и все за одного.

– Кровные братья, – повторил Зулу и робко улыбнулся.

– Тогда вперёд, – кивнул Чеков, снова усаживаясь на подушки. – На импульсном.

—

В день, когда телохранители-сикхи убили миссис Ганди, Зулу и Чеков играли в сквош на частном корте в Сент-Джонс-Вуд. В раздевалке после душа рано начавший седеть Чеков всё ещё тяжело дышал с полотенцем на смягчающейся талии, прикрывая съёжившийся от усталости пурпурный пенис; Зулу с толстым членом гордо стоял, наклонив красивую голову, и заботливо, по-женски, отжимал и расчёсывал длинные чёрные волосы, пока, наконец, не скрутил их узлом.

– Йар, Зулу, ты слишком хорош. Бум, бум! Что за удары! Чертовски сложно для меня.

– Вы пилоты с мостика, джи. Теряете форму. Когда-то ты был готов ко всему.

– Да уж, мои лучше годы позади. Но ты ведь и сам всего на год моложе.

– У меня жизнь почище, джи, дело вместо слов.

– Ты понимаешь, что нам придётся очернить твоё имя? – мягко сказал Чеков.

Зулу медленно повернулся и застыл перед зеркалом во всю стену в позе Чарльза Атласа.

– Это должно выглядеть выходкой одиночки. Если что-то пойдёт не так, необходимо всё отрицать. Даже твоя жена ничего не должна заподозрить.

Зулу раскинул руки и ноги, как огромная буква «X», и потянулся изо всех сил. Потом встал по стойке «смирно». Чеков говорил слегка нервозно.

– Что скажешь, Зул?

– Транспортер готов?

– Не увиливай, йар, не крути задом.

– При всём уважении, мистер Чеков, сэр, это мой зад. Так как, транспортер готов?

– Транспортер готов. Да.

– Тогда запускай.



Меморандум Чекова с грифом «Совершенно секретно, только для личного пользования», адресованный «ДТК» (Джеймсу Т. Кирку):

«Настоятельно рекомендую прекратить операцию «Звёздный путь». Направлять сотрудника Федерации клингонского происхождения без оружия шпионить в логово клингонов – самая жестокая проверка его лояльности. Рассматриваемый оперативник не замечен в идеологических отклонениях и заслуживает лучшего отношения даже в нынешней обстановке хаоса, истерии и страха. Можно предполагать, что в случае неудачи его попытки убедить клингонов в своих bona fides с ним будут обращаться с исключительной предвзятостью. Они не берут заложников.

Стратегия операции в целом неверна. Местная община клингонов не является главной проблемой. Даже в случае нашего успеха данные разведки о наиболее важных лицах у нас дома будут иметь сомнительную точность и ограниченную ценность. Нам следует рекомендовать штаб-квартире Звёздного флота немедленно заняться претензиями и чаяниями народа клингонов. Только честность и прямота в отношениях позволят добиться хоть сколько-нибудь продолжительного мира.»

Ответ ДТК:

«Ваша близость с рассматриваемым индивидом позволяет извинить то, что в противном случае было бы вопиюще коммуналистским документом. Не Вам определять национальные интересы, и не Вам решать, какие операции под прикрытием необходимо провести. Ваша задача – обеспечить возможность проведения подобных операций, помощь в их проведении и, при необходимости, прямую поддержку. В порядке личного одолжения и в память о долгой дружбе с Вашим выдающимся отцом я уничтожил Ваш последний опус, не делая копий, и предлагаю Вам сделать то же самое. Это также уничтожьте.»



Чеков попросил Зулу отвезти его в Стратфорд на представление «Кориолана».

– Сколько у тебя уже детишек? Трое?

– Четверо, – ответил Зулу. – Все мальчишки.

– Слава Богу. Должно быть, она прекрасная женщина.

– Моё сердце переполнено, – сказал Зулу с неожиданной теплотой. – Полный дом, полная чаша, полная постель.

– Счастливец, – сказал Чеков. – Всегда был теплокровным. А я наоборот. Рептилии, некоторые виды динозавров и я. Кстати, сейчас как раз ищу жену; если знаешь подходящие кандидатуры, посоветуй. Холостяцкая жизнь с какого-то момента мешает карьере.

Зулу вёл машину странно. В первом ряду автострады, приближаясь к съезду, он разогнался до сотни миль в час. Как только съезд проехали, замедлился. Чеков заметил, что он то и дело меняет скорость и перестраивается. – В твоей тачке что, нет круиз-контроля? – спросил он. – Знаешь, дружище, на мостике флагманского корабля Объединённой Федерации Планет такая работа не прокатит.

– Защита от наблюдения, – ответил Зулу. – Заметаю следы. – Чеков встревоженно глянул в заднее окно.

– Так что, за нами следят?

– Не о чем беспокоиться, – ухмыльнулся Зулу. – Лучше подстраховаться, чем сожалеть, вот и всё. Всегда рассматриваю худший вариант.

Чеков снова уселся поудобней. – Тебе нравились игры да игрушки, – сказал он. Зулу метко стрелял из винтовки, был чемпионом школы по борьбе и отличным фехтовальщиком. – Каждый раз в актовый день, – напомнил Зулу, – когда ты выходил получать призы по всем предметам, я сидел и хлопал в ладоши. Приз за английский, приз за историю, приз за латынь, приз за поведение. Хлоп, хлоп, хлоп, семестр за семестром, год за годом. Но на спортивных состязаниях призы брал я. И теперь у меня тоже своя специализация.

– Хорошенькую репутацию ты себе зарабатываешь, судя по тому, что я слышу.

Последовало молчание. Мимо проносилась Англия.



– Тебе нравится Толкин? – спросил Зулу.

– Никогда бы не подумал, что ты ещё и книголюб, – ответил удивлённый Чеков. – Не обижайся.

– Дж. Р. Р. Толкин, – повторил Зулу. – «Властелин колец».

– Этого джентльмена не читал. Хотя слышал, конечно. Эльфы и феи. Совсем не по твоей части, мне кажется.

– Это про войну до победного конца между Добром и Злом, – сосредоточенно продолжал Зулу. – И когда великая война уже шла, в одной из частей света, в Шире, о ней ещё никто и слыхом не слыхивал. Хоббиты жили себе, работали, ссорились, веселились и, блин, ни малейшего понятия не имели, что какие-то силы им угрожают, а какие-то другие в это время спасают их жалкие шкуры. – Лицо его горело страстью.

– Видимо, ты обо мне, – заметил Чеков.

– Я солдат этой войны, – сказал Зулу. – Сидя в кабинете, не получишь ни малейшего представления, каков настоящий мир. Мир действия, джи. Мир дел, которые сделаны или не сделаны. Мир жизни и смерти.

– Только в худшем случае, – возразил Чеков.

– Я что, рассказываю тебе, как лучше вылизывать твоим мягким языком чью-то корму? – прогремел Зулу. – Вот и ты не учи меня работать.

Чеков знал, что солдаты любят взвинчивать себя перед боем. Этого битья пяткой в грудь следовало ожидать, нельзя его оценивать неверно. – Когда ты смываешься? – тихо спросил он.

– Чеков-джи, ты не заметишь.

Они подъезжали к Стратфорду. – Знаешь ли ты, джи, что Средиземье на карте Толкина приходится в точности на Центральную Англию и Уэльс? – спросил Зулу. – Страна Фей может оказаться прямо здесь, среди нас.

– Глубоко копаешь, старина Зул, – ответил Чеков. – Сколько откровений сегодня.



Чеков давал обед для избранных в своей официальной резиденции с частной дорогой в Хэмпстеде, обставленной в современном стиле: среди гостей был один Очень Крупный Бизнесмен, которого Чеков обхаживал, дружественные журналисты, известные сторонники Индии, выдающиеся индийцы из-за границы. Разговор, как обычно, зашёл о политике. Нельзя допустить, чтобы из-за чудовищного злодеяния государственный корабль сбился с курса: новый капитан, подумал Чеков, сам недавно был пилотом. Словно какой-то Сулу или какой-то Чехов внезапно произведён в шкиперы.

Чертовски трудно устраивать всё это без хозяйки, которая занимала бы гостей, ворчал он про себя. Прекрасные позолоченные тарелки с многоголовым львом посредине, тонкий хрусталь, меню, вина. В помощь ему дали персонал Индийского Дома, но это всё не то. Тайны званых вечеров, как и Бог, скрываются в деталях. Чеков суетился и психовал.

Обед проходил благополучно. За бренди Чеков даже осмелился коснуться более грустной темы: – Англия всегда была для нас колыбелью революционеров, – сказал он. – Кем стал бы Пандит Неру без Хэрроу? Или Ганди-джи без местного образования? Даже мысль о Пакистане возникла у юных радикалов здесь, в колледже, в стране, которую их учили называть матерью-родиной. Сейчас, когда статус Англии на спаде, мне кажется логичным, что и выращиваемые ею революционеры измельчали. Кашмирцы! Полная безнадёжность. Что же до этих халистанцев, пусть они не надеются приблизить исполнение своей мечты злодействами. Напротив. Напротив. Мы вырвем их с корнем и расколошматим – как лучше сказать? – вдребезги.

К собственному удивлению, он заметил, что повысил голос и даже встал со стула. Он снова тяжело сел и засмеялся. Проехали.

– Самое забавное в этом моём проклятом прозвище, – быстро сказал он своей соседке за обеденным столом, невероятно красивой и юной жене Очень Крупного Бизнесмена, которому было за семьдесят, – что оно мне досталось, когда никто из нас ещё не видел ни одного эпизода сериала. Не было телевизоров, знаете ли. Это была просто легенда, долетевшая из Штатов через Британские острова до нашей милой горной станции под названием Дехра-Дун… Потом мы раздобыли пару дешёвых книжек в бумажной обложке и пускали их по кругу, словно это неприличная книжонка вроде «Леди Ч.». Поначалу прозвища примеряли на себя почти все, но пристали они только к двоим; может, потому, что те двое всегда ходили вместе, и мы сами подружились, хотя он был помладше. Хороший мальчик. Так мы стали Чеков и Зулу, как Лорел и Харди.

– Любовь и свадьба, – произнесла женщина.

– Простите?

– Вы сами знаете, – сказала она. – Вместе, как молоко и овсянка. Или, точнее, как машина и гараж. Обожаю старые песенки. Ля-ля-ля что-то там братишка, без мамочки плохи твои делишки.

– Да-да, припоминаю, – сказал Чеков.



3


Через три месяца Зулу позвонил жене.

– О Господи ты куда пропал ты что умер?

– Послушай, пожалуйста, моя биви. Выслушай меня внимательно, жена моя, единственная моя любовь.

– Да. О'кей. Уже успокоилась. Плохо слышно, но ладно.

– Позвони Чекову и скажи: состояние красное.

– Ах! Что не так с твоим состоянием?

– Пожалуйста! Состояние красное.

– Да. О'кей. Красное.

– Скажи, клингоны могут учуять запахи.

– Кликоны могут чуть запахнуть? Что это значит?

– Дорогая, прошу тебя.

– Всё поняла. Нашла карандаш, записала и то, и другое.

– Скажи им, пусть Скотти поймает мой сигнал и сразу же меня поднимает.

– Что за бред! Ты даже сейчас не можешь бросить эту дурацкую игру?

– Биви, это срочно. Пусть поднимает.



Чеков бросил всё и поехал. Следуя совету, он заметал следы; по каждой кольцевой развязке проезжал дважды, проскакивал на красный, намеренно сворачивал не туда, останавливался и поворачивал обратно, делал как можно больше правых поворотов, чтобы проверить, не следует ли за ним кто-то в потоке машин, а на шоссе воспроизводил тактику Зулу. Убедившись, насколько мог, что сзади всё чисто, он направился к месту встречи. «Закрываем Лена Дейтона, – подумалось ему, – и рассказываем новости ле Карре».



Он съехал с шоссе в карман. Из-за деревьев вышел человек, словно только что принявший ванну и элегантно одетый, с глуповатой улыбкой на лице. Это был Зулу.

Чеков выскочил из машины, обнял друга и расцеловал его в обе щёки. Щетина Зулу больно кололась. – Думал, ты без руки, из огнестрельной раны кровища хлещет, или хоть синяк под глазом, – сказал он. – А ты вырядился, как в оперу, только тросточки и плаща не хватает.

– Миссия закончена, – сказал Зулу и похлопал по нагрудному карману. – Всё здесь, всё точно.

– Что ж ты пугал красной тревогой?

– Худший сценарий, – заметил Зулу, – не всегда реализуется.

В машине Чеков просмотрел имена, адреса и даты из коричневого конверта Зулу. Информация оказалась лучше самых оптимистичных ожиданий. Безымянная стоянка посреди Центральной Англии проливала свет на дальние деревни и городские переулки Пенджаба. Предстоит облава, и как минимум некоторые крупные злодеи не смогут больше укрываться в тени.

Он тихо, восторженно присвистнул.

Зулу на пассажирском сиденье склонил голову. – Лучше поезжай, – сказал он. – Не искушай судьбу.

Они ехали на юг по Средиземью.

Вскоре после того, как машина свернула с шоссе, Зулу сказал: – Кстати, я ухожу.

Чеков остановил машину. Слева между домами виднелись две башни стадиона Уэмбли.

– Это ещё что? Экстремисты тебя перевербовали?

– Не будь глупцом, Чеков-джи. Какие экстремисты нужны, когда в Дели убивают? Сотни, может, тысячи. С сикхов снимают скальпы, сжигают заживо на глазах их семей. Убивают даже подростков.

– Мы это знаем.

– Тогда, джи, мы знаем и кто за этим стоит.

– Ни малейшего доказательства, – Чеков продолжал линию полиции.

– Есть свидетели и фотографии, – сказал Зулу. – Мы это знаем.

– Есть те, кто считает, – медленно проговорил Чеков, – что сикхи должны заплатить за Индиру-джи.

Зулу окаменел.

– Ты хорошо меня знаешь и, надеюсь, понимаешь, что я так не думаю, – сказал Чеков. – Зулу, ради Бога, давай. Давай всю жизнь будем вместе.

– Ни одному сотруднику Конгресса не предъявлены обвинения, – сказал Зулу. – Несмотря на все свидетельства соучастия. Поэтому я подаю в отставку. И тебе надо уйти.

– Чёрт, раз ты теперь такой радикал, – вспылил Чеков, – зачем вообще отдал эти списки? Почему останавливаешься на полпути?

– Я сотрудник службы безопасности, – сказал Зулу, открывая дверцу машины. – Террорист любой разновидности для меня враг. Но, очевидно, в некоторых случаях – не для тебя.

– Зулу, чёрт возьми, вернись! – крикнул Чеков. – Тебе плевать на карьеру? Жена, четверо детишек. А старые друзья? Ты меня теперь знать не хочешь?

Но Зулу был уже далеко.



Чеков и Зулу больше не встречались. Зулу осел в Бомбее, а так как спрос на частных охранников в этом бурно растущем, богатом городе постоянно рос, его фирмы «Щит Зулу» и «Меч Зулу» процветали и росли. У него родились ещё трое, все мальчики, и он счастливо женат по сей день.

Что же до Чекова, он так и не женился. Никакие сложности, которых он опасался, не помешали его профессиональному росту. Он быстро продвигался. Но в мае 1991 года он случайно оказался в составе группы, сопровождавшей мистера Раджива Ганди в поездке на юг Индии в деревню Шриперумбудур, где Раджив должен был встретиться с избирателями. Меры безопасности были сознательно ослаблены. Раджив-джи считал, что на предыдущих выборах именно требования безопасности создали барьер отчуждения между ним и электоратом. На этот раз он решил, что избирателям можно позволить подойти поближе.

Когда отзвучали речи, Раджив с окружением спустился с подиума. Чеков, шедший в нескольких шагах позади Раджива, заметил невысокую тамильскую женщину, которая с улыбкой шагнула вперёд. Женщина пожала Радживу руку и не отпустила её. Чеков понял, чему она улыбалась, и это знание оказалось столь сильным, что остановило время.

Поскольку время остановилось, Чеков успел сделать для себя несколько выводов. «Эти тамильские революционеры не приехали из Англии, – отметил он. – Наконец-то мы освоили собственное производство и более не нуждаемся в импорте. Можно забыть, так сказать, ту речь на давнем обеде. – И подумал уже не так сухо: – Трагедия не в том, как человек умирает, а в том, как он жил».



Сцена вокруг него исчезла, растворившись в озере света, и сменилась мостиком звездолёта  «Энтерпрайз». Все старшие члены экипажа были на местах. Зулу сидел впереди, рядом с Чековым.

– Щиты вышли из строя, – говорил Зулу. На главном экране они видели, как снимала плащ-невидимку, готовясь к удару, «хищная птица» клингонов.

– Одно прямое попадание, и нам конец, – воскликнул доктор Маккой. – Ради Бога, Джим, вытащи нас отсюда!

– Нелогично, – заметил старший помощник Спок. – Разрушение нашего дилитиевого кристалла означает невозможность достижения варп-скорости. На одних импульсных двигателях от «хищной птицы» нам не уйти. Единственный логичный для нас способ действия – безоговорочная капитуляция.

– Капитуляция перед клингонами! – крикнул Маккой. – Чёрт возьми, ты, остроухий арифмометр с холодной кровью, ты что, не знаешь, как они поступают с пленными?

– Батареи фазеров полностью разряжены, – доложил Зулу. – Атакующий потенциал ноль.

– Попробовать связаться с капитаном клингонов, сэр? – спросил Чеков. – Они готовы открыть огонь.

– Благодарю Вас, мистер Чеков, – сказал капитан Кирк. – Боюсь, в этом нет необходимости. В данном случае мы обязаны действовать в соответствии с худшим сценарием. Всем занять свои места. Приготовиться.

– «Хищная птица» открыла огонь, сэр, – доложил Зулу.

Чеков взял руку Зулу и сжимал её крепко, победно, пока к ним, ускоряясь, приближались шары смертоносного света.

*