Платеро и я. Меланхолия

   Сегодня вечером я ходил с детьми посетить могилу Платеро, что в саду Пиньи, у подножия круглой родительской сосны. Вокруг апрель украсил сырую землю большими жёлтыми ирисами.

   Там наверху поют чижи в зеленой кроне, полностью окрашенной голубым в зенит, и их частая трель, цветистая и будто хохочущая, скользит по теплому золоту вечернего воздуха, словно чистая мечта о новой любви.

   Только подошедшие дети перестали кричать. Тихие и серьёзные, они смотрели не в глаза, наполняя меня своими важными вопросами.

   - Платеро, друг мой! - произнёс я ему в землю, - если ты, как я думаю, пасешься сейчас на небесном лугу, и возишь юных ангелов на своей пушистой спине, должно быть, ты меня забыл? Скажи мне, Платеро: ты меня ещё припоминаешь?

   И как бы отвечая на мой вопрос, лёгкая белая бабочка, которой я раньше не видел, непрестанно кружилась, - точь-в-точь душа! - над жёлтыми ирисами: с цветка на цветок...