Страдания Ицхака Леви

– Что у вас?

– Я произношу «премьер-министр» с маленькой буквы, – пожаловался Ицхак, напряженно глядя в угол комнаты.

Именно комнаты – не приходило на ум назвать ее кабинетом. Оттоманка, обои в лилиях, лампа под развесистым абажуром на антикварном большом столе с вычурными шарами-ножками. Вряд ли, впрочем, специально купленном – кто бы стал так стараться для провинциальной клиники? То есть, конечно, не антикварный, а просто старый, служивший поколениям таких вот докторов или бухгалтеров, или еще кого, оказавшийся тут стечением обстоятельств. Тени бывших владельцев словно промелькнули за ним, оставив одного – нынешнего, пристально глядящего поверх золотых очков на Ицхака.

– И давно? – спросил доктор, вынимая из стопки бланк.

– С мая. С апреля-мая.

Ицхак вспомнил, что впервые это произошло во сне под утро в последнюю субботу апреля. Он встал тогда как потерянный, не знал, что делать, а после будто бы успокоился, обругав себя за то, что начал верить снам как какая-нибудь портниха из переулка. Но дальше хуже: утренняя молитва далась с трудом, а в мае пошло-поехало…

– Теперь уже каждый раз… – подавленно прошептал он, не в силах смотреть в глаза нормальному человеку, у которого, сразу видно, если есть какая-нибудь напасть, то простая, человеческая, простительная – геморрой или беременная любовница.

Может у доктора быть любовница? С такими-то очками и кабинетом… Явно. Да не одна.

Ицхак совершенно расстроился. У него никогда не было и, будем смотреть правде в лицо, не предвидилось. Слишком уж он… Не скромен даже – дамы любят скромных. То бишь, лучше сказать: на всякого найдется любительница, даже на бесцветного как мотыль зануду с потертым паспортом. Но Ицхак знал точно, что его это не коснется. Вероятно, самая эта убежденность и определяла себя, сберегая ювелировы ночи и кошелек от ласковых посягательств барышень.

Цепочку размышлений прервал бесцеремонный вопрос, позволенный одним только докторам:

– Пробовали трастумин ректально?

Всегда неприятно в таком признаться – случай был запущенным, с рецидивами:

– Трижды в день. По пятьсот. Свечами.

Ицхак дернул ногой, задел ножку стола и сконфузился до чахоточного румянца.

– М… – промычал доктор, водя по бланку похожей на сигару авторучкой.

Ювелир как завороженный следил за ней, силясь разгадать смысл изливающихся из ее чернильных желез каракулей.

– Отправим вас на обследование. Не волнуйтесь. Думаю, это так, выплеск… Витаминчиков проколоть, режим. Вы поправитесь.

Ицхак жалобно посмотрел на доктора. В его взгляде, видимо, проскочило что-то.

– И об эвтаназии не думайте даже! Восстановится ваша литера. Сезонное. Да и возраст, батенька, не сбрасывайте со счета. Артрит, холецистит… Тонус восторженности снижается с гормональным фоном. Физкультурой занимаетесь?

– Делаю упражнения, – соврал Ицхак.

– Вот и славно. Большие мышцы грузите – бедра, дельту. Тестостерон подскочит, а там уже и все остальное. Трастумин удвоить. И коньяком его запивайте, не антибиотик все-таки.

– Как, коньяком? Туда?!

– Нет, коньяк перорально. Не перепутайте! – доктор хохотнул, подавая Ицхаку две бумажки. – Вот вам в регистратуру, а это на оплату, в окошко рядом. Следующего пригласите, пожалуйста.