Сказка о золотом пупке

       Жили-были царь и царица. Родился у них царевич-Ваня, да не какой-нибудь обыкновенный, а особо отмеченный: были у него золотой пупок и серебряная попка. Царь с царицей были без ума от счастья: настоящий царевич, не то, что некоторые! Ване-царевичу, пока он был совсем мал, это обстоятельство вовсе не мешало бегать и прыгать, играть с обыкновенными детишками во все обыкновенные детские игры. Когда же царевич подрос, золотой пупок и серебряная попка уже показались ему чем-то привлекательным, и он хвастался ими, украдкой показывая дворовым мальчишкам и особенно любопытным девочкам.
 
       Царевич рос, набирался сил и, казалось, ума. И вот однажды он, когда уже совсем превратился в прекрасного молодого человека, задался вопросом, в зеркало разглядывая свои необыкновенности: почему же это у него пупок не как у всех, а золотой, и почему же это у него попка тоже не как у всех, а серебряная. Конечно, и папа-царь, и мама-царица, и все придворные говорили ему, что это знак его превосходства над другими людьми, и что надо радоваться и гордиться своей избранностью, и не следует ломать себе голову, почему, а лучше жить-поживать на радость себе и родителям.
 
       Шли дни и месяцы, а царевичу-Ване все не давала покоя его необыкновенная загадка. И вот, наконец, решился он ее разгадать: пошел сначала к звездочетам с вопросом, по какой-такой причине у него вся эта драгоценность на теле. Звездочеты посмотрели в свои телескопы на небесные светила, изучили карты небосвода и ничего вразумительного не смогли ответить, а только и говорили об исключительности и большом потенциале дара небесного. Тогда пошел царевич к математикам и задал им тот же вопрос. Математики считали-считали, решали-решали, но так ничего и не решили, указав лишь на то, что царевичу следует верно задачу себе поставить. Обратился тогда царевич к уважаемым алхимикам с просьбой объяснить ему смысл его золотого пупка и серебряной попки. Алхимики долго сливали и разливали какие-то жидкости, капали вонючими реагентами на металлы и трясли пробирками, и тоже так ничего не нахимичили кроме того, что дар свой надо беречь и развивать.
 
       - Чепуха какая-то! – ругался на ученый люд царевич. – Ничего вразумительного сказать не могут.

       Так в печали и раздумье шел он как-то по дороге и встретил сгорбленного, сморщенного старого старичка с длинной седой бородой. Тот неожиданно заговорил, обращаясь к царевичу, мол, знаю я твою печаль и знаю, кто может тебе помочь, но хочу тебя предостеречь: не стоит столько сил и времени на пустое тратить, а лучше свой дар на пользу маме с папой, да царству поставить. Как услышал эти слова царевич, мигом ухватил старичка за бороду:

       - А ну, старикашка, говори, кто мне все объяснить может, кто такой и где живет? А-то голову с плеч!

       Отвечает старик царевичу:

       - Не губи, царевич, старика, лучше прислушайся к моим словам.

       - Не болтай зря, старик, - рассердился царевич, - говори, что знаешь!

       Опечалился старик и говорит:

       - Живет здесь неподалеку одна старуха-яга, потомственная колдунья. Вот она и знает, как разрешить твою загадку, только помни мое наставление.

       - Да что ты, дед, - махнул рукой царевич, - мне ни звездочеты, ни математики, ни даже уважаемые алхимики ничего толком объяснить не смогли, а ты говоришь, какая-то старуха знает.

       - Какая б ни была старушка, - вздохнул старичок, - да многое ей ведомо, глядишь и научит она тебя уму-разуму.

       - Ладно, дед, показывай, куда идти? – отпустил царевич седую бороду.

       Старичок покрутился-покрутился волчком, указал клюкой направление и исчез. Огляделся по сторонам с удивлением царевич – нет старичка, как не было, почесал себе затылок, да и махнул рукой:

       - Эх, да все равно, может, и вправду старуха что-то знает. Пойду, счастья попытаю.

       Не особенно веря в способности старухи-яги, и даже немного презирая себя за обращение к ненаучным методам поиска истины, двинулся царевич по указанной старичком тропинке. Перебираясь через овраги и перепрыгивая ямы с лужами, изрядно испачкавшись, добрался царевич, наконец, до избушки, где жила та самая старушка. Не успел постучать в дверь, а яга уже открывает:
 
       - Долго же я тебя ждала, царевич. Знаю, о чем спрашивать будешь. Что, не нашел ответа у математиков? Не помогли звездочеты с алхимиками? Да разве у них наука? Одни споры, да разговоры про перспективы, а толку мало. Сядь-ка тут в уголок, посиди, посмотри, а я гадать, да колдовать стану, глядишь и помогу тебе загадку разгадать.

       Сел царевич в уголок, стал смотреть, как старуха-яга варево помешивает, да что-то пришептывает, грибки в порошок растирает, да пританцовывает, пух-перья разбрасывает, да при-хи-хикивает. Смотрел-смотрел царевич, да заснул. И вот будит его старуха:

       - Проснись, царевич, да послушай, что я тебе скажу. Я хоть и не ученая, как твои звездочеты-алхимики, погадала тут маленько и, как потомственная ведьма, со всей ответственностью заявляю, что ответ на свой вопрос ты найдешь в тридевятом царстве. Тайна твоего пупка зарыта под большим дубом, который стоит на высоком утесе на берегу самого синего моря.
 
       Пригорюнился царевич, не знает, как быть, куда идти, где искать это тридевятое царство и утес у самого синего моря. Говорит ему старуха-яга:

       - Не печалься, Иван-царевич, я тебе и в этом помогу. Вот тебе клубок черных ниток. Брось его о земь, он покатится и укажет тебе дорогу.

       Царевич, не совсем доверяя старухе, все же обрадовался, что хоть кто-то чем-то ему помочь может. Ему так хотелось узнать тайну своего пупка, что, недолго думая, не слушая уговоров родителей и придворных, собрался в дорогу, бросил о земь клубок и пошел за ним.

       Долго ли, коротко ли шел Ваня за клубком, но вот проходит он густым, темным лесом. Вдруг из зарослей перед ним выскакивает огромный косматый медведь! Царевич не испугался, схватил лук и прицелился в медведя. А медведь рычит ему человеческим голосом:

       - Не убивай меня, Иван-царевич, я тебе еще пригожусь.

       Не стал стрелять царевич в медведя, дальше пошел. Вот идет он зеленым лугом. Вдруг видит, бежит мимо страшный серый волк-зубами-щелк. Прицелился царевич в волка, а тот говорит ему человеческим голосом:

       - Не стреляй в меня, Иван-царевич, я тебе еще пригожусь.

       Не стал стрелять царевич в волка, пошел дальше. Идет он просторным полем. Есть хочется. Надо бы себе дичь на ужин добыть. Видит Ваня-царевич, в небе сокол летает. Достал лук царевич, стал в сокола целиться. А тот кричит ему из-под облаков:

       - Не целься в меня, Иван-царевич, другую добычу себе поищи, а я тебе еще пригожусь.

       Подумал Ваня-царевич, потер голодное брюхо и не стал целиться в сокола. Пошел дальше.
 
       А черный клубок все катится, да катится, и конца пути не видать. Идет-идет Ваня-царевич, за голодное брюхо держится. Долго ли, коротко ли шел Ваня, но вот приходит он, наконец, в тридевятое царство на берег самого синего моря. Видит, лежит на песке выброшенная волной щука, трепещется, обратно в море стремится. Схватил ее Ваня-царевич:

       - Вот, наконец, добыча сама в руки пришла к обеду.

       Взмолилась щука человеческим голосом:

       - Отпусти ты меня, Иван-царевич, обратно в самое синее море, у меня там детки малые остались. Что тебе во мне: ни мяса, ни вкуса, одни кости. А я ведь тебе еще пригодиться могу.

       Эх, ладно, - сказал Ваня-царевич, - так и быть, отпущу тебя к малым деткам в синее море. Плыви себе.

       И отпустил щуку в море, а сам пошел вдоль берега за клубком. Шел-шел, шел-шел и вот размотался клубок до самого конца. Огляделся Ваня и видит крутой утес на берегу, а на нем стоит огромный раскидистый дуб. Вокруг него видано-невиданно желудей лежит, и свиней много. Они хрюкают, повизгивают, да желудями похрустывают. Обрадовался царевич: наконец добрался до заветной цели, наконец узнает тайну своего пупка!

       Взобрался Ваня на утес, попробовал обхватить дуб руками – не получается! Попробовал плечом повалить древень – не по силам! Стал под корнями копать, как свиньи вокруг, чтобы под корни дуба проникнуть. Ковырял-ковырял, ничего не выкопал – корни твердые, и землица каменистая. Пригорюнился Ваня: не узнать ему тайны золотого пупка.

       Тут откуда ни возьмись тот самый огромный косматый медведь:

       - Говорил я тебе, Иван-царевич, что тебе еще пригожусь. Так оно и вышло. Помогу тебе.

       Навалился медведь на дуб, обхватил его своими могучими когтистыми лапами и вырвал из земли с корнями. Глядь, а под дубом в яме яхонтовый ларец лежит. Взял его Ваня-царевич в руки, покрутил, подивился красе узоров золотых, да и открыл крышку. А из-под крышки вдруг выскочил заяц, да и понесся по берегу в лес, унося с собой тайну пупка. Не догнать!
 
       Чуть не заплакал от досады Ваня, бросил в сердцах ларец яхонтовый: как же так?! Столько сил потрачено, столько времени угроблено, а разгадка взяла и убежала! Тут откуда ни возьмись серый волк-зубами-щелк, выскочил из кустов, да и помчался за зайцем. Догнал его, схватил и разорвал. В тот же миг из шкурки зайца выскочила утка, крякнула, забила крылами, да и полетела себе в небо под облако. Не догнать волку утки! Но тут, откуда ни возьмись, сокол! Упал стрелою из облака на утку, разорвал ее своими острыми когтями, и из утки выпало яйцо: фьють и плюхнулось в самое синее море. Ах-ах!

       Приуныл опять Ваня-царевич, не достать ему яйца со дна морского. Дело совсем плохо. Но тут, как и положено в сказке, щука выныривает из глубин морских и приносит царевичу заветное яйцо.
 
       Обрадовался Ваня: не зря, значит, столько сил положил, да времени угробил, жизнью рисковал. Вот, ведь, разгадка тайны, наконец, у него в руках! Покрутил Ваня яйцо, посмотрел на свет, потряс у уха, понюхал, да и шмяк его об камень! Разбилось яйцо, и на камне осталась лежать золотая отверточка. Взял ее Ваня в руки, рассмотрел, повертел, приставил к своему золотому пупку – подходит! Стал крутить. Крутил-крутил, крутил-крутил, вдруг – дзынь! - что-то сзади, звякнув, упало. Глядь, а это серебряная попка отвалилась… Э-э-эх!!!

       На этом бы и сказке конец, но тут перед Ваней появляется из ниоткуда тот самый сгорбленный, сморщенный старый старичок с длинной седой бородой и, печально ухмыляясь, пальцем грозит: «А мораль сей сказки, Ваня, такова: не ищи на свою задницу приключений!»