Марс-96. Полета не будет

               
            Из блокнота корреспондента программы "Время"
               

                Памяти полковника ВКС РФ Ивана Сафронова

               


               
                Сюжет первый. И на Марсе будут расти деревья

 
   В программе «Время» я не хотел заниматься космической темой. Не потому что когда-то «перегорел» ею, а просто побаивался. До меня «космос» в редакции вели такие спецы, как  Саня Герасимов, Петя Орлов и Серега Слипченко. Они любили «космос» и знали его досконально. Можно не переваривать «протокол» и  делать вполне приличные репортажи из парламента или Кремля. Но звезды не терпят фальши. Или отдавай всю душу, или не суйся. На фоне матерых «космонавтов» можно было показаться слабым и даже смешным, а для тележурналиста нет ничего страшнее этого.
  Нигде так не заметна скоротечность времени, как на программе «Время». Герасим с Петей ушли к Евгению Киселеву на НТВ, и, оставшись один, Слипченко решил, во что бы то ни стало приобщить к космосу меня с Оносовским. Мы отбивались, как могли - на нас и  экономический блок, и оборонка, и наука.  Слип добр, но упрям. И однажды солнечным утром редакционный РАФ увозил нас всех троих во Внуково 3. С «закрытого» аэродрома наш путь лежал в Казахстан, на Байконур.
   Возле самолета встретились с Герасимовым. Саня хитро посмотрел на меня исподлобья,  затушил каблуком окурок под самым крылом и сказал пророческую фразу: «Один раз увидишь запуск ракеты, с «космоса» никогда не соскочишь».
   Сам Байконур, в недавнем прошлом Ленинск, а еще раньше Тюратам, мне не понравился. Город (настоящий поселок Байконур находится в 500 километрах от него) представлял собой довольно жалкое зрелище. Брошенные, с выбитыми оконными рамами пятиэтажки, раздолбанные напрочь дороги, до отвращения теплая, мутная Сырдарья  и толпы нищих казахов. При советской власти город был закрытой зоной, а с развалом Союза в него, несмотря на колючую проволоку по периметру и охрану, начали стекаться все кому ни лень. В гостинице душно, неуютно и постоянно отключают воду. Недаром сюда при царском режиме, тосковал я, ссылали тех, кто «недозволительно» пропагандировал полеты на Луну. Вообще, странное и удивительное совпадение. Самое приличное место на Байконуре - Ленинске, это мини городок для космонавтов. Там зелено,  чисто и заметно присутствие цивилизации.
   По дороге на стартовые площадки в глаза постоянно лезли  ржавые железные конструкции, цистерны, покосившиеся ангары, мусор. Словом, взгляд ничего не радовало. Сколько я не пытался убедить себя в том, что это окно во Вселенную, первый и главный космодром человечества, ничего не получалось. Помойка, да и только. Хоть продолжение «Сталкера» снимай. Не произвел впечатления и Гагаринский старт, площадка номер один. Какое-то все обшарпанное, не величественное, не историческое. И только запуск ракеты затмил всю эту серость и неприглядность.
   Первый старт, словно первая брачная ночь. Ощущения эйфоричные. Никакая, даже самая яркая профессиональная картинка не передает  грандиозного, потрясающего до глубины души, до пяток зрелища. Страшное и захватывающее действо. Когда со стола поднимается огнедышащий дракон и под углом, над твоей головой, устремляется к облакам, дрожит земля, осыпаются комары. Дрожишь и ты, ощущая сразу и свое ничтожество и могущество. В этой, кажется, неподвластной больше никому силе - и твоя сила. Частица твоего ума, твоего сердца, твоих мыслей. Ты понимаешь, что человек - действительно звучит гордо. Мы еще доберемся до дальних уголков Вселенной и покажем там всем «кузькину мать»!
   Наблюдая за первым в своей жизни запуском королевской «семерки», я повторял слова из одной песенки - и до Марса долетим и до Сатурна,…Конечно, долетим, какие могут быть сомнения.

Марсианская ловушка

  До июля 1996 о проекте «Марс-96» мне ничего не было известно. После «войны» я уже вплотную занимался космосом, но, ни в Центре управления полетами, ни в Звездном городке я ни разу не слышал о подготовке к запуску межпланетной  станции. Однажды, совершенно случайно, я натолкнулся на сообщение о предстоящей марсианской миссии в ИТАР-ТАСС. Странно. Откуда у государства деньги? Орбитальная станция «Мир» еле концы с концами сводит, а тут Марс. Сразу же связался с пресс-службой Российского космического агентства. Да, действительно, почти все готово к полету на Красную планету. «Это ты, дорогой, проспал, потому что чаще в Грозном бываешь, чем в Москве». Аппарат собирают в НПО им. Лавочкина, в Химках».
    Позвонил и своему главному информационному «источнику» в Военно-космических силах Ивану Сафронову. Теперь я могу «раскрыть» его. Полковник в отставке Сафронов трагически погиб при странных обстоятельствах. Выпал из окна лестничного пролета в доме, где жил. Следствие рассматривало две версии - несчастный случай и самоубийство. Но коллеги-журналисты, которые его знали, до сих пор не верят в «случайность». Ваня слишком любил жизнь, чтобы добровольно отказаться от нее. После увольнения из ракетных войск, он работал военным корреспондентом  «Коммерсанта» и часто публиковал статьи не угодные власти. Вот, что написала о Сафронове Ольга Божьева из «Московского комсомольца»: «…он многое знал о реальном положении дел в армии и оборонке... Для многих чиновников Иван был очень неудобным собеседником. На пресс-конференциях всегда задавал прямые вопросы. И если отвечающий начинал изворачиваться, легко ловил его на вранье. В Роскосмосе, например, Иван давно был «персоной нон грата»…Сафронов вполне мог  выйти на некую скандальную историю».
   Я тоже так считаю, и все нижеизложенное является лишним тому подтверждением.   
   Ваня чего-то мялся, отвечал на вопросы неохотно, но всё же подтвердил, что над межпланетной станцией работают в Химках, а ракетоноситель «Протон-К» собирают в ГКНПЦ им. Хруничева. Дал несколько телефонов руководителей, а напоследок пробурчал в трубку:
-Мы с тобой на эту тему позже поговорим. Скорее всего, у меня будет для тебя серьезная информация.
   Я, не теряя времени, набрал номер Генерального конструктора НПО им. Лавочкина Станислава Куликова. Станислав Данилович обрадовался мне, как старому знакомому:
-Почему же раньше не звонили? Да, конечно, готовим аппарат. Уникальный. Это будет самая большая межпланетная станция за всю историю освоения Солнечной системы.
   Однако на съемки «прямо завтра» не решился. Сослался на особый режим секретности сборки и некоторую преждевременность показа аппарата по телевидению.
-В августе позовем к себе всех журналистов и подробно расскажем о марсианском проекте.
   Что ж, спорить было невозможно. Пока ждал приглашения, просмотрел все информационные источники о предстоящей российской миссии на Марс.
    Итак, проект начал осуществляться еще в 1989 году, сразу после  экспедиций к комете Галлея и Фобосу. Первоначально планировалось запустить КА в 1994 году, но средства на Федеральную космическую программу выделялись крайне не регулярно и полет перенесли на ноябрь 1996. Так называемое «марсианское окно» ( когда по расчетам баллистиков можно выйти на нужную траекторию полета) - всего два дня. Если что-то сорвется, придется ждать еще год. Позже запускать межпланетную станцию нельзя, техника придет в негодность. Основные задачи грандиозного проекта - изучение атмосферы Марса, грунта, его магнитной активности. Эти данные помогут проследить эволюцию и происхождение планет Солнечной системы. Все. Больше ничего о «Марс-96» не сообщалось.
   В конце августа действительно позвонили из Химок и пригласили на «Лавочку».
   Присутствовали коллеги  со всех центральных каналов. Нас долго водили по музею, показывали луноходы, рассказывали об исследовании поверхности Венеры, с помощью их аппаратов. Экскурсовод, видимо, был штатный, для гостей и быстро всех утомил. Я  прекрасно знал от  Бориса Чертока, соратника Королева, что ни одна венерианская станция не достигла поверхности планеты. Все они «гибли» еще в атмосфере, едва успев передать несколько сигналов. Но из уважения, перебивать сотрудника НПО не стал. В самом деле, здесь работают отечественные таланты, гении, и почти на голом энтузиазме. Они имеют право на хороший имидж.
   Наконец, на нас надели белые халаты и пригласили в сборочный цех. Огромное светлое помещение с железными стапелями. На одном из них, переливающийся золотом и серебром «Марс-96». Металлический пузатый паучок с откинутыми солнечными батареями. Сердце замерло. Незаметно  дотронулся до одного из агрегатов. Всего через несколько месяцев сие чудо научной и конструкторской мысли устремится к  моей  планете. Я ведь родился под Марсом, богом войны.
   Велел оператору снимать «крупники». Валерка Сафронов (однофамилец Вани- полковника ВКС) - свободный и всегда независимый от корреспондента художник, недовольно бросил через плечо:
-Сам знаю, не мешай.
   Я всегда поражался, как он плечистый, высокий, с откормленным животиком здоровяк,  умудрялся пролезать в самые «непролазные» места. И тут он оказался на высоте. В прямом смысле этого слова. Несмотря на протесты сотрудников, повис где-то между выдвижной штангой и двигательной установкой, включил Бетакам и заорал на рабочего:
-Покажи руки! Да, руки покажи, говорю. Да, не так. Делай ими что-нибудь. Придурок.
   Сотрудник попытался обидеться, но у Валерки не забалуешь.
-Отвертку возьми и ковыряй ей вон ту хреновину. Нельзя? Тогда вот эту. Тоже нельзя? Какого же черта меня позвали. Ковыряй, говорю.
   Однажды Сафронов довел до слез министра дорожного строительства. Ему сначала не понравился его клетчатый галстук, потом прическа, затем кабинет, а под конец сама министерская физиономия.
- Расплылся, словно тещин блин,- выговаривал высокому чиновнику Валерка. Он со всеми был неласков и общался только на «ты». Даже с главным редактором.- На массаж нужно ходить. Денег, что ли нет? Могу одолжить.
   Напоследок он вытребовал у министра прокладку дороги к своей даче, а в машине мне сказал:
-Выбрось этот синхрон к чертовой матери. Дурак дураком.
   Министр не сдержал своего обещания, дорогу не сделал. Я это знаю, потому что моя «фазенда» находится не далеко от сафроновской, на Медведице. Наверное, не успел. Через неделю после интервью его сняли с должности.
   Пока Валерка мучил рабочих, я подошел к  солидному на вид товарищу. Зам главного конструктора, не меньше. Волосы белые, длинные ухоженные. Строгий, с горбинкой нос, спокойные и внимательные голубые глаза.
-В сентябре станцию  на Байконур отправлять, а из нее еще провода пучками торчат. Успеете?
-Так точно,- не оборачиваясь, ответил товарищ.
-Сколько займет перелет до Марса?
-По плану.
   Не разговорчивый гражданин, мысленно поморщился я. Вдруг глаза у моего собеседника позеленели и выползли из орбит:
-А что этот тип там делает!?- закричал он, указывая на Сафронова. Да вы что, господа, журналисты, белены объелись? Здесь стерильная обстановка, а он грязными ботинками по пенетратору ходит. Какой канал?
   Я не стал отвечать на вопрос, бросился к межпланетной станции и грозно зашипел на Сафронова:
-Быстро сползай, пока не выгнали.
   Валерка, конечно, крут, но всегда четко контролирует ситуацию. Если она выходит из-под  контроля,  незамедлительно отступает.
    Оператор выключил камеру и попытался спуститься на землю. Но его башмак застрял между железками. Тело подалось вперед, а левая нога смешно задралась к верху.
   К Валерке уже подскочил светловолосый и стал тянуть его за рукав пиджака. Сафронов кряхтел, пыхтел, но освободиться не мог. Видеоинженер принял у него Бетакам и дернул Валерку за другой рукав. Грузное тело с вздохом рухнуло на каменный пол. Через секунду на голову Валерке свалился его туфель.
-Хороший корабль,- приговаривал оператор, неторопливо завязывая шнурки.- Сам бы на нем к Марсу полетел.
-Вы сейчас на улицу вылетите,- кричал солидный товарищ.- Ну, надо же! Сколько лет в первом отделе работаю, а  такой наглости еще не видел.
- А зачем пустили?- прищурился Сафронов.- Чего же ваши зяблики моргали? Сразу бы сказали - нельзя. С них и спрашивайте.
   Видимо и вправду, сотрудник первого отдела столкнулся с журналисткой наглостью впервые. А потому не нашелся, что ответить. Вообще, наглость ( не путать с хамством) для информационных телевизионщиков, а если сказать мягче - безоглядная целеустремленность, неотъемлемая часть профессии. Не будешь упорным и пронырливым, ничего путного не сделаешь. Порой, противен сам себе. Но в этой внутренней вседозволенности всегда присутствует вкус победы. Он кружит голову. Как вкус крови для гончей собаки. Однажды попробовав, больше  не откажешься. А журналисты и есть гончие псы.

Полезная информация

   За громким хохотом коллег не слышно было, что кричал седовласый. Но внезапно веселье прекратилось, по  рядам журналистов прокатилось шушуканье- Главный конструктор идет. Заблестели вспышки фотокамер, включились ослепительные лампы Бетакамов. Звуковики замахали мачтами выдвижных микрофонов.
   Станислав Данилович Куликов улыбался. Он, как и все был в белом халате. Только в чрезмерно уж накрахмаленном и отутюженном. От него веяло оптимизмом.
   Куликов встал на фоне  космического аппарата, скрестил руки на животе. Я поискал глазами оператора - зашнуровал свои штиблеты? Но Валерка каким-то чудом оказался уже перед носом Главного конструктора. Красная лампочка на его камере горела, снимает. Видеоинженер Веня Горяйнов обеими руками держал микрофон у лица Куликова и сосредоточенно шевелил густыми прокуренными усами. Молодцы ребята.
   Первым делом, Главный поздоровался, кажется даже слегка поклонился и начал с общей информации.    Запуск межпланетной станции  состоится 16 ноября с космодрома Байконур. С 39-й пусковой установки 200-й площадки. Резерв 17-го.   Подлет к Марсу планируется 12-го сентября 1997 года. За десять месяцев аппарат преодолеет 220 миллионов километров. Выводить «Марс-96»  в космос будет четырехступенчатый ракетоноситель «Протон-К». Разгонный блок Д-2 поднимет станцию на 165 километров, а потом включится АДУ - автоматическая двигательная установка.
« Марс» представляет собой целый научный комплекс. Орбитальный аппарат, два малых  спускаемых аппарата и два пенетратора, которые вонзятся в марсианский грунт со скоростью 5-6 метров в секунду и начнут изучать Красную планету «изнутри». Это самая большая станция из всех, когда- либо созданных человеком. Бортовая аппаратура - последнее слово науки и техники. Цифровые видеокамеры, многоканальные оптические спектрометры, длинноволновые радары. Все они разработаны в НПО им. Лавочкина. С участием зарубежных партнеров, разумеется. В проекте принимают участие 22 страны мира.
-Марс раскроет нам свои тайны,- гордо заключил Куликов.- Конечно, не все сразу. Это только первые шаги к освоению нашего космического брата. Но я уверен, когда-нибудь на Красной планете появятся научные станции и даже города.
   Журналисты мечтательно затихли. Кто-то добавил - посадим на Марсе яблони, напьемся водки, и упадем в тени.
-А что?- вскинулся Главный.- Я оптимист и неисправимый романтик. Для человека нет ничего невозможного.
   Но романтика Куликова вернули на грешную землю. Правда ли, что на «Марсе-96» находится атомный реактор? Станислав Данилович снисходительно развел руками.
-Чепуха. Никакого реактора на станции нет. В пенетраторах стоят радиоизотопные термические генераторы. Да, они работают на плутониевых таблетках. Общим весом в 270 граммов.
-Плутоний оружейный?
-Хм. Зачем в пенетраторах нужен боевой плутоний? Обычный, 238-й.
-Он чрезвычайно ядовит,- заметил один из газетчиков.
-Согласно международным требованиям, мы предприняли все меры безопасности, на случай чрезвычайных ситуаций. Таблетки не растворяются в воде и выдерживают температуру в 3000 градусов.
-Без плутония нельзя было обойтись?
-Мы хотим, чтобы исследование  Марса проводилось в самом широком диапазоне. Для этого необходимо долговременное энергоснабжение пенетраторов.
   Валерка покосился на марсианского паука, обернулся, поймал мой взгляд  и нарочито глубоко вздохнул - мол, а я то, старый дурак, ползал по нему. Вероятно, о радиоактивной опасности задумались  и остальные. Но Станислав Данилович  сразу развеял страхи.
-Сейчас в аппарате нет изотопных генераторов.
-Во сколько обойдется России миссия на Марс?
-Проект дорогой, скрывать не буду. Своими средствами в нем участвуют многие государства. Сами цифры - коммерческий секрет.
   Секрет, ухмыльнулся я. Как приеду в редакцию, сразу же позвоню Ваньке. Все тайны раскроются.

Роковая примета

 Закончив «мучить» Куликова, журналисты разбрелись по цеху. Я отловил еще пару сотрудников «Лавочки» и записал  малоинтересные интервью. Но материала на шестичасовые вечерние Новости вполне хватало и так. Я сомневался, что сюжет возьмут на программу «Время». Кремль активно готовился к подписанию Хасавюртовского соглашения, и на предстоящую марсианскую экспедицию всем было наплевать. Уже была известна дата «исторической встречи» Аслана Масхадова с Александром Лебедем-31августа. И я, и Саня Оносовский категорически отказались ехать в Чечню снимать подписание позорного для России мира.
   В машине  Сафронов всю дорогу просматривал в видоискатель отснятый материал.
-И чего на меня белобрысый дядька орал?- не отрываясь от камеры, проворчал Валерка. Я до самого аппарата и пальцем не дотронулся. На стапелях висел.
-Врешь,- возразил дремавший Венька.- Я видел, как ты его слюнявым мизинчиком тер.
-Ах, это!- поставил Сафронов Бетакам между ног.- Ну да, чуть-чуть. Хочу, чтобы мое ДНК тоже отправилось на Марс. Представляете, через год на Красной планете окажется кусочек Валерки Сафронова.
-Ты бы еще помочился на корабль,- невозмутимо пробубнил Горяйнов.
-Да, иди ты, динозавр приземленный.
-А еще лучше, целиком тебя в эту железную бочку закатать и отправить к чертовой матери. Надоел, сил нет. Вот марсиане-то удивятся. Такого урода они еще не видели.
    Венька Горяйнов - уникальная личность. Может часами травить анекдоты и подкалывать всех подряд. Ему, балагуру, удивительно душевному и порядочному парню, прощается все. Он шутит незлобиво, но порой чрезвычайно обидно. Когда надоедает, ему достаточно грозно сказать: хватит. И Веня, приложив руку к сердцу, умолкает. Минут на пятнадцать. Когда он с похмелья, лучше к нему не подходить вообще. В тот день у Веньки, в очередной раз «горели трубы».
   Но я прервал дальнейшую словесную перепалку.
-Напрасно, Валера, старался.
-Почему? Тряпочкой тщательно протрут?
-Нам показали не реальную станцию.
-Как так?
-Макет. На нем отрабатывается технология сборки.
-Зачем же  седого о проводах расспрашивал?
-Так. Поговорить захотелось.
-Ко-о-онечно, - загудел Горяйнов,- приведи тебя, Сафронов, к настоящему кораблю! Он после тебя и до ближайшего магазина не долетит.
   Уже на Королева Валерка тяжело вздохнул:
-И все же плохая примета.
-?
-То, что я штиблет у станции потерял.
-Почему?
-Однажды я у тещи свои ботинки оставил, у нее после этого квартира сгорела.
   Венька заржал во все горло.
-Пьянь ненасытная. Ты что же босиком по улице шел?
-Выпивши был, каюсь. Чужие туфли по ошибке надел. Плохая примета.
-Тебе же сказали, это бутафория.
-Какая разница.
   Теперь я точно знаю. Роковую роль в трагической судьбе «Марса-96»,  сыграл именно  сафроновский ботинок.
 
 Подробности позже

    В редакции я первым делом набрал номер полковника Сафронова. Ваня, узнав, что я был на «Лавочке», саркастически меня поздравил.
-Ну, а кроме поздравлений от тебя можно что-нибудь услышать? Сколько, например, стоит весь проект?
-Нет ничего проще, чем удовлетворить ваше любопытство,- захрюкал в трубку тайный информатор.- Около 400 миллионов баксов вместе с «Протоном». 180 миллионов вложили иностранцы, 120 наши. Подробности сообщу позже. Все, пока.
-Подожди!- взмолился я, но в ухо мне полетели короткие раздражающие гудки.
   Я знал, если Ваня резко обрывает разговор, значит, у него есть нечто. Он бережет информацию на тот момент, когда она выстрелит в десятку. Посмотрим.
   Не прошло и двадцати минут, как я написал текст репортажа. Вместе с синхронами, по хронометражу получалось где-то 2 минуты 20 секунд. Для вечерних Новостей многовато, вечно у них времени не хватает, но ничего выбрасывать из материала не стал. Пусть сами «режут». Вообще же я давно выбрал надежную тактику. Если сюжет точно шел на какой-нибудь выпуск, я приносил текст шеф-редактору минут за десять до эфира. Выпускающие  матерились, конечно, но деваться им уже было некуда. Хронометраж большой? Подумаешь, «сбросите» во время эфира какой-нибудь ЕВН (зарубежные материалы, получаемые по видеообмену). Больше всего редакторы «уважали» репортажи по полторы минуты. Но я редко умещался в эти рамки, когда делал не протокол, а «живой» сюжет. Если отдашь репортаж часа за два, то начнут разыскивать тебя, чтобы ты сам «сокращал». Не найдут, обрежут «ножницами» сами. Я сам долго работал редактором. Хорошо усвоил, что к чужому сюжету у многих отношение, словно к прошлогодней листве - побыстрее бы «спалить». Мой коллега Леня Кушнаренко, порой вообще не утруждал себя творческими изысканиями. Брал  текст, отсчитывал снизу пятнадцать строк (в среднем - минута) и вычеркивал.  Так что сокращать лучше самому. Ведь «отрезают» как правило, самое любопытное. Важное - в начале, интересное - в конце. Закон информационной тележурналистики.
   С космосом же вообще беда. Никто в нем, кроме самого корреспондента - ни ухом, ни рылом. Один из первых космических сюжетов я делал из Плесецка. Монтировать там было негде. Перегоняли «сырье». Отдельно «начитка», отдельно изображение. Проводился какой-то очень важный, по-моему, юбилейный запуск. Из Москвы приехали генералы Военно-космических сил. Во время перегона подробно объяснил редакторше Саше Яковлевой, что «клеить» на мой текст. Говорю о запуске - давай взлетающую ракету, об офицерах пуска - КП и т.д. «Поняла?» «Что ты меня за дуру принимаешь?» Сидим с группой пьем чай в гостинице, ждем у телевизора сюжет. Ага, подводка ведущего. Перепутали название военного спутника. Ладно. Начало, где шла речь о целях запуска аппарата, убрали. Проглотил. Но на словах о старте, показывают голую пусковую площадку, без ракеты! На синхроне  Первого зама главкома ВВС появляется титр - Леонид Куравлев, народный артист СССР. Черт знает что! Сидим с мужиками бледные в предчувствии беды. И точно. Через минуту в комнату врывается генерал, которого только что на весь мир представили артистом. В одних трусах, разъяренный как бык. В руках пустая бутылка из под водки. «Где эти чертовы корреспонденты!?» Чуть до смертоубийства дело не дошло. От ошибок в эфире никто не застрахован. Я сам сколько раз допускал обидные просчеты. Но что бы так? По возвращении в Москву, в первый раз пошел к главному редактору и «настучал» на Сашу. Олег Константинович Точилин долго смеялся (он эфир не видел, космос давно был руководству « до фонаря»), а потом вызвал Яковлеву и заставил писать объяснительную записку. Она до сих пор со мной не разговаривает. Но всему есть границы. Любую работу нужно выполнять профессионально.
   Я принес текст даже не на Выпуск, а в аппаратную во время эфира.
-Сколько?- заскрипела зубами режиссер Ира Туркина.
-2.20.
-Сума сошел!?
-Ну, Ельцина выбросьте,- по-доброму посоветовал я.
   В аппаратной раздался дружный хохот.
   Дедушку, конечно, никто трогать не стал. «Скинули» Зимбабве с облепленными мухами детьми.
   В  общий дозволенный  хронометраж Новостей, к радости режиссера и дирекции программ, уложились. Туркина в шутку отодрала меня за вихры.
   Совершенно для меня неожиданно, репортаж повторили на программе «Время». Вообще-то на «Время» всегда планировалось много сюжетов, а потом они «слетали». И часто, именно космос.
    Хотя, сюжет действительно получился неплохой. От него веяло романтикой и оптимизмом. Красной нитью через него проходила моя свободная интерпретация слов Генерального директора - и на Марсе будут расти деревья. Ну, не говорил он такого. А разве не мог сказать? Разве он против цветущих вишней на Красной планете? О городе ведь заикнулся. По-хорошему, интервьюируемому перед съемкой нужно всегда четко объяснить, «разжевать», что он должен говорить. Лучше  написать текст на бумаге. Пусть выучит. В информации все делается с колес и чем меньше синхрон, тем лучше. Кстати, свое первое интервью для «Аргументов и Фактов» с министром легкой промышленности (конец 80-х) я полностью написал сам. И вопросы и ответы. Почему обувь отечественная такая некрасивая и ненадежная? Да на хозрасчет нужно переходить и все будет «окей». Очереди в магазинах? Следует повышать культуру обслуживания населения и открывать новые торговые точки и т.д. Отправил в министерство фактически готовый материал, а господин Бирюков только на нем расписался.   
   Я уже собирался ехать домой с чувством выполненного долга, как на рабочем столе зазвенел телефон.
   Это был Сафронов.
-Поздравляю,- прохрипел он таинственным голосом.
-Сколько можно?
- Обязательно свяжись со мной числа 13-го. За пару дней до запуска.
-Так, Ваня. Признавайся чего «нарыл».
-Всему свое время. Ты же на программе «Время» работаешь. Должен знать эту прописную истину.
   И отключился.
   Пару дней я поломал голову над загадочным поведением добровольного информатора, а потом забыл. В самом деле, было не до космоса. Хасавюрт, вывод федеральных войск, предстоящие выборы в Чечне и, как всегда, «рядовая текучка».

                Сюжет второй. Полета не будет

Беседа с начальником

13.11.1996. В тот день я дежурил с утра от отдела репортеров, и настроение было паршивым. Мало то, что пришлось вставать ни свет, ни заря, так еще шеф-редактор заставил делать на девятичасовые Новости материал про ГКО (Государственные краткосрочные облигации, пирамида из которых позже привела к экономическому краху).  Я взял текст со вчерашней программы «Время», просмотрел информационные агентства, но так ни черта и не понял. Когда-то мы делали с Саней Оносовским экономический блок, но не вдавались в специфические финансовые подробности. А тут - на тебе. И не откажешься. Дежурящий с утра корреспондент - подневольный раб. Но на телевидении я давно привык работать с тем «сырьем», которое под рукой. «Слепил» кое-как сюжетец на минуту с небольшим, и в начале эфира принес кассету в аппаратную. Не успели ее вставить в Бетакам, ассистент режиссера прокричал - мотор! Шеф-редактор Оля Соловьева слушала мой сюжет раскрыв рот. А когда закрыла, сказала - ну и умный же ты, Положенцев. Она, разумеется, тоже ни хрена не смыслила в ГКО.
-А то!- гордо повел я плечами и пошел в свою комнату.
   Утреннее дежурство у нас продолжалось до двух часов. В спокойные дни, после девятичасового выпуска, корреспондента больше не тревожили. В надежде, что сегодня именно такой «добрый» денек, я повалился на кушетку и решил вздремнуть до прихода на работу  коллег.
   Только закрыл глаза, противно задребезжал один из телефонов. Выругавшись, снял трубку. Ваня.
-Ты, гляжу, по облигациям решил приударить. Про космос совсем забыл.
-Чего тебе не спится?
-Сегодня днем пресс-конференция в РКА (Российское космическое агентство), по поводу «Марса-96».
   Так. Я вообще-то думал, что она завтра. Оносовский, это было известно еще накануне, едет в Кремль к Ястржембскому. Значит, вместо того, чтобы после дежурства отправляться домой, придется тащиться на проспект Мира. А кому еще? Космос - наша с Саней неофициальная обязаловка.
-Чего же эркаэшники заранее факс не прислали?
-У них и спроси. Ну, бывай.
-Погоди. Ты мне летом про «ценную» информацию заикался.
   И что за привычка у Сафронова, всегда бросать трубку, когда к нему еще есть вопросы!
Ну и Бог с ним, с Ваней.
   Присел на кушетку. Теперь запикал внутренний телефон.
   Никак Михаил Алексеевич на службу пожаловали. Официально Латенков не являлся нашим с Оносовским прямым начальником. Он был заместителем руководителя отдела репортеров и занимался планированием. Но Шкирандо почему-то отдал почти все бразды правления ему,  и работой загружал нас именно Латенок. Вальяжный, знающий себе цену и не терпящий возражений «Михал Лексеич» на самом деле - добрый и порядочный мужик. Мишка держал в ежовых рукавицах всех репортеров. Кроме нас с Сашкой. При почтительном к нему отношении, мы могли, порой, сорваться и на матерный крик. Латенок тоже орал. Но в результате всегда приходили к общему, устраивающему стороны, консенсусу.
-Здорово, Вовик! - бодро поприветствовал меня Мишка.
-Наше вам почтение.
-Сегодня пресс-конференция в РКА.
   Конечно, я понимал, что мне не отвертеться от съемки (да и не хотелось, кому я отдам миссию на Марс!), но настроение, как я уже говорил, было безрадостным, и я решил поиграть на нервах начальника.
-Ну?
-Что «ну»! Ехать надо.
-Пошли кого-нибудь. Я устал и пребываю в трансе от свалившихся на меня с утра ГКО.
-Понимаю, Вовик. Но кого я пошлю? Сашка в Кремле.
-Отправь Катю Седову.
-У Кати критические дни. Собирайся, я тебе уже группу заказал.
-Не могу.
   Сквозь пространство я почувствовал, как в руках Мишки начала нагреваться телефонная трубка. Латенок помолчал  секунд десять, потом заорал:
-Хорош издеваться, твою мать!
-А какого черта ты раньше не сказал!- выплеснул я, наконец, свое плохое настроение.- Факс наверняка  на твоем столе неделю валялся.
-Кто за космос отвечает!? Должен сам знать!
-А не хрена тогда на меня всякую «лабуду» вешать!? Мозгов не хватает все помнить.
-Вовик.
-Что?
-Владимир Николаевич,- сменил тон Латенков,- не подставляй и себя и меня. Хочешь, я сам тебе факс принесу?
-Зачем он мне? Время скажи.
   Латенков медленно и внятно зачитал весь текст эркаэшной депеши.
-Уговорил,- сказал я.
-Спасибо. Гад!
-Сам сволочь.
   Поговорили. Странно, но настроение вроде бы улучшилось. Адреналин - великая вещь.

Все уже украдено до нас

   Несмотря на важность и уникальность предстоящего события, пресс-конференция оказалось сухой и малоинтересной. Присутствовали почти все руководители РКА  и НПО им. Лавочкина. «Почему старт межпланетной станции назначен именно на 16 ноября?» « Раз в два года Марс проходит на минимальном расстоянии от Земли. Это оптимальный день для запуска. Крайний срок-17 ноября». « Раньше к планетам, вместе с основными аппаратами, запускались дубли. Есть ли «близнец» у «Марса-96?». «Нет. На этот раз дубля не будет. Программа итак очень дорогая, почти 6 триллионов рублей. Ради «Марса» пришлось сократить финансирование других научных проектов».
   Это мне было все известно. Станислав Куликов заявил, что в последние месяцы работа в НПО им. Лавочкина кипела день и ночь, в три смены. Люди трудились во многом на энтузиазме, зарплаты в космической отрасли мизерные. В среднем - около ста долларов.
   Заканчивалась встреча с журналистами на каких-то невеселых нотах. «Марс-96», оказывается, нигде не застрахован. Шансы на успех миссии равны восьмидесяти процентам.  «Если не полетим сейчас, то не полетим уже никогда». Вот так. Игра ва-банк.
   Вернувшись в редакцию, я позвонил Ване Сафронову. Рассказал, о чем говорили руководители проекта. Он только хмыкнул.
-А теперь сядь так, чтобы не свалиться со стула и внимательно слушай. Пора.
   Его голос был тихим, ровным и назидательным. Ваня часто мне рекомендовал, как построить  сюжет, с чего начать. Я редко следовал его советам, но всегда прислушивался к его мнению. Вот и на это раз он принялся втолковывать фабулу  как бестолковому ученику:
- В марсианской гонке мы всегда проигрывали Америке. Нам постоянно не везло. Из 19 аппаратов, направленных к Красной планете, частично выполнил свою программу только Марс-5 в 1973 году.
   Я сглотнул, понимая, что Ваня сейчас перейдет к самому важному. Звук, вырвавшийся из моего горла, получился булькающим и громким, словно я проглотил  лягушку.   Сафронов  оценил мое томление.
-Но не это главное.
-Не тяни.
- «Марс-96», а если точнее межпланетная станция «Марс-8», никуда не полетит.
-Как так? Сегодня официально объявили - старт 16-го, в 23.58.
-Правильно,- вздохнул Ваня,- старт состоится, скорее всего, по графику. Не исключаю, что КА выйдет на траекторию полета к Марсу, но до Красной планеты не долетит. Техника даст сбой. Или сразу после старта или позже.
   Я почесал затылок. Ну, Ваня, утешил.
-Откуда такая уверенность?
-Не перебивай. Общая стоимость проекта, правильно, почти четыреста миллионов долларов. Последние двадцать выделили французы. На доводку до ума аппаратуры. Я не знаю, наличкой галлы «отстегивали» или куда-то переводили, факт тот, что деньги эти уже растащили, а техника не готова. Она не работоспособна. Опять же не знаю, какая конкретно. Не суть важно. Фамилии называть не буду. Но они теперь заинтересованы в том, чтобы КА погиб по дороге. Нет станции - нет проблемы. И взятки гладки.
   Вот это да! Я попытался собраться с мыслями и задать Сафронову такой вопрос, на который бы он не смог ответить и тогда я просто бы над ним посмеялся. Но я знал, что Ваня не врет. Такими вещами не шутят.
-Хм. Предположим, деньги уже кто-то положил в свой карман. Зачем «вырубать» станцию по пути? Ну, долетит она до Марса, что-то, сломается уже там. Ты же сам говорил,  ни один из наших марсианских аппаратов до этого не выполнил своей программы. Чего огород городить? 
-По телеметрическим сигналам можно будет определить, что аппаратура не просто дала сбой, а она вообще не работает.
-Ты уверен в своих словах?
-Голову даю на отсечение. «Марс-96» никуда не долетит. Нормального полета не будет.
-Прямо, как в «Операции «ы»- «все уже украдено до нас».
-Именно.
-Могу это выдавать в эфир?
-Как честный и порядочный человек, обязан. Если твои начальники позволят.
   Со свободой слова в то время  все было в порядке. Я прикидывал - Ксению Пономареву (главный редактор программы «Время») мало интересует космос, но от такой бомбы она вряд ли откажется. «Заряжу» на вечерние Новости, а там посмотрим.

 Муки творчества

 Позвонил на выпуск Новостей.  Шефом работал Володька Калиновский. В двух словах обрисовал ему ситуацию.
-Да ты что!?- вероятно,  подпрыгнул Калиныч на стуле.- Неси быстрее текст. Кстати, откуда информация?
-От верблюда.
-Понял,- заржал многозначительно Вовка.
   И меня и Сашку Оносовского некоторые считали в редакции  фээсбэшниками. Или, по крайней мере, агентами. Темы, которые мы «окучивали» и впрямь давали повод думать о нашей причастности к Лубянке. Иногда, в шутку, спрашивали в каком мы звании. Я на полном серьезе отвечал - подполковники. Все хохотали, но бросали косые взгляды. А чем черт не шутит?
   Над текстом я возился часа два. Со мной редко такое случалось. В редакции информации всегда цейтнот, поэтому выработалась привычка все делать быстро. Но тут дело не шуточное. А если никакой аварии не случится? В лучшем случае я останусь без работы, ведь Коптев устроит грандиозный скандал. Да еще по судам затаскает.
   В верхнем ящике стола лежала прошлогодняя фотография из ЦУПа. Юрий Коптев беседует с космонавтами, находящимися на орбите. Лицо широкое, улыбающееся, взгляд же где-то в стороне, несколько отрешенный. Я часто замечал на пресс-конференциях. Говорит эмоционально, убедительно, а в глазах что-то такое, будто мысленно  находится в другом месте. Не прост Юрий Николаевич. Но за российскую космонавтику, вроде бы болеет всей душой. И начинал карьеру инженером на «Лавочке». Тогда это было не НПО, а  завод. Потом министерство общего машиностроения. Генеральный директор РКА с 1992 года.
   Я напоминал сам себе Штирлица. Нет, не может Коптев быть предателем. Это ведь натуральное предательство, измена Родине, обрекать «Марс-96» на верную гибель. Страна, мягко выражаясь, в лаптях сидит, наука, коли аппарат «навернется», вообще без копейки останется. Впрочем, если «Марс» выживет, тоже. На него по всем сусекам наскребали. Наши ученые уже на бомжей похожи. Это не просто воровство, а удар по национальной безопасности России. Вредительство, пользуясь терминологией товарища Сталина. Может ли Коптев не ведать, что творится в  подвластной ему отросли? Сегодня  возможно все. Откуда Ельцин знает, что реально творится за Кремлевской стеной? Но всеобщая неразбериха, не оправдание ни для президента, ни для директора Российского космического агентства.
   Рука автоматически потянулась к телефону. Первая мысль - позвонить в  РКА. Хорошо, и что я  скажу, «Марс» не долетит до Марса? Пошлют меня куда подальше, да и все. Тоже, пророк нашелся! Судорожно нашел в записной книжке номер Генеральной прокуратуры. Имелся у меня там хороший знакомый. Уже набрал несколько цифр, но остановился. И это не вариант. Вот бросят сейчас они все и побегут надевать на Коптева наручники. Глупость какая-то. Ни доказательств, ни конкретных фактов. Да и Ваньку я «засветить» не имею права. Ладно, будь, что будет. Выдам сюжет, а там посмотрим.
   Смонтировал быстро. Принес материал на выпуск. Калиновский почесал нос:
-Термоядерная бомба.
-Выдашь?
-А то. Эмоций, правда, многовато.
    Я набрал полную грудь воздуха, чтобы выдать Калинычу все, что  думаю о «расхитителях государственной собственности», но он поднял обе руки вверх, мол, сдаюсь, только не ори.
   Папку вечерних Новостей всегда просматривал главный редактор. Однако я был спокоен. Ксения не испугается. Вообще ей только маузера на поясе не хватало. Симпатичная, очень обаятельная женщина одевалась не ярко, в темные тона. Все ее побаивались. В том числе и я. Как взглянет, хоть замертво падай. Но голова светлая и ясная, мужского склада. Пономарева не упустит шанс выдать сенсацию. Если только Борис Абрамович не замешан в этом деле. Березовский повсюду, и здесь и там. Позже, к моему большому сожалению, он подставит Ксению, сделав ее  пресс-секретарем Ивана Рыбкина. Кандидат в президенты Рыбкин, как известно, пропал при загадочных обстоятельствах перед самыми выборами, а затем так же загадочно откуда-то «вынырнул». Ксения «отдувалась» перед журналистами за недотепу- кандидата и выглядела очень не солидно.
   Выпив в баре кофе, я вернулся в свою комнату и включил телевизор. Начались шестичасовые Новости. Ельцин. Черномырдин, опять Ельцин и снова Черномырдин. Что у них там, заело что ли? Я не вникал в смысл правительственных материалов, с нетерпением ждал свой сюжет. На часах - двенадцать минут седьмого, хронометраж выпуска двадцать минут. После премьер-министра - Кемерово, Казань, ЕВН. Нет моего «космоса», не дали.
   Как ни странно, на душе полегчало. Значит, не судьба. Все, что Бог ни делает, все к лучшему. Не стал звонить ни Калиновскому, ни Ксении. Пропади оно все пропадом, мне больше всех надо что ли? Зашел к Латенкову, сказал, что свою программу я на сегодня выполнил и отчаливаю нах хауз.
-Давай, Вовик,- пожал мне руку Лексеич,- если что, позвоню.
-Не надо.
-Ты по поводу сюжета расстроился? Ксения сказала на «Время» его выдаст.
-Да?
- Я воль.
-Ну, пока.
    Опять  на сердце навалился булыжник. И чего я доверился Ване? Сделал бы обычный отчет о пресс-конференции. А вот если бы «Марс-96» накрылся медным тазом, тогда уже и кричал - караул, страну грабят! Не надо, как лучше, надо, как положено, повторял я мысленно любимую нашу с  Оносовским поговорку. Саня куда-то пропал, и посоветоваться было не с кем. Сожрал его, что ли в Кремле Ястржембский? 
   Сюжет действительно прошел на 21 час. Причем без купюр. Пономарева не тронула ни строчки. Я знал, что завтра грянет буря, но засыпал спокойно, с чувством выполненного долга. В голове звучала легкая музыка. Значит, правду сказал. Межпланетная станция до Красной планеты не доберется. Сладкая мелодия флейты сменилась боем полковых барабанов.  Собаки, жулики, Родиной торгуют, словно  сушеными грибами. Конечно, торгуют. Поди, не просто так сперли двадцать миллионов и не доделали аппаратуру, а по наущению «спецов» из НАСА (американское космическое агентство). «Добрые» заокеанские друзья никогда нам не простят полет Гагарина.

Тихоокеанский тайфун
   
   Утро я встречал с НТВ. Дома всегда отдавал предпочтение информационным программам конкурентов. Мои начальники тоже - как бы коллеги в чем-нибудь не опередили. И если честно, энтэвэшники работали лучше, профессиональнее. У них был прекрасный корреспондентский и комментаторский состав. Многие их «звезды» начинали на программе «Время». Вообще, ГРИ ЦТ (Главная редакция информация) - колыбель всех центральных информационных передач. И  «Вестями» и «Сегодня» руководили бывшие редакторы программы «Время». Но в их редакциях, в отличие от нашей, сложились сплоченные коллективы творческих единомышленников.
   «Ящик» включился на урагане в Индонезии. Потоки воды, грязи, разрушенные жилища. Я вспомнил, что меня тоже ждет тайфун, не менее грозный, чем тихоокеанский. Поехал на работу на полчаса раньше - нужно просмотреть отклики в агентствах на свой космический опус.
   В комнате уже сидел сонный и хмурый Саня Оносовский.
-Ну, ты вчера вы-ы-ыдал,- встретил он меня в дверях.- Смотри, чтобы тебя Ваня не подставил.   
 В тот раз Ваня меня не подставил. Неприятная история случилось позже, после столкновения Прогресса М-34 с модулем «Спектр».
-Коптев, наверное, уже головой об стенку бьется,- хмыкнул Шура и положил голову на скрещенные на столе руки.
-Ты-то чего  спозаранку, опять в Кремль «намылился»?
   Ответа не последовало, потому что, как никогда противно задребезжал мой рабочий телефон.
-Давай, расхлебывай,- вздохнул Саня.
    Какие могли быть сомнения? В трубке тихий и дрожащий голос Анатолия Васильевича Ткачева- помощника гендиректора Российского космического агентства.
-Как же так, Владимир Николаевич,- укоризненно вещал Ткачев. Раньше он никогда не называл меня по имени отчеству. - Всех взбудоражили. В НПО им. Лавочкина и на заводе Хруничева-паника. Уже звонили из ЦУПа, с Байконура
-Вы о чем?- прикинулся я дурачком.
-Зачем нужно было говорить, что «Марс» никуда не полетит?
-А он разве полетит?-  продолжил я в том же духе.
-Ну, конечно. Все готово. И техника и люди, а вы такие сюжеты показываете. Откуда у вас непроверенная информация?
-Из хорошо осведомленных источников.
-Ваши источники, мягко выражаясь, неправы. Повторяю, к старту все готово.
   Ткачев заохал и повесил трубку.
-Это цвето-о-очки,- протянул Оносовский.- День только начинается. Сейчас Ванька позвонит.
   Точно! Не успел мой друг закончить фразу, как снова затренькало. Сафронов.
-Молоток, Вовка!- вместо приветствия, похвалил меня офицер Военно-космических сил.- Коптев в ярости. Бегает по кабинету, топает ногами и «дерет» свою пресс-службу.
-Откуда знаешь? Ты на Профсоюзной, они на проспекте Мира.
-Я все знаю. Есть сомнения?
- На Байконуре ураган.
-Нечего деньги воровать.
-Кто украл-то хоть?
-Зачем тебе?- вопросом на вопрос парировал Ваня.- И так много знаешь.
-Юрий Николаевич на меня иск в суд подаст.
-Как подаст, так и заберет. Я тебе сказал - по-о-о-олета н-е-е бу-у-удет.
   Через пятнадцать минут опять прорезался Ткачев. На этот раз укорять меня не стал, слезно просил немедленно приехать в РКА.
-Зачем?
-Юрий Николаевич хочет с вами поговорить. С глазу на глаз.
   Общение с Коптевым в такой ситуации не сулило мне ничего хорошего. Я отказался.
-Пожалуйста,-  умолял Анатолий Васильевич.
-Не могу. Дел полно.
-Всего на час. Машину за вами пришлю.
   И так до бесконечности. Наконец я не выдержал и сказал, что меня срочно вызывает главный редактор. Трубку на рычаг  не положил, связался с ВКС. Поведал Ване, что Коптев требует «сей же час к себе».
-Не вздумай ехать,- ответил Сафронов.- Юрий Николаевич закроет тебя в своем кабинете и не выпустит до тех пор, пока ты не расскажешь кто «слил»  информацию. Моя голова в твоих руках.
-Не волнуйся, останешься целым и невредимым.
-Держись.
   Весь день я оборонялся. От разных пресс-служб и своего начальства. Около двенадцати дня по громкой связи раздался раздраженный голос Латенкова:
-Вовик, меня уже достали из-за твоего вчерашнего сюжета. Иди сюда, садись за мой телефон и сам отвечай.
-Сейчас, разбежался. Телевидение-творчество коллективное. Вы  с Ксенией текст  читали. Если сомневались, не нужно было давать. Так что теперь терпи.
- Ткачев всю печень выел.
-И мою.
-Мне на ваши печенки наплевать, мне моя дорога. Вас много, я один.
-Пить меньше надо.
-Гад,- более миролюбиво заключил Мишка.
-Сам такой.
-Ты хоть скажи, аппарат, в самом деле, «накроется»?
-Век воли не видать.
   Через час, проходя мимо кабинета Латенкова, я слышал, как он на кого-то орет в трубку - «…у нас информация достоверная, а вы сидите там у себя на  «Лавочке» и ни хрена не знаете. Вас обворовывают, а вы молчите. Да, я сказал! Читайте Конституцию, там о свободе слова все сказано».
   Умница Лексеич, грудью встал на защиту. Приятно. Наша редакция никогда не была дружной, и все же имелся какой-то стержень, объединявший коллектив. С приходом Доренко она превратилась в джунгли. Каждый сам за себя.   Сейчас от прежней программы «Время» вообще не осталось и следа. Михаил Алексеевич руководит телевизионной студией в Совете Федерации. 
   К Мишке я зашел после вечерней летучки. Выпросил у него пару  отгулов с условием обязательной отработки. Все равно до старта космической станции мне спокойно работать бы не дали. Латенков прекрасно это понимал и нехотя согласился на сделку. Российское космическое агентство на Байконур, разумеется, ни меня, ни Оносовского не пригласило.

4 133 секунды, полет нормальный

   В ночь на семнадцатое я, конечно, не спал. Дома интерната не было,  и я настроил приемник на «Голос Америки». 23. 48.-должно включиться зажигание. Мной владели противоречивые чувства. Я крайне не хотел гибели «Марса-96», но и голову тоже терять не желал. Как ни уговаривал я себя - Россия должна долететь до Красной планеты, внутри не утихал противный голос - только бы Ванька не обманул.
   Сафронов не обманул.
    «Враги» вещали с Байконура в прямом эфире. 23.48.52 секунды по московскому времени - старт ракетоносителя «Протон-К». 23.50.56-отделение первой ступени. Отход второй ступени через 331 секунду полета. 23.58.00.-выведение на промежуточную орбиту. Журналисты «Голоса» получали данные с громкоговорителя на смотровой площадке. Я бывал на ней не раз. И понимал, что скоро «источник» иссякнет. Видимо так и случилось, потому что вскоре радийщики перешли на другую тему.
   Я задремал. Около пяти утра вновь включил старенький «ВЭФ». Кровь прилила к голове. «Связь с космическим аппаратом потеряна» - бесстрастно сообщил ведущий.
   Что и требовалось доказать. С души упал камень, но было обидно за державу. Наверное, я громко матерился, забарабанили по батарее. Нет, ну как можно пустить под хвост труд тысяч своих сограждан! Люди не спали ночами, думали, изобретали, верили, но нашлась какая-то прожорливая бацилла, которая уничтожила все плоды их титанического труда.  Нет, не бацилла, колония бацилл. Откуда Ванька узнал о том, что деньги давным-давно украли? От ГРУ или фээсбешников. Но почему же они не остановили беспредел? Тоже в доле? Кошмар! Наглый, беззастенчивый плевок в лицо всей России.
   Утром я не смог удержаться и позвонил Ткачеву. Здороваться не стал, просто коротко бросил:
-Ну?
   Анатолий Васильевич меня сразу узнал. Тяжело вздохнул и медленно, членораздельно произнес:
-Видимо, у вас была более точная информация.
   Я сплюнул и повесил трубку. За день у меня сложилась довольно четкая картина разыгравшейся в космосе трагедии. Через 4 133 секунды после старта, при повторном включении разгонного блока Д-2, он, отделившись от КА, не передал ему, так называемый,  импульс полета. В результате космическая станция не вышла на траекторию Марса и на третьем витке вокруг Земли, вошла в плотные слои атмосферы и упала в Тихий океан. Проще говоря, разгонный блок отделился раньше положенного времени. К вечеру появились «экзотические» подробности. Отработанной второй ступенью ракетоносителя убило корову на Алтае. Несгоревшие останки «Марса» рухнули где-то между островом Пасхи и Чили. В Австралии паника. Клинтон позвонил австралийскому премьеру и предупредил о радиоактивной угрозе, предложил свою помощь.
   Ванька больше не «проявлялся», выдерживал многозначительную паузу. У меня тоже не было желания, смаковать вмести с ним детали всероссийского позора. За весь день на моем столе не раздалось ни одного телефонного звонка.
   18-го числа в РКА прошла пресс-конференция. Я на нее не поехал. Латенков, по моей просьбе, отправил на проспект Мира Катю Седову. Смотреть в эфире ее сюжет было тяжело. Понурые, осунувшиеся руководители космической отрасли, принимавшие участие в проекте. «Освоение планет солнечной системы, к сожалению, не обходится без неудач», « Российская казна в течение семи лет не сможет осуществлять финансирование серьезных научных проектов». И никому теперь не нужные технические подробности - «…сигнал принимался на станциях слежения в Евпатории и Колпашеве». Юрия Коптева в зале не было.

Так говорил Королев 

   В редакции засиделся до ночи. Моя новенькая, купленная у Шкирандо «восьмерка», находилась на очередном ремонте, и я записался на «развоз». В комнате операторов, гоняли  биллиардные шары Валерка Сафронов и Венька Горяйнов. Они дежурили. Хотел пройти мимо, да задержался. Окликнул Валерку.
-Больше свои ботинки, где попало, не разбрасывай. Сафроновых, вас, развелось...
   Оператор положил кий на зеленый стол и развел руками.
-Извини.
   Так получилось, что до января космической темой не занимался. Да, в общем, ее и не было. Повисла полная тишина. Причины катастрофы изучала специальная межведомственная комиссия, но прокуратура к этому делу не подключалась. О том, что я заранее предупредил о неминуемой гибели межпланетного  аппарата, никто не вспоминал. Словно и не было тревожной сирены. А ведь сюжет прошел не где-нибудь, а в главной информационной программе страны.
   12-го января Наталья Королева (дочь Сергея Павловича Королева), пригласила к себе домой сотрудников Энергомаша, некоторых соратников отца, несколько газетчиков и съемочную группу программы «Время». Не знаю, почему ее выбор пал на меня.
   Возле подъезда обычного панельного дома уже стояла группа людей. Гости. Мы вылезли из редакционной «четверки», и я услышал шепот: «Вон он, Положенцев, идет». «Где, где?»
   Вот она, геростратова слава, ухмыльнулся я. Меня почти сразу окружили. За руку не здоровались.  Чуть в стороне заметил Наталью Сергеевну, беседующую с Борисом Евсеевичем Чертоком. Решил подойти, но «группа товарищей» стояла плотно и крепко, как стена.
   Заговорили почти хором : «Гибель марсианского аппарата никак не связана с хищением средств». «Все узлы и агрегаты были тщательно проверенны и подготовлены к работе». « Не вовремя включился разгонный блок». «Дала сбой система центрального управления». «Это случайность, роковое стечение обстоятельств». «Как же вы так, Владимир!» Осуждали, но глядели  почтительно.
   Я молча кивал головой. Меня пытались убедить в том, что я уже знал. Но больше всего  позабавила фраза о том, что гибель «Марса» не связана с хищением средств. Значит,  воровство все же имело место. У меня не было никакого желания  цепляться к словам, спорить или доказывать что-либо.
   Подошла Королева, взяла под локоть. До этого мы с ней никогда не встречались. Взгляд как у отца - добрый и в тоже время настойчивый.
   В квартире-музее долго пили чай, беседовали. Потом записали интервью с Натальей Сергеевной и Борисом Евсеевичем. После того как выключили камеру, разговор сам собой зашел о «Марсе-96».
-Отец так мечтал о покорении планет,- вздыхала Наталья,- большая, обидная неудача.
-Да, был бы жив Сергей Павлович,- поддержал беседу один из газетчиков,- и до Луны первыми  долетели и на Марсе уже высадились.
   В коридоре  столкнулся с одним из энергомашевцев, что доказывал случайность поломки межпланетной станции. Он прижал меня к стене, дотянулся носом почти до самого моего уха, словно хотел поцеловать и заговорщически спросил:
-Неужели и вправду деньги украли?
   Я не люблю манеру некоторых людей дышать мне в лицо. Попытался высвободиться, да не тут-то было. Огромный живот собеседника не оставлял места для маневра.
-Не знаю,- честно признался я.
-А я знаю,- дыхнул на меня винным перегаром товарищ (за столом пригубили вина). - Могу фамилии назвать,- и скрылся в одной из комнат.
   Через секунду его голова высунулась из двери.
-Королев нам этого не простит!
   Опустил руку в карман. На съемки, я  часто брал крохотный кусочек, обломок от взорвавшейся при старте лунной ракеты Н-1. Я нашел его на Байконуре, когда Серега Слипченко привез меня на место катастрофы. Прошло почти сорок лет, а по периметру огромной воронки было еще полно разбросанных взрывом не проржавевших от времени железок. Выбрал одну из них, с  красной меткой на ушке. Когда на душе становилось хмуро, я тер обломок о полу пиджака. Нестареющий металл начинал блестеть еще ярче и переливаться, словно алмаз. Вот и на  этот раз я провел им несколько раз по шерстяной подкладке. Глаза укололо белым лучом. На сердце просветлело.
   Ничего, и до Марса долетим и до Сатурна, произнес я вслух.
-Конечно, долетим,- услышал я за спиной тихий, добрый голос Натальи.- Ведь так говорил Сергей Павлович.
   Какие могут быть сомнения, если эти слова принадлежат самому Королеву!