О коммунизме

Несовершенные доброжелатели или сознательные злодеи?

Многие люди относятся к основоположникам современного коммунизма – К. Марксу и Ф. Энгельсу – по меньшей мере, довольно снисходительно, если не одобрительно. Они считают, что именно последователи «вождей мирового пролетариата» виновны во всех общеизвестных злодеяниях коммунизма; что они полностью извратили оригинальный марксизм. Этого мнения, как ни странно, держатся даже многие, исповедующие христианство. Необходимо рассмотреть этот вопрос, так как он крайне принципиальный и актуальный. Марксизм отнюдь нельзя записывать в пережитки прошлого. В самое ближайшее время он вернётся – конечно, не под этим названием, но в своей истинной сущности, – вернётся окрепший, учетший многие технические ошибки, теперь уже в мировом масштабе.

Говорящие о последующем извращении марксизма и признающие тем самым преступления последователей – очевидно оправдывают основателей современного коммунизма. (Я говорю: современного, потому что социалистические идеи весьма древние, по меньшей мере, с времён греческого философа Платона (5 – 4 вв. до Р. Х.), излагавшего их в своих сочинениях; а скорее всего, первые коммунистические идеи родились ещё до всемирного потопа, а также воплощались в первой послепотопной цивилизации – Шуммерско-Аккадской (Древне-Вавилонской); Вавилонская башня, похоже, строилась именно под коммунистические лозунги). Защитники Маркса и Энгельса часто указывают на их грехи, ошибки и заблуждения, но делают это так мягко, что трудно не заметить желания их оправдать. Сразу необходимо подчеркнуть весьма важную истину. Необходимо чётко различать ошибки и преступления, чтобы, с одной стороны, не осудить споткнувшегося на верном пути, а с другой, – не оправдать злодея, толерантно назвав его преступления ошибками, став тем самым адвокатом диавола. И я намерен показать, что Маркс и Энгельс именно упорные преступники, а не просто несовершенные (или даже заблудшие) люди, желавшие добра. А их учение нельзя рассматривать как доброе, только неудоповоплотимое в жизнь (утопию). Оно представляет собой программу антихриста, лукаво и коварно скрываемую за красивыми (на первый и поверхностный взгляд) лозунгами.   
Господь Иисус Христос сказал однажды фарисеям: «Или признайте дерево хорошим и плод его хорошим; или признайте дерево худым и плод его худым, ибо дерево познается по плоду» (Матфей 12:33).  Да, нам следует всегда помнить о различии между основателем учения и его последователями, называющимися его именем. Иначе во многих злодеяниях христианства мы обвиним Самого Христа. Однако даже среди атеистов найдётся немало тех, кто признает положительное влияние христианства на человечество. То есть добрые плоды дерева налицо. Хорош был бы Спаситель, если бы не имел ни одного достойного ученика! Но где хоть какой-либо добрый плод Маркса и марксизма? Всё доброе, что можно привести в качестве примера, не будет собственно марксистским, и более того, является добрым, не благодаря, а вопреки этой идеологии. Все их возвышенные идеалы списаны ими из отвергнутой ими Библии (и этот наглый плагиат, усугубляющий их вину активным отвержением оригинала, – в дополнение ко всем их преступлениям), удовлетворительная нравственность народа – наследие христианского воспитания прошлых веков, «буржуазного» царского режима, на который Маркс и Энгельс возвели немало наглой клеветы. Кроме того, надо понимать, что наличие красивых лозунгов и верных ценностей, поднятых на знамя, декларируемые благие цели – отнюдь ещё не критерий добра. Всё, чем змей соблазнил Еву, в сущности своей было добрым. Творец предназначил человеку богоподобие. Но сатана увлёк человека на иной путь достижения цели – путь независимости от Бога. Зло всегда использует добро в своих целях, «посредством доброго причиняя смерть» (см. Послание Римлянам 7 гл.). Ложь всегда использует истину. Диавол прежде приходит, чтобы украсть, и только потом он может убить и погубить (см. Ев. от Иоанна 10:10). Не то же ли, что и змей, провозглашают основоположники коммунизма? Благо без единственного Источника блага – это чисто сатанинский лозунг. Нарушение первой и наибольшей заповеди уже несёт в себе нарушение всех остальных.

С этого и начну рассмотрение самого марксизма, марксизма неискажённого, в его первоначальном, чистом виде. Своё враждебное отношение к религии основатели современного коммунизма не скрывали. Пусть они открыто не призывали к воинствующему атеизму, но всемирно известная фраза Маркса: «Религия – опиум для народа» красноречиво свидетельствует об их позиции. Пусть они заявляют, что религия – лишь продукт человеческого сознания, определённого бытием (и это сознание якобы искусственно поддерживается правящим классом для порабощения пролетариата), и следовательно, при изменении самого бытия исчезнет сама собой, но как бы то ни было, они открыто провозглашают своё стремление уничтожить религию. А это есть не что иное, как дух антихриста, который, как предсказал пророк Даниил, «о богах отцов своих не помыслит, и ни желания жен, ни даже божества никакого не уважит; ибо возвеличит себя выше всех» (Даниил 11:37). То же говорит об антихристе и апостол Павел: «…Человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2 Фессалоникийцам 2:2). Какая, в сущности, разница, каков метод борьбы с религией – с помощью пуль и пыток или посредством лживой пропаганды, выдаваемой за просвещение? Допустим, что коммунисты не встретили бы никакого сопротивления, но все добровольно приняли бы диалектический материализм. Так или иначе, верными оказались бы слова поэта: «А вокруг, как на парад, вся страна шагает в ад широкой поступью» (а в конечном счёте, вся земля). Однако ясно, что отцы-идеологи современного коммунизма лукавили, скрывая свою диавольскую ненависть ко Христу и Церкви Его. Они прекрасно понимали, что религия – отнюдь не просто побочный эффект сознания, не просто «надстройка», но именно «базис» общественного порядка и отношений. А потому понятно, что коммунистическая антирелигиозная борьба и террор – совсем не извращение учения Маркса и Энгельса, а вполне согласная с ним политика, призыв к которой, по меньшей мере, имплицитно угадывается в их сочинениях. (Кстати, одна из сторон значения слова «обличение», которое часто употребляется в Библии, это представление имплицитного в равнозначной ему по смыслу эксплицитной (открытой) форме). Да и само слово «революция», которое буквально отождествляется с Марксом и Энгельсом (и совершенно справедливо, так как они сами постоянно провозглашали его), отнюдь не говорит о миролюбии.
Кроме того, я не верю в честных пожизненных богоборцев. «Свет истинный просвещает всякого человека  приходящего в мир» (Ев. от Иоанна 1:9). Человек до времени может честно бороться с истиной, будучи обманут. Но в определённый момент на его пути обязательно встанет Господь. (Я говорю об особо явном Божием вмешательстве, которое человек не может не увидеть и не осознать; в принципе, Господь всегда противостоит безбожнику, вернее, богоборец противостоит Богу). И тогда человек встаёт перед выбором: остановиться, смириться и покаяться – или продолжать путь богопротивления – теперь уже совершенно сознательного. Последний путь избрал фараон, ожесточивший своё сердце противлением Богу (см. Исход 1 – 12 гл.). Примером смирившегося человека служит Савл из Тарса, ставший апостолом Павлом. Очень характерным примером человека, принявшего вразумление, является поэт А. Пушкин, по молодости и неопытности увлечённый дутыми лживыми лозунгами декабристов и прочих смутьянов. После беседы с Николаем I, императором России, он кардинально изменил взгляд на революцию, и отнюдь не вследствие запугивания (так как он ничего не боялся). Рекомендую вам найти и прочесть эту историческую беседу, записанную со слов Пушкина, приводящего также свои собственные выводы из беседы. Одумался также писатель Ф. Достоевский, по молодости примкнувший к повстанцам. Но человек, всю жизнь остающийся верным революции, – величайший ожесточённый нечестивец; и думать иначе – значит скрыто возводить хулу на Бога, вразумляющего всякого. Такой человек – уже не просто заблуждающийся, а сознательный мятежник; а с таковыми Господь велит не сообщаться: «Бойся, сын мой, Господа и царя; с мятежниками не сообщайся, потому что внезапно придёт погибель от них, и беду от них обоих кто предузнает?» (Притчи 24: 21 – 22).
 Защитники отцов современного коммунизма постоянно говорят, что нельзя отождествлять Маркса и его последователей. Но не это ли делает сам Маркс, когда отождествляет Бога и Христа Его с христианством? Он ведь призывает не вернуться к чистоте евангельского учения, сбросив с него всё чуждое и наносное, – нет, он восстаёт против Самого Христа, крадя при этом Его слова и превращая их в свои лозунги. И он прекрасно сознавал это, так как отвечал несогласным, приводя прежде их возражение: ««Но», скажут нам, «религиозные, моральные, философские, политические, правовые идеи и т. д., конечно, изменялись в ходе исторического развития. Религия же, нравственность, философия, политика, право всегда сохранялись в этом безпрерывном изменении. К тому же существуют вечные истины, как свобода, справедливость и т. д., общие всем стадиям общественного развития. Коммунизм же отменяет вечные истины, он отменяет религию, нравственность, вместо того чтобы обновить их; следовательно, он противоречит всему предшествовавшему ходу исторического развития». И что же он отвечает им на это обвинение? По существу, ничего. Он только обвиняет все прошлые общественные строи в несправедливости, хотя сам же лишает само понятие справедливости его объективного незыблемого основания. Вот его ответ: «К чему сводится это обвинение? История всех доныне существовавших обществ двигалась в классовых противоположностях, которые в разные эпохи складывались различно. Но какие бы формы они ни принимали, эксплуатация одной части общества другою является фактом, общим всем минувшим столетиям. Неудивительно поэтому, что общественное сознание всех веков, несмотря на всё разнообразие и все различия, движется в определённых общих формах, в формах сознания, которые вполне исчезнут лишь с окончательным исчезновением противоположности классов. Коммунистическая революция есть самый решительный разрыв с унаследованными от прошлого отношениями собственности; неудивительно, что в ходе своего развития она самым решительным образом порывает с идеями, унаследованными от прошлого». «Одним словом, коммунисты повсюду поддерживают всякое революционное движение, направленное против существующего общественного и политического строя». От последних агрессивно нигилистических слов становится просто жутко, так как невольно напрашивается ассоциация с антихристом, библейское пророчество о котором выше уже цитировалось. Опираясь на понятие о справедливости, которое он берёт из оклеветанного им прошлого, он сам же лишает свои заявления всяческого основания, когда говорит: «Жизненные условия старого общества уже уничтожены в жизненных условиях пролетариата. У пролетария нет собственности; его отношение к жене и детям не имеет более ничего общего с буржуазными семейными отношениями; современный промышленный труд, современное иго капитала, одинаковое как в Англии, так и во Франции, как в Америке, так и в Германии, стерли с него всякий национальный характер. Законы, мораль, религия – все это для него не более как буржуазные предрассудки, за которыми скрываются буржуазные интересы». В принципе, исповедуя эволюционную концепцию, Маркс тем самым уже лишает понятия «закон», «мораль» и «справедливость» их вечных, неизменных и абсолютных значений, так как согласно с этой теорией, всё это – лишь продукт сознания, постоянно изменяемого сообразно с изменяемым бытием. Этот неизбежный для любой ложной теории эклектизм уже однозначно осуждает марксизм. Когда им надо ниспровергнуть буржуазную мораль, марксисты называют всё относительным (и сами понятия о добре и зле); когда же им необходимо утвердить свою теорию, они вдруг невесть откуда извлекают абсолютное  понятие об истине и справедливости.

Но перейдём к вопросу семьи и брака. Здесь защитники правы лишь в одном: авторы «Коммунистического манифеста» действительно открыто не провозглашают общности жён и детей (как это делали многие утописты прошлого, а также более современные коммунисты), но выражаются осторожно и завуалированно. Но внимательное прочтение их трудов (достаточно и одного Манифеста) покажет, что в действительности они ставят это целью. «Но вы, коммунисты, хотите ввести общность жён, – кричит нам хором вся буржуазия… нет ничего смешнее высокоморального ужаса наших буржуа по поводу мнимой официальной общности жён у коммунистов». И далее процитирую Шафаревича, который задаёт резонный вопрос: «В «Коммунистическом манифесте» Маркс и Энгельс говорят, что «вся буржуазия» обвиняет коммунистов в желании ввести общность жён. Зачем же было отвечать на это обвинение, по меньшей мере, двусмысленной фразой: «В действительности буржуазный брак является общностью жён. Коммунистов можно было бы упрекнуть разве лишь в том, что они хотят поставить официальную, открытую общность жён на место лицемерно скрываемой», — которая явно оставляет впечатление, что последний-то упрёк — принимается. Ведь фраза эта доставила потом так много хлопот, потребовала столь многочисленных «пояснений». Одним из отражений созданных ею трудностей является то, что вышеприведенная цитата взята из 1-го издания «Собрания сочинений» Маркса и Энгельса (1929 г.), а во втором издании (1955 г.) слова «что они» заменены на «будто они». Почему было сразу не объявить эти обвинения клеветой буржуазии? И что замечательнее всего, такая мысль приходила в голову! Именно так и говорит Энгельс в «Принципах Коммунизма» — его первом варианте «Манифеста». Но потом он встретился с Марксом и текст был изменён…». И снова посмотрим в «Манифест»: «На чём основана современная, буржуазная семья? На капитале, на частной наживе. В совершенно развитом виде она существует только для буржуазии; но она находит свое дополнение в вынужденной безсемейности пролетариев и в публичной проституции. Буржуазная семья естественно отпадает вместе с отпадением этого её дополнения, и обе вместе исчезнут с исчезновением капитала». Энгельс писал: «С переходом средств производства в общественную собственность индивидуальная семья перестанет быть хозяйственной единицей общества. Частное домашнее хозяйство превратится в общественную отрасль труда. Уход за детьми и их воспитание станут общественным делом; общество будет одинаково заботиться обо всех детях, будут ли они брачными или внебрачными» (К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения. Москва-Ленинград, 1929 - 1931, т. XVI, с. 57). Шафаревич говорит: «Казалось бы, раз семья лишается всех социальных функций, с точки зрения исторического материализма она необходимо должна исчезнуть. «Коммунистический манифест» действительно прокламирует уничтожение «буржуазной семьи». Что же займёт её место?» К словам критика можно добавить только то, что авторы Манифеста применяют эпитет «буржуазный» (естественно, придавая ему отрицательную окраску) ко всему старому порядку. И действительно, говоря о разрушении старой семьи, они ничего не говорят о том, что будет представлять собой новая (если таковая вообще планируется). Так что есть у отцов коммунизма, как минимум, намёк на общность жён и детей. Почему бы им не сказать прямо, хотя бы в двух словах, после критики (на самом деле, клеветы) в адрес «буржуазной семьи», что будет представлять собой семья коммунистическая (хотя уже в самом этом словосочетании интуитивно чувствуется, по меньшей мере, явная эклектика, если не оксюморон)? Почему бы не последовать Дж. Уинстенли, утописту 17 века, который конкретно заявил: ««Некоторые люди, слыша о всеобщей свободе, полагают, что должна быть общность всех плодов земли… Другие по причине того же самого безрассудного невежества полагают, что будет общность всех мужей и жен, и посему намереваются вести скотский образ жизни… Нет, хотя земля и склады будут общими для всех семейств, однако каждая семья будет жить отдельно, как и теперь. Дом каждого человека, его жена, дети, обстановка для убранства дома, всё, что он получит со складов или добудет для нужд своей семьи, — все это будет составлять собственность его семьи для её мирного существования». Итак, манифестанты очевидно обличают самих себя.
Кроме того, даже если рассмотреть цитату из последнего издания «Манифеста», то и она обличает крайнее нечестие его авторов. «Коммунистов можно было бы упрекнуть разве лишь в том, будто они хотят поставить официальную, открытую общность жён на место лицемерно скрываемой». И это «разве лишь»? Этого мало? Даже если бы «буржуазная общность жён, лицемерно скрываемая» была подлинным фактом, а не марксистской клеветой, – всё равно, узаконивание преступления – катастрофа. Лицемерие ужасно, однако оно, всё же, свидетельствует о том, что закона, по меньшей мере, побаиваются, с ним считаются. Пока есть закон, запрещающий злодеяние, есть и законопослушные люди (не все ведь лицемерные преступники). Но что станет, если узаконить грех? Не этой ли «логики» придерживаются современные либералы, «борющиеся» с преступностью устранением соответствующих статей? «Где нет закона, нет и преступления» (Римлянам 7 гл.). Неужели само наличие преступлений есть уже достаточное основание для их законного позволения? Не сумасшествие ли это?
Конечно, сама идея перехода общества в состояние, в котором пол уже не играет решающего значения, – библейская. В раю ни женятся, ни замуж не выходят, но пребывают, как ангелы Божии на небесах – сказал Спаситель. Но ведь не к ангельскому безстрастию призывают Маркс и Энгельс. Кроме брака, существует только три пути решения полового вопроса. Первый – христианское аскетическое святое целомудренное безбрачие, делающее человека не безполым, а сверхполым. Это явно не коммунистический путь. Второй путь – свободная, то есть безпорядочная половая жизнь, иными словами, всеобщий разврат, включающий многоликие бесовские гендерные мерзости (ЛГБТ). И наконец, третий путь – тотальная стерилизация человечества, порождающая евнухов и безполых девиц (каким бы способом это ни совершалось), о котором писал антиутопист Оруэл. И оба последних варианта сегодня процветают, вопия о суде Божием. Всё это, опять же, имплицитно угадывается в самом «Коммунистическом манифесте», в их идее ниспровержения «буржуазной семьи». В принципе, отвергнув Библию – единственное основание для семьи, – основоположники коммунизма уже тем самым разрушили её. Чтобы разрушить дом, вполне достаточно разрушить его основание.

Но давайте, наконец, приступим к тому пункту марксизма, который чаще всего приводят как доказательство его общности с Евангелием. Это взгляд на частную собственность. Лука, описывая апостольскую церковь, свидетельствует: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее… Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чём кто имел нужду» (Деяния Апостолов 4: 32, 34 – 35). Однако слово Божие надобно понимать в совокупности и разумно, не отрывая цитату из Деяний Апостолов от общего контекста Писания. В Ветхом Завете чрезвычайно часто и с аксиоматической убедительностью утверждается, что частная собственность – неотъемлемый атрибут человеческой свободы и благоденствия, равно как и обратное: лишение частной собственности есть величайшее проклятие и крайняя степень рабства. Во все времена право наследования имущества – земельной собственности и прочей недвижимости – было неоспоримым. Манифест же провозглашает запрет наследственности. Даже завоеватели и поработители считались с частной собственностью. Осадивший Иерусалим ассирийский царь Сеннахирим послал в город глашатая Рабсака, который требовал сдаться, обещая за это благосклонность: «Так говорит царь Ассирийский: примиритесь со мною и выйдите ко мне, и пусть каждый ест плоды виноградной лозы своей и смоковницы своей, и пусть каждый пьёт воду из своего колодезя» (Исаия 36:16). Нечестивый израильский царь Иорам, царствовавший при пророке Елисее, безоговорочно возвратил женщине, уходившей по причине голода в другую страну на целых семь лет, «всё принадлежащее ей и все доходы с поля, с того дня, как она оставила землю, поныне» (см. 4 Царств 8: 1 – 6). Лишение личного имущества провозглашается только в связи с тяжелейшим наказанием Божиим: «Имущество твоё и сокровища твои отдам на расхищение, без платы, за все грехи твои, во всех пределах твоих» (Иеремия 15:13).
Посмотрим и в Новый Завет. Конечно, с пришествием Христа многое изменяется. Закон Божий теперь раскрыт во всей полноте, и его требования доведены до максимума. Святых теперь гонят и преследуют, их имущество расхищают, и святые, по заповедям Господа, всё безропотно переносят. Они не держатся за земное имущество. Однако суть вопроса не в этом. Внимательно прочитаем два места. Первое – из Нагорной Проповеди: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Матфей 6: 19 – 21). Дело здесь в небесных, духовных приоритетах и ценностях, однако обратим внимание на то, что в этом противопоставлении к обоим случаям равно применяются слова: «сокровище ваше». Прочтём ещё одно место: «Ибо вы и моим узам сострадали и расхищение имения вашего приняли с радостью, зная, что есть у вас на небесах имущество лучшее и непреходящее» (Евреям 10:34). И здесь также очевидное указание на определённую частную собственность на небесах (в чём бы она ни заключалась). Из этого видно, что у апостольской общности имущества есть разумные границы, так как определённое личное пространство онтологически неотделимо от самой личности. Уничтожение эгоизма не есть уничтожение личности. Если человек все 24 часа в сутки (или вечность) живёт, как рабочий на заводе, которому в рамках производственных отношений не принадлежит ничего, кроме собственного тела (и инструмент, и оборудование, и материалы – всё заводское), – это не свобода.
Но могут возразить: «Манифест призывает к экспроприации буржуазии, а не к изъятию последнего имущества пролетариата». Вот слова из «Манифеста», обращённые к так называемой буржуазии: «Вы приходите в ужас от того, что мы хотим уничтожить частную собственность. Но в вашем нынешнем обществе частная собственность уничтожена для девяти десятых его членов; она существует именно благодаря тому, что не существует для девяти десятых. Вы упрекаете нас, следовательно, в том, что мы хотим уничтожить собственность, предполагающую в качестве необходимого условия отсутствие собственности у огромного большинства общества. Одним словом, вы упрекаете нас в том, что мы хотим уничтожить вашу собственность. Да, мы действительно хотим это сделать». «Современная буржуазная частная собственность есть последнее и самое полное выражение такого производства и присвоения продуктов, которое держится на классовых антагонизмах, на эксплуатации одних другими. [В английском издании 1888 г. вместо слов «эксплуатации одних другими» напечатано; «эксплуатации большинства меньшинством»]. В этом смысле коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности». Иными словами:  «У нас, пролетариев, и так ничего нет. О какой отмене нашей частной собственности может идти речь? А собственность буржуазии мы действительно намерены отнять». Но нет ничего глупее подобного возражения. Ведь ясно, что если провозглашается отмена самой частной собственности, то всякий имеющий своё личное имущество, с этой точки зрения, автоматически признаётся «буржуазным элементом», «кулаком», что мы и видим при реализации социализма. Поэтому ясно, что кто был никем, – никем и остаётся. Даже более того, одна пролетарская неволя буржуазного строя сменяется тысячей других неволь коммунистического режима. Коммунистическая политика неизбежно требует тотального контроля над каждым человеком. Если моё несогласие с коммунистической идеологией и режимом грозит самому режиму (так как моё несогласие может быть заразным), значит, в целях торжества коммунизма необходимо устранить всякую свободу слова, совести и даже мысли. А для этого необходимо наделить власть полным правом вторгаться в мою личную жизнь; хотя даже само это понятие неизбежно должно исчезнуть. Таким образом, нетрудно увидеть, что коммунистическая отмена частной собственности не имеет границ. Человек лишается права собственности не только на своё собственное тело (тело ведь также общественная собственность; вы не принадлежите себе, а значит, необходимы постоянные принудительные медосмотры, лечение и прочее медицинское вторжение в ваш организм; и от этого вы не имеете права отказываться), но и на саму душу. (И как ещё раз не увидеть в отмене частной собственности ниспровержение семьи и общность жён и детей?!) Иными словами, коммунистическая идеология – это программа тотального расчеловечивания. И если во время Маркса и Энгельса было ещё технически невозможно это осуществить, то теперь это уже полностью возможно – с развитием современных технологий, особенно цифровых, квантово-волновых и кибернетики. И грядущий режим «всевидящего глаза» – непосредственный плод этой идеологии. Уже сейчас мы живём почти сплошь под видеокамерами (особенно Китай). И нет нужды много говорить о спутниках, интернете 5G и уже идущей чипизации населения. Вот она, отмена частной собственности, вплоть до собственной души! «Горе, горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий! ибо в один час пришёл суд твой. И купцы земные восплачут и возрыдают о ней, потому что товаров их никто уже не покупает, товаров золотых и серебряных, и камней драгоценных и жемчуга, и виссона и порфиры,.. и тел и душ человеческих» (Откровение 18: 10 – 13). Вот оно исполнение «мечты» Джона Леннона: ни стран, ни границ, ни религии! (его известная песня «Imagine»). Зачем границы, если весь мир становится электронным концлагерем без стен? И какая может быть религия, кроме поклонения человеку, которого представляет антихрист?
В Апокалипсисе апостола Иоанна есть два образа, говорящие об одном и том же: большой красный дракон с семью головами и десятью рогами и зверь с семью головами и десятью рогами, одна из голов которого как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела (см. Откровение 12 и 13 гл.). Очень похоже на то, что этими образами нам предсказывается восстановление распавшегося коммунистического (красного) Советского Союза (одна из голов). А так как зверь един (хоть и составной), из этого следует, что один и тот же режим будет установлен во всём мире, о чём прямо говорится в пророчествах об антихристе – мировом правителе. 
Защитники Маркса и Энгельса говорят, что «вожди» отдавали себе отчёт в том, что частная собственность отменится лишь в далёком будущем. Возможно, но эта отсрочка обусловлена предвиденной ими длительной классовой (и внутриклассовой) борьбой (что подразумевает борьбу со всеми несогласными с ними). Но слова защитников оставляют впечатление, будто главные идеологи коммунизма предлагают мирный плавный процесс преобразования. Однако это противоречит самому «Коммунистическому манифесту». Ведь он провозглашает не Эволюцию (развитие), а РЕволюцию (переворот), причём провозглашает открыто. И хотя марксизм вписывает революцию в рамки общего эволюционного процесса, и даже провозглашает, что революция есть имманентное периодическое свойство самой эволюции, – это только теоретическая база для оправдания их преступлений. И для того, чтобы увидеть это, не обязательно изучать Гегеля и Фейербаха. Достаточно прочесть «Коммунистический манифест», чтобы чётко увидеть: Маркс и Энгельс призывают к насилию: «Коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путём насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя. Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир». (Ленин, который также считается основоположником современного коммунизма, наравне с Марксом и Энгельсом (есть ведь даже термин «марксизм-ленинизм») ещё более открыто и с ещё большей ненавистью призывал к насилию). На этот надменный вызов можно ответить кроткими словами Спасителя: «Что пользы человеку приобрести весь мир, а себя самого погубить или повредить себе?» (Лука 9:25).
Марксистский детерминистически-волюнтаристский эклектизм, на первый взгляд, сбивает с толку. С одной стороны, марксисты явно призывают к активным действиям, как будто верят в свободу воли человека. А с другой стороны, провозглашают полный детерминизм, совершенно отрицающий волю человека как таковую. Но если рассматривать марксизм с точки зрения лживой пропаганды, всё становится на свои места. Чтобы укрепить рабочий класс в решимости к насилию, звучит призыв к воле, а чтобы заглушить совесть и притупить естественный страх перед преступлением и чувство ответственности, а также для того, чтобы каждый считал себя ничего не значащей пылинкой перед общим делом (а если нет души и вечности, то есть лишь взаимозаменяемые, как муравьи, человеческие единицы, биомасса), – используется лозунг об исторической необходимости и неизбежности революции, уподобляемой природной стихии.

В общем, сказанного вполне довольно, чтобы всерьёз задуматься. Адвокаты «оригинального», «чистого» марксизма подобны одному из героев романа А. Солженицына «В круге первом», который говорил о коммунизме: «Знаю, что гнило – только по видимости, только снаружи, а корень здоровый, а значит, надо спасать, а не рубить!» Надеюсь, что прочитав эти мысли, вы увидите, что гнил сам корень, который и познаётся по его гнилым же плодам.