Достойный реванш

В день, когда  Эльга получила в подарок от родителей красиво упакованную корзинку с ракушками и сушёными морскими звёздами, счастью её не было предела. Все девочки её возраста обычно что-нибудь коллекционируют, но чаще всего это милые фарфоровые куколки или модная бижутерия, или же, на худой конец, хотя бы статуэтки из шоколадных яиц. Но Эльгу всё это мало интересовало – к одиннадцати годам она прочла почти полностью  всю домашнюю родительскую коллекцию всевозможных книг о зоологии и криптозоологии, твёрдо обозначив круг своих жизненных интересов: отныне она очарована исключительно окаменелостями, скелетами диковинных рыб и различных животных, а также морскими раковинами и прочими обитателями вод, которым не повезло стать одними из её экспонатов и быть заспиртованными в подходящую для них по размеру колбу или же искусственно высушенными для того, чтобы украсить ещё одну из многочисленных полочек с «биоэкспонатами» девочки.

«Наша дочь будет учиться на палеонтолога, криптозоолога или же океанолога – с гордостью говорили про Эльгу родители, – словом, она уже определилась со своей будущей судьбой».

В тот день, впрочем, сама судьба уже тоже определилась с ней.

***
Когда Эльга только начала распаковывать корзинку, перевязанную красной лентой, её руки дрожали от нетерпения, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ещё бы! Ведь сквозь прозрачную хрустящую упаковку виднелись две замечательные, довольно-таки крупные каури – леопардовая бело-коричневая ципрея, и такая же тигровая, с тем лишь отличием, что полоски на её блестящей раковинке имели более замысловатый причудливый оттенок, а сама она была нежно сапфирового, голубовато-синего цвета, будто все оттенки морской волны впитались в её хрупкий перламутровый панцирь. Следом из пакета показались сушёные морские звёзды всех возможных форм и оттенков, чья твёрдая, туго натянутая под палящими лучами солнца кожа стала похожа на древесину пробкового дерева. На глубине корзины девочка также нашла множество рогатых гастроподов, уже привычных ей классических рапанов, которые были у неё в личном собрании и до тех пор, ну и, конечно, куда же без россыпи всем знакомых гребешков, которые проще всего отыскать и выловить вдоль берега! Но самый главный сюрприз ждал Эльгу на самом дне корзинки, там, где обычно прячут всё то, что должно показываться одариваемому лишь в самый последний момент. И именно здесь, аккуратно упакованный и бережно завёрнутый, лежал маленький высушенный скелет электрического ската, с уже привёрнутой к нему деревянной подставкой, яркая золотистая эмблема на которой гласила: «Привет с моря!», что, несомненно, говорило о том, что он был куплен в какой-то местной сувенирной лавке, а не лично выловлен и освежёван родителями девочки.

«Длина ската обычно достигает до двух метров в длину, – задумалась Эльга, - стало быть, этот экспонат сделан совсем ещё из детёныша, быть может, недавно родившегося на свет. Что ж, тем лучше, будет место, куда его поставить. Был бы он хоть на полметра длинее – пришлось бы оставить его пылиться прямо на столе!»
И, довольная своими новыми приобретениями, девочка принялась раскладывать их на свободные полки, ожидавшие своих новых «постояльцев».

***
Ночью Эльга проснулась от какого-то неясного шума, доносящегося с одной из полок. Она максимально чутко прислушалась, на несколько мгновений даже перестав дышать, и ей вдруг почудилось, что что-то медленно, с тихим шуршанием движется прямо по направлению к ней. Девочка осторожно включила свой ночник и оглядела комнату.

Никого.

Уже собираясь снова ложиться в постель, она потянулась к ручке выключателя и тут наконец заметила, что морские звёзды, так аккуратно и гармонично расставленные ею по полкам, теперь хаотично разбросаны по всей комнате: на столе, на прикроватной тумбочке на, на спинке кресла и даже… Одна из звёзд даже очутилась на стене, будто кто-то ночью решил пошутить и приклеил её прямо на обои. Эльга не верила своим глазам – родители такого сделать явно не могли, а братьев и сестёр у неё никогда не было. Осторожно, будто чувствуя что-то неладное, девочка прикоснулась рукой к крошечной звёздочке, прилипшей к обоям. И та неожиданно пошевелилась.

Прикосновение человеческих пальцев, пусть и столь кратковременное, вызвало рефлекс всех пяти конечностей обитательницы моря, и она слегка поморщилась, чуть поджав под себя лапки, как это делает напуганный, загнанный в угол паук. Эльга, изумлённая и даже восхищённая увиденным, срочно схватила со стола первый попавшийся листик бумаги, чтоб осторожно отделить морскую гостью от своих обоев. Операция прошла весьма успешно – обои были моющимися, «пупырчатыми», поэтому при настойчивом сдвигании звезды с их поверхности ровным листом бумаги, та наконец поддалась и упала прямо на белую целлюлозную поверхность.
 
«Невероятно, – шептала Эльга, гладя внезапно ожившую жительницу подводных глубин, – они все, наверное, впали в некое подобие анабиоза, потеряв значительное количество влаги, временно мумифицировались, и теперь приходят в себя, обретая свою настоящую форму. Подумать только, у меня теперь коллекция настоящих морских звёзд – я могу населить ими свой аквариум, начать разводить их, продавать их, в конце-то концов».

Девочка заворожено и неотрывно смотрела на прекрасное морское создание, чья кожа уже не напоминала задубевшую  древесину, а та, в свою очередь медленно, размеренно переползала с листа А4 сначала на руки девочки, а затем на грудь.
«Да она просто настоящий домашний любимец, так хочет побыть со мной рядом, ластится, как настоящий котёнок» – с восторгом, свойственным многим детям, думала Эльга, пока морские звёзды сползались к ней со всей квартиры, пока они облепляли её руки и плечи, присасывались к шее и залезали прямо на лицо. Когда она наконец почувствовала первую боль от укуса и последовавшее за ней жжение, которая в то же мгновение повторилась почти во всех частях её тела, она впервые попыталась закричать от боли и ужаса, но уже не могла – при малейшем открытии рта в него вползла самая красивая, самая крупная звезда – гордость Эльгиной коллекции, – и тихими, неторопливыми движениями щупалец стала продвигаться в полости рта прямиком к отверстию глотки и дыхательных путей. Напоследок девочка ещё успела увидеть, как из всех её ракушек высовываются скользкие ноги улиток, а скелет крошки ската, изо всех сил изогнувшись с хрустом и скрежетом, отрывается от своей подставки с упорством Прометея, пытавшегося разорвать свои земные цепи. В отличие от ленивых, размеренных звёзд, скат двигался к Эльгиному телу, ещё бьющемуся в конвульсиях, с быстротой и грацией хищника, на которую способны почти все змеевидные твари.

«Сила удара тока электрического ската достигает двухсот двадцати вольт» – слабеющее сознание Эльги автоматически выдало ей это фразу за несколько секунд до того, как она начала проваливаться в небытиё из-за внутренней механической асфиксии. Прошло ещё несколько мгновений, сверкнула короткая, яркая вспышка, и всё, наконец, погасло.

***
Родители Эльги лежали в соседней комнате. Они не слышали последних хрипов и всхлипов дочери, но и не спали. Мама Эльги, Наталья Андреевна, так и застыла между кроватью и платяным шкафом, будто бы обнимая что-то пушистое, ловко примостившееся у неё на шее. «Пушистое» жадно чавкало, с каждой минутой раздуваясь и становясь похожей на откормленного, молодого лесного зверя. Наконец оторвав окровавленную морду от разодранной и практически полностью съеденной шеи Натальи Андреевны, то, что ещё недавно было удобным лисьим воротником, встало на нетвёрдые, разучившиеся ходить по твёрдой почве лапы. Уродливые пуговицы, заменявшие шубному вороту глаза, вдруг стали увлажняться, расширяться и окончательно менять свой цвет. Подковыляв к зеркалу платяного шкафа, на котором ещё не высохли свежие капли крови от борьбы между любительницей моды и ожившим, едва начавшим набирать силы зверем, старый лис вдруг увидел себя настоящего– слегка потасканного, с клочками вылезшей шерсти и совершенно задубевшими, неровно высушенными кончиками лап, которые теперь почти не слушались и разъезжались, как у инвалида.

«Надо просто найти свою стаю. Вновь поохотиться, пробежаться по траве, размять окостеневшие и затёкшие конечности. Столько лет без еды и движения, уму непостижимо! И конечно, найти свою стаю. Как там моя Мирта? Надеюсь, с ней, в отличие от меня, ничего дурного за эти годы не случилось».

На прощание старый лис ещё раз оглядел комнату через окровавленное стекло платяного шкафа, не поворачивая головы на то, что в нём на тот момент отражалось. А там, на белой двуспальной кровати, щедро залитой алыми пятнами, лежал Александр Владимирович, папа Эльги. Глаза его были широко распахнуты от ужаса, а рот навсегда застыл в немом крике. С кончиков губ стекала всё та же бурая, уже начинающая подсыхать и превращаться в коричневую, густая масса. На шее у него, вцепившись мёртвой хваткой, сидела уродливая, полностью скелетизировавшаяся тварь, при жизни, скорее всего, бывшая белой акулой подросткового возраста.

***
Лисица Мирта тем временем бежала по проспекту, запинаясь окостеневшими, засохшими лапами о грубые булыжники проспекта. За последнее время её глаза-пуговицы вновь позеленели, и в них появился всё тот же живой, хитрый огонёк, за который когда-то её и полюбил Хорту.

«Только бы с ним не случилось того же, что случилось со мной, – с отчаяньем думала она, – только бы я нашла его дома, со стаей, живым».

Последним, что помнила Мирта, было то, как охотник, заранее улыбаясь своей ещё не пойманной добыче, прицеливается ей в район головы, и она вдруг начинает ощущать боль в правом глазу – там, куда светит крошечная точка красного луча. Раздаётся хлопок – громкий, оглушающий, будто две лесных молнии не поделили небесное пространство и решили громыхнуть вместе, сойдясь воедино. Истошный крик Хорту тонет в подступающей звенящей тишине, всё кружится перед глазами и, наконец, приходит она – окончательная, оглушительная темнота.

***
За несколько часов город почти опустел, если говорить о людях. Те же, кого принято было называть животными, чувствовали себя вполне вольготно. Из окна академика Васина, ещё вчера коллекционировавшего чудесных, редких бабочек, вылетали сказочные создания с крылами ярче, чем у райских птиц из сказок. Те же крылатые создания, которые и сейчас не захотели покинуть товарища академика, мирно устроились у него прямо в глазницах, несомненно, наслаждаясь его зрачками теперь также, как и он когда-то, год за годом, наслаждался их крыльями, глядя этими самыми глазами на мёртвые, проткнутые иглой тела под вычищенными до блеска стёклами.

Витрины магазинов кожаной и меховой одежды были разбиты, по осколкам стекала кровь разной степени свежести. Кое где можно было заметить, как кожаная куртка медленно выедает спину своего уже неживого хозяина, кожаные полусапожки дожёвывали то, что когда-то было костью от человеческой ноги ,а сумочка из питона хищно заглатывает голову своей хозяйки, будто она яйцо, чтобы затем, переварив содержимое, выплюнуть череп, как пустую яичную скорлупку, как обычно и делают змеи в дикой природе.

***
Чем дольше ковыляла Мирта по ночному проспекту, тем лучше, чётче и увереннее делался её шаг. Чтобы превратиться из плоской меховой шкуры в полноценную, полновесную лису с едва округлившимися боками, ей пришлось закусить одним джентельменом, готовившим ценный подарок своей благоверной. Что ж, реши он подарить её кольцо с бриллиантом или новую модель айфона, конечно, можно было бы избежать кровопролития, но как бы тогда сложилась судьба Мирты? Смогла бы она идти сейчас вот так, среди других живых и восставших покойников, охваченных жаждой мести своим мучителям и просто тем, кто относился к их телам, как к игрушкам или предметам интерьера?..

Внезапно Мирта услышала знакомую шаркающую походку, будто идущий чуть-чуть волочил за собой заднюю лапу.

– Хорту! – вырвалось у Мирты внезапно, на автомате, едва только ей пришла в голову мысль о том, кому же мог  принадлежать этот шаг.
Она оглянулась.

Позади неё стоял старый, облезлый лис, улыбающийся кривоватой улыбкой из-за чуть-чуть перекошенной левой части морды. Таксидермист откровенно плохо сделал свою работу, потому лисий воротник и достался Наталье Андреевне практически за бесценок, чем она очень гордилась.

– Ну небольшой же дефект, а продавец полцены скинула! – любила похвастаться перед своими знакомыми Эльгина мать. - А как ни крути: мех – это всегда статус!

***
 – Хорту! – продолжала кричать Мирта, максимально быстро приближаясь к своему возлюбленному. Впервые из её зелёных стеклянных глаз начала капать горькая вода. – Ты не представляешь, как я тебя ждала!

Тот, в свою очередь, из всех сил ковылял к ней, подволакивая кривовато сделанную заднюю лапу. Его глаза тоже отсвечивали влажным блеском.

– Я думала, ты спасся! Думала, что ты успел убежать, думала, ты уйдёшь со стаей!

– Я не мог тебя бросить, моя хорошая. Даже мёртвую – не смог бы. Ну, славный из меня воротник получился, а? Кривая морда, перекошенная, сплющенная лапа…

– О, Хорту, это совсем не важно, я полюбила тебя не за это! К тому же, – хитро подмигнув ему своим зелёным глазом, добавила она, – давай на чистоту: ведь ты всегда чуть-чуть прихрамывал, даже ещё когда был лисёнком, поэтому вождь Леду и не выбрал тебя вожаком нашей стаи. Да и улыбка твоя всегда была набекрень, а эти швы разве что ещё больше способны придать тебе лихой и мужественный вид.

При этих словах Мирта и Хорту вдруг посмотрели друг на друга с какой-то невероятной, необъяснимой нежностью, и в их пустых грудинах внезапно ритмично застучало что-то сильное и горячее, а глаза, смешные пуговичные глаза, превратились в глаза обыкновенных хищных обитателей леса.

Под аккомпанемент волчьего воя бывших полушубков и крики доедаемых дикими тварями хомо сапиенс, Мирта и Хорту направились по направлению к родной тайге, хотя путь к ней был вовсе не близок. Но несколько километров для двух мёртвых лисиц разве расстояние?

***
– Твои шалости порой заходят слишком далеко, Алэй – строго проговорил мужчина в защитном экзокостюме, стоящий напротив круглого иллюминатора. Ты видишь, что ты натворил?

– Ты проиграл мне в галго, дружище, – парировал его напарник, сидящий за столом, чем-то напоминающий игральный, – а галгонианские долги не прощают. Ты знал, что я обязательно загадаю что-нибудь странное. К тому же, наше верховное командование дало нам абсолютное добро на проведение любых манипуляций с планетами, чья цивилизация намного глупее, примитивнее и недоразвитее нашей.
 
– Но почему именно ТАК? – Не унимался второй человек, или, скорее, нечто на него внешне похожее, нечто человекоподобное.

– Понимаешь, к особой недоразвитости данного вида с планеты Земля также относится глупость и неистребимая жестокость. Только вдумайся – десять миллиардов насильственных смертей за всё время существования планеты, десять!  - заявил ему тот, которого первый пришелец назвал Алэем. – Но и это ещё не всё: просто зацени масштаб их глупости – они убивают другие живые формы на земле просто для того, чтобы украсить себя или своё жилище, показать свой статус или похвастаться перед другими двуногими! Это ли не крайняя степень идиотизма, Краос? Это ли не дно, которое некуда дальше пробивать?

Краос хмуро пожал плечами.

– Всё равно – включать реаниматорный лазер в режиме зоологического и криптозоологического пробуждения мы не имели права.

– Они, кстати, называют это «Воскрешением»  или «Восстанием живых мертвецов», – почти ликующе заявил Алэй, – даже целую серию фильмов про это придумали. Вроде бы, это называется коротким и ёмким словом «Зомби». Иногда смотрю у них эту дрянь по какому-нибудь из примитивных земных канальчиков.

– И чему ты так радуешься? Решил посмотреть любимые фильмы с кровью и кишками в режиме реалити-шоу?

– Отнюдь. – При этих словах лицо Алэя вдруг резко стало каким-то безрадостным и уставшим, а уголки губ стремительно поползли вниз. – Знаешь, эти люди получали искреннее удовольствие от убийства. Любого, даже самого маленького. А ещё они больше всего на свете обожали держать в своих домах мертвечину. Радовались ей сами. И даже дарили её своим детям.И даже когда у них случилась эпидемия короновируса, те, кто из них был побогаче, покупали себе не марлевые маски , которые и так неплохо способны оградить от инфекции, а МАСКИ ИЗ КОЖИ АЛЛИГАТОРА. Можешь себе это представить? Те самые, в которых жарко, душно, невозможно дышать, зато можно показать всему миру, что у тебя есть пятьдесят лишних тысяч местной, земной валюты на то, чтобы выделиться на фоне других двуногих. Сейчас эти маски, наверное, уже вовсю обгладывают лица своих владельцев до голого черепа…

Я просто подумал – а почему бы всем тем, кого люди так радостно отправляли на тот свет, не вернуться и не сделать со своими обидчиками то же самое? Взять, так сказать, реванш?

– Реванш… – сквозь зубы процедил Краос, – полетели уже отсюда, меня скоро мутит начнёт от этого месива. Ну вот чем ты от них отличаешься? Такой же чёртов мясник!

– Ты просто злишься на меня из-за того, что проиграл мне в галго. – Вновь начав улыбаться, заявил Алэй. – Ведь когда ты выиграл у меня, и твоим желанием было освободить чёрных терпсихорианцев от гнета красных терпсихорианцев, я поддержал и тебя, и твою пятиминутную ультравойну за равноправие.

– Вообще-то она была бескровной, – не без нотки гордости отметил Краос.И вообще я за мир во всём мире. А у тебя вечно какие-то гадости на уме.

– Но ведь ты ещё можешь у меня отыграться, не так ли? Экспедиция наша закончится ещё нескоро, мест в галактике много, времени свободного тоже предостаточно. Все необходимые нам образцы мы собрали, все отчёты отправили. Ну так что, ещё по одной партии в галго?

– А давай! – с внезапно вспыхнувшим былым азартом воскликнул Краос. – Вот теперь-то я точно возьму у тебя достойный реванш!

19 июля 2020

коллаж для иллюстрации - авторский