Бог и библиотекарь 23 - Утро

И спал он три ночи и три дня к ряду, и были его думы великими словно горы, стоящие на горах высоких…

– Вашу ж мать, господа и дамы!

По неудобству для отдыха полог занимает второе место после открытого неба[1] и идет сразу перед шатром. Все это – дети одной идеи, считающейся экстремистской в архитектуре. Если вы решили выспаться, найдите для себя нечто лучшее, потому что даже очень тихая и почтительная к вождю деревня не может не шуметь днем.

И день этот начинается ровно в ту минуту, когда старейший из ее жителей, мучимый недержанием, выбирается со скрипом наружу. Кряхтя, бормоча и шаркая, он вытаскивает солнце из-за горы и синюшной лапкой подбрасывает его в зенит… Как правило его называют Дедом. А еще «Опять приперся…», «Не надо, говорю! Не-на-до!!!» и «Конечно, дай ему бог здоровья, но когда уже наконец?».

Францишек продрал глаза. Словно приветствуя его, на лицо тут же что-то посыпалось с провисшего шерстяного половика, натужно изображавшего крышу. Свисая с четырех наскоро ошкуренных кольев, он надеялся каждой ветхой ниткой, что вдруг не начнется дождь (один из глубинных страхов всех шерстяных изделий, в ряду которых выбиваются лишь носки, связанные из пуха выдры). По кольям деловито бегали муравьи, успевшие за ночь проложить ровные будто по линейке дорожки к сомнительным запасам калорий, содержавшихся в старой ткани. Одно это сооружение нарушало 99 из 40 законов мировой гигиены.

В одном месте в половике просвечивала дыра, сквозь которую на вождя пристально уставился дрозд. Он тоже был удивлен: обычно библиотекари не становятся правителями диких племен, если не считать дни экскурсий для младших классов. Дрозда это волновало. Пока он не узрел гусеницу в траве.

Францишек, к своему сожалению, не умел так быстро переключаться с темы на тему и еще какое-то время лежал, размышляя над злоключениями своей судьбы. «С другой-то стороны, – заключил он, ободряя себя, – со мной все в порядке. Практически. Сыт, здоров. Даже вождь! Знать бы, что они делают с надоевшими им вождями… Надеюсь, я не сильно наложал вчера[2] в их присутствии».

Рассвет едва занимался, в зыбкой полутьме с востока веером расходились лучики, пырявшие ленивые облака. Несколько минут до того за ближайшим островерхим шатром местное воплощение архетипа Деда уронило бронзовый горшок на другой такой же, возвестив очередной день аки светлый жаворонок.

Францишек потянулся и встал, стараясь не смотреть на телохранителей, к присутствию которых еще не успел привыкнуть. Смущение, к счастью, нетрудно выдать за высокомерие. Телохранители приняли это как добрый знак – вчерашние пожимания рук привели их в недоумение.

– Волс! – крикнул он на правах, которые, очевидно, давало вождество.

Справа и слева раздался топот: стража кинулась искать «ящера».

Сколько-то постояв над берегом, Францишек окинул державным взглядом узлы и водовороты реки, бескрайние лесистые сопки под сизым небом, притоптанную траву, ссадины на руках, богатый внутренний мир – и решил, что это хорошо.

За спиной раздались крики – сначала грозные, затем жалобные. Кто-то из громил застал Волса не в лучшем расположении духа. Францишек улыбнулся, не оборачиваясь.

_________________________

[1] Поезд «Берлин – Варшава» делит с ним пьедестал, хотя и обходится во сто крат дороже.

[2] Ответим: сильно.


Далее http://proza.ru/2020/07/19/987