Быль и небыль

Из старого, начатого несколько лет ранее. Продолжу ли - не знаю. Примите, как записные
книжки писателя.
Пусть хоть так поживут.


"Быль и небыль":
"Не прерывая цепь времён
Я стану ей звеном надёжным,
Воображением тревожным
Я в полной мере наделён ..."   
Автор   

Рассвет.
Я иду по лужайке, по мокрой скользкой траве. Прохладно и тихо. Впереди река. На зеркале её,
то тут, то там, как от капель дождя, появляются круги - играет мелкая рыбёшка. Иногда плеснут щука
или окунь и стайки мальков прыгают из воды и убегают в стороны.
Река.
Раздеваюсь, иду вдоль берега и машу руками - делаю круговые движения. Согревшись, медленно
вхожу в воду. Вода теплая - теплее, чем воздух. Отталкиваюсь ото дна, наклоняюсь вперёд и ухожу во
тьму ... Вынырнув, плыву сажёнками, а потом просто, раздвигая воду в стороны.
Передо мной в воде небо  и освещённые солнцем облака. Солнце ещё не взошло и появляется до -
вольно необычное, но приятное ощущение нереальности. Кажется, что наш мир ещё не родился и я вижу
какой -то другой.
Незаметно заплываю в заросли кувшинок. В ногах путаются водоросли. Я переворачиваюсь на спи -
ну и плыву обратно. Снова наш, привычный, мир.
Вытягиваю руки над головой и работаю только ногами. Иногда замираю и плыву по инерции. Зак -
рываю глаза. Хорошо.

Личность моя не бедна. В потенции своей. Но слаба. Не способна отстоять саму себя в потоке
жизни. А потому много зависит от воли случая. Провидение может все изменить. И, по прошествии лет,
трудно понять, почему все случилось так, а не иначе.
В 65 лет многие думают о старости. А я не думаю. Совсем не думаю. Не особо и похож я на ста -
рика. Ни физически, ни по своему мироощущению. Разве что седина. Но седеть я начал давно - лет с сем -
надцати. Привык, не обращаю внимания. Возраст, конечно, чувствую, но не так, как в большинстве мои
ровесники. И поневоле по чуть-чуть отдаляюсь от них. Тянет к сорокалетним - приличный опыт, уже не
дети, но увядание еще не затронуло основ. Они интересны. У меня с ними много общего. Больше, чем
со сверсниками.
В 21 веке  продолжаю любить книги, хотя признаю, что их роль изменилась и, скорее всего, не -
обратимо. Книга, живая, лежащая на столе, которую можно подержать в руке, подышать ее запахом, поне -
многу уходит в тень. Она уже не источник знания. Точнее - не основной источник. Все чаще она стано -
вится лишь произведением искусства оформления, предметом коллекций и интересов любителей. Не могу
сказать, что это плохо, пожалуй, это нормально. Хотя хотелось бы иного.
Женщины меня интересуют больше как цветы, которыми любуюсь, дышу их ароматом, но трогать не
буду. Не потому, что стал немощным, тут, скорее, наоборот, а потому, что у меня есть другое, что уж
более их стало притягивать меня.
Тайна! Какое загадочное, магическое слово! В детстве весь мир казался мне одной большой тай -
ной.
Каждый день я просыпался и начинались новые открытия ...

Давно это было. Но всегда я ждал. Ждал чего - то. Необычного. Чего не было ещё никогда. И тог -
да ждал и сейчас жду. Но жду уже по - другому, не так, как раньше.
Потому, что кое - что случилось. Уже случилось и, теперь уверен, ещё случится.
Теперь я знаю, что иду по дороге. Очень длинной - не видно ни начала её, ни конца.
Да и дорога ли это? Пожалуй, нет, просто тропа, уходящая в сторону, которую можно было и не за -
метить.

В первый раз нечто в этом роде случилось со мной в армии, когда после призыва на срочную, при -
мерно через год службы, я попал в командировку.
Это был юг, Азербайджан, небольшой городок Кюрдамир и на его окраине военный аэродром.
Лето. Жара.
Я заболел и попал в медсанчасть с подозрением на что - то инфекционное.
Одноэтажный барак на краю военного городка, а дальше - степь, еще южнее - болота и река Кура'.
Очень, кстати, интересная особенность - один из ее то ли притоков, то ли затонов, имел голубую воду
цвета южного моря, хотя Каспий, как известно, - "седой".
Меня поместили в палату и оставили одного, предупредив, что осмотра до завтра не будет, позд -
но.
Больше больных не было. Комнату заперли на ключ и ушли.
За дверью тишина. Стемнело. Свет, почему - то, не включался.
Я разделся и лег.
Повернув голову, увидел крепкую решетку на единственном окне.
Стало немного не по себе - как в тюрьме. А если пожар ? Или что - нибудь еще ? ... А что может
быть еще ?
Заработало воображение.
Представилось, вдруг, что меня, живого, похоронили и вот я очнулся. В гробу! Бррр!
Забегали мурашки.
Надо бы отвлечься. В принципе ничего, конечно, страшного. Главное уснуть, а завтра уже, думаю,
больше вот так, одного и взаперти, не оставят.
Но сон не приходил. Вспомнился "Вий", запертая церковь и в ней Хома Брут, читающий молитвы.
Дальше и вовсе полезла в голову всякая ерунда ...
Пожалуй нужно расслабиться и уснуть.
А как ? Воображение уже уносит в какую - то чертовщину.
Спокойствие, только спокойствие. Есть ведь разные способы, приемы, всякие там восточные техники.
Надо себя уговорить ...
Вспомнил статью из "Комсомолки" про аутогенную тренировку и свой небольшой и безуспешный опыт.
Хотя и не совсем безуспешный - кое-что все же запомнил. Это было мое, прожитое и прочувствованное. Не -
много, но ничего другого не было.
Следуя статье, надо было расслаблять по очереди все части тела, начиная с ног и вверх до шеи.
И то, что только что, мало сказать, мешало , вдруг стало помогать - тишина, заброшенность, от -
чужденность от мира.
Мало - помалу успокоился. Затих ритмический шум в ушах, перестал чувствовать удары
сердца, выскочила иголочка из мышцы правой ноги. Ушел куда - то страх. Исчезли мысли.
Покой.
Как морской прилив, медленно наступала дремота.
Очнулся вдруг. Вроде бы без причины. Та же темнота и тишина. И все же что - то меня разбудило,
Что - то изнутри подсказало - лучше проснуться.
Попытался протереть глаза и тут понял что случилось - я перестал владеть руками и, кажется, не
только ими.
Да. Я перестал владеть своим телом. Полностью.
Как и раньше, видел перед собой с того же места ту же тёмную комнату, но не мог пошевельнуться,
даже моргнуть. И ничего не чувствовал.
Сознание работало, а тело было не мое, чужое тело.
Нет, пожалуй, все же моё - вот руки мои лежат поверх одеяла и все ниже, под одеялом - продолже -
ние меня, но мне всё это уже не подчинялось.
Понемногу стало казаться, что я двигаюсь. Тело оставалось неподвижным, а я чувствовал движение.
Точка, из который виделась комната, стала медленно подниматься вверх, а затем началось вращение.
Вперед и вниз. Медленно, но заметно.
Стало видно пространство под койкой.
Пространство разделилось на две части. В ближней находилась комната и я, вернее, мое "я", а даль-
ше начиналась чернота, куда я потихоньку и проваливался, поворачиваясь вокруг границы между ними.
Помимо воли.
Сказать, что мне стало страшно - сказать мало и верно лишь отчасти. Было как - то по - другому.
Но нюансов не помню - прошло больше сорока лет.
Сработал инстинкт - надо было попытаться выбраться из всего этого и я стал мысленно раскачивать -
ся: влево - вправо, взад - вперед ...
Легкий толчок и все вернулось на свое место. Я опять почувствовал тело, мог моргать, двигать ру -
ками, кажется, помассировал ладонями лицо, что - то делал еще, но что, не помню - на фоне пережитого,
остальное как - то стерлось из памяти, забылось.
Но главное было. Давно. 40 с лишним лет назад. И больше не повторилось. В таком виде. Было кое -
что другое ...
Давно за полночь. Не спится. Я лежу на кровати в полудрёме, то погружаясь в сон, то просыпаясь -
обычное моё состояние. В какой - то момент почувствовал нарастающий шум в ушах ...

< Здесь то, что раскрывать пока рано >


ЭПИЛОГ

Однажды, в середине мая пришёл на кладбище человек и долго стоял у одной из могил. Потом пришёл
ещё раз и, положив на металлический уступ памятника стопу листов, придавил их камешком.
Но кому - то, и можно было лишь гадать кому, не угодно было, что бы их читали и в тот же день над
кладбищем пронеслась гроза. Сильный ветер сбросил камень и развеял листы по земле, а сильный дождь
перемешал их с грязью и смазал чернила. Они ещё лежали некоторое время между могил, высыхая на солнце, пока
перед самой пасхой не сделали уборку и не увезли их вместе с мусором на городскую свалку.