Пол Андерсон. Крестовый полёт. Глава 9

В ожидании неспешного тариксанского полудня господин мой призвал капитанов на военный совет. Стол, или, вернее сказать, козлы, покрытые досками, за которым сидели все мы, установили прямо напротив главного входа в форт.

- Божьей милостью, – заявил сэр Роджер, – нам пока ничто не угрожает. Больше того, мы договорились, что они не будут пользоваться своими кораблями. Мы получили передышку, и я всеми силами буду тянуть время. Мы должны обыскать всю крепость – сойдут любые сведения, особенно книги и карты. Люди, хоть что-то понимающие в механике, должны изучить все найденные нами машины и попробовать пустить их в ход. Мы обязаны научиться летать, ставить защитные экраны, и вообще всему, что умеют наши враги. Но заниматься этим следует тайно, вдали от чужих глаз. Если они заподозрят, что мы ничего не соображаем в их орудиях, то… – он нехорошо улыбнулся и чиркнул ребром ладони по горлу.

Капеллан, отец Саймон, едва не позеленел от страха.

- И вы действительно намерены?..

Барон кивнул.

- Для вас же и стараюсь. Мне будет нужен брат Парвус, чтобы переводить с версгорского. И ещё у нас есть Бранитар, говорящий по-латыни…

- Я бы не сказал, сэр, – вмешался я. – Склонения его чудовищны, а обращение с неправильными глаголами нельзя описать пристойными словами.

- В английском он ещё не поднаторел, поэтому говорить с ним будет кто-то из духовенства. Но общаться придётся. Должен же кто-то объяснять нам, что мы делаем с машинами неправильно. Ну и заодно переводить наши вопросы версгорским пленникам.

- Думаете, он согласится? – взвился отец Саймон. – Сын мой, он язычник нераскаянный и упорствующий. По-моему, у него вообще нет души. Несколько дней назад, ещё на корабле, я тщился смягчить его жестокосердие, рассказывая ему родословную Господа нашего от Адама до Ноя. Я ещё не дошёл до Иареда, как поганец заснул!

- Подать его сюда! – распорядился барон. – И ещё – найди Одноглазого Хьюберта, и пусть явится сюда при всех регалиях.

Ожидая, рыцари переговаривались вполголоса. Заметив, что я замолк в смятении, Альфред Эдгарссон склонился ко мне.

- Ну же, брат Парвус, – сказал он негромко, – что тебя тревожит? Думается мне, ты мало чего боишься, как любой благочестивый парень. В худшем случае, любому из нас грозит лишь как следует пропотеть в Чистилище. И архангел Михаил отправит нас оборонять стены небесного Иерусалима. Так или нет?

Я же отнюдь не хотел делиться своими тяжкими мыслями. Но капитан настоял на своём, и я отверз уста.

- Увы, добрые люди, – вздохнул я, – похоже, что неприятности уже начались.

- Что? – рявкнул сэр Брайан Фитц-Уильям. – Что ты такое бормочешь? Ты вообще о чём?

- Мы утратили верное понятие о времени в нашем странствии, – с трудом выговорил я. – Песочные часы слишком неточны. Более того, прилетев на эту дьявольскую землю, мы и думать забыли вовремя их переворачивать. Сколько здесь длится день? Который сейчас час на Земле?

Сэр Брайан имел вид человека, над которым только что глупо подшутили.

- Разумеется, я не знаю! И что с того?

- Полагаю, что на завтрак у вас нынче была говядина. И с чего вы так уверены, что сегодня не пятница?

Рыцари сдавленно охнули и выкатили глаза друг на друга.

- А когда у нас воскресенье? – воскликнул я. – Когда канун Рождества? Как нам вычислить время начала Великого Поста и дату грядущей Пасхи с двумя лунами, отплясывающими в небесах моррис?

- Мы обречены! – Томас Баллард спрятал лицо в ладонях.

Сэр Роджер резко вскочил на ноги.

- Нет! – крикнул он, мгновенно пресекая панику. – Знамо, я не священник, и не блещу благочестием. Но разве не сам Господь рёк, что суббота сотворена для человека, а не человек для субботы?

Видно было, что отца Саймона терзают сомнения.

- Не ведаю, сколь далеко простираются мои полномочия, – наконец, заговорил он. – Но в силу необычайных обстоятельств я могу даровать особое отпущение грехов.

- Не нравится мне это, – буркнул Баллард. – В том, что мы лишились разумения времён для поста и молитвы, я вижу только знак, что Бог отступился от нас!

Лицо сэра Роджера налилось кровью. Несколько мгновений он молча смотрел, как мужество утекает из его командиров быстрее, чем вино из разбитой кружки. И, наконец, овладев своими чувствами, рассмеялся в голос.

- Виданное ли дело, чтобы Господь отказал в благодати и помощи своим присным, несущим Слово Божье до последних границ мироздания? Хотя у нас нет времени толковать Писание. Может статься, что мы простительно согрешили. Но, коли так, грех сей будет нетрудно искупить щедрыми пожертвованиями. А для этого мы возьмём всю Версгорскую Империю за глотку так, что их жёлтые зенки полезут из глазниц! Воистину, так хочет Бог, благословивший начать эту войну!

Он выхватил из ножен меч, пронзительно блеснувший в свете дня, и поднял его перед собой за клинок, эфесом вверх:

- Этим же оружием, знаком моего рыцарского достоинства, которое вместе с тем есть и знамение Креста, я клянусь сражаться во славу Господа! – а после, взяв за рукоять, рассёк горячий воздух перед собой так, что сияющее как жар лезвие зазвенело. – И слово моё твёрже стали!

Присутствующие поддержали его, на мой взгляд, довольно неуверенно. Всё ещё мрачный Баллард молча откинулся на спинку скамьи. Сэр Роджер склонился над ним и прошипел сквозь зубы:

- А в доказательство своей правоты я изрублю в клочья каждого, кто продолжит со мной спорить!

В сущности, правда, пусть и высказанная в столь грубой форме, была на стороне моего господина. Позже я не раз облекал логику его рассуждений в строгую форму силлогизмов, чтобы доказать себе их истинность. Речь барона весьма воодушевила меня; остальные же, по крайности, не пали духом окончательно.

Тем временем солдаты привели Бранитара, недоумённо смотревшего на нас.

- Доброго тебе дня, – учтиво обратился к нему сэр Роджер с моей помощью. – Ты нужен нам, чтобы допрашивать пленных и помочь разобраться в захваченных нами машинах.

Версгорец выпрямился с гордостью, достойной воина, и презрительно сплюнул.

- Не трать понапрасну слова. Прикажи отрубить мне голову и покончим с этим. Однажды я недооценил вас, и это стоило моему народу множества жизней. Больше я их не предам.

- Я ожидал услышать нечто в таком роде, – кивнул сэр Роджер. – Что с Одноглазым Хьюбертом?

- Вот он я, вот он, старый добрый Хьюберт здесь, – хромой палач явился пред лицо барона, поправляя на ходу капюшон. Под мышкой его костлявой руки торчал топор, а вокруг горба была обмотана верёвка с петлёй. – Я бродил неподалёку, собирал букет для моей младшенькой внучки. Да вы же знаете её, эдакая маленькая златокудрая девочка, и так обожает ромашки – о, она прелестна! Я чаял найти какие-нибудь цветочки, похожие на наши линкольнширские ромашки, и сплести ей венок…

- У меня есть для тебя работа, – заявил сэр Роджер.

- О да, сэр, да, конечно, разумеется! – старик потёр руки и осклабился, едва не прослезившись единственным глазом. – Благодарю вас, милорд. Не хочу никого упрекнуть, о нет, негоже старому Хьюберту лезть не в своё дело, он знает своё место. Мой отец был палачом до меня, и дед мой был палачом, и все служили дому де Турневиллей верой и правдой, да. О да, сэр, я знаю свои обязанности как десять заповедей, знаю и почитаю. Но, сказать по правде, за последние годы старый Хьюберт совсем обленился. Вот отец ваш, сэр Раймонд, мы ещё звали его Раймонд Руки-в-крови, вот был человек, ценивший мастерство! Хотя я помню и его отца, вашего деда, милорд, старого Невилла Рви-ногти, и три графства дрожали, поминая его правосудие. В те времена, сэр, смерды знали своё место, а человек знатный всегда мог рассчитывать на хорошую работу по сходной цене. Не то, что нынче, когда мужик заплатит штраф или проведёт день-другой в колодках, и свободен! Сущее бесчинство!..

- Довольно! – прервал его барон. – Вот этот синерожий заартачился. Поможешь нам убедить его?

- Чудесно, сэр! Прекрасно, чудесно, великолепно! – старик восхищённо зашамкал беззубыми дёснами, обходя непокорного пленника и осматривая его со всех сторон. – Ну это же совсем другое дело, сэр, да, я чувствую себя так, будто старые добрые времена вернулись, да, да! Пусть благословят небеса моего милостивого господина! Конечно, сейчас у меня небогато с инструментами – только иглы, щипцы, тиски для пальцев и всё в таком духе, но сколотить пристойную дыбу не займёт много времени. Может, мне ещё удастся раздобыть где-нибудь котёл масла. Сэр, я всегда говорил, что в серый зимний день нет ничего уютнее пылающей жаровни и котла с кипящим маслом. О, я вспоминаю своего милого отца, и боюсь заплакать, о да, сэр, боюсь. Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что тут у нас, – и приложил к Бранитару верёвку, отмеряя нужную длину.

Версгорец отпрянул. Его познаний в английском хватило, чтобы понять, к чему клонится разговор.

- Вы не посмеете! – возопил он. – Просвещённые народы не пытают себе подобных!

- Теперь позвольте вашу ручку, будьте любезны, – палач достал из мешочка тиски и приложил их к голубым пальцам. – Да, сядут, как влитые.

Следующим на свет появился набор маленьких ножей самого жуткого вида.

- Всё цветёт, вокруг весна, эйя! – счастливо мурлыкал палач. – Королева влюблена, эйя!

Бранитар сглотнул.

- Но вы же просто дикари, грязные дикари, – сорвалось у него с языка. – Хорошо! Я согласен помогать, будьте вы прокляты, звериная свора! Ничего, когда мой народ раздавит вас, я посмеюсь последним!

- Поживём – увидим, – пожал я плечами.

Сэр Роджер воссиял, но вдруг вновь нахмурился. Глухой старый палач всё ещё продолжал возиться со своими орудиями.

- Брат Парвус, будь так добр, – обратился он ко мне, – не мог бы ты сказать Хьюберту, что всё отменяется? Признаюсь, я не в силах его разочаровать.

Я утешил старика, сказав, что Бранитару обещаны пытки в наказание за ложь и нерадивую помощь, и он радостно захромал сооружать дыбу. Я приказал солдатам, сторожившим Бранитара, проследить, чтобы версгорец увидел все приготовления – от начала и до конца.