Избранные

    На небе горели бесчисленные звёзды. Светила яркая луна. В листве берёзовой рощи шуршал пробегавший с моря ветер.
   Как только в палатках опустились полы входа, тут же стало душно. В двух палатках, где расположилась мужская половина, пацаны нагло закурили, пытаясь, как бы в оправдание, сделать защиту от нападения комаров.
- Надо было палатки ближе к морю ставить. Там ветер, комарья наверняка нет, - умничал Ремеслов, пуская в потолок дым.
- Не! Ночью может быть прилив. И тогда, брат, тю-тю, - прощайте, родные берега! Здравствуйте, морской простор и белая акула! - не согласился Греченко Сергей, пуская коральки.
   Пацаны захохотали.
- Ну, так уж и акула! - засомневался Серёга.
- Ну, пусть не белая. Но катранчики тоже напугают, будь здоров! - отозвался Грыниц Валерка.
   У Валерки дед не вылезал с морей, работая старпомом. Серёга только вздохнул, пуская очередную порцию дыма в потолок.
    В палатку неуклюже влез, как медведь, Гроновой Мишка. Оправдывая своё имя, он тут же полез в темноте прямо по ногам мальчишек.
- Вай! Очумел ты что ли?! - возмутились пацаны, поджав под себя ноги.
- Дык темно же! Чё я, кот что ли - в темноте видеть?! - начал оправдываться Гроновой.
    И с размаху сел на живот Гагрину!
- Ой, зараза! - заорал Ромка и схватил Мишку за бока.
- Ой, щекотки боюсь! - в свою очередь заорал Мишка.
    И дёрнувшись от Гагрина, свалился прямо на голову Ремеслову!
- Да вы успокоитесь уже?! - психанул Серёга, чуть не засунув себе в нос сигарету.
    Он толкнул мальчишек так, что в палатке началось твориться, не понять чего - охи, вопли, ругань, хохот!
- Мы спать будем сегодня или нет?! - недовольно заорали сразу со всех палаток.
    Мальчишки тут же утихомирились.
- Слышь ты, Медведь, если рёбра мне сломал, завтра готовить будешь за меня! - пробурчал Гагрин, щупая бока.
- Без вопросов! – согласился Мишка и дёрнул из-под головы Ромки подушку.
- Подушку верни на Родину! – возмутился Ромка.
    Гроновой неожиданно закинул на него ногу и рукой подгрёб себе под бок, умащиваясь на двух подушках.
- Я чего-то сейчас совсем ничего не понял! – затрепыхался Гагрин.
- Ромаха, спи. А то сейчас в ухо заеду! Я с дороги умаялся и ужасно спать хочу! Так что, не зли меня! – как ни в чём не бывало, пробубнил Мишка.
    Пацаны захохотали! Гроновой рукой придавил голову опешившего Ромки и мирно засопел. Пацан так всегда спал с детства. Он ничего зазорного в этом не видел. Ему всенепременно надо было закинуть на кого-то ногу и спать на двух подушках! Если никого рядом не было, Мишка подгребал под бок одеяло. Вместо одеяла попал Гагрин! Так же «пострадала» и его подушка!
    Во второй палатке, махаясь от комарья, девчата тщательно закрыли все дыры и щели. Тут же всех облепила духота.
- Девочки, давайте приоткроем немного палатку. Дышать совсем нечем, - пожаловалась Дина Татарина.
- Ну, правильно, чтобы комарьё влезло! - недовольно буркнула Галя Самодурова.
- А мне уже жарко! Я так не усну! Сдохнуть можно! - начала демонстративно махать простынёй Кораблёва Люба, поддерживая Татарину.
- А я прихватила пшикалку от комаров, - весело сообщила Катя Кольцова и полезла рыться в своей большой сумке, нашаривая баллончик: - Люба, открывай палатку, сейчас пшикну на этих упырей!
    Кораблёва тут же откинула полу палатки. И Кольцова в темноте брызнула баллончиком в сторону входа прямо на Кораблёву!
- Ай! – замахала руками Люба. - Куда брызгаешь?!
- В потолок брызгай! Да побольше! - деловито приказала Смешинкина.
    Катя так набрызгала, что вся компания почувствовала себя ни много, ни мало, - как в фашистской газокамере! Пришлось палатку открывать настежь, чтобы не полечь лютой смертью вместе с комариными упырями!
    В третьей палатке, вроде бы, все улеглись мирно. Но вот как-то так получалось, что все лежали руки по швам, словно постовой солдат на торжественном посту у Мавзолея! Создавалось такое впечатление, что в палатке был кто-то лишний. Все, не сговариваясь, дружно покосились на Алёнку Саранскую, лежащую с краю.
    Алёнка была не только высокая. Она была ещё и толстая! Создавая своими пышными габаритами ужасную тесноту, она вызывала вместо сна прямо настоящую панику неудобства и полнейший дискомфорт предстоящего ночного кошмара!
- Подвинься-ка немножечко, пожалуйста, - слегка толкнула её в бок Лапшина.
- Куда? Я и так с краю, - спокойно отозвалась Алёнка.
- Девчата, у меня под боком кочка какая-то, - пожаловалась Макова.
- Ну, ты же сама это место выбирала, - подъела её Емельченко.
    Макова не захотела уступить это место Емельченко, когда вселялись в палатку.
- Бог шельму метит! Жадность фраера сгубила! - довольно хихикнула себе под нос Ира.
    Макова нашарила над головой надувной матрас и, недолго думая, улеглась на него, как на бабкину перину. Девчата завистливо вздохнули и закрыли рты. Сказать было нечего. А Макова, ко всему вдобавок, ещё и серьёзно произнесла:
- Я сплю на новом месте! Приснись жених невесте!
    Юная кровь вовсю бурлила в жилах подростков, как бешеный горный поток Кавказа, требуя уже бесконечно чего-то прекрасного и единственного! Глядя на Макову, подруги незамедлительно произнесли, чуть ли не хором магические слова, призывая жениха непременно явиться во сне!
- Всё, девчата! Спим! - произнесла Саранская так, словно строгий поп, окончив длинную службу, сказал «Аминь!».
    Тут она с рыком зевнула и, развернувшись ко всем спиной, улеглась на бок и выставила вперёд колени. Лапшина влепилась в Яснову, Яснова в Емельченко, Емельченко в надувной матрас Маковой! Макова привалилась к стене палатки, ничего не понимая! Все женихи разом выскочили из головы у всех, кроме Саранской!
- Алён, ты ляг правильно, - осторожно потыкала в плечо Саранскую Лапшина.
   Но в ответ послышалось сладкое сопение:
- Пфы... пфы...
- Это что ж, мы так и будем лежать, как килька в банке?! – с раздражением возмущённо дрыгнула ногами Яснова и села.
- Спать будет Алёна, - поехидничала Емельченко.
    И, пользуясь моментом простора, легла поудобнее, тут же засопев.
- Нет, ты посмотри, как она отклячила свой зад! Полпалатки заняла одна! - плаксиво захныкала Лена.
    Она изо всей силы упёрлась своей спиной в спину Саранской, пытаясь её сдвинуть. Но та лежала, как неподъёмный монолит суровой вечности! А Лапшина только буксовала на месте без результата! Тут ещё и комары зазвенели со своим противным ноющим писком.
- Ир, закрой ты на фиг палатку! - нервно хлопнула себя по щеке Макова и начала чесать руку.
     Яснова дёрнула полу палатки и легла прямо на голову уже засыпающей рядом Емельченко.
     Да! Спать было просто невозможно! Спала одна Саранская!
     В четвёртой палатке было не лучше! Лебедев Андрей спал в середине толпы богатырским сном, как дома - раскинув руки и ноги в разные стороны прямо на своих товарищей! Ко всему вдобавок, он начал так храпеть, что всем показалось - вот-вот треснут мозги и наступит конец света!
    Первый не выдержал рядом лежащий Сашка Кораблёв. Он нервно скинул с себя руку Андрея, грубо тряхнул его за плечо и недовольно произнёс:
- Лебедь, ты чё храпишь, как пьяный мужик?!
    Андрей почмокал губами и затих. Но вскоре возобновил свой концерт. Вишневский нервно сел и со злостью уставился на храпящий силуэт товарища. Он готов был его из палатки вытащить за ноги и выкинуть куда-нибудь подальше! Белов громко покашлял. Не помогло. Лебедев только ещё больше захрапел. Тут Дуняшин так громко и протяжно хрюканул, что даже вздрогнули все пацаны! Лебедев прекратил храпеть, вскочил и, ничего не понимая, бестолково спросил:
- А чего, уже утро?
- Да! Выходи на зарядку! - быстро ответил Кораблёв.
    Спросонья Лебедев чуть было не вылез из палатки. Пацаны расхохотались. Сообразив, наконец, что над ним шутят, Лебедев возмутился:
- Чё прикалываетесь?! Не все дома что ли?!
- Лебедь, ещё раз храпанёшь, из палатки вылетишь спать под берёзу! - пригрозил Дуняшин.
- Сам ты храпишь! Я никогда не храплю! - недовольно заявил Андрей, снова укладываясь под одеяло.
    Пацаны ещё больше расхохотались. Всем после долгой дороги и суеты очень хотелось хорошо выспаться, а не лаяться!
    Вот так и спали все. В первой палатке, как медведь-переросток всех нещадно давил Гроновой. Ему всенепременно хотелось спать, подмяв под себя и товарища и его подушку вместе со своей! Во второй палатке все махались от комарья, так как вход не давала закрывать Татарина, запуская полчища писклявых кровопийцев, словно хозяйка тёмных и злых сил. В третьей палатке давились в непомерной тесноте все будто великомученики на казни, благодаря толстухе Саранской. Алёнка, сладко и шумно посапывая, железно спала на боку, отклячив пышный зад. В четвёртой палатке, немного спустя, вновь раздался наглый раскатистый храп.
    Короче, получалось, что в основном спали единицы, словно они были избранные! Остальным досталось только вздрагивать да подрёмывать.

(рис.Сёстры Рудик)

продолжение следует -------------------