Супрематизм

Черное предквадратье.

Хорошая вещь- маразм. Веселая, легкая, романтичная, универсальная.
А если довести маразм до абсурда, тогда вообще жизнь становится похожей на сказку.
Хотя нет, не похожей, просто сказочной.
А как приятно жить внутри этой загадочной, для многих недоступной, фантастической жизни. Там, внутри, нет таких скучных атрибутов обычной жизни, как здравый смысл и законы природы, только твой богатый внутренний мир.
Не веришь? Посмотри сам. Глазами, конечно! Развернись на 180 градусов. Да не голову поворачивай, глазами-глазами, внутрь, глубже!
Ну и как? Не впечатляет?
Ну это только на первый, поверхностный взгляд. Надо глубже. Нет, обратно не надо, впереди самое интересное.

Супрематизм.

Кузьма Мухлевич жил плохо.
Вообще-то, по законам диалектики, жизнь должна быть похожа на тельняшку, и черные беспросветные дни в ней должны чередоваться со светлыми и радостными.
Говорят, что если вдруг, черная полоса в твоей жизни становится слишком широкой, надо проверить, может быть, ты повернул на 90 градусов и пошел вдоль.
У Кузьмы жизнь не была тельняшкой. Она была футболкой. Черного цвета. Поворачивать было некуда. Куда ни кинь- всюду клин.
Надо было что-то делать, что-то решать, положение становилось невыносимым.
Как говориться, маразм крепчал. Наконец, его критическая масса принесла первый импульс.
Достав с антресоли коробку с фотореактивами, он собрал весь проявитель и растворил в ванной.
На десятой минуте водной процедуры пришла мысль. Испугавшись ее мимолетности, Мухлевич слил проявитель и растворил в новой воде фиксаж.
Через полчаса мысль окрепла и приобрела реальные очертания.
Теперь он знал, в чем смысл жизни. Не жизни вообще, а своей собственной, а потому такой близкой и дорогой.
«Ну теперь держитесь, гады. Вы узнаете, кто такой Кузьма Мухлевич.
Непревзойденный, неповторимый, гениальный.
Для начала стану известным художником. Не просто известным, а самым известным. Ну, рисовать пейзажи, натюрморты и портреты могут многие. А я должен нарисовать нечто!»

Закрепив на кульмане кусок ватмана, дизайнер Мухлевич начал творить.
Сначала его движения были легкими и изящными. Карандаш повторял все изгибы и направления руки гения. Линии встречались, расходились, переплетались и закручивались, воплощая в реальность всю мощь несокрушимого таланта живописца.
Все меньше белых пятен оставалось на изможденном теле картины.
Издали это было похоже на дождевую тучу поздним вечером, потом вечер сменяла ночь, в начале звездная, а потом и звезды куда-то исчезли.
Тем не менее, оставалась какая-то незавершенность, последний штрих.
Мухлевич, с помощью метровой линейки, подравнял края, отошел на несколько метров от своего детища и посмотрел- что же получилось?
Зрелище было не слишком оптимистичным, даже где-то мрачноватым.
И по началу Мухлевич расстроился, но, заметив на линейке деления, резко подошел к картине и измерил изображение на ней. Все стороны ее были абсолютно одинаковыми. Так, теперь надо было найти самое главное. Это было совсем не просто. Особенно, если не знать, что ищешь. А Мухлевич не знал. Но чувствовал.
«Ну, где же это?»
Когда все шкафы, комоды и письменный стол были перерыты, Кузьма, в отчаянье, пошел на кухню и допил водку, которую оставил себе для технических целей несколько дней назад.
В голове ничего не произошло.
Взяв пустую бутылку, он поставил ее рядом с мусорным ведром, и вдруг, увидел ЕГО.
Он обычно давил им тараканов и соскребал грязь со сковородок и пола…
Это был транспортир.
Когда после тщательных измерений выяснилось, что все четыре угла нарисованного предмета составляют 90 градусов каждый, до Мухлевича наконец-то дошло, что же так безудержно напоминало ему его произведение. Это был квадрат. Но не простой.
Это был черный квадрат.
Мухлевич уже знал, как назовет свое творение.
Поставив число и подпись, он с чувством выполненного долга стал смотреть в окно.
За окном была обычная земная суета, никак не гармонирующая с высотой полета мыслей Мухлевича.
Он надменно и укоризненно смотрел на этот никчемный, безрадостный, глупый мир, который был еще в полном неведении, что же ждет его впереди.
Об этом знал только Мухлевич. Теперь он знал, каким потрясением, каким шоком будет то, что он сейчас сотворил.
С презрением поглядел он на пестрый, разноцветный пейзаж, потом обернулся и с умилением уставился на картину.
«Да, ради этого стоило жить…»- подумал он…
«Только не надо останавливаться на достигнутом, надо будет еще потом парочку нарисовать или троечку… Ну, так, на всякий случай. А вдруг, с картиной что-нибудь случится? Какой-нибудь маньяк кислотой обольет, пожар устроит, чтобы скрыть недостачу в картинной галерее… Нет, такое не должно умереть. И не умрет. Это ведь только начало, ведь впереди вся жизнь, новые замыслы, муки творчества, радость свершений» …

Послушать рассказ можно здесь: https://www.gverum.com/post/супрематизм