Глава 68 Встреча со старыми знакомыми

Бескрайнов, устроившись в фирму Боброва механиком и взяв несколько дней отпуска за свой счет, по делам продажи квартир поехал в Москву. Решая свои вопросы, он обдумы-вал, стоит ли встретиться с Надеждой. Ведь они были не просто знакомыми — дружили как ни как, общались более полугода. Теперь вот он провел в Зареченске еще полгода, итого будет более года их знакомству. «Может, у нее сохра-нились какие-то планы на мой счет,— думал он.— Я-то уже все решил. А она? Надо бы расстаться по-человечески...»

Когда он приехал к Надежде, вся семья была в сборе. Ге-оргий Иванович читал свой любимый «Русский репортер», тетя, Нина Ивановна, сервировала стол к обеду. Сама же Надежда, открывшая ему дверь, никогда не занимавшаяся, благодаря тете, домашними делами, была нарядно одета и явно бездельничала. «Ну прямо jeune doree!(1)» — чуть не сказал он вслух (а ведь раньше такие слова и в голову бы ему не пришли).

Та же мохнатая собачка лежала у стола и сквозь пряди шерсти бусинками глаз глядела на Ивана.

 Нина Ивановна поприветствовала Бескрайнова:

— Молодой человек, скоро будем обедать! Давненько вы у нас не были.

— Да,— промолвил Иван,— только что из Зареченска.

Он чувствовал себя скованным, и это, как он понял, про-истекало оттого, что старые знакомые и обстановка бук-вально втискивали его в прошлый образ вольно порхающего человека, во многом и бабника, при свидании с Надеждой думающего только о том, как бы «раскрутить» ее на бли-зость, и страдающего от ее холодности и от держания его на расстоянии.

В ожидании обеда они прошли в комнату Надежды. В обстановке ничего не изменилось, и сама Надежда была такой же подтянутой, красивой и спокойной, как ранее. При неожиданном появлении Бескрайнова лишь легкая тень удивления пробежала по ее лицу, но тут же скрылась за непроницаемой маской. Но Иван, в отличие от себя прежне-го, даже и не пытался проникнуть в ее внутренний мир, что-то уяснить в ней, не мучился и не искал возможностей, что-бы разгадать ее. Видимо, это не прошло мимо внимания Надежды, и она несколько раз с интересом взглядывала на него. Теперь они как бы поменялись местами.

И пока они говорили о том и о сем, Бескрайнов отметил про себя, что его теперь не то что не тянуло убеждать ее не лишать себя маленьких радостей, например, полюбоваться природой, посидеть на показе моды, в театре, говорить ей о раскрепощении, о радости, о счастье, о необходимости пользоваться в жизни всем, чем можно, и, прежде всего, своей красотой ради покорения мужчин и успешности дел, а даже было абсолютно все равно, что она обо всем этом думает и как к нему относится. Его уже, и как мужчину, совершенно не волновала ее возбуждающая артикуляция и соблазняющие части тела.

Надежда вновь внимательно поглядела на Бескрайнова, ожидая, видимо, что он, как всегда, начнет разговор первым. Интерес Надежды раньше импонировал бы ему. Но сейчас... «Как парадоксально устроена жизнь,— подумал он.— Когда раньше я пытался вызвать ее интерес ко мне, она была холодна и даже очень, что коробило меня.

Теперь же, когда она стала мне безразличной, я вызываю ее интерес...»

Нина Ивановна пригласила их к столу.

Во время обеда Иван старался вести с женщинами пустой светский разговор, всячески избегая тем о Зареченске и своей жизни там. И его не покидало чувство, что рядом, незримо, сидит Анастасия, и каждое слово, каждый жест, каждый взгляд свой он соотносил с ней. Когда обед подходил к концу, машинально участвуя в беседе, он стал думать, как бы не только проститься и уйти, но и вообще завершить это начинающее уже тяготить его знакомство. Надежда, с ее амбициями и не меняющимися желаниями и мыслями, была уже даже где-то неприятна Бескрайнову.

Та, видимо, прочитала его мысли и, когда они вышли из-за стола, увела его не в свою комнату, а в прихожую.

— Судя по тому, что вы, Иван, больше не толкуете мне о моей красоте, которая, мол, пропадает зря, как и жизнь ухо-дит, не предлагаете себя в качестве садовника моего сада, подразумевая, что вы должны владеть мной, как и я вами, и так далее и тому подобное, я делаю единственно верное за-ключение, что вам все это уже не интересно.

— Надежда...— начал, было, Бескрайнов.

Но она засмеялась своим тихим клекочущим смехом, как иногда это делала, и он, не думавший возражать сказанному ею, не захотел даже говорить что-нибудь дежурно вежливое.

— А ведь я так и не нашла себе мужчину, который лелеял бы и...

Но тут Бескрайнов с такой тоской поглядел на свои бо-тинки, которые лишь его благовоспитанность не позволяла ни с того ни с сего вдруг сразу надеть, что Надежда оборва-ла фразу на полуслове.

— Да-а, быстро вы сдулись, Иван! — вдруг воскликнула она.

— Сдулся? — Его несколько покоробило это выражение, и он стал обуваться.

— Ну, да...

— А разве я надувался? — пошутил он, но Надежда не приняла этой шутки.

— Ладно, все... Будьте счастливы,— проговорила она, опуская глаза, и добавила: — в своем Зареченске.

Бескрайнов вышел. Дверь закрылась. Он немного посто-ял, подумав: «Видимо, я сюда уже никогда не приду», и спу-стился по лестнице.

… Квартиры его — на Полянке и в Новых Черемушках  — были в хорошем состоянии, и затруднений по их продаже не могло возникнуть. Необходимо было только предоста-вить возможность квартирантам найти себе новую жилпло-щадь.

Дав ход этим делам и оставив риэлтору свой зареченский номер телефона и адрес электронной почты, Бескрайнов, будучи в Москве, не мог не встретиться со своим давним приятелем Светогоновым. Пройдя то, с чем он столкнулся в Зареченске, Иван в душе уже не опасался, что Виктор будет по привычке поучать и заботится о его женитьбе. Он даже в душе улыбнулся этому. Но все же не так ладно было на сердце у Бескрайнова — ведь так и не создал он ничего за это время.

Он взглянул на часы — было тринадцать часов. Нужно срочно звонить Светогонову, а то тот непременно закатится с приятелями обедать в излюбленный ресторан. А вечером у него может быть уже запланировано какое-нибудь культур-ное мероприятие, и они не смогут встретиться – в столице Иван задерживаться не был намерен и сегодня вечером хо-тел уехать, для чего оставил чемодан в камере хранения.

Как обычно в нашей теперешней «трудовой» стране по-токи машин и людей заполняли дневные улицы, и Москва в этом отнюдь не была исключением, даже наоборот. Свето-гонова звонок Ивана застал уже садящимся в автомобиль. Виктор искренне обрадовался другу и, как и следовало ожи-дать, тут же изменил свои планы, предложив встретиться у станции метро «Чистые Пруды» – там недалеко есть хоро-ший ресторан. Так что Ивану не пришлось куда-то ехать по московским пробкам.

Обед, как всегда, был хорош. Ринувшегося, было, Ивана заказывать, Светогонов остановил одним движением руки. Читателю, думается, не интересно будет описание блюд, закусок и вин, которыми Виктор угощал приятеля. Бескрай-нов, боясь обидеть его, не сопротивлялся, но ел и пил в меру. А вот разговор у них все как-то не ладился. То ли от того, что Светогонов, будучи по природе своей или же по необходимости психологом, нутром, как говорится, чувство-вал произошедшие в Иване изменения, то ли от того, что у Бескрайнова в голове все вертелось некогда сказанное Вик-тором: «Ты для меня существуешь только тогда, когда я ду-маю о тебе...»

Нет, они обменивались фразами, замечаниями, но настолько несущественными по сравнению с их прошлыми разговорами, что Бескрайнову было как-то не по себе. С одной стороны, он хотел бы поговорить со своим старым приятелем, рассказать об изменениях, произошедших в нем, а с другой — побаивался, что тот, со свойственным ему скептицизмом и даже где-то цинизмом, начнет высмеивать все это, ибо в душе своей, и Иван это знал, невысоко ценил его. Светогонов же, который привык поучать Ивана и побуждать к разумным, конечно, как сам понимал, действиям, то есть довлеть над ним, подсознательно не хотел признать того «подросшим» и, как знать, может, даже духовно значимым. Потому-то они оба и избегали серьезного разговора, тем для которого у них было предостаточно.

Подвыпив, Виктор стал рассказывать приятелю свежие анекдоты и истории из жизни московского beau monde(2).

Бескрайнов смеялся, отчасти довольный хоть такой за-полненностью времени их общения. Уже в конце, когда Иван стал поглядывать на часы — его поезд отходил с Курского через час,— Светогонов все же спросил, вкладывая в свой вопрос многое:

— Ну, ты доволен Зареченском?

— Да! — коротко, но с чувством ответил Иван. И Виктор в этом ответе получил подтверждение своему интуитивному пониманию приятеля и опасению начать сейчас серьезный разговор.

— Я рад за тебя! — сказал он, и они расстались, не зага-дывая, встретятся ли они когда-либо вновь...

(1) Jeune doree — золотая молодежь (франц.)

(2) Beau monde – высший свет (франц.)

© Шафран Яков Наумович, 2020