Иллюзореа глава 6

ГЛАВА 6
Вечером Мила вспомнила, что за день так ни разу и не поела,  и даже забыла покормить своих птичек, обиженный телевизор также молчал целый день. В отсутствие супруга, обычно структурированный день осыпался, сворачивался в ноль и замыкался, Мила ходила по пустой квартире как привидение, зацикленная на своих мыслях и переживаниях, жила в своих воображаемых мирах и придуманных диалогах, иногда она слушала  композиции разных гитаристов, иногда танцевала под любимого с молодых лет Меладзе. Завтра муж выписывается из больницы, конец свободному времяпровождению и тишине.
В маленьком холодном чуланчике за кухней, где хранились консервы, крупы, фрукты и овощи, она нашла какие-то сухофрукты и решила посмотреть в Интернете,  какие есть новые способы гармонизации внутренней нестабильности, кроме медитаций и мантр. Её сразу привлекло видео  арт-психолога, объясняющего, как можно трансформировать практически любую проблему или задачу с помощью совершенно простых средств – бумаги и фломастеров. На экране очень импозантный мужчина, высокий и интеллигентный, довольно сложным слогом практикующего психолога, объяснял об управлении нейронами нами, нашим поведением, о трансформации объектного мира в абстрактный. Милу заразил его позитивный взгляд, очевидная страстность в объяснении в принципе таких  скучных понятий,  и возможность довольно быстро решить "проблемы внутренней контекстной коммуникации путём рисования различных геометрических фигур и последующая гармонизация проблемных участков жизни в прошлом или в настоящем путём их трансформации с использованием цвета". Мила с воодушевлением принялась искать цветные карандаши, фломастеры и даже нашла пастельные карандаши, которые она недавно купила  в детском магазине под скептическим взглядом Филиппа.  Мила приступила к графическому выражению её настоящего неустойчивого состояния из-за попадания в болезненные ситуации прошлого, которые без спроса проявлялись в её настоящем и выбивали из благостного самочувствия. Она старательно рисовала круги и треугольники, бездумно и интуитивно проводила нейро-графические линии, похожие на сетчатку огромного глаза или географические карты 7 класса, пальцами растушёвывала края рисунков, наслаждаясь процессом, как ребёнок ,облизывая губы.
Мила  любила рисовать с самого детства, но став взрослой, её способности могли проявляться лишь  зарисовками во время телефонного разговора, и в зависимости от собеседника или сюжета разговора, её карандаш вырисовывал то одуванчики, то кресты с розами, то тонкий профиль прекрасной незнакомки. Учительница младших классов, очень строгая на уроках математики и русского языка, волшебным образом менялась на уроке рисования. Она давала детям тему рисунка и полную свободу самовыражения, а сама садилась в профиль перед большим окном и рассматривала кряжистые тополя перед школой, голые зимой, золотистые осенью и покрытые белым пухом перед летними каникулами. Её чёткий греческий профиль часто проявлялся в рисунках детей, которые и побаивались строгую статную даму – свою первую учительницу, и боготворили её. В подростковом возрасте Мила пристрастилась рисовать портреты друзей и подруг, замучила их своими просьбами позировать, и когда все начали убегать при виде Милы с альбомом, она перешла на абстрактные портреты. Самым удачным был портрет негритёнка, особенно выражение его немного испуганных глаз и пухлых губ, похожих на дольки мандарина. Когда реализм ей наскучил, Мила, переживавшая в то время первую влюблённость, писала стихи, и пыталась выразить в рисунках овладевавшие ею гормональные бури.  Сама того не ведая, она плавно перешла в символизм и сюрреализм. Все тетради были разрисованы черепами и вырастающими из глаз розами, кистями рук, где пальцы прорастали корнями в землю, перетекающими в друг друга предметами – ложки и яблока, вазы со стройными ногами на каблуках и прочего хаоса. Познакомившись позднее с творчеством Дали и Пикассо, она даже не удивилась, она видела мир таким же, как и они. Она прекратила эти самовыраженческие рисунки лишь когда услышала разговор мамы с бабушкой о том, что Милу надо срочно показать психологу. В 15 лет, серьёзно влюбившись в мальчика из старшего класса, высокого брюнета, гитариста, гордость школы, который разбил немало девичьих сердец, Мила, даже не надеясь на его ответное чувство, исписывала стопки тетрадей печальными стихами, с  рифмующимися розами, слезами и грёзами, или переписывала туда же стихотворения любимых поэтов,  дорисовывала розы, гладиолусы и ласточки. Изменились и её рисунки, она начала рисовать обнимающиеся и целующиеся пары, иногда её охватывало доселе незнакомое возбуждение, фантазия подхватывала её, литературные герои просыпались из своих летаргических снов и играли в воображении Милы  романтические пьесы и романы с роковыми расставаниями, драматическими изменами и обязательно счастливым финалом. И сейчас она сидела за журнальным столиком в полной тишине, полночь стремительно приближалась,  а Мила рисовала прошлое, настоящее и будущее, корректируя его, исправляя, где возможно, дорисовывая новые элементы, гибкими и плавными линиями рисуя вечный ковёр жизни.
Ночью ей, как обычно, приснился очередной сон. В этом сне Мила проснулась в каком-то новом мире, причём , не только она одна. Многие люди прибыли в парах, с детьми и вещами, ходили по улицам, рассматривали этот мир, он выглядел как некое пространство, специально предназначенное для временного пребывания. Там, до них уже  жили какие-то люди, и они ушли , каждый в своём направлении, многоквартирные дома были пусты и большей частью заброшены, на улицах валялись различные предметы домашнего обихода : какая-то странная посуда, мебель, повторяющая очертания человеческого тела, скафандры и много разноцветных проводов. Сначала Мила была с какими-то ранее знакомыми ей людьми, но которых она забыла за долгое время расставания и не смогла найти ничего общего с ними, хотя они пытались её рассказать их общее прошлое, рассказывали о совместных подвигах и опасных путешествиях, но Мила ничего этого не могла вспомнить, лишь какие-то зыбкие воспоминания мерцали в глубине памяти, потом якобы бывшие друзья куда-то пропали. Далее она очутилась в большом отеле или общежитии, также смутно напоминающими ей какие-то события из прошлого, хотела там остановиться,  но  все комнаты были пустынны, открыты, матрасы перевёрнуты, очевидно, что жильцы в спешке покидали это место, её потянуло дальше. Она искала воду, чтобы помыться и попить. На остановках стояли фонари, из которых текла вода, они были похожи на душ на свежем воздухе. У одной пары она попросила какую-нибудь одежду, их дочь дала свой купальник. Мила попыталась им помыться, потом выбросила его на землю, как и все. Все бросали ненужные вещи прямо на землю, растерянно искали выход из этого пространства или какого-нибудь человека, который мог бы им объяснить, как они здесь оказались и где выход. Возникло ощущение, что она попала в какой-то коллективный сон или астральное пространство из её прошлого. За киоском Мила увидела одиноко стоящую дверь в пространстве, резная золотая ручка приоткрылась и Мила увидела светлое вибрирующее пространство. Она протянула руку и проснулась у себя дома.
Волшебное настроение как свадебная фата накрыло её свежестью и лёгкостью. Мила буквально взлетела с кровати и напевая, побежала в душ, смывая с себя ночные кошмары прошлого и представляя как чистая вода проникает внутрь её физического тела и промывает мышцы, внутренние органы, особенно голову, выбрасывая старые тяжёлые мысли, как ненужную мебель и  омывая потом  себя лавандовым душем.
Мила открыла окно в кухне с видом на птичью столовую,  на газоне распустилось много красных головок мака самосейки, тяжёлые бомбардировщики шмели дружно зависали над цветами, две бабочки танцевали свой брачный танец, воробьишка робко чирикнул с ветки сирени, которая роняла бледные цветочки как перхоть, идиллическая  картинка. Мила включила гитарные композиции Дидюли, бросила птичкам немного хлеба и начала готовить обед для Филиппа.
Он приехал перед самым обедом на такси со шлейфом больничного запаха и громкими разговорами о дороговизне. И снова завертелся рутинный день с разговорами о погоде, соседях и о необходимости экономить каждый евро, с едой по графику с многочисленными сменами блюд, с одними и теми же телепередачами, с его постоянным присутствием рядом, контролирующим все её действия, жесты и слова. Мила резко ощутила в этой якобы заботе давление мужской самости, два дня его отсутствия в больнице - это был настоящий глоток свободы. Быть собой, двигаясь в дне как желает душа и тело, а не кем-то придуманное расписание, не отчитываться за каждый поступок, это грело сердце. Каждый играл определённую и значимую роль в жизни другого, причём та роль, которую он ей назначил, начинала тяготить Милу. Эти жёсткие рамки, за которые невозможно было выйти без его явного недовольства и призыва к порядку, какое-то время не мешали ей продолжать мечтать о прекрасном будущем, но в последнее время, ей так хотелось выйти за эти рамки, стать собой, без его подсказок, советов и  мнения на каждый случай, открыть дверь в другую жизнь… Возможно тот факт, что они уже долгое время жили вместе, и в самом начале их отношений, именно Мила была влюблена в него «до потери сознания», ревновала к любой продавщице, которой он осмеливался улыбнуться, была готова на всё : уступать во всём, даже в мелочах,  переделывать себя под его характер, не спорить, ухаживать и угождать, лишь бы он оставался с ней. И этот факт он принял как постоянную величину. Тем не менее, он не учёл другие характеристики, - это время, то время, которое как песочные часы перетекает из прошлого в будущее, меняет телесную оболочку, источает здоровье, и Филипп, как ни в чём не бывало, всеми силами старался играть в игру по старым правилам, играя  по памяти роль рокового обольстителя,  не замечая пока, что его седина привлекает лишь дам его возраста, и то исключительно для великосветской беседы, а Мила остаётся всё  ещё привлекательной женщиной для более молодых мужчин, но не разрешающей себе новые отношения. В какую игру играет она сама?
Вечером они смотрели фильм, рассмешивший Милу и вызвавший раздражение Филиппа. Главный герой, его играл замечательнейший комедийный актёр, состоятельный и милый бизнесмен, до сих пор влюблённый в свою жену, которая свой день наполняла походами по фешенебельным магазинам Парижа и оставляла там все заработанные им средства, скучал и тосковал. На все его робкие намёки подарить ему немного нежности, выполнить супружеский долг, он получал или отговорки или холодное нет. Она даже не скрывала, что живёт с ним из-за денег и именно деньги и возможность их беззаботно тратить на любую прихоть доставляла ей наивысшее наслаждение. Второй герой – его личный шофёр – атлетически сложенный мужчина, бывший неудачный спортсмен, ни разу не поднявшийся на 1 место, также не слишком удачен, по его разумению в личной жизни. Его гражданская жена, с двумя маленькими детьми от первого брака, увлеклась писательством и также перестала на него обращать внимание как на мужчину. Двое мужчин, не смотря на то, что их разделяли сословные и социальные границы, оказались в похожей ситуации, стали придумывать различные способы давления на своих суженых для получения положенного им удовольствия.  А женщины, ощущая своё зависимое финансовое положение, тем не менее, боролись за своё  восприятие действительности, свои права и  желания или скорее нежелания. Далее следовала череда немыслимых приключений, сдобренных качественным французским двусмысленным юмором, нестандартными решениями. Жестокая борьба эго и страстей, игра в поддавки и ход конём, подножки и нанятые проститутки с шампанским, дорогие рестораны и квашенная капуста на лице, деньги, секс и деньги… Каждый кричал о своих желаниях, нисколько не интересуясь желаниями другого, каждый что-то отдавал,  желая получить взамен нужную ему вещь, любовь и нежность, как разменную монету за деньги, уважение и эмпатию за оказанные услуги. Все хотели нематериального, отдавая оплату материальным. Все были несчастливы с другими и с собой, все ждали от другого, чтобы тот, другой, их сделал счастливым, чтобы тот, другой, сидящий напротив, наполнил тебя своим светом, отдал всё, чем обладал, и был бы от этого счастлив сам. Мила подумала, что они с мужем мало отличаются от этих комедийных персонажей. Каждый нарисовал свою картину мира и требовал, чтобы игроки играли по его правилам.