Дурий из Дуракии Гл. 4-6

ГЛАВА 4

Не спалось. Несколько раз вставал за ночь, чтобы передвинуть ствол берёзы в костёр, прислушивался к голосам леса, плеску рыбы в реке. Каждый раз только закрывал глаза, видел умирающего Ягына и чувствовал, как вытаскиваю кол из его груди и кровь учителя выплескивается из раны мне на руки. Вздрагивал, от этого жуткого ощущения, и просыпался.
Как только забрезжил рассвет, сел, скрестив ноги, чтобы помолиться и привести чувства и мысли в равновесие. Слова, давно заученные наизусть, почему-то сегодня, то пропадали, то складывались не тем порядком. Пришлось приложить немало усилий и времени, чтобы почувствовать, что кошмар покидает меня, и я невольно уснул.
Проснулся так же внезапно, как и заснул. Показалось, посторонний звук нарушил гармонию птичьих голосов. Точно, по лесу кто-то тихо шёл, то удаляясь, то приближаясь, словно петляя, останавливался, будь то что-то искал. Упёршись ногами в шалаш, приподнялся к краю обрыва берега и выглянул.
Услышал голос почти прямо над собой.
— Ну, ты, дрыхнуть горазд. Я твой костёр давно учуял. Не стал близко подходить, чтоб не напугать. Ждал, когда покажешься.
Мужчина средних лет, с курчавой смоляной шевелюрой и короткой бородкой, в холщовой рубашке, с нашим тайным орнаментом по краю рукавов, упершись в бока, стоял над моей головой.
— Вылезай Дурий, Асу послал за тобой. Меня зовут Сит, я был учеником Ягына до него.
— Не знаю я никакого Сита, первый раз слышу. А кто такой Асу?
— Ладно, хватит ваньку валять. Иди огонь потуши, нам пора ехать, потом разберёмся.
Слез с шалаша, затушил пламя, поскидал все головешки, разобранные ветки шалаша и подстилку в реку, потоптался на берегу, чтоб убрать следы моей стоянки и пошёл по пологой части берега наверх, размышляя, как меня так быстро нашёл Сит, и кто он вообще такой. Нутром чую, не похож он на убийцу. Да, и если бы был у него злой умысел, обшманал меня спящим, зачем ждать. А, потом, если он посторонний, то никак не мог знать о связи Асу с Ягыном и что тот был его учеником. Но, почему учитель не предупредил меня о нём?
Выбравшись наверх, увидел, как Сит направляется вглубь леса. Зачем? Словно услышав мои мысли, он крикнул, что тут, недалече, у него лошади стоят. Какой у Сита резон? Не пойму. Может он охотник? Или знахарь? Неужели провидец?
Сит откликнулся.
— Во мне всего понемногу: и охотника, и знахаря, и ворожея, ну и чуть прорицателя, скорее шамана. Такой путь мне выбрал наш учитель. Шевели ножками, а то мы так с тобой и к вечеру не доберёмся.
— О каком вечере речь? До Асу шесть дней пути.
— До Асу да, а до моего дома день.
— А, почему вы столько лет не навещали учителя, а сейчас, раз и пошли искать меня?
— Он мне сороку послал, когда понял, что беда…
— Какую сороку?
— Да ту, что у вас на крыльце постоянно вертелась, и ты её ещё прикармливал.
Точно, в последнее время завелась у нас такая напасть, таскала из дома, то кусок хлеба, то сахар. Пытался её обучить командам за корм, не слушается.
— Я хотел её с собой в походы брать, чтоб веселее было.
— Знаю, знаю, она мне о тебе всё выболтала, как и то, что избушку заколдовал…
— Дак, это для того, чтоб ничего не растащили.
— Смешной, ты же туда больше никогда не вернёшься.
— Откуда знаешь?
— Так работа у меня такая…
— Точно? А знаешь, как у меня жизнь сложится?
— Ну, общих чертах, неплохо…
За леском, действительно стояли две вороные лошади с косматой гривой, иссиня-чёрными глазами, косящимися в нашу сторону.
— Ты их не бойся, они с виду такие, а так добрейшие создания.
— Да я и не боюсь, только ездить на них не умею… Обычно, пешком, да пешком, ну и лишний рот ни к чему.
— Ничего, научишься. Дай ка помогу.
Подхватил меня, словно пушинку, и закинул в седло. Ничего себе! Вроде, он почти с меня, а силища… может магия. Словно услыхав мои мысли, Сит откликнулся.
— Это не магия, а особая сноровка. Будет время, научу.
— Мне бы не помешало, в дороге всякое пригодится.
Сит махом взлетел на свою лошадь, и она подобно ветру сорвалась с места. Не успел ничего сообразить, как и мой конь рванул вслед, благо успел вцепится в луку седла, а то точно бы полетел на землю.

ГЛАВА 5

Казалось, кони не знали усталости, мчась с необыкновенной прытью по одним им видимым тропинкам, среди полей, пролесков и ручьёв. Этой дорогой я точно не ходил, поэтому понятия не имел, куда меня везёт Сит.
Спина с непривычки, от напряжения заныла, как и ноги, из-за приподнимания в стременах, чтобы не набить синяков о седло, и то ладно, что хоть с поводьями удалось справиться, удерживаясь рукой за высокую луку седла. Котомки Сит прикрепил к моему седлу сзади, и я боялся, что при такой тряске там всё превратится в труху. Скорее бы уж доехали, а то кажется, что скоро тело одеревенеет от усталости. То ли дело пешком идти… А, Сит гнал и гнал лошадей вперёд, словно нас кто-то преследовал.
Вдруг уловил запах мёда вперемешку с нагретым солнцем воском, видать недалеко большое скопление диких пчёл или пасека. И точно, за косогором раскинулась, обнесённая жердяным забором, богатая усадьба, с домом, конюшней, хлевом полусотней ульев. Ворота распахнул, словно поджидавший нас, маленький парнишка и мы въехали в просторный двор.
— Коней распрячь, промыть, накормить и отправить на дальний луг, — суровым голосом крикнул Сит двум подросткам, вылетевшим навстречу из дома. Они бойко подбежав ко мне, помогли спуститься и отвязывать полажу от седла.
Не успел я устойчиво встать на землю, как ребята уже направились с конями в конюшню.
— Ну, ты, как? — спросил Сит.
— Вот не знаю, кажись стоять могу, а вот идти вряд ли.
— Ладно ковыляй в дом, а я сумки занесу.
— Там рыба запечённая, надо выложить.
— Отлично, давно рыбки из костра не ел. Сейчас пообедаем, а за одним и поужинаем.
— Сомневаюсь, что после такой тряски что-то в рот полезет. Мне бы водички, сейчас, наверное, с ведро.
— Вон у колодца как раз твой размерчик стоит. Поправляйся, — а сам, подхватил мои котомки, пошёл в дом.
Доковыляв до колодца, поднял, стоявшее на земле, ведро, поставил на край венца и буквально присосался к воде. Ведро, конечно, не осилил, но четверть точно. Сразу полегчало. На полусогнутых ногах, прогнувшийся в пояснице, поковылял к крыльцу, с ухмылкой представляя, как выгляжу со стороны. Смех со стороны конюшни подтвердил мои ощущения. Вот ведь сорванцы, им лошадей надо в порядок приводить, а они ржут надо мной.

ГЛАВА 6

Чистая изба, большой стол, весь заставленный тарелками с едой, запахом разносолов, мясного супа и медвяного напитка сразу пробудили во мне жуткий голод. Сит вышел из кухни с моей рыбой на тарелке и размашистым жестом предложил садиться за стол. Так мы и ужинали вдвоём, а потом ушли на другую половину дома, освободив место для домочадцев, которые с шумом и смехом прибежали к столу и сразу загремели тарелками и ложками, подчищая то, что осталось от нашей трапезы, а я то ещё удивлялся, что стол ломится от еды и рассчитан на целую ораву, а нас только двое. Вот теперь она и нарисовалась.
Хозяйская комната больше походила на кладовку: на стенах висели мешочки со снадобьями, по углам лари, в которых наверняка хранилось что-то ценное. Знать мне, что в них, не хотелось, меньше знаешь, крепче спишь, да и потом самому приходилось много чего собирать, из порой таких неприятных мест, что и вспоминать не хочется, например, где обитают летучие мыши, змеи, пиявки и даже трупные черви.
Предложив присесть на лавку у небольшого стола, придвинутого к окну, Сит наклонился к уху и тихо спросил, давно ли я не был у учителя.
— Почти полгода.
— Тогда понятно.
— Да, что такого могло произойти в моё отсутствие?
— У правителя Горона вернулся сын Сторий издалека, где обучался всяким наукам и привёз с собой кучу нахлебников. Горон передал ему бразды правления и теперь люди Стория заправляют страной. Построили где-то в глуши капище для молитв своему богу, заманивают людей туда хлебом и пивом, говоря, что только их бог самый главный, а потом те, кто клюнул, пропадают. Молодёжь забирают в армию, чтобы обучать новому оружию и ведению боя, кругом снуют шпионы, которые вызнают, где можно чем поживиться. Вероятно, они и заприметили Ягына, который обходил своих покупателей с товаром. Может, кто подсмотрел, чем он торгует и какие деньги берёт, а может служители ульта от слуг его покупателей узнали, чем он промышляет и решили убрать конкурентов. Покупатели снадобий у Ягына стали маскироваться, мнять названия своих лавок, на иноземный манер, аптеками и лекарками, чтоб вопросов меньше было. Некоторые маги, так вообще собрали пожитки и ушли в другие края. Я вот теперь прикидываюсь пчеловодом и продаю в городе мёд, а всё остальное, только проверенным людям. Хотя, кому сейчас можно доверять? Времена настали трудные — живём с оглядкой. Указом нового правителя использование исцеляющих обрядов поставлено вне закона, если застукают, можно лишиться всего имущества, а самому попасть в тюрьму или армию, в зависимости, что выберешь.
— Ничего себе разворот получился. Сам то правитель крепок головой, чтоб такое творить?
— Я ж тебе говорю, что правитель отошёл от дел, даже не ясно жив ли он, а вот Сторий точно прекрасно понимает, чего хочет: создать огромную армию, обучить её и двинуть на богатую соседнюю страну Галуния, поставив ультиматум её правителю Клуно: или он отдаст ему в жёны единственную дочь Унию или он разорит его страну, поскольку войско там маленькое.
— Но, почему Ягына убили тайно, а не прилюдно, на площади, по решению судий?
— У них сейчас такая манера, чтоб страх на всех нагнать.
— Мне учитель сказал перед смертью, чтоб шёл к Асу.
— Асу, чтоб семья его не пострадала и жила сносно, пошёл на службу к правителю и возглавляет теперь один из отрядов охраны. Видел его, ходит важный, делает вид, что не знает меня. Думаю идти тебе к нему сейчас опасно. Оставайся у меня, будешь собирать сырьё, как и прежде, а уж я найду кому сбыть.
— А, жить где?
— У меня места всем хватит и еды. Ты, и раньше, был дома не больше пары недель в году. Только внешность надо сменить и стараться выглядеть совсем больным, типа умалишённым, чтобы в армию не забрали.
— Так, я всегда так делал, когда опасность была.
— А, теперь постоянно так жить будешь, есть ли опасность или тебе кажется, что её нет, если выжить хочешь. Учти, люди, которых ты знал, могли за полгода, от страха, так поменяться, что ты и сам можешь их не узнать.
— Что ты мне предлагаешь сделать?
— Ну, во-первых, косу твою обрезать, волосы — под горшок, шапку как у извозчиков, почти на глаза, татухи свести, одежду поменять, чтоб никаких наших обереговых вышивок и отметок не было.
— Да, как я в таком виде работать буду, без защиты?
— Не волнуйся, что ни будь придумаю… Точно. Из волос сплетём оберег-волосовик под рубашку, тату на картинки пустим и колоду в виде карт сделаем, а рубахи с оберегами мои мастерицы на полотенца перешьют, хрен придерёшься, мол купил, по глупости, понятия не имеешь, что такое. Да, если косить под умалишённого с невнятной речью, никто и придираться не станет, что с болезненного возьмёшь.
Это был тяжёлый удар, мало того, что жить теперь придётся постоянно под личиной, так ещё и то, чем гордился и что оберегало, потеряю навсегда. Хотелось взвыть от душевной боли и отдубасить стол кулаком, что есть мочи. Ощутил руку Сита на затылке, по спине пробежал холодок и в голове стало так тихо, спокойно, голова склонилась на грудь, похоже засыпаю…