Появление Теньки

   — Привидение?.. — переспросила Вика. Она была бы рада не поверить, но у незнакомца было такое испуганное лицо...

  Все замерли и замолчали. Выбежавший скрылся куда-то. Сопровождавший ребят стражник быстро и испуганно промямлил что-то и кинулся вслед за собратом-дожорным. Друзья остались совсем одни. Как раз тогда, когда это было страшнее всего! Да еще эта темнота... И страшная тишина...

  Егор всхлипнул. Вика взяла его за руку. Ая прижалась к ногам друзей. Дима застыл, наверное, решив, что ОНО не заметит его. Варя зашептала молитву — ту самую, которую шептала в самом начале приключения. Ах, как бы друзьям хотелось оказаться на улице, подальше от этой страшной комнаты! Ну ее, эту шоколадку — можно было бы пойти туда с кем-нибудь еще! Но кто знает, увидят ли ребята вообще еще кого-нибудь в жизни, или же погибнут тут?..

  Нет, лучше бы была тишина! Она была лучше ГОЛОСА из этой комнаты!

  — Зачем вы пришли сюда, непокорные? Люди не смеют осквернять Храм Тьмы! — при чем тут непокорство, осквернение и какой еще Храм, до сих пор не ясно. Но сам этот голос!..

  Сам этот голос ужасал. Сиплый, местами срывающийся в стон, даже непонятно, кому он мог бы принадлежать. Да еще он раздавался из дальнего угла темной комнаты, куда не проникал свет факела!

  Егор зарыдал окончательно. Он развернулся и, если бы Вика не держала его за руку, убежал бы да и затерялся один в темноте.

  — Ты что же, нас бросаешь? — спросила Вика. — Ну плачь, беги, если уж ты такой трусишка! — у нее были странные способы утешения. — Ну, утри слезы!

  А Варя шепотом прибавила(больше для себя, потому что тоже ужасно боялась):

  — Если все, кому хоть немного страшно, убегут — кто ж останется-то?

  — Беги, мальчик! — вкрадчивый голос из темноты заставил Варю вздрогнуть, а Айку — зарычать. — Ты маленький, что ты можешь сделать со мной?

  Шестилетнему Егору предстояло сделать трудный выбор. Либо убежать — он же еще маленький, чем он может помочь? — либо остаться, потому что тут его друзья.

  И вдруг под свет факела выступила печалька, про которую все забыли. Она не боялась, потому что ее народу не ведом страх перед призраками и им подобным наваждениям. Ведь половина наших страхов — это то, что сам навыдумывал, а печальки, если и придумывают что-нибудь, то это что-то туманное и доброе. Например, про огромного Великана и маленькую Ящерку, которые вместе держат небо. Или про Кота, белого-белого, как день, который пошел искать свою Кошку, черную-черную, как ночь.

  Так вот, фиолетовое храброе создание кинулось прямо к Тому, что сидело в комнате. И — странное дело! — раздался не предсмертный визг, а вполне нормальный голос мальчишки:

  — Ой, печалечка!

  Понятно, что тот, кто кричит «Ой, печалечка!», не может быть слишком страшным. А также не может находится рядом с кем-нибудь Уж-Очень-Страшным. Потому что у зла аллергия на добро.

  Друзья перевели дух и попытались успокоить дрожащие коленки.

  — Эй, выходи! — крикнула Вика.

  И под светом факела появилось то «чудище» которое разговаривало страшным голосом, не показывалось из тени, однако выдало себя.

  Это был мальчик лет восьми, с черной — совсем черной! — кожей и еще более черными длинными волосами. Точь-в-точь злодей из мультика — из тех, которых изображают похожими на тень. Даже такой же нестрашный. На незнакомце были шорты и майка — тоже, конечно, черные. На груди было нарисовано еле видное солнышко.

  — Ты кто такой, а? — заорал Дима. Заорал не потому что был зол, а потому что был Димой.

  «Привидение» вжалось в стену, всхлипнуло и тихо и испуганно представилось:

  — Тенька...

 Ая поняла, что этот пацан не страшный, и занялась более важными делами: поиском шоколадки. Она побегала по темной комнате, чуть не наступила на печальку (которая обиделась и убежала на улицу, как-то найдя выход), обнюхала все… Но «Аленку» не нашла.

  — Э-эй! — обиженно сказала она. — А шоколадка-то где?

  У каждого нашлись свои версии. У Егора — «Ща поисю», у Димаса — «Да на потолке она!», у Вики — «Тут шкафы есть? В них, наверное», а у Вари — «Да на полках, скорее всего». Теньку оставили в коридоре, попросив подождать немного. Спросить у него почему-то не пришло никому в голову.

  Ребята поискали (хочу заметить, что искать плитку шоколада в темной комнате — это так себе занятие!), обшарили все полки, не нашли шкафов. «Аленки» не было.

  — Тенька! — догадалась Вика. — А где шокол...

  А Теньки и нет уже!

  А, когда совесть чиста, не убегают с того места, где что-то пропало.

  — Ая, бери след! — закричал Димон.

  И Дратути, которая в жизни не выслеживала по следам кого-либо, кроме кроликов, но все же была собакой (точнее, волчицей), легко взяла свежий след и пошла по нему. Хорошо что он был, иначе бы друзья не только не нашли бы шоколадку, но даже и не выбрались бы.

  А так уже через несколько минут ребята выбрались на улицу. Предполагаемого вора они нашли около еще двух людей. Они вывели коней и собирались уже куда-то уезжать.

  — СТОЙТЕ-Е-Е!

  — Что?

  Кроме Теньки, тут были мужчина — тот самый, который был атакован печальками и больше ничем не запомнился (по крайней мере, нашей компании) — и светловолосая бледная девушка.

  — Это... Ну, это... — отдышавшись, сказал Димон. — Шоколадка-то где?

  — Какая еще шоколадка? — удивился мужчина. — Дети, что вы хотите?

  Каким-то образом ребятам удалось втолковать, что к чему.

  — Тенька! Что это значит?! -строго обратилась к мальчику женщина.

  — Ну... Я... — тот, казалось, готов был заплакать. — Она же там лежала...

  Из воплей Теньки ребята выяснили только одно: шоколадки больше нет.

  — Но это же была НАША плитка шоколада! — строго сказала Вика (она имела опыт в воспитании мелких). — А спросить нельзя было? Что ты, у себя дома, что ли, а?

  — Как же мы теперь домой попадем?.. — спросила Ая, на самом деле, нисколько не волнуясь из-за этого.

  Но на ее вопрос никто почему-то никто не ответил. Более того — его даже никто не услышал. Кроме печальки (про которую почему-то все забыли). Но та занималась рассматриванием звезд, и ничто другое ее в этот момент не интересовало.

  И тогда Дратути стала маяться дурью: она читала все здешние названия (которые помнила, конечно) задом наперед.

  — Флов — Волф... Малахрад — Дархалам... Ако — Ока… — Тут волчица поняла, что последнее название она где-то уже слышала.

  — Варь, что такое Ока? — тронула она лапой хозяйку.

  — Что-что! — ответила та. — Река такая. Это же ты в ней купалась!

  Девочка говорила, на самом деле, не про саму Оку, а про ее старицу, куда
иногда они с мамой ходили купаться.

  — А Ако — это Ока наоборот?

  — Ако?!

  Река в Большом Мире за Стеной! Это ли не ИХ мир? Как легко об этом догадаться! Почему же ребята это не поняли?

  — Люди! — вскрикнула Ая. — Ако — это Ока! И никакая шоколадка не нужна! Нужно всего лишь зайти за Стену!

  Тенька понял, что ругать его не будут.

  — Мам, поехали домой... — прижался он к женщине.

  — Поехали, поехали. До свиданья!

  — До свидания...

  И ребятам почему-то стало так грустно, как бывает в последние дни летних
каникул.