Господин жандарм. Глава 4. Черная карета

Город Штутгарт прекрасен при любой погоде. Причиной тому два горных массива – Шварцвальд, что значит «Зеленый лес» и Швабский Альб, что по-русски не означает ровно ничего. Они словно стенки большого котла защищают Штутгарт от холодных ветров и прочей непогоды. Особенно красив город весной, в лучах яркого молодого солнца, озаряющего своими лучами вымытые до блеска городские мостовые и островерхие купола старого замка – резиденции Его Величества короля Вюртембергского. Ныне в нем обитал славный король Вильгельм – дальний родственник русских Романовых. Его «фатер» - король Фридрих Второй – несмотря на свои выдающиеся габариты – рост 2 метра 11 см и вес в 200 кг – обладал изворотливостью портовой шлюхи, неуловимо выскальзывающей из грубых матроских объятий.

В 1812 году он послал 16 тысяч своих солдат в Россию в составе Великой армии Наполеона. Из них домой доковыляла лишь пара сотен. Видя, что делу корсиканца грозит полный швах, король принялся обхаживать нового господина – австрийского канцлера Меттерниха, запугивая последнего начавшимися волнениями крестьян, обозленных австрийскими поборами. Выторговав себе прощение, Фридрих вновь проявил чудеса изворотливости. Узнав о создании на Венском конгрессе Германского союза, король понял, что править самовластно у него не получится. «Тогда лучше подарить, то, что у тебя все равно отберут» - сообразил коронованный плут и одарил своих подданных конституцией. Но лиха беда начала. Вошедшие во вкус либерализма вюртемберцы, потребовали расширения своих прав и свобод. Это так расстроило доброго короля Фридриха, что он почел за благо помереть – не доводить же в конце концов дело до революции!

 Наследовавший ему Вильгельм также умел находить общий язык с улицей. Это позволило королю благополучно избежать революционных потрясений 1848года. Его величество тогда отделался сущей ерундой – признанием общегерманской конституции 1849 года, которая, впрочем, никем и никогда и не выполнялась.               

Но какое дело бравому ротмистру до всей этой мышиной возни в германском муравейнике! Адашев наслаждался красотой старинного немецкого города, напоминавшего ему любимые с детства сказки братьев Гримм. Не менее привлекательными ему казались и белокурые немки с их высокими бюстами и кукольными личиками. Некоторые из девиц отвечали молодому повесе томными взглядами, украдкой бросаемыми из-за страусовых перьев своих вееров.

Одна из них так очаровала молодого человека, что тот даже задержался при переходе мостовой и чуть было не попал под колеса вихрем промчавшейся мимо кареты. Адашев едва успел отскочить в сторону. Но, удивительное дело, на перекрестке черная карета развернулась и вновь помчалась на Адашева. Сидевший на козлах кучер, одетый в темный брезентовый плащ с капюшоном, словно старался во что бы то ни стало покончить с растерявшимся от такого напора пешеходом.

 К счастью штаб-ротмистр быстро пришел в себя. Сказались природная быстрота и регулярные физические упражнения на свежем в воздухе. К ним Ивана Михайловича сызмальства приучил отец. Сам он ежедневно, до глубокой старости, выполнял по утрам «естественно-прикладную гимнастику» по атласу французского полковника Амороса. Одна из пятидесяти трех картинок атласа изображала упражнение «Прыжок». Адашев присел и, в полном соответствии с рекомендациями автора «Руководства по физическому, гимнастическому и моральному воспитанию», резко взмахнул обеими руками и, придав своему телу должное ускорение, прыгнул на тротуар.

 Дощатый настил тротуара смягчил падение. Адашев ушел перекатом в сторону, выхватив из потайного внутреннего кармана сюртука оружие. Эту забавную новинку – капсульный револьвер «пепербокс» - молодой жандарм купил во время своего недавнего путешествия в Англию. Изобретение мистера Томаса Тэрнера в переводе на русский означало «перечницу», то есть «револьвер для перца». Неуклюжее на вид изделие весом в два фунта позволяло выпустить в противника подряд шесть зарядов, воспламеняемых капсюлем. Но, увы, стрелять было в некого. Черная карета уже скрылась за углом.
 
Поднявшись и отряхнувшись от пыли, штаб-ротмистр заметил по другой стороне улицы полицейского. Страж порядка разговаривал с пожилым господином, который отчаянно жестикулировал руками, указывая на Адашева.

 Встреча с доблестной штутгартской полицией никак не входила в планы молодого человека. К тому же ему было уже пора явиться в российское консульство, что строго предписывалось инструкциями генерала Дубельта. А посему Адашев поспешил свернуть в переулок и, пропетляв с четверть часа по чистым немецким улочкам, наконец благополучно добрался до утопающего в зелени особняка, окруженного кованной металлической оградой. На блестящей медной доске справа от входа в особняк красовалась горделивая надпись: «Российское императорское генеральное консульство в Штугарте».